Как ещё бывает

*** – Замолчи, слышишь? – О, ну уж нет, ты игнорировал все мои просьбы последние четыре года, поэтому, будь уверен: за эту неделю я отыграюсь. – Будь мудрее меня и закрой рот. – Ого, а вчера ночью ты требовал обратного… – Есенин, ты задолбал меня своими намёками, – Владимир закрыл лицо руками, – и не смей сейчас шутить про… – …то, что ты здесь главный любитель долбить? Маяковский испустил сдавленный вопль укушенной крокодилом чайки. – Как бы я ни любил тебя, Володя, признай: если я не отыграюсь за все шутки над моим ростом, которые я услышал за последние годы, я предам самого себя. Так что теперь, – Есенин плюхнулся на нижнюю полку и сладко потянулся, – я буду наслажда-аться. – Серёж, имей совесть, мне и так страдать, лёжа на этой…мини-полке. А ведь мне обещали, что размеры спальных мест будут увеличены. – Так они и увеличились. Были – 175, стали – 180. Но да, согласен, для тебя, двухметрового гиганта, 5 сантиметров – ничто. – Я вот даже не буду… – Ну давай, пошути про 5 сантиметров. – Если ты пообещаешь не мозолить мне мозги своим стёбом. – Эх, какая жалость, на этой Земле станет на одну шутку меньше. Имей в виду, свою возможность в кои-то веки простебать все твои два метра роста я ни за что не променяю. Маяковский прислонился затылком к стене, жалобно застонав. – Володя, а ты на какой полке спать будешь? – На нижней. Не хватало мне ещё упасть с этакой высоты. – Ого, я смотрю, в этом путешествии наши роли кардинально изменятся. – Ты будешь сверху? – Не думал, что скажу это, но да, я сверху. Владимир молча отвернулся, пытаясь найти поддержку в погоде за окном. Проносящийся пейзаж заливало солнце. Мелькающая трава блестела каплями, словно диско-шар, редкие домишки подмигивали ставнями, а деревья… Маяковский одёрнул себя. Ох, не стоило вчера вечером смотреть документалки про семантические различия прозы Бианки и Пришвина… *** Через полчаса принесли постельное бельё и полотенца. Разумеется, это не могло не стать сенсацией, требующей немедленной демонстрации в канале Есенина. – Давайте рассмотрим содержимое пакета, который только что нам принесла милая проводница Юлия, – вещал Есенин, одной рукой снимая себя, а другой показывая принесённый комплект, – сейча-ас, одну секунду, – пыхтел он, стараясь открыть упаковку одной рукой, сохраняя при этом ракурс. – Ох ты, горе луковое, – хмыкнул Маяковский, надевающий наволочку на свою подушку. Есенин недобро зыркнул на соседа, но затем, явно что-то придумав, остановил видео и протянул телефон Владимиру. – А вот вместо капания на нервы, лучше помоги. – Я бы с радостью, вот только у меня вечный расфокус, – с напускной грустью ответил тот, кладя подушку на место, – а ещё… Как же там ты говорил… А, точно, у меня руки из… – Я всё ещё так считаю, однако, – Сергей поднял палец вверх, показывая, что сейчас будет важная мысль, – я принимаю нелёгкое решение наделить Вас, Владимир Владимирович, должностью моего оператора на пять минут. – Здесь какая-то ошибка, Сергей Александрович, – лукаво прищурился Маяковский, – я не посылал Вам своё резюме. Особенно на должность оператора… – Ой да Володя, блин, возьми уже телефон. – Но, так и быть, видя Ваше безысходное положение, – не унимался Владимир, – я стану вашим оператором. Имейте в виду, мои услуги будут дорого стоить. – Кажется, у меня есть то, что Вас устроит, – ухмыльнулся Есенин, чуть расстегнув молнию на своей кофте. – Отлично, тогда буду ждать перевод пяти тысяч на карту. С этими словами Маяковский забрал телефон у Есенина, не отказав себе в удовольствии полюбоваться расстроенно-удивлённым лицом Серёжи. *** – Воло-одя, давай украсим наше купе. – Серё-ёжа, я сам себе украшение. А со своей частью можешь делать всё, что угодно. – Какой ты скучный. – Какой есть. А вообще, я собирался спать, мы же в поезде. – Мы успеем выспаться, Володя, а вот пожить мы можем не успеть! – Я точно не успею пожить, если не буду нормально высыпаться. Есенин вздохнул. Не получив никакой реакции, он вздохнул чуть громче. Когда и на это Маяковский никак не отреагировал, Есенин вновь вздохнул, но уже с подвыванием. – Если ты рассчитываешь получить от меня помощь, то не старайся. Мы решили: это, – он похлопал рукой по своей полке, – моя половина купе, а это, – он махнул на две полки напротив, – твоя. Поэтому, делай что угодно со своей территорией, но я не буду участвовать в твоём «вайбе». – В вайбе не участвуют, его создают, деревня ты, – фыркнул Серёжа. Владимир ещё какое-то время посидел с крайне удивлённой физиономией (ещё бы! деревня назвала его деревней), затем надел наушники и погрузился в мир любимого рока, слегка задремав. *** Проснувшись, Владимир обнаружил, что полка напротив превратилась в одну из тошнотворных картинок на Пинтересте. По всей стене тянулась гирлянда на батарейках, в сетку для полотенец были зачем-то воткнуты искусственные цветы… Владимир прикрыл глаза, молясь, чтобы ему это приснилось. Владимир открыл глаза и осознал, что молитвы не помогают. Сев на полке, он заметил, что к столику был прикручен штатив для телефона. Однако, ни телефона, ни устроителя этой «эстетики» не было в купе. Владимир хотел потянуться после дрёмы, но, треснувшись о верхнюю полку затылком, решил, наконец, встать. И тогда его взгляд упал на верхнюю полку, которую и забрал себе Есенин. У подушки лежала капибара, которую Владимир ради шутки подарил Серёже пару месяцев назад на третью годовщину отношений. На стене у подушки были приклеены на скотч три фотографии Серёжи с Володей, которые они как-то раз сделали в фотобудке, в которую забежали от дождя. Спальное место Есенина не было оформлено столь же красиво, как нижняя полка, на которой тот снимал видео. Но что-то всё равно кольнуло сердце Владимира тёплой булавкой. – Благодарю, Наденька, – послышался из-за двери голос Есенина, и Маяковский мигом сел на своё место, чтобы не быть пойманным на разглядывании фотографий, – мне было очень интересно познакомиться с вами, душа моя, буду с нетерпением ждать ужина, а вместе с тем и нашей встречи. Маяковский фыркнул, заслышав этот откровенно пошлый флирт. Есенин юркнул в купе, что-то жуя. – И не стыдно тебе? – нарочито осуждающе начал Владимир, – при живом-то парне искать себе кого-то нового. – А ты как-то быстро отрубился, я уж думал, у меня и нет живого парня, – беззаботно парировал Сергей. – А вообще, ты бы попридержал своё осуждение, Володя. Я задружился с начальницей вагон-ресторана, и она дала мне пару свежих булочек. Нам с тобой на десерт. – Ох, Серёжа. Тебе дай волю, ты всех проводниц и начальниц очаруешь. Просто так, безо всякой еды. – Ревнуешь? – Ещё чего. *** Есенин прикрепил телефон на штатив и, включив запись и растрепав свои буйные кудри, принялся есть яблоко, задумчиво глядя на пролетающие мимо пейзажи. Заиграла плавная музыка, под которую Сергей решил снять очередное EsteticTravel видео. Гирлянда позади него переливалась всеми возможными цветами, бросая отблески на светлые волосы блоггера. Как хорошо, что не была включена задняя камера телефона Серёжи. Иначе она бы засняла, как на противоположной полке сидел Владимир Маяковский, накручивающий на пластиковую вилку доширак. *** – Есенин, блин, ты уже пятое видео за день снимаешь. Ну зачем так много контента? – Володя, не мешай, я хочу актива. – Он перед тобой, а теперь, будь любезен, ответь на мой вопрос, нахрена тебе столько контента? – Володя, ну хватит, не передёргивай уже. – А что мне остаётся, если мой парень весь день вертится перед телефоном, а не на моём… Есенин шумно вздохнул. Есенин замер, что-то обдумывая. Есенин рывком поднялся и, мигом преодолев расстояние до соседней полки, прижался к сухим губам Маяковского. Владимир, словно ожидавший этого, запустил руку в спутанные кудри парня, углубляя поцелуй. – Только, будь любезен, – на минуту оторвавшись от мягких губ, произнёс Маяковский, – выключи свой чёртов телефон и убери его куда-нибудь. – А жаль, такой контент пропадает, – усмехнулся Сергей, но всё-таки вытащил телефон со штатива и бросил его на верхнюю полку. ***