И вся королевская рать

Это не было разговором. Это был допрос. Дедра Миро.

Несколько дней после инцидента на Алдани. Центр Империи. Штаб-квартира ИСБ. Офис майора Партагаза. — Хотите что-нибудь выпить? Каф, чай? — предложил майор свидетельнице преступления. В первый раз за свою долгую и весьма успешную карьеру. Но сегодняшний «посетитель» требовал особого к себе отношения, можно сказать, бережного. Сенатор от Набу расположилась в кресле с поистине королевской грацией, прямо держа спину, положив на колени маленькую кожаную сумочку. Чёрную, как и весь её костюм, за исключением серебристой лисицы, перекинутой через плечо. — Чай, будьте добрый, — ответила она, а затем добавила, уточняя — Зелёный, если у вас есть. — Предпочитаю чёрный и боюсь, есть только он, — возразил майор. — Чёрный так чёрный, — согласилась сенатор. — Только, пожалуйста, без сахара. Партагаз нажал кнопку на консоли, вызывая дежурного, озвучил «заказ», появившийся через пару минут перед хозяином кабинета и его гостьей. Майор не спешил задавать вопросы, держа паузу. Сенатор с благожелательной улыбкой смотрела на майора, ничем не выказывая ни нетерпения, ни беспокойства. Абсолютно спокойная, она не сводила дежурно-вежливого, быть может, только чуточку заинтересованного, взгляда с Партагаза, оторвавшись от созерцания на один краткий миг, удостоив «спасибо» принёсшего чай адъютанта, затем снова посмотрела на майора. Взяла маленькую, белую чашку, манерно подула, остужая горячий напиток, сделала пару маленьких глотков, не сводя взгляда фиолетовых глаз от сидящего напротив мужчины. Тот и не подумал прикасаться к напитку. — Мне на самом деле нравится эта перестрелка взглядами, майор, да и чай весьма недурён, — выбросив белый флаг, нарушая молчание первой, сказала сенатор, ставя чашку на блюдце, на белом фарфоре остались следы от ярко-красной помады, — но мне всё же кажется, вы не для этого пригласили меня сюда. — Не для этого, вы правы, — согласился Партагаз и снова замолчал, разглядывая сенатора как какую-нибудь диковинку. Пристально, никуда не спеша. В намерении заставить её нервничать, чтобы в нужный момент она проговорилась. Не то чтобы он всерьёз подозревал имперского сенатора в чём-либо противозаконном, но менять свою манеру допроса он не намеревался, итак довольствуясь малым, дружеской беседой, так сказать. — Для чего же тогда? — она коротко вздохнула, принимая правила игры. Конечно, можно было и перемолчать его самого, но она посчитала, что это будет слишком жестоко для первой встречи. — Задать вам несколько вопросов. — Задавайте. С удовольствием отвечу, — она выпила ещё чаю. — Что вы делали на Алдани, сенатор? — Алдани. Алдани… — повторила она. Несмотря на выпитый чай, голос прозвучал хрипло. Она повторила название планеты ещё пару раз. Замахала ладонями, пытаясь успокоиться и не заплакать, сдерживая из последних сил наворачивающиеся слёзы. — Алдани. Не выдержала. Раскрыла лежащую на коленях сумочку и приложила батистовый платок, промокая выступившие слёзы. — Простите, — она глубоко вздохнула и выдохнула. — Полковник Петигар, упокой Сила еду душу, пригласил меня полюбоваться на природный феномен, который местные жители называют Око. И это действительно было красиво, метеоритный дождь. Десятки, нет, наверное, сотни, падающих и сгорающих в атмосфере планеты небесных тел. Это было красиво, но смотреть было не очень удобно: со связанными руками и кляпом во рту под дулом бластерной винтовки. Алмаз нервно вздрогнула, когда вылезшая, кажется из ниоткуда, воровка застрелила полковника. Она вздрогнула снова, вспоминая. — Они окружили нас, угрожали убить всех, если комендант не отведёт их в хранилище. Полковник вытащил бластер, требуя, чтобы они отпустили мальчика, сына коменданта… а эта сука, — сенатор хлопнула ладонью по столу, так что стоящая рядом чашка вздрогнула, — застрелила Петигара. Сенатор сморгнула вновь набежавшие слёзы. — Майор, я уверена, вы найдёте этих подонков и когда вы их найдёте, дайте мне знать, пожалуйста. Он видел в её глазах ярость, неподдельную, чистую, ощущая желание отомстить. Собственными руками, выстрелить в эту суку, что посмела убить полковника. — Смерть полковника стала для вас сильным ударом, — заметил Партагаз. — Полковник Петигар был моим другом. — Близким, я полагаю? — уточнил майор. — Очень близким другом, — согласилась она, ничуть не возмущенная вторжением в личное пространство. Она вздохнула ещё раз, беря себя в руки, захлопала длинными белыми ресницами и затем продолжила уже совершенно другим голосом. Не оплакивающей любовника женщины, и даже не голосом сенатора (выдержанным и спокойным), но голосом человека, принимающего случившееся очень близко к сердцу. — Ненавижу воров. Они украли у Империи. Они украли у Императора. А значит, они украли у меня. Партагаз выразительно выгнул бровь. Да, сенатор от Набу — родины Императора, но чтобы так близко… так лично воспринимать потерю. — Его Императорское Величество как отец мне, — пояснила она. — Так что знайте, я сделаю всё, что в моих силах, всё, что от меня зависит, дабы правосудие было исполнено. Звоните мне в любое время, вызывайте, спрашивайте. Я в полном вашем распоряжении майор. Вы должны найти этих мерзких тварей как можно быстрее. Империя рассчитывает на вас. Где-то там, в самой-самой глубине этих напыщенных фраз правда и истовая вера в свои слова чуточку, самую малость, смазывая тем самым эффект «верной и преданной делу Империи» притаилась истерика. Банальная истерика потерявшей свою новую игрушку избалованной, испорченной богатенькой девчонки. — Уверяю вас, они будут наказаны. Чай допит. Вопросы закончились. Майор благодарит сенатора за уделённое ему время, вызывает дежурного офицера, который провожает Алмаз Набуанскую до выхода из здания. Уже в крутящихся дверях она вспоминает о чём-то важном, и, не выходя из «карусели» снова заходит в здание ИСБ, обращается в приёмную и вот уже через пару минут другой дежурный офицер сопровождает её, хотя она прекрасно знает дорогу, но таковы здешние порядки — бродить по коридорам ИСБ без сопровождающих посетителям запрещено. Турболифт поднимается гораздо выше кабинета майора Партагаза. Конечная цель — кабинет полковника Юларена. — Дорогой полковник, надеюсь, я не сильно помешала вам, — с улыбкой начала она, когда адъютант вышел, оставляя их наедине. — Обещаю, долго отвлекать не буду. Только что была у майора Пар… Парта… Противогаза? Она рассмеялась. — Партагаз, его зовут Партагаз, — обманчиво серьёзно поправил женщину Юларен. — Партагаз, да, и уже выходила, когда поняла что было бы невежливо с тобой не поздороваться будучи здесь, — Алмаз подошла к сидящему за рабочим столом полковнику и троекратно расцеловала в щеки. Левая. Правая. Снова левая. Полковник коснулся правой щеки сведёнными вместе указательным и средним пальцами. Алмаз восстановила справедливость и чмокнула мужчину ещё раз в правую щеку. — Ты права, невежливо, — согласился полковник, переведя взгляд на часы. — Поздоровалась. Молодец. — Не смею больше отвлекать вас, полковник, — лукаво ответила она, ведь именно это — отвлечь его от дел — и было её целью. Но настаивать не стала и даже сделала пару шагов назад, собираясь уйти. — Возможно, небольшой перерыв мне не помешает, — полковник улыбнулся. — Не согласитесь ли составить мне компанию за бранчем, сенатор? — С удовольствием, полковник, — она улыбнулась в ответ, довольная как тридцать три гунгана. Полковник предложил даме выпить, та согласилась. Красное вино, разбавленное всё же кипяточком. Ленивый глинтвейн, как называла этот, с позволения сказать, напиток, Алмаз. Крепкий каф для самого полковника. — Как прошла встреча? — поинтересовался Юларен. — Майор такой забавный, такой душка. Он думает, что всерьёз может меня, представляешь, меня, допрашивать. Принесли бранч. Повисло привычное молчание, пока столовые приборы занимали положенные им места. — Бедняга Партагаз понятия не имеет, с кем связался, — с лёгкой насмешкой, незлой, доброй сказал Юларен. Знающий, что почём. И кто есть кто на самом деле. — Узнает? — Я пока не решила. Бранч вкусен. Бранч прекрасен. — И о чём же вы мило беседовали с майором? — спросил Юларен. — Об Алдани. Я была там и вот, собственно, меня и пригласили как свидетеля. — И что же ты делала на Алдани, моя дорогая? — Любовалась местным феноменом. Метеоритным дождём. — Вот так прямо природный феномен тебя и заинтересовал, Алмаз, — с сомнением констатировал Юларен, прекрасно осведомлённый о нравах одного набуанского сенатора. — Нет, конечно, навещала старого друга… — она погрустнела, а затем взорвалась. — Поедем на Аладни, он сказал! Это будет прекрасно, он сказал! Не бери с собой своих людей, со мной тебе нечего бояться. В итоге Петигара застрелила эта сволочь. Алмаз фыркнула. — Полковник Петигар, значит. — Он был такой, такой… Ну ту знаешь, всё как я люблю. Седой, кареглазый, в форме, — она закусила губу. — С заряженным бластером в кобуре. Инженер. Это должен быть романтический уикенд, а всё превратилось в кровавую баню. Я так зла, так зла. Ух! Юларен ничего на это не ответил, привыкший давным-давно к эмоциональным вспышкам сенатора. — И почему мы всякий раз говорим о твоих любовниках? — Не знаю, — она пожала плечами, изображая святую невинность. — Поговорим о работе давай тогда. Как там Проект Кренниковский? Как думаешь, когда уже закончат эту стройку века? — Ты мне скажи. Ты у нас эксперт в этой области. — Года три-четыре. Максимум пять. Кренник из кожи вон лезет, чтобы это всё заработало быстрее. При малейших неприятностях поминает недобрым словом господина губернатора. В общем, всё как обычно. Кстати, полагаю, как достроят, то Сенат распустят. — Что же ты тогда будешь делать, сенатор без Сената? — поинтересовался полковник. Намерение Императора распустить давно не имеющей никакой реальной власти орган, не было для него секретом. — Вернусь домой, отдохну немножко. Может стану королевой на пару сезонов. Не знаю. Может Император, даст мне новое назначение. Посмотрим. — Кстати, у меня есть для тебя поручение и совет. Итак, советую, появится на специальной сессии Сената. Теперь поручение. Загляни на огонек к сенатору Мотме. Помозоль глаза своим неимоверным богатством. Перстни с неприлично большими бриллиантами, ну ты знаешь, умеешь. Любишь и практикуешь. — Так точно, будет исполнено, господин полковник. Бранч съеден. — Спасибо, было очень вкусно, — поблагодарила Алмаз. Смерила полковника взглядом. — Как насчет десерта? — Десерта? — Особого, — уточнила она, облизывая губы. — А, особого, — с пониманием повторил полковник. Бросил взгляд на часы. — Пожалуй, отведаем десерт. Только быстро, через час у меня совещание и опаздывать я не собираюсь. Даже из-за десерта. — Я быстро, — пообещала она, расплываясь в широкой улыбке. Десерты Алмаз обожала. Быстрым шагом дошла до санузла (неизменный признак действительно больших начальников — личный санузел в кабинете), достала из своей маленькой, но вместительной сумочки зубную щетку и пасту, очень быстро, но тщательно почистила зубы, стёрла с губ помаду, дабы не испачкать форму полковника, и буквально через пару минут вернулась в кабинет. Юларен помог женщине снять пиджак, вешая тот на спинку своего стула. Женские пальчики быстро расправились с парой перламутровых пуговиц, расстегивая блузку. Предсказуемо скрипнул чёрный диван, когда пара расположилась на нём. Расстегивать бюстгальтер полковник не стал, просто сдвинув чашечки вверх, высвобождая аккуратную, в меру пышную грудь сенатора, целуя розовые соски, острые от возбуждения. Кладя ладони на задницу женщины, гладя, чуть сминая ткань в тщетной попытке задрать юбку, слишком длинную, чтобы маневр увенчался успехом. Но всё равно приятно. Ладони женщины ложатся на плечи полковника, на светлую ткань, не касаясь минималистичных эполет. Пальцы перемещаются на шею мужчины, подныривают под стойку воротника, затем поднимаются выше, ероша короткие седые, точнее белые, волосы. Расстегнут ремень, расстегнут и китель, расстегнуты брюки. Она опускается перед ним на колени, нетерпеливо желая приступить к сладкому, умопомрачительно вкусному… язычок ласкает головку, дразнит, ловкие пальчики гладят ствол с каждым движением добиваясь всё большей твёрдости, стойкости. Губы целуют самый кончик, затем обнимают головку, и опускаются ниже, заглатывая глубже. Пальцы полковника забираются в белые волосы женщины, ведут себя по-хозяйски, направляя Алмаз, заставляя ускорить темп. Шёлковая лента, стягивающая длинные локоны до этого, не выдерживает напора страсти, бантик растрёпан, узел ослаб и соскальзывает ниже. Юларен собирает пальцами норовящие распуститься волосы вместе, чтобы те не мешали процессу. Губы сменяют ласковые, умелые ладони, давая Алмаз чуть отдышаться. Но через пару мгновений, она снова берёт член мужчины в рот, опускаясь всё ниже, всё глубже, доставая губами до самого основания. Глубоко-глубоко, терпеливо, жадно. Выпускает свою добычу, чтобы глотнуть воздуха. Целует мошонку, перебирает пальцами, гладит. Проходится кончиком языка по шву. Помнит о времени — его так мучительно мало. Снова берёт в рот член и сосёт уверенно, сильно, ненасытно. Стоны полковника ласкают слух. — Как ты делаешь! Развязка близко. Вот-вот. Ещё чуть-чуть. Ещё глубже и резче. Хватка Юларена на её голове становится сильнее, но она и не думает вырываться, с наслаждением глотая сперму. Десерт. Волшебство тает. Быстро. Время почти на исходе. Оба по-военному быстро приводят себя в порядок (мужчина поправляет ленту в её волосах) и вот уже полностью одетая сенатор красит губы, смотрясь в маленькое зеркальце. Юларен наблюдает, досматривая спектакль до самого конца. — Нужно как-нибудь устроить полную программу, — заключает Юларен, разглаживая усы. — В ближайшее время, дядюшка Ю, — она подходит к нему и поправляет прядку волос на голове, возвращая на положенное той место. — Не называй меня дядюшкой, — притворно сердито говорит полковник, в наказание шлёпая женщину по заднице. — Это почему же? — Чувствую себя старым. А мы с тобой знаем, что это совсем не так, — самодовольно и не без оснований заявляет мужчина. — Больше не буду, — соглашается Алмаз. — Всё, пора, — серьёзно, оставляя игривый тон, произносит полковник, выпуская женщину из рук. — Было приятно с вами встретиться, полковник, — даже не пытаясь возражать, отвечает сенатор. Улыбка исчезает с её лица и появляется маска серьёзного политика (насколько это вообще возможно в её случае). — Взаимно, сенатор. Юларен вызывает дежурного офицера и не смотрит в след Алмаз, мгновенно переключаясь, настраиваясь на рабочий лад. Перерыв окончен.