Come away, O human child!
To the waters and the wild
With a faery, hand in hand,
For the world's more full of weeping than you can understand
William Butler «W. B.» Yeats «Stolen Child»
Глава 9 «Леди, похожая на летний полдень»
То, что Дару в который раз просыпался с мыслью «какой-то незнакомый потолок», начинало утомлять. Утомляла скорее хаотичная смена потолков, чем мысль. Потому что в жизни Дару потолки раньше никогда не менялись столь часто. Не то чтобы он скучал по тому, который был в его комнате, но… Он сел и осмотрелся. К незнакомому потолку крепилась уже знакомая комната с камином и большим диваном, на котором Дару и уснул. Влад сидел на соседнем кресле, причём ноги он перекинул через один подлокотник, а спиной упёрся в другой. Чем ему не угодила спинка, Дару не представлял. Влад что-то листал на планшете, но стоило Дару подать признаки жизни, он оторвался от экрана и внимательно осмотрел его. — Проверяешь, не выросли ли у меня рога? — Они совсем небольшие, — серьёзно сказал Влад, и Дару пришлось приложить всю свою силу воли, чтобы не начать ощупывать голову. — Я долго спал? — спросил он вместо этого. — Нет, — Влад мотнул головой. — Всего месяцев шесть, я думал, будет больше. — Очень смешно, — фыркнул Дару. — Не веришь — можешь в окно посмотреть, — Влад флегматично пожал плечом, — зима почти. Логика говорила Дару проигнорировать и это. Но тревожность кричала — встань и беги к окну, немедленно! На слове «немедленно» Дару уже вглядывался в лесной полумрак. Точное время суток определить было сложно. За окнами стоял тёмный бор, через плотно смыкающиеся еловые ветви только кое-где проглядывало серое небо, но главное — на земле лежал снег. Когда Дару уходил — сбегал — было ещё прохладно, но снег давно сошёл. Сейчас же он снова лежал на земле, хотя ещё не успел укрыть её плотным ковром. — Это какая-то шутка? — Дару обернулся к Владу. — Я не мог проспать так долго. — Долго? — Влад удивлённо наклонил голову. Он не понимал. Конечно же, он не понимал. Ему могло быть лет триста. Шесть сотен раз по полгода. Мелочь. — Если бы я правда проспал полгода, я бы чувствовал себя иначе. Как люди, которые выходят из комы. Я не мог бы так легко встать, если полгода просто лежал. Сейчас же он чувствовал себя хорошо. Слишком хорошо для того, кто валялся в коматозе. Дару чувствовал себя выспавшимся. Бодрым. Полным энергии. Честно говоря, он не помнил, когда в последний раз чувствовал в себе столько сил и не ощущал постоянной сонливости. Он сомневался, случалось ли такое хоть когда-то. — Конечно, ты чувствуешь себя лучше, — выражение лица Влада оставалось всё таким же искренне удивлённым, — в этом же и была цель. Всё то время, пока ты спал, дом подпитывал тебя энергией. Это заняло столько времени, сколько потребовалось твоему организму. Перед глазами поплыло. Полгода. Целых полгода. Дару читал и слышал множество историй о фэйри. О том, как люди уходили за холм и возвращались через сто лет. Почему он подумал о том, что Влад может стребовать с него плату в виде крови или подчинения, но не подумал о таком? Что могло произойти за это время? Его объявили пропавшим без вести? Мёртвым? Лучше бы мёртвым. Лучше бы его перестали искать. Нет. Нет. Совсем не лучше! Что ты такое несёшь?! Бабушка же расстроится. Нет. Она уже расстроилась. А вдруг с ней что-то случилось? Могло ли у неё прихватить сердце? Были ли у неё проблемы с сердцем? Может, у всех пожилых людей с этим проблемы. В целом бабушка была довольно молодой для пожилых. Может, она просто смирилась с его смертью? Так ведь даже лучше. Может, ему правда стоило умереть? В голове всё ехало. — Эй, — Влад, неизвестно когда успевший подойти, помахал рукой у Дару перед лицом, — приём-приём, как слышно? Обрыв на линии. У Дару внутри всё оборвалось. — Сколько пальцев показываю? Влад всё ещё махал всей ладонью. — Пять, и это при сотрясении спрашивают. — А у тебя что? — Потрясение. — Довольно близко, — навязчивое мельтешение перед глазами прекратилось. Влад завёл руки за спину. — Я пошутил. — Что? — наверно, взгляд у Дару был совсем бессмысленный. — Не спал ты полгода. Восемь часов всего. Дару посетило сразу два противоречивых желания: осесть на пол прямо там, где он стоял; и стукнуть Влада. Не прямо очень сильно, но всё-таки стукнуть. Это было довольно необычное желание. Дару не сразу понял, что оно возникло из-за того, что он злится. Он отвык на кого-то злиться. У него просто не хватало на это сил. — Не делай так больше, — строго сказал Дару. В голове всё ещё гудело, но теперь уже от облегчения, смешанного с возмущением, раздражением, злостью и обидой. Чувствовать столько всего сразу было непривычно, словно кто-то выкрутил яркость экрана с минимума на максимум, и теперь приходится щуриться, потому что свет режет глаза. Хотелось заползти куда-нибудь в темноту и тишину и пару часов поосмыслять собственные изменения. — Ладно, — Влад махнул рукой, — мне всё равно уже надоело. На секунду Дару показалось, что его лицо выглядит виноватым, но Влад слишком быстро отвернулся, отошёл и снова упал в кресло. — Но если я проспал всего восемь часов, почему там, — Дару кивнул на лес за окном, — зима. — Там весна. Просто мы сейчас в северной части Европы. Сильно севернее. К тому же это бор, там всегда снег поздно тает. Дару присмотрелся. Снег действительно выглядел местами подтаявшим. Если бы он не дал панике захлестнуть себя, он бы понял, что Влад снова над ним издевается. Он правда больше не будет или это очередное вранье? — А где мы конкретно? Стволы деревьев смыкались непроглядной чернотой. Дару заметил, что створка окна немного открыла. Тянуло холодом, запахом снега и еловых ветвей. — Не знаю. Можно по геолокации посмотреть, но она сбоит. — Ты не управляешь перемещениями дома? — И да, и нет, — Влад качал ногой, перекинутой через подлокотник. — Представь, что дом — это корабль. Если кораблём не управлять, его будет просто носить по морю туда-сюда. А если взять штурвал, он поплывёт, куда надо. — Есть ещё ветра, шторма и течения, — напомнил Дару. — Здесь тоже в каком-то плане есть, — Влад почти растёкся по креслу, откинувшись на другой подлокотник и глядя в потолок. — Но они не так влияют. Мне в целом без разницы, где находится дом, поэтому он дрейфует большую часть времени. Те, кто хочет его найти, всё равно находят. — Как сейчас, — сказал Дару. — Что? — Влад резко сел. — Кто-то у двери. — Разв… Гулкий стук пролетел по всему дому. Стучали сдержанно, но будто с тихой угрозой. Дару не слишком понравился этот стук.***
Прекрасная леди сидела в кресле до невозможного прямо, изящно сложив тонкие руки на коленях. Подол её платья цвета летнего солнца ниспадал идеальными мягкими складками. Её волосы цвета чистейшего золота вились тугими локонами. Витиеватая заколка с драгоценными камнями поддерживала причёску так, чтобы она открывала аккуратные заострённые уши. Влад назвал её «сееле ши». Если точно, он спросил: «Почему же сиятельная сееле ши решила почтить своим присутствием этот дом?» — впрочем, не слишком торопясь её в этот дом пускать. Пока сиятельная «сееле ши» не произнесла: «Мне нужна помощь, прошу, впусти меня», — причём с таким видом, будто проглотила жабу. Только тогда её пригласили войти. Было ли это что-то личное или очередное проявление мерзкого характера Влада, Дару не знал. Одно не исключало другого. Сейчас же «сееле ши» сидела и заполняла своим сиянием одну из комнат дома. На её фоне Дару выглядел довольно жалко, Влад же — маргинально. Сееле ши это прекрасно осознавала, потому что восседала на кресле с таким видом, будто делает одолжение всему дому, находясь здесь. Войдя, сееле ши тут же заявила, что ей нужен посредник, и теперь все они, наверно, ждали его. Всё это происходило в некомфортном молчании. Дару ужасно хотелось спрятаться. В конце концов, вряд ли он мог хоть как-то касаться дел не людей. Тем не менее что-то не давало ему просто взять и уйти, и вряд ли это была вежливость. К счастью, посредник появился вскоре. Дважды к счастью, им оказалась Ираида. Обилие незнакомых лиц всегда пугало и нервировало Дару, а Ираиду он, хоть немного, но всё же знал. И она вроде относилась к нему неплохо. Хотя стоило ей обратиться человеком, как Дару в этом тут же засомневался. Ираида посмотрела его с очень явным «а ты здесь что делаешь?» во взгляде. Но спросить не успела, потому что звучный голос сееле ши разнёсся по комнате раньше: — Раз все в сборе, мы можем приступить, — сказала она, будто начинала судебное заседание. — Моё дитя похищено, и я хочу, чтобы его вернули мне. Каждое её слово звенело, словно золотые пластинки ударялись друг о друга. Её «хочу» прозвучало приказом, который нужно умереть, но исполнить. Дару захлестнуло странными чувствами, чем-то средним между желаниями гончей сорваться с места, лишь бы угодить золотой госпоже, и вспугнутым оленем бросится прочь от металлической тяжести её слов. В любом случае хотелось бежать. Но он не двинулся с места. — Я не занимаюсь поиском пропавших детей, — а вот на Влада её слова не произвели совершенно никакого впечатления, — моя работа — сторожить границу. — Твоя работа — сохранять равновесие, — глаза сееле ши обратили яростно-яркий взгляд на Влада, — и разбираться со всем, что это равновесие нарушает. Твоя работа — не отказывать в помощи потерянным и заблудшим. Твоя работа — быть мостом и дверью. — Привратником и Проводником, я знаю, — раздаражённо бросил Влад, — и дальше? — Она думает, что её ребёнка похитили люди, — устало вздохнула Ираида. Судя по всему, она уже не раз общалась с этой ши. — Я не «думаю», я знаю это, — когда она говорила, комната наливалась волнами летнего удушливого жара. То, о чём они говорили, звучало странно. Разве это не фэйри похищают человеческих детей? Могло ли быть наоборот? Кто мог это сделать? Кому это могло понадобиться? — Даже если так, — примиряюще сказала Ираида. — Здесь тебе не помогут. Возможности хозяина дома небезграничны. Так что… Сееле ши подняла тонкую ладонь, призывая к молчанию. Её взгляд устремился на Дару. Её глаза были цвета летнего полудня. Цвета жаркого сухого ветра. Цвета цветочного аромата, повисшего над полем в неподвижном воздухе. Дару не хотел смотреть ей в глаза. Дару не мог отвести взгляда, не мог зажмуриться, не мог дышать. Раскалённое марево летнего разнотравья душило его. — У дома наконец снова два хозяина. У дома появился настоящий Проводник. Отпрыск ансееле ши не поможет мне, — в её устах «опрыск» прозвучало как «отродье», — но у этого ребёнка, — сееле ши всё ещё смотрела на Дару не отрываясь, — хорошая кровь, светлая кровь. Он поможет мне. Он найдёт моё дитя. Её слова пробирались под кожу. Как солнечные лучи просвечивают бумагу, так они просвечивали тело насквозь. Хотелось крутиться у ног золотой госпожи. Хотелось бежать от неё. Сееле ши отвела взгляд, приглушив его золотом ресниц, и Дару наконец смог дышать. — Но он не… — начала Ираида, а потом вопросительно посмотрела на Влада: — Он ведь ни при чём? — Нет, — тут же бросил Влад, глядя на Ираиду. — Нет — ни при чём, или нет — причём? — Просто «нет», — теперь Влад старательно смотрел в противоположную стену. — Он Проводник, — строго сказала сееле ши. — Ну не… — у Влада был такой вид, будто он очень хотел договорить, но просто не мог выдавить из себя слово. Не мог соврать? Но Ираида смотрела на него так, будто убьёт на месте, если он скажет «да», а сееле ши так, будто сожжёт взглядом, если он будет ей перечить. — Ну немного. Чуть-чуть. На половинку Проводник. Полупроводник. Ираида сделала очень глубокий вдох, который, судя по её виду, грозил перерасти в глухой вой на выдохе. Сееле ши торжествующе улыбнулась, воссияв так, что на неё стало больно смотреть. Дару не понимал до конца, что происходит, но одно было ясно — ничего, абсолютно ничего хорошего ему это не сулило.***
— Как ты мог, Влад? — взгляд Ираиды метал молнии. — Ну как хозяин дома, я имею полное право… — начал Влад, немного отступая назад. — Меня не интересует техническая сторона процесса, — Ираида сделала шаг вперёд, Влад снова попятился, — я хочу знать зачем и почему? — Так было нужно, — Влад выглядел нашкодившим подростком. То есть Влад всегда выглядел нашкодившим подростком, но сейчас он будто бы осознавал свою вину. — Кому? Тебе или ему? — Ираида махнула рукой в сторону Дару. Он невольно дёрнулся от резкого движения, вжавшись в стену. Но всё же выдавил из себя короткое: — Мне, — и сам удивился, как уверенно прозвучал голос. Ираида и Влад одновременно обернулись к нему. То, с какой нечеловеческой внимательностью их глаза смотрели на него, не могло не нервировать. — Извините, — тут же добавил Дару. Ведь он сам согласился на это (на что он согласился вообще?), а значит, был кем-то вроде соучастника. — Не нужно извиняться, — Ираида вскинула руки, показывая, что сдаётся. Вид её перестал предвещать смерть всему живому и немёртвому в радиусе километра, — что бы тут ни произошло, это целиком и полностью вина Влада. — Эй! — воскликнул он, но Ираида его проигнорировала. Вместо этого она продолжала смотреть на Дару: — Ты хотя бы понимаешь, какие обязанности он на тебя возложил? — Нет, — честно ответил Дару. — Ты хотя бы представлял, что у тебя будут обязанности? — Нет. Ираида снова посмотрела на Влада взглядом, обещавшим, что его несмерть скоро потеряет отрицательную приставку. — В своё оправдание скажу, что я действительно не собирался возлагать на него никаких обязанностей. Я не виноват, что некоторые сееле ши так ко мне относятся. Им стоило бы вписать в свой рыцарский кодекс толерантность. И вообще, я сделал это из благих побуждений. Так что если ты хочешь воззвать к моей совести и заставить меня испытывать душевные и моральные терзания… — У тебя нет ни совести, ни морали, ни души, — отрезала Ираида. — Зато чувства есть! — Влад быстро изобразил выражение глубокой оскорблённости, но Ираида и это проигнорировала. — Расскажи ему всё, — сказала она тем тоном, который используют только когда понимают — хуже уже не будет. — Совсем всё? — Совсем всё. — Начиная с сотворения вселенной? Если бы у Ираиды в руках было что-то тяжёлое, она бы этим в него кинула. Но у неё ничего не было, впрочем взгляд её был тяжелее гранитной плиты и острее копья. — Ты, — она ткнула пальцем Владу в грудь, движение быстрое, как удар хищного зверя, — теперь следишь за ним. А ты, — она повернулась к Дару, и он тут же почувствовал желание слиться со стеной, но Ираида неожиданно смягчилась, — ты следишь, чтобы он нормально следил за тобой. Без всяких его фокусов. — Никаких фокусов! — тут же пообещал Влад. Из широких рукавов его толстовки высыпался веер карт. Ираиды приложила руку к лицу. Тяжело вздохнула. — Ты умрёшь, если побудешь серьёзным хотя бы пять минут? — Вообще-то, именно от этого я умер.***
— Вообще-то, я правда от этого умер, — Влад упал на кухонный стул, а ноги закинул на соседний. Он сказал, что на кухне ему лучше думается, а без чая он в принципе рассказывать ничего не будет. — Побыл серьёзным всего пять минут. Осмыслил всю свою жизнь, понял, что херня у меня жизнь и пошёл вешаться на ближайшем дереве. После этого решил, что серьёзность — это вредно. — Но ты же не можешь умереть дважды, значит, бояться тебе уже нечего, — заметил Дару. — Дважды умереть не могу, но могу умереть до конца. — А ты не до конца? — Не с концами, скажем так. — Без концов? — Без конца, но до самых кончиков, — кинул Влад. — Но не суть. Мою временную безвременную кончину отложим на попозже. Сейчас и без неё много чего рассказать придётся. — Так что это за обязанности? Что вообще происходит? Кто построил этого дом и зачем? Почему сюда приходят за помощью? Как мне кого-то найти, если я не знаю, кого ищу? Если Ираида не хозяйка дома, то кто она? Кто такие сееле ши и почему ты им не нравишься? Почему я их устраиваю? Что именно всё ты должен мне рассказать? — Дару вдохнул. Он не помнил, когда в последний раз говорил так много и так быстро. Удивительно, что Влад его не перебил. Наоборот, он смотрел на Дару с нескрываемым интересом. — Ого, — усмехнулся он, — ты заживаешь. — Заживаю? — удивился Дару. — Ага. Ты весь был как открытая рана, заливал тут всё ментальной кровищей, а теперь заживаешь. Ещё чуть-чуть и оживать начнёшь. Дару моргнул. Вечная сонливость так и не вернулась, он всë ещë чувствовал себя бодрым, а голова ощущалась непривычно лëгкой. Будто мир стал яснее. Без вечного тумана в голове его мысли — которые и без того копошились в голове достаточно активно — стали ещё и наружу пробиваться. — Ладно, — Влад повертел за ручку стакан с ромашковым чаем, — тут так много всего, что я даже не знаю, с чего начать. То есть можно с любого места, но это будет как типичные выкладки по лору — непонятно и неинтересно. Может, ты сам по ходу как-то въедешь? Так будет куда веселее! — Подозреваю, меня кто-нибудь сожрёт раньше, чем я въеду. Так что нет. Рассказывай. Я высиживал нудные уроки в воскресной школе, так что потерплю. — Ого, ты за одну минуту сказал «нет» и негативно высказался о чём-то, — Влад смотрел на Дару во все глаза. Огромные, неестественно голубые. Красивые. — Только не извиняйся сейчас, весь эффект испортишь, просто молчи. Можешь даже давяще помолчать. Дару отлично умел молчать, но не давить этим молчанием. Поэтому он просто сделал всё как всегда. — М-м-м, — задумчиво протянул Влад, покачивая ногой, — над этим ещё поработаем. Ладно. Вернёмся к адовой куче твоих вопросов. Короче, реально начну с сотворения мира, а то непонятно будет. Дару не слишком представлял, как можно быть «короче», начав с сотворения мира, но он в целом никуда не торопился. — Помнишь же, что я говорил про как бы два слоя реальности? Тот, в котором живут люди, и тот, в котором живут все, кто людьми не являются. Так вот. Очень-очень-очень давно, когда человечество ещё только пробовало начинаться, миром правили хтонические чудовища. Тогда мир был един. Чудовища жили рядом с людьми. И людям это не особо нравилось, потому что их жрали пачками. Или племенами. Или чего там у них было. Потом появились боги. Они и раскололи реальность надвое. Типа создали новый слой над уже существующим и поселились в нём. — Вообще все боги или какие-то конкретные? — Вообще все. Олимп. Асгард. Такамагахара. Что угодно. Все боги решили обзавестись своей элитной жилплощадью и съехать от людей подальше. Но главное, вместе с собой они захватили и хтонических чудищ. По крайней мере, какую-то их часть. — Так это одно пространство или много разных? — И то и другое, — Влад откинулся на спинку стула. Ему физически тяжело было сидеть неподвижно. — Представь, что это как многоквартирный дом, где у каждого пантеона свой этаж. Они могут и не знать своих соседей, а могут время от времени пересекаться в лифте. Главное, что чудовища сидят в подвале и доступа к лифту у них нет. Воображение Дару тут же нарисовало картину, как Аполлон застревает в одном лифте с Аматерасу, и они начинают жарко спорить, кто из них более солнцелик. — В основном боги встречались, когда их народы взаимодействовали: торговали, воевали и тому подобное. Но это не главное. Главное то, что в мире ещё хватало места и чудесам, и чудовищам. Граница была проницаема. Волшебный народ жил на два мира, люди могли попасть в обитель богов или сами обрести божественную сущность. Чудовища… ну они уже были не такими страшными, как во времена до богов, но всё равно портили всем жизнь. Поэтому иногда с ними сражались сами боги, иногда какие-нибудь великие герои. — Типа как в греческих мифах? Влад покивал. — В общем, боги весьма активно лезли в жизнь людей, но когда это не касалось убийства чудовищ — ничего хорошего из этого не выходило. Типа как с Троянской войной. Так себе вышло. В какой-то момент боги решили, что пусть люди там сами разбираются. Они без влияния извне тоже творят довольно забавную херню, поэтому их можно как ролики на Ютубе смотреть. Но чем меньше боги влияли на людей, тем плотнее становилась граница между двумя слоями реальности. Волшебному народу всё сложнее было через неё перебираться. Да и чем сильнее развивалась техника, тем сильнее люди отталкивали магию. У них, можно сказать, вырабатывался иммунитет. И в какой-то момент волшебные народы решили уйти. Все немного по-разному, но суть одна. — Это было давно? — Века до вашей эры. «Ваша эра» звучало так непривычно, что хотелось ощупать это словосочетание пальцами. — Но волшебный народ не был бы волшебным народом, если бы не оставил себе кучу лазеек. Храмы, святилища, заповедные рощи, сиды, особые даты, когда происходит смена времён. В целом даже сейчас любыми местами, которым не владеет техника, владеет магия. Там граница тоньше. — Граница — это вообще что? Типа пространство? Или типа барьер? — И то, и то. Но ни то, ни другое в полной мере. Дару попытался всем своим видом выразить, что он ничего не понял. — О, у тебя уже чуть лучше выходит давящее молчание! Радость какая. — Представь крепостную стену. У неё же есть толщина. Ну вот Граница — это что-то вроде того. Но она очень искажённая. Если я говорю, что где-то она тоньше, это не значит, что вот здесь она сто метров, а вот там двести. Она в каком-то плане бесконечна. И в то же время ты можешь пройти сквозь неё, как сквозь воздух, и ничего не почувствовать. Где-то её легче пересечь. А где-то это всё равно, что ковырять пластиковой ложкой Великую китайскую стену. И для еë пересечения есть особые условия, но об этом попозже. Дару медленно кивнул. Он надеялся, что понял, хотя подозревал, что нет. — Так вот. Дом — это мост, он нужен, чтобы переправлять всех через границу, обходя сложные условия. Всё конец, — Влад довольно отпил чай. — Ты и на половину вопросов не ответил. — Но я уже устал. — В гробу отдохнёшь. Влад посмотрел на Дару с нескрываемым восторгом. — Если есть куча мест, где через границу пройти легко, то зачем создавать ещё и Дом? — Ух, — Влад вздохнул, — ладно, продолжим лекцию по альтернативной истории. Потихоньку подползаем к вашей эре. Волшебный народ сновал туда-сюда буквально как туристы в безвизовом режиме. Граница была, но любой мог найти место, где она тонка и пролезть в человеческий мир. Кто-то поселился прямо в таких местах. Кто-то оставался с людьми. А кто-то заводил с людьми детей, или крал человечьих детей, оставляя подменышей, уворовывал приглянувшегося человека на ту сторону или жрал прямо на месте. Это не то чтобы кто-то очень сильно заботило. Ну кроме людей. Они придумали обереги, защитные обряды, потом охоту на ведьм, развивали технику, вытесняя магию всё дальше на периферию. В общем, само желание людей отделиться от всего, что не похоже на них, сделало границу прочнее. И в какой-то момент волшебный народ и боги обнаружили, что на них действует Великий закон о балансе. — Его что, люди создали? — удивился Дару. — Неа, он типа как законы физики, сам себя создал. Его только обнаружили и сформулировали. Он в общем о том, что в каждом слое реальности доминирует что-то своё. Для той стороны это магия и хаос. Для мира людей это технологии и порядок. Это не значит, что в мире людей нет магии, а та сторона состоит из одного лишь хаоса. Всё есть везде, просто в разной степени. И если этот баланс нарушить, то Граница рухнет и два мира снова схлопнутся в один. — Баланс нарушается, когда в мир людей приходит слишком сильная магия? — В точку, — Влад довольно кивнул. — Поэтому с пересечением Границы стало совсем тяжело. Но волшебный народ не был бы волшебным народом… — …если бы не придумал способ обойти и этот закон, — закончил Дару. Влад активно закивал. — Они законы физики веками обходили, так что опыт есть. Если ты маленький и незначительный, можешь бегать через Границу как раньше. Если ты достаточно силён, то найди брешь, но оставь большую часть своей магии на той стороне. Если ты хтоническое чудовище, спи ещё миллиард лет, иначе мир схлопнется. — А люди могут повлиять на Границу? — Ну-у-у, — Влад покачался на стуле, — если они разбомбят друг друга ядерными бомбами, и либо все перемрут, либо растеряют все знания и вернуться к языческому типу мышления, то да. Граница рухнет. — Это очень плохо? — Я не проверял, — ответил Влад, допив остатки чая. — Но в теории должны начаться какие-то глобальные перестройки всего. Природные катаклизмы. Всплески магии. В конце концов, хтонические чудовища проснутся, выползут наружу и опять будут всех жрать. — А разве их не победили? — Победить и уничтожить не одно и то же. Их в принципе нельзя уничтожить. Как нельзя уничтожить ночь или холод, не разрушив при этом всё. Они часть поддержания баланса. Пока они спят в глубинах той стороны, всем хорошо. А если проснуться, всем будет плохо. Все умрут. Конец. — Не конец, — возразил Дару. Возражать было непривычно, но приятно. — Я всё ещё до конца не понял, зачем нужен дом. — Но я хочу в гроб, и у меня чай закончился, — Влад растёкся по столу и поболтал из стороны в сторону пустым стаканом, гремя им о столешницу. — Я тебе ещё сделаю. — Ну ладно, — согласился Влад, немного подумав. — Дом нужен для… О, стой! У нас же есть Свод обязанностей и Закон. — А это ещё чт… Дару не успел договорить. Прямо на столешнице сияюще-золотыми буквами начало выписываться «Свод обязанностей Хозяев Дома». Дару опустился на стул и принялся следить глазами за появляющимися строчками. Свод гласил: Хозяева обязуются помогать заблудившимся или украденным, находящимся на территории Леса. Хозяева обязуются помогать всем, пришедшим на их порог с просьбой о помощи и согласившимся стать гостем. Хозяева не могут отказать в помощи просителю, если просьба не выходит за рамки обязанностей и возможностей Хозяев. Хозяева могут оказать помощь в: поиске пути, потерянного и потерянных, в некоторых случаях желаемого*; предоставлении убежища; лечении ран; переходе Границы**. * случаи, в которых оказывается помощь в поиске желаемого, определяется желанием самих Хозяев. ** если переход Границы данным существом не нарушит Великого закона о балансе. Хозяева обязуются соблюдать Законы гостеприимства. — А Законы гостеприимства — это?.. Один текст погас, но тут же начал записываться другой.«Законы гостеприимства»
1. 1. Хозяин имеет право отказать Гостю в просьбе, если она выходит за рамки его обязанностей или же влечёт за собой смерть (прекращение любой текущей формы существования) третьего лица (лиц) или же нарушение мирового порядка. 1. 2. Гость имеет право обратиться к Хозяину с любой просьбой, а при отказе обжаловать решение Хозяина, обратившись к любому компетентному божеству или в Европейский суд по правам человека. — Подожди, — сказал Дару, отрываясь от текста, — Европейский суд по правам человека, правда? И туда реально можно с этим обратиться? — В то его подразделение, которое занимается рассмотрением соглашений, заключённых с фэйри, — пояснил Влад так, будто это было нечто совершенно заурядное. Дару понятия не имел, шутка это или нет. Но сейчас он вряд ли мог как-то это проверить. Оставался худший из возможных вариантов — поверить Владу на слово. 2.1. Если решение Хозяина признано необоснованным, он обязуется выполнить просьбу Гостя. 2.2. Если просьба Гостя признана выходящей за рамки обязанностей и/или возможностей Хозяина, Гость обязуется не повторять данной просьбы. 3.1. Хозяин не может навредить Гостю. 3.2. Гость, навредивший Хозяину или другому Гостю, будет наказан. —То есть получается, Хозяин не может навредить Гостю, но Гость может навредить Хозяину, хоть и будет наказан? Влад как-то сразу помрачнел, но кивнул. — Почему так? — Потому что Законы действуют в первую очередь на Хозяев, потом на Гостей. Мы не можем навредить им. А чтобы они не могли навредить нам, придётся отобрать у них оружие, ограничить их магию, лишить их свободного выбора напасть на нас в конце концов. Это тоже своего рода вред. В общих чертах так. Если честно, не очень хочу это обсуждать. Дару понял, что невольно залез в неприятную, может, даже болезненную тему, поэтому продолжил читать молча. 4.1. Хозяин не может лгать Гостю обо всём, что касается правил Дома и его устройства. 4.2. Гость, солгавший Хозяину о цели своего визита, будет наказан. 5.1. Хозяин не имеет права красть (у) гостя. 5.2. Гость, укравший (у) Хозяина, другого Гостя или иным образом навредивший целостности дома, будет наказан. Наказание осуществляется любым, кто способен его совершить. Совершающий наказание обязуется гарантировать, что наказание будет соразмерно преступлению. Оспорить полученное наказание можно, обратившись к любому из компетентных богов или в ЕСПЧ. Данные правила вступают в силу после пересечения Гостем порога с разрешения на то Хозяина и обязательны к выполнению обеими сторонами. Контракт является нерушимым и нерасторжимым. Незнание условий контракта не освобождает от обязательности его исполнения и ответственности в случае нарушения. — То есть эти правила действовали на меня и раньше? — спросил Дару, закончив читать. Влад с явным усилием стряхнул с себя нахлынувшую мрачность и теперь выглядел просто сонным. — Откуда я должен был их знать? — Мог спросить. — Но откуда мне знать, о чём спрашивать? Влад загадочно улыбнулся. «О. Ясно, — подумал Дару, — контракты фэйри». Они всегда находили малейший способ быть нечестными, оставаясь при этом в своём праве. — А то, что я чайник разбил, считается за вред целостности Дома? — не то чтобы Дару так сильно хотелось получить наказание (соразмерное преступлению), но не спросить он не мог. — Ты же не специально. Если не специально, то можно. Хотя теперь тебе даже специально можно. Наслаждайся. А теперь можно я пойду? Влад правда спрашивал у Дару разрешения? Дару тут же захотелось всё ему разрешить ещё и извиниться за то, что Влад вообще у него что-то попросил (потому что Дару, очевидно, не имеет права на то, чтобы у него что-то просили). — Конечно, можно, — ответил Дару, смутившись. — Огонь, — зевнул Влад, с шумом отодвигая стул. Встав, он ненадолго замер около стола, пристально глядя на Дару. — У тебя есть ещё вопросы, да? — Да, — обречённо и виновато кивнул Дару. — Ладно, — Влад не менее обречённо вздохнул. — Пошли. Выкладывай все свои вопросы, я морально готов. Неопределённо махнув рукой, Влад направился к выходу из кухни, а Дару тут же последовал за ним. Ходить, не прихрамывая и в принципе без ощущения, будто к ногам гири привязаны, оказалось таким удовольствием, что можно было и без особой цели по дому пошататься. — Кто такая Ираида? — спросил Дару, пока они шли к лестнице. — Она из Этерно. — А это ещё что? Влад недовольно проворчал себе под нос что-то о том, что он не Википедия, но всё же ответил: — Аббревиатура, — он зажмурился вспоминая. Дару заволновался, как бы он на ступенях ни споткнулся, — equilibrium, tolerantia, eruditio, что-то на R, novatio, ordo, — Влад остановился, приложив пальцы к вискам, он с силой их потёр, — на R ratio вроде. «Rationalitas» — вот, теперь точно. Их основные принципы или просто прикольные слова, чтобы их аббревиатура вдруг не звучала как ГАВНЭ. Дару фыркнул. — Equilibrium — это?.. — Равновесие, — подсказал Влад. — Потом терпимость или толерантность, эрудированность, рациональность, новаторство и?.. — Порядок, — Влад отмер, продолжив подниматься по лестнице. — Этерно — это собрание людей и почти людей, в той или иной степени наделённых магией. Если люди или нелюди хотят законно взаимодействовать с другой стороной, то вступают в Этерно. Они там много чем занимаются. От отлова опасной нежити, которая пробралась к людям, до помощи тем представителям волшебного народа, которые решили перебраться к людям и жить в вашем мире. — То есть мы с тобой незаконно взаимодействуем? — уточнил Дару, потому что сомневался, что Влад будет где-то состоять. — Да, — кивнул он, расплываясь в крайне довольной улыбке, — мы очень незаконно взаимодействуем. Но раз ты теперь Хозяин дома, нам ничего не сделают. И вообще, Ида меня не сдаст. — И давно эта Этерно существует? — Достаточно для того, чтобы даже фэйри с ней считались. — А это орден, тайное общество или что вообще? — Да одним богам известно. Там, где собирается много магов и фэйри всегда разброд, шатания и некоторая неопределённость. Они вроде сначала были Орденом. Потом тайным обществом. Потом веке в двадцатом милитаризировались, стали Гвардией. Лет сорок назад их попустило. Теперь они просто Этерно. Напоминают агентство по решению всех вопросов. Бюро услуг широкого профиля. Дару несколько шокировала мысль, что в мире существует организация, которая реально занимается урегулированием отношений между людьми и нелюдьми, и он, кажется, влез в её дела. Он всё сильнее увязал в этой истории. Она, прямо как тот невидимый капкан, смыкалась вокруг Дару всё плотнее и плотнее. Но ему нравилось. Кажется. — Теперь всё? — спросил Влад, из-за плеча глянув на Дару. — Всё. — Пф, — разочарованно фыркнул Влад, — быстро сдулся. Я ожидал чего-то большего. Мы даже ещё до комнаты моей не дошли. Дару задумался. Принять вызов было, пожалуй, интересно. Тем более, он мог спрашивать буквально о чём угодно, потому что всё вокруг вызвало вопросы. В итоге, когда они поднялись на второй этаж, он решил спросить: — А ты высший или низший вампир? Влад сбился с шага, обернулся, посмотрел на Дару странно, будто даже смутился немного. — Ты хоть понимаешь, о чём спрашиваешь? — Ну… да? — Дару начал сомневаться. — Высший вампир — это тот вампир, кто предпочитает быть сверху, а низший — снизу. Сначала Дару не понял. — И я не про двухъярусные кровати, — хмыкнул Влад, — я про… — Не продолжай, я понял! — быстро перебил его Дару, потому что он реально понял. И мгновенно покраснел так сильно, что у него даже уши жечь начало. — Не думал, что у нас уже настолько близкие отношения, чтобы о таком спрашивать, — Влад всё ещё выглядел смущённым, но упорно не хотел затыкаться. — Но если тебе действительно интересно… — Нет! — поспешно выпалил Дару. — Неинтересно. Совсем нет. Мне всё равно. — То есть тебе без разницы, да? И так и так сойдёт? От показного смущения на лице Влада не осталось и следа. Улыбка у него была… ну… Когда Дару читал об инкубах, ему не хватало фантазии, чтобы представить такую улыбку, но в следующий раз при их упоминании она несомненно встанет у него перед глазами. — Не сойдёт! — Дару захотелось провалиться под землю, правда Влад достал бы его и там. — В смысле меня это не интересует. Совсем. — Да ладно тебе, не стесняйся, все свои. Влада с этой его улыбкой хотелось святой водой облить, правда, вряд ли против него поможет. — Да нечего мне стесняться! — Именно, не стесняйся, что такого-то? В Древней Греции, между прочим, однополые отношения считались чистыми и были довольно распространены. — Потому что предполагалось, что старший партнёр будет образовывать и содержать младшего. — Так я ж тебя содержу и образовываю, вон сколько образовательного контента только что выдал. Возразить было нечего. Всё стало только хуже. Как вообще разговор свернул на эту тему? У Влада, конечно, и раньше проскальзывали такие шутки, но… это же были всего лишь штуки, да? Дома Дару бы убили за любое упоминание подобной темы. Говорить о чём-то подобном настолько открыто было пугающе. — Мы, вообще-то, о вампирах говорили, — пробормотал Дару, не зная, куда деть глаза, потому что Влад очень вдохновенно в них заглядывал. И вдохновение в этом взгляде было примерно той же тональности, что и в улыбке. — А да, знаешь, как определить высший вампир или низший? По серёжке, — он щёлкнул ногтем по серьге с крестом в своём заострённом ухе. — Если она в левом, то… — Хватит, пожалуйста, — страдальчески простонал Дару. Чтобы не видеть Влада он прислонился головой к стене. Она приятно холодила покрасневшую кожу. Сквозь эту стену хотелось пройти, врасти в неё, всё что угодно. Влад немного постоял молча, и Дару уже понадеялся, что тому надоело и сейчас они оба успокоятся и забудут об этом разговоре. Но тут по-кошачьи мягкие шаги Влада приблизились к нему. Его руки легли на спину Дару, задержались там на пару мгновений, затем медленно скользнули вверх и сжали плечи. Без сильного нажима, но ощутимо. Это было неприятное чувство. Дару в принципе не любил, когда его касались. Обычно, ничем хорошим это не заканчивалось. Но Влад явно не собирался останавливаться. Он подался ближе, почти лёг Дару на спину, но между ними всё ещё оставалось незначительное расстояние. Дару подумал, что если бы этого расстояния не было, он смог бы почувствовать, правда ли сердце Влада не бьётся? Если бы смог разобрать это сквозь стук собственного, конечно. Дару почему-то страшно было обернуться и скинуть Влада, и он застыл. Будто если остаться неподвижным, то Влад решит, что он помер и отстанет. Влад не отстал. — Знаешь, почему и как я умер на самом деле? Эти слова он прошептал Дару в самое ухо. Чтобы сделать это, ему пришлось приподняться на цыпочки. Вряд ли он долго так простоит, отстранённо подумал Дару. В какой-то момент его мозг начал немного перегреваться. — Это случилось так давно. Я воспылал порочной страстью к пастору нашего прихода, — Дару мог думать только о том, как дыхание Влада скользит по его коже. Неожиданно горячее, почти обжигающее. — Но он жестоко отверг меня. Тогда я пробрался в церковь ночью и повесился прямо на кресте, чтобы отомстить ему, — пальцы сжимали плечи всё сильнее, сам Влад подвигался всё ближе, буквально вжимая Дару в стену. — И за это я был проклят, — Влад приблизился вплотную, и на последнем слове его всё же едва ощутимо скользнули по уху, выдыхая: — вампиризмом. Дару нервно дёрнулся. И тут Влад не удержал равновесие. На мгновение в его глазах запечатлелось подлинное изумление. Такое иногда бывает у котов, когда они изящно проходят половину пути по узенькому забору, а потом одна из лап вдруг соскальзывает. Влад что-то выкрикнул, но из-за грохота от его падения, Дару не разобрал. Судя по интонации, это было что-то матерное. Приложился о пол Влад с глухим характерным стуком. Дару даже стало его жалко. Ну так. Чуточку. Впрочем, он почти сразу поднялся и сел, бросив на Дару недовольный, почти обиженный взгляд. — Довыпендривался, — констатировал Дару, глядя на Влада, сидящего на полу и трущего ушибленную голову. — Подрасти сначала, а потом людей у стенок зажимай. — Я табуреточку в следующий раз принесу, — пообещал он. — С табуретки падать ещё больнее будет, — Дару вздохнул, но всё же подал руку. Влад в неё радостно вцепился ледяными пальцами и одним рывком поднял себя вверх, оказавшись почти нос к носу с Дару. Глаза его горели, улыбка была немного ошалелая. Или шальная. Дару подумал, что головой его приложило сильнее, чем казалось. Или, наоборот, недостаточно сильно. — То есть ты в целом не против следующего раза? — Против, конечно. Влад выпустил руку, отстранился и вздохнул с трагическим надрывом: — Ну вот, меня снова отвергли, любовь так жестока. Даже моё мёртвое сердце этого не выдержит. А потом развернулся и пошёл вперёд по коридору, Дару поплёлся следом. Остановился Влад только у входа в, видимо, свою комнату, развернулся, снова сияя клыкастой улыбкой. — Знаешь, я ведь правда хотел рассказать тебе, высший я вампир или низший, но теперь обиделся. Так что если захочешь узнать, придётся извиняться, — он открыл дверь, но задержался на пороге, — и выяснять на практике. Он подмигнул и исчез в комнате. Дару вновь почувствовал острое желание облить Влада святой водой.***
Разговор с Владом несколько выбил Дару из себя. Притом что осознанно и полноценно в себе он в принципе был не так уж давно, последние часа два, если быть точным. В этом его новом — нормальном — состоянии обнаружились и минусы. Из-за того, что некая «заглушка», до этого перекрывавшая эмоции, теперь если не отпала полностью, то как минимум перестала так сильно глушить, острее ощущалось всё. В том числе стыд, нервозность, неуверенность. Дару, как человек, полностью состоявший из этих чувств, не думал, что их можно ощущать ещё сильнее. В голове навязчиво зазвучал голос отца, повторявший, что всё это нетрадиционное — неправильное, мерзкое, извращённое и греховное. Раньше, чтобы выгнать из головы нежелательные голоса, Дару мог по несколько часов бесцельно бродить по городу. Но в последнее время из дома его не выпускали. Теперь же у него была совершенно уникальная возможность пройтись, не выходя из дома. А заодно занять голову другими мыслями. Потому что дом был огромным и однозначно нуждался в исследовании. Несколько раз повторив про себя, что он имеет право ходить по дому (он же один из Хозяев, в конце концов), Дару вышел в коридор и начал открывать дверь за дверью. У него было несколько теорий, которые срочно нужно было проверить. Теория номер раз: комнаты перемещались. Дару последовательно открыл три двери. За первой оказался будуар в стиле барокко: массивная двуспальная кровать с балдахином, огромный шкаф на гнутых ножках и туалетный столик с тремя зеркалами, в которых отражение Дару тут же приняло вид самого бедного на свете оборванца. Дару поспешил забрать оттуда своё отражение, захлопнув дверь. Следом шёл кабинет в классическом английском стиле. Дару показалось, что он внутри резной шкатулки. Панели из тёмного дерева на стенах и потолке, тёмный паркет, тёмные шкафы. Дару бы тут не понравилось, если бы не яркий запах смолы и хвои, будто стоишь посреди бора. Открывая третью комнату, Дару ожидал чего-то подобного, но вместо этого в глаза ударил столб света. Дару зажмурился, прикрывшись рукой, после полумрака кухни и коридора, дневное солнце почти обжигало. Одной стены у комнаты не было. Вся она была застеклена, открывая вид на редкие деревья, за которыми на небольшом отдалении начинались невысокие на вид довольно старые деревенские дома. На полу вместо паркета лежало что-то вроде циновки, через которую пробивалась трава. Ближе к окну, трава становилась гуще, так что циновки под ней уже было не видно. Казалось, комната плавно перетекает в лес за её пределами. Что-то в виде за окном показалось Дару знакомым. И он быстро захлопнул дверь. Потом вернулся к двум предыдущим комнатам. Они остались на месте. Теория номер раз не подтвердилась. Теория номер два: коридор бесконечен, опроверглась почти мгновенно. Комната с панорамным окном была предпоследней на этаже. Только у самой стены на противоположной стороне коридора притаилась ещё одна дверь. Дару открыл её, почти не задумываясь. Ему нравилось исследовать дом. Ему было интересно открывать новые пространства, но больше всего Дару нравилось чувствовать интерес. В принципе чувствовать что-то кроме равнодушия, смущения, неловкости или паники. За дверью оказался ещё один коридор, совсем короткий и совершенно тёмный. В его конце ещё одна дверь. Дару подумал, что, как только он войдёт, дверь за ним закроется, он останется в абсолютной тьме и будет блуждать в ней, пока дом не поглотит его. Дару перешагнул порог. И был почти разочарован, когда дверь за спиной не закрылась со зловещим скрипом. Его фоновое желание растворится в пустоте и стать ничем очень грустно вздохнуло в этот момент и отползло обратно на задворки сознания. Вторая дверь открылась легко и даже без скрипа. За ней оказалось то, чего Дару не ожидал увидеть. Зал был даже слишком просторным, больше, чем вся квартира, в которой Дару жил, и высотой в два этажа. Здесь тоже было много света, арочные окна стояли в ряд, вытянувшись от пола до потолка и разделённые лишь перемычками стен, которые были вдвое уже. Стены были белыми, и по ним тянулась узорчатая лепнина. Нежно-синие листья плюща, словно живые, затягивали стены, смыкаясь к потолку так плотно, как смыкаются древесные кроны, образуя зелёные туннели в парках. Пол был из синего мрамора с золотыми вкраплениями, словно под ногами переливалась морская вода, в бесконечном движении смешивая свою синеву с белоснежной пеной и золотистым песком. Посреди зала стоял рояль. Его тёмное дерево ярко контрастировало с окружающим пространством. От его ножек по корпусу тоже вился едва заметный узор из листьев. Дару они показались ядовитой лозой. Его тут же посетило два противоречивых чувства. Ему нужно было развернуться и уйти. Немедленно. Но в то же время ему нужно было дотронуться. Провести рукой по клавишам. Дару шагнул в зал. Он ожидал, что каждый его шаг будет отдаваться гулким эхом, но звук, наоборот, словно приглушили, он ступал тише кошки. Подойдя к роялю, Дару замер, инструмент стоял так, будто на нём вот-вот собирались играть. Дару никогда не играл на рояле. А их пианино отец продал, сразу после того, как мама… ушла. Сказал, что занимает место, зря пылится (и напоминает о ней). Первые несколько месяцев Дару колотило от любого звучания клавишных. Одна единственная нота могла довести до панической атаки, до приступа удушья, до желания свернуться на полу, захлёбываясь невыплаканными слезами. Потом что-то изменилось. Невзрачный фоновый саундтрек разнёс Дару в щепки. Как выстрел в голову. Плоть, кровь и осколки костей. Гадко и жутко. Не смотрите. Дару снова задыхался от слёз, которые лились, не переставая. Почти видел мамины руки на клавишах, слышал её лёгкую, летящую игру. Как только музыка стихла, Дару судорожно принялся искать что-то ещё, не имело значение что конкретно. Он начал нуждаться в этой музыке больше, чем в воздухе. Так что несколько недель, кажется, вообще не слышал ничего кроме перебора клавиш, заглушающего любые звуки. После пришла апатия. Белые клавиши рояля выглядели так, словно были сделаны из кости. Пугающая красота. Дотронуться до них всё равно что прикоснуться к чужой смерти, холодной и гладкой, отполированной касаниями чьих-то рук. Ведомый неясным чувством, Дару едва-едва коснулся клавиши. Она была тёплой, словно кто-то только-только закончил играть. Нет. Это было так же, как когда Влад приложил руку к невидимой границе в дверном проёме, а Дару с другой стороны дотронулся до его пальцев. Кто-то касался Дару с другой стороны. Он хотел отдёрнуть руку, но вместо этого его вдруг потянули вниз. Удар по клавишам вышел резким, но неожиданно мелодичным. Так бьют в гонг. В пожарный колокол. Так в абсолютной тишине бьётся хрусталь дорогой вазы. Так твоё сердце замирает на миг, а потом болезненно бьётся о рёбра, вышибая из лёгких весь воздух. Звук прокатился по залу штормовой волной, ударился в стены и потолок, взорвавшись брызгами и пеной. Дару отшатнулся, не удержался на ногах и упал в нескольких шагах от рояля. Сбоку в озере света кто-то стоял и смотрел на него. Женщина. Вся её фигура была почти прозрачной, словно солнечные лучи выткали её в воздухе, как рисунок на гобелене. Волны золотых волос, сияющую кожу, небесные глаза, платье цвета лепестков цветущей яблони. Дару никогда не видел никого красивее, никого похожего на неё. Но в то же время она бесконечно напоминала ему кого-то. Женщина наклонилась, протянув к Дару сияющую полупрозрачную руку. Дверь за спиной наконец-то захлопнулась.***
Влад вздрогнул. Звук ударил его в грудь, как эхо от взрыва, пробрал до самых костей, заставив вскочить с места. Он чуть не запнулся о ножку компьютерного кресла, ударился бедром об угол стола, вылетел в коридор так быстро, что ноги заскользили по паркету на повороте. Влад влетел в музыкальный зал, как камень влетает в окно. Резко, внезапно и с грохотом. Но в зале её не было. Конечно, её там не было, но… он на секунду поверил. Дару, почему-то сидящий на полу (он упал?), обернулся. Глаза у него были как у оленя, которого вот-вот собьёт грузовик. Этим грузовиком, кажется, был Влад. Он хотел сказать что-то успокаивающее, но его самого колотило, поэтому вышло тупое и резкое: — Что ты здесь делаешь? — Я… прости, я не знал, что мне сюда нельзя, я больше никогда… Влад глубоко вдохнул. Наверно, со стороны это выглядело так, будто он пытается не сорваться, потому что Дару резко замолчал и весь напрягся, собираясь то ли бежать, то ли принимать удары. Влад почувствовал себя ещё хуже. Потому что на самом деле он пытался не двинуться. В смысле головой. Остальным телом как раз можно было, но плавно. Собственная — совершенно бессмысленная, наивная и неоправданная — надежда так сильно ударила в голову, что Влад стоял оглушённый и пытался собрать себя по кускам. Даже спустя много лет любое напоминание о ней причиняло боль. А надеяться было особенно мучительно. Он выдохнул, опускаясь на пол. В нём будто кончилось вообще всё. Влад вдруг почувствовал, что у него кружится голова, потому что он очень давно не спал, слишком резко вскочил, тратил слишком много энергии, слишком долго игнорировал потребности организма. У него всё было слишком. — Мне больше нравится, когда ты не извиняешься, — наконец сказал он. Голос уже звучал нормально, просто устало. — И тебе можно. — Что можно? — Вообще всё, — Валд неопределённо махнул рукой, — быть здесь. Быть не здесь. Делай, что хочешь, я серьёзно. Я иногда странно на что-то реагирую, можешь не обращать на это внимания. У меня после смерти часть клеток головного мозга не восстановилась, поэтому иногда я думаю спинным. Дару полностью повернулся к нему. Теперь они сидели друг напротив друга, разделённые озером золотого света, растекавшимся по полу. — Я видел кого-то, — вдруг сказал Дару, — будто призрак женщины. Боль, только-только утихшая, снова начала медленно накаляться, ещё чуть-чуть и начнёт прожигать изнутри. — Буквально на мгновение, — продолжал Дару, — мне могло показаться, но… но, кажется, всё-таки не показалось. Она была похожа… ну… Он почему-то замялся. — На кого? — спросил Влад, вдруг севшим голосом. — На тебя. У Влада едва не вырвался нервный смешок. Она правда была здесь? (Этого не могла быть, не могло, не могло, не могло.) Но Дару же не выдумал это. Ему же не показалось. Иначе он не сказал бы о сходстве. Но если она была здесь, то почему явилась не Владу? Он почувствовал укол злой и горькой обиды. Было бы попросту несправедливо поступить с ним так. Может, это видение лишь что-то вроде её отпечатка? След, оставшийся на рояле, за которым она проводила так много времени. — Умеешь играть? — спросил Влад, просто чтобы переключить мысли. Дару снова замялся, потупился, порассматривал свои потёртые джинсы, потом всё же ответил: — Совсем чуть-чуть. Влад знал его всего ничего, но кое-что важное уже понял — если он так говорит, значит, играет как минимум неплохо, а скорее всего, даже хорошо. Иначе бы точно сказал, что не умеет. Влад готов был съесть гроздь рябины, если это не так. — Сыграешь мне как-нибудь, — хмыкнул он. Было интересно узнать, как он отреагирует, услышав, как кто-то играет на её рояле. Несколько лет назад Влад бы отгрыз этому кому-то руки. Сейчас же услышать живую музыку даже хотелось. Дару от предложения в восторг не пришёл. Выражение его лица стало ещё более потерянным. Влад побоялся, что он уйдёт в себя и не вернётся, поэтому добавил: — Если захочешь. Дару неуверенно кивнул. Влад не знал, насколько ему понятен концепт «хотения». В целом после коннекта с домом Дару изменился. Будто до этого у него не хватало сил, чтобы быть собой. Сейчас же он испугался и снова загнал настоящего себя куда-то глубже. Влад поймал себя на мысли о том, что ему безумно интересно, каким же Дару станет, когда у него будут силы на уверенность. — А сейчас, — Влад встал, придав движениям и голосу бодрости и беззаботности, — мы пойдём и займёмся делом. Дару посмотрел на него удивлённо. В целом да, Владу тоже было непривычно слышать такое от себя. В принципе Влад и так собирался заняться делами, правда, другими, он даже честно начал и уверенно двигался в сторону продуктивности. Но что мы говорим богу продуктивности? Верно: время до дедлайна ещë есть. А сейчас им с Дару обоим нужно было пройтись. — Нам же нужно найти украденного ребёнка, — напомнил Влад. Ему (ожидаемо) изначально не слишком нравилась эта история, но долг Хозяина обязывал. — И как ты будешь его искать? — спросил Дару, тоже вставая. Он едва сдерживался, чтобы не бросать на рояль встревоженных взглядов. Будто этот самый рояль могу прискакать и прищемить ему пальцы крышкой. — Я никак. — А кто будет? Влад очень многозначительно посмотрел на него. На лице Дару явственно проступило желание отойти куда-нибудь, пусть даже за рояль. — Я не могу, — глаза Дару снова расширились, но теперь взгляд был скорее по-собачьи жалобным, — я не знаю как и где. Я никогда не видел этого ребёнка. — Нелапси ты тоже не видел. — Это другое, — покачал головой Дару. — Он был рядом и прямо чувствовался. Голод и желание убивать сложно с чем-то спутать. Влад хмыкнул. — Давай остановимся на секундочку на этом моменте. Ты взял и пошёл на сильное желание убивать, не подождав меня? Дару кивнул. Влад посмотрел на него долгим взглядом. — Ты сказал искать, вот я и искал, — добавил Дару, явно смутившись. — Тебе бы обсудить это со своим психотерапевтом. — У меня нет психотерапевта. — Это заметно, солнце, поверь. При этих словах в глазах Дару промелькнуло что-то, чего Влад не понял до конца. Ему не понравилось такое обращение? Дару едва заметно тряхнул головой, будто отгоняя какие-то мысли, а после спросил: — Так как мне искать этого ребёнка? Мне нужна хотя бы какая-то вещь. Или что-то вроде того. — На самом деле я без понятия, как ты кого-то ищешь, — начал Влад, судя по взгляду Дару, он сам был не слишком в курсе, — но многоуважаемая сееле ши оставила здесь память о своём ребёнке. — Где? — Дару огляделся, будто память могла валяться у его ног, и он лишь по оплошности не замечал её. — Везде, — Влад пожал плечом. — Внутри Дома. Нужно просто ну… почувствовать? — А-а-а, — протянул Дару. Влад даже почти уловил в интонации сарказм. — Не концентрируйся на том, что ты этого не можешь, — Влад был в курсе, что сказать такое проще, чем сделать. — Это вокруг. Просто почувствуй. Он мог бы дать более конкретные рекомендации. Но Влад действительно понятия не имел о том, как Дару кого-то ищет. Он сам обычно просто знал, куда ему нужно. Но, к несчастью, на каком-то из этапов поиска его связь со вселенским знанием обрывалась, будто он выходил из зоны действия сети. Дальше приходилось бесцельно бродить и надеяться, сужая зону с помощью заклинаний, которые тоже работали, как сбоящий навигатор. Так что по возможности Влад предпочитал собственной магии системы геолокации. Дару ещё раз потерянно огляделся, а потом прикрыл глаза. Так он простоял, наверно, с минуту, переступая с ноги на ногу, но когда глаза его снова открылись, что-то в нём поменялось. Когда они искали нелапси, Влад даже толком понять ничего не успел. Дару сделал шаг вперёд и так легко скользнул на Границу, будто был рождён для этого. Хорошо, что за ним оставалась чёткая тропа, потому что иначе Влад бы совсем потерял его. И Дару бы погиб. Из-за него. Эти мысли тоже стоило сейчас не думать. Влад в целом уже подумал их раньше в нескольких разных вариациях. А сейчас Владу хотелось рассмотреть момент чудесного превращения вблизи. Но Дару явно не собирался давать возможности. На этот раз он сорвался с места не так быстро, но шаг его был чётким и уверенным. Именно это и было главным отличаем — уверенность. Дару не сомневался, не советовался, не спрашивал разрешения, даже не объяснял, куда идёт. Он просто шёл по некоему известному только ему пути. Влад цепко схватил его за запястье, когда Дару проходил мимо. Он обернулся, посмотрев так, будто ему было сложно сфокусироваться на Владе. Так, если бы он мог смотреть сквозь него, но не на. Глаза Дару изменились. По карим радужкам будто пробежали прожилки чистого солнечного света. А вот волосы, крупными кудрями падавшие на лицо, стали темнее, приобретя заметный красноватый оттенок. На ментальном уровне Дару тоже ощущался иначе. Влад не понимал, как именно, просто иначе. Притом что в остальное время Дару чувствовался как совершенно обычный человек. Влад не так много взаимодействовал с людьми, обладающими даром, чтобы сказать, нормально это для них или нет. — Не хочу снова тебя потерять, так что буду держать, — Влад, немного замешкавшись, всё же отпустил запястье Дару и сжал ладонь. Держаться с кем-то за руку было непривычно. Влад отвык от большого количества тактильных контактов. Желание виснуть на Дару в целом было не до конца понятно. Это что-то сильнее Влада. Дару был тискательным. Типа как щенки. А ещë смущать его было очень весело. Хотя с высшими и низшими вампирами Влад всë же перегнул. Он не раскаивался, но думал, что Дару от него шарахаться начнëт. Не начал. Оставалось неясным, услышал ли Дару его слова, но руки не вырвал. Он просто развернулся и снова пошёл вперёд. За музыкальным залом начинался лес. Дару переместил сюда входную дверь. Влад был уверен, что, если спросить его об этом позже, он лишь удивлённо захлопает своими огромными глазами. Вечер, переходящий в ночь, был холодным и влажным. За стенами дома стояла полупрозрачная темнота, пахнущая подтаявшим снегом и елями. Резкий контраст с золотым теплом музыкального зала. Влад пожалел, что позволил дому дрейфовать к северу. Надо было отогнать его южнее, сейчас не пришлось бы ёжиться от холодного ветра. Но Дару шагнул на Границу, и ветер оборвался, будто застыл в воздухе. Влад всё ещё чувствовал насыщенный еловый запах, но не движение. Иногда Граница так играла с реальностью. Пространство слегка размылось, начав постепенно обретать контур, но Дару сделал шаг и вернулся в человеческий мир. Через секунду их снова бросило на Границу. И обратно. Влад судорожно сжал его руку. Сам Влад был существом, появившемся на свет именно на Границе. Он привык к нестабильности и изменчивости пространства вокруг, но такие скачки оказалось сложновато сносить даже ему. Дару же проходил между разными слоями реальности легко, как тончайшая игла сквозь ткань. Он делал шаг, приминая яркую зелёную траву в берёзовой роще, и вступал в самую чащу ещё заснеженного бора. Влад едва успевал сделать вдох, а они уже чуть не падали в болото, отшатывались в сторону, раскрошив тонкий лёд на краю лесного озера. Небо становилось то ясным, то пасмурным. Воздух дышал весенней свежестью и теплом и давил влажным холодом. И на мгновение, Влад готов был поклясться, он увидел бледную луну Той стороны. Он не успел даже удивиться, как их уже бросило обратно в человеческий мир с такой скоростью, что Влад не заметил, когда они пересекли Границу. Зато он заметил кое-что другое. Точнее сказать, он не мог это проигнорировать. Собственное головокружение и слабость. Ему было всё сложнее удерживать руку Дару и ступать за ним след в след. Влад хотел попросить остановиться, замедлиться, но дыхания не хватало. Он снова плохо всё продумал. Снова просчитался. Ещё до начала поиска Влад уже чувствовал себя измотанным. Но он решил, что всё равно не уснёт, что не хочет оставаться дома, что не хочет думать. С последним он явно справился лучше всего, потому что ни черта он не подумал. Особенно не подумал, что пропажа ребёнка может быть как-то связана с людьми, похищающими фэйри. И, возможно, Дару ведёт их прямо к ним в руки. Снова почувствовал желание убивать? Да их же встретят калёным железом и рябиновым колом Владу в сердце. Влад взвыл бы, если бы у него хватило на это воздуха. Праматерь Дану, он грёбаный идиот. Ноги двигались всё медленнее, рука выскальзывала. Во время очередного перехода — Влад не понимал, где они. На Границе? в мире людей? на Той стороне? — он споткнулся о собственную ногу. Его качнуло назад и в сторону, рука разжалась, он лишь жалобно царапнул ногтями по коже Дару. Влад почувствовал, что его сейчас просто выбросит куда-нибудь. В одну из реальностей. Даже неважно в какую. Важно то, что он точно потеряет Дару, и тот попадёт в руки к этим поехвашим охотникам на фэйри, и ему точно конец. Самого же Влада точно выбросит на Ту сторону прямо под ноги какой-нибудь хищной твари, которая перегрызёт ему горло раньше, чем Влад успеет опомниться. В общем, они оба умрут. И не только они. Вообще все умрут. И всё потому, что Влад грёбный идиот. Праматерь Дару, зачем ты позволила создать его таким? Это, по-твоему, весело, да? Дару перехватил его руку, даже не обернувшись, а потом притянул к себе, приобняв за плечи. Влад подавился воздухом, которого и так было немного, или вовсе забыл, как дышать. Реальность качалась из стороны в сторону, птичьи напевы сменялись воем ветра, раскаты далёкой грозы безмолвием зацветающих полей. Они были будто бы везде и сразу, или просто везде собралось, сжалось до одной точки вокруг них, переливаясь светом, цветом, звуками и запахами. У Влада невыносимо кружилась голова. Он чувствовал, что теряется. Будто по чуть-чуть оставался в каждом месте, в котором они успели побывать, и всё никак не мог снова собрать себя во что-то целое. — Почти пришли, — тихо сказал Дару, почти в самое ухо, — я не дам тебе потеряться, потерпи ещё немного. Реальность мелькала и рябила, словно хаотично нарезанные кадры. Владу было трудно дышать, и он не понимал, переставляет ли ноги, собственное тело уже перестало ощущаться. Но от Дару исходили волны спокойной тёплой уверенности. Он прижал Влада к себе чуть крепче, и все тревоги перестали иметь значение. Только сердце забилось чуть быстрее. «Вот, значит, какой он, когда у него хватает сил не бояться». Такой была последняя ясная мысль.