Дело о длинных тенях

Трейлерный парк располагался близ северо-западной опушки Рейнвудского леса и представлял собой именно то, что возникало в сознании каждого американца, когда он слышал данное словосочетание. Огромные машины стояли довольно скученно на лужайке, которая к середине весны обещала стать весьма живописной. Многие из трейлеров были оснащены навесами, под которыми в тёплое время года стояли плетёные кресла и столик, за которым так приятно скоротать время. Ближе всех к лесу стоял самый старый и уже порядком поржавевший трейлер, в котором жила Белинда Шейл. Я прекрасно помнила, как шестнадцать лет назад она с сыном приехала в Рейнвуд на этом самом трейлере. Тогда мы всей семьёй гуляли здесь, собирали ягоды, гонялись друг за другом. Чарли, который в свои почти тринадцать уже считал ниже своего достоинства бегать и участвовать в детских играх, присматривал за нами и активно саботировал игру в прятки, подходя то к Эм, то ко мне и громогласно давая указания либо встать с земли, либо не трогать руками грязные деревья, либо вытрясти листья из волос. А потом по дороге быстро проехал трейлер ядовито-розового цвета. Он лихо припарковался у самого леса, и через некоторое время оттуда вышел Джефф с матерью. Они пошли прямо по направлению к нам, и, помнится, я опешила, потому что ожидала, что сначала они начнут разбирать вещи, раскладывать тент, вытаскивать жаровню для барбекю… Белинда Шейл была невысокой стройной женщиной со сложной причёской и взбитыми локонами, обрамлявшими лицо. Всего в её облике были слишком много: и этих самых кудрей, и накладных ресниц, и косметики на лице, и вечернего платья с блёстками, совершенно не соответствовавшего Рейнвуду, где преимущественно ходили в джинсах или брюках с фланелевыми рубашками. — Привет! — крикнула она, не дойдя до нас добрых двадцати футов. — Меня зовут Белинда Шейл, а это — мой сын Джефф. Теперь мы соседи, так что как насчёт того, чтобы стать друзьями? Она приблизилась к нам и улыбнулась. Зубы сверкнули между губами, на которые была нанесена помада фуксиевого оттенка. К её платью уже успела прицепиться какая-то колючка, к тому же, ей было явно неудобно в туфлях на каблуках. С ней рядом стоял стройный мальчик где-то возраста Чарли. Он улыбался так тепло, что, казалось, мог растопить даже самое ледяное сердце. — Я Джефф, — вымолвил он, внезапно протянув руку мне. — А ты? Тогда я дрожащим голоском ответила, что меня зовут Нэнси, а что было потом — не помню. Но важным являлось одно: Джефф умудрился моментально подружиться со всеми, как будто он обладал какой-то магией. Из всех детей от семи до четырнадцати один только Чарли недолюбливал его. Но сам Чарли — одиночка и убеждённый интроверт — не пользовался популярностью, так что и его мнение не принималось в расчет. Уже в этот же день он бродил в нами по Рейнвудскому лесу, играл с нами, весело смеялся и шутил. И мне казалось, что он всегда являлся частью нашей компании, потому что того, что было до Джеффа я вообще не помнила. У него имелось то самое обаяние, которое влекло к нему людей. Сейчас, правда, оно слегка потускнело, но, с другой стороны, я давно с ним не общалась, и на его поведение влияла пропажа дочери. Джефф поселился с матерью тут, в Рейнвуде, и Белинда начала активно интегрироваться в местное общество, которое так же активно её не принимало. Её манера одеваться и держать себя, её непонятное семейное положение и при этом наличие сына, её профессия актрисы — всё это настраивало местную консервативную публику против неё. Сейчас её трейлер уже не выглядел так вызывающе: за годы краска заметно потускнела, а кое-где — и слезла. Окна трейлера были занавешены ситцевой тканью, но внутри оптимистично горел свет. Я остановила машину неподалёку и покосилась на Санни. Он с любопытством обозревал трейлерный парк, как будто впервые увидел подобное. Его можно было понять: наверняка в Корее, на его родине, такое встречалось нечасто. — Белинда живёт там, — я указала пальцем на бледно-розовый трейлер, стоявший у самой кромки леса. — Думаю, она ещё не спит, ведь пока не так поздно. Санни посмотрел на свои руки и вполголоса спросил: — Нэнси, ты всерьёз полагаешь, что бабушка Райли как-то причастна к её исчезновению? — Пока не знаю, — я пожала плечами. — Для этого мне нужно переговорить с Белиндой. — Я имею в виду, — он заёрзал на сиденье, — неужели возможность того, что она похитила свою внучку, рассматривается нами? — Нами рассматриваются все возможности, — жёстко ответила я, отстёгивая ремень безопасности. — Так и ведут расследование, Санни. Выйдя из машины, я с удовольствием вдохнула мартовский холодный воздух. Ветер шумел в густых ветвях деревьев Рейнвудского леса, и они угрожающе раскачивались, как будто хотели размахнуться и ударить кроной о землю. Пока ещё было светло, но солнце уже светило тускло и по-мартовски неохотно. Кроны деревьев собственнически обвивали его своими кривыми пальцами и стремились забрать себе. Лес издали казался прекрасным, но на самом деле он был коварным и опасным: мой прадедушка, один из славных и почитаемых в Рейнвуде Риддингтонов, как-то пошёл сюда на охоту и пропал. Его так никто и не нашёл, и даже спустя много-много лет нигде не обнаружилось даже его останков. Я поёжилась. Санни положил руку мне на плечо так внезапно, что заставил меня вздрогнуть. Я круто обернулась. Солнце отражалось от очков Санни, делая его похожим на инопланетянина — на одного из тех, кого он так жаждал увидеть. Скупой свет подчёркивал линии его красивого лица, путался в смоляных волосах, играл на белоснежных зубах. — Думаю, тебе нужен перерыв, — мягко сказал он, чуть сжимая моё плечо. — За весь день ты так ни разу и не отдохнула. — Санни, как ты не понимаешь, — я устало провела рукой по лбу. — Я не могу сейчас отдыхать, просто не имею права. Похитили ребёнка, а в таких делах счёт идёт на минуты. Если к завтрашнему полудню мы не найдём Райли, то высока вероятность, что мы её уже не увидим! Я резко втянула в себя воздух и всхлипнула. И Санни обнял меня. Он не стал спрашивать разрешения, не стал извиняться… Не стал ничего говорить. От него исходило живительное тепло, как будто он мог согреть весь мир, но сейчас направил этот талант исключительно на меня. От него едва различимо пахло одеколоном и чуть-чуть — мятой, немного синтетической, такой, как в ополаскивателях для рта. Ткань его форменной куртки была грубой и жесткой, но это меня не беспокоило. — Ты слишком много на себя взвалила, — тихо проговорил Санни. — Ведь тут вовлечена твоя семья. — Это далеко не первое моё дело, — глухим голосом проговорила я, утыкаясь Санни в грудь. — Я расследовала столько, что уже сбилась со счёта, и среди них были похищения. Один раз даже нашла мальчика, которому было меньше года от роду, и смогла поймать всех злоумышленников. Это расследование было просто ужасным, связанным с эксплуатацией детей, но даже тогда я не сломалась, не дала слабину ни разу! Я довела дело до конца и даже получила награду от мэра города. А теперь… Расклеилась, хотя веду работу менее суток. Санни провёл по моим волосам ладонью, сделав это почти невесомо. — Порой даже самым сильным людям нужно побыть слабыми, — произнёс он. — Это нормально. Я могу это понять, так как сам никогда не являлся сильным, потому это не первый раз, когда цельная личность обращается за помощью именно ко мне. Он продолжил говорить что-то, но я не слушала: сам звук его голоса творил магию и был целительным для меня. Да, я всегда старалась быть сильной. И чаще всего у меня это прекрасно получалось, но вот теперь, в Рейнвуде, когда расследование было непосредственно связано с моей семьёй, я расклеилась. Это было понятно, простительно и естественно даже для меня, обычно такой строгой к себе самой. Я дала себе пару минут, чтобы успокоиться, а потом отстранилась от Санни, покинув его тёплые объятия. Он смотрел на меня спокойно, мягко, едва подняв уголки губ, и молчал: всё, что нужно, уже было сказано. — Спасибо, Санни, — вымолвила я, быстро вытирая глаза тыльной стороной ладони. — Думаю, мне это было просто необходимо. — Всё в порядке, — он порылся в карманах и протянул мне весьма сомнительный мятый носовой платок в клетку. Я жестом отказалась от этого любезного предложения и вернулась к машине, чтобы взять влажных салфеток. Приведя себя в порядок хотя бы чуть-чуть и похлопав себя по щекам, я снова направилась к трейлеру, возле которого меня ждал Санни, деликатно оставшийся на месте. Окна трейлера Белинды Шейл были ярко освещены, значит, хозяйка находилась внутри и ещё не спала. Что ж, время переговорить и с ней, ведь она, как-никак, бабушка пропавшей Райли. И я, решительно подойдя к двери, нажала на кнопку звонка. Внутри раздалась противная отрывистая трель, напоминавшая песню амазонского попугая. Через несколько секунд нам открыли дверь. Белинда Шейл за прошедшие годы, конечно же, изменилась, но стилю своему осталась верна: высокая причёска, слишком много макияжа и странная одежда. Она была облачена в синие бриджи и длинную ярко-розовую футболку с цветным принтом тропической птицы. — О! — она улыбнулась и отсалютовала нам бокалом для мартини, наполненным какой-то зеленовато-прозрачной жидкостью. — Вы пришли допрашивать меня? — Можно сказать и так, — я пожала плечами. — Что ж, проходите, — Белинда улыбнулась и посторонилась, пропуская нас внутрь. Обстановка в трейлере была как раз такой, как и ожидалось: теснота, обилие розового и грязная посуда в раковине. Проходя через крохотную кухоньку, я вдруг осознала, что не была здесь ни разу, даже шестнадцать лет назад. Белинда указала нам на небольшой двухместный диван, сама же устроилась на складном стуле напротив. Мы с Санни разместились с трудом, причем ему пришлось сесть на подлокотник, чтобы не спрессовать меня. Белинда отпила глоток своего напитка и, склонив голову набок, сделала приглашающий жест рукой. — Я готова ответить на все ваши вопросы, — чуть хрипловато произнесла она. Она переводила взгляд с меня на Санни, и вдруг я осознала одну странную вещь: скорее всего, она меня не узнала. Это было необычно, ведь почти все в Рейнвуде были в курсе моей принадлежности к самой влиятельной семье городка. — Меня зовут Нэнси Дрю, — вымолвила я, глядя Белинде прямо в глаза. — Детектив Нэнси Дрю. Я дочь Марты Риддингтон; вы, наверное, помните, что мы с Джеффом дружили в детстве. Белинда подняла нарисованные брови и рассмеялась. — Да-да, конечно, — она отпила ещё глоток. — Помню, там были две рыженькие девчушки. На одной из них Джеффи женился, а вторая — это, стало быть, ты, моя дорогая. Надо же! Белинда хихикнула и неосторожно взмахнула рукой с бокалом, отчего на полосатый ковёр на полу трейлера пролилось несколько капель. Я покосилась на Санни, но он, достав смартфон, внимательно смотрел на его экран и, видимо, не замечал, что хозяйка дома вскоре уже будет не в том состоянии, чтобы связать два слова, не говоря уже об ответах на вопросы о внучке. Но кореец вёл себя так, как будто ничего необычного не происходило. Что ж, может, так оно и было: я плохо помнила мать Джеффа, за исключением того случая, когда чуть ли не все в округе собрались на барбекю на заднем дворе поместья Риддингтонов. Июнь выдался на редкость солнечным и ясным: каждый взрослый считал своим долгом отметить, какая же прекрасная погода стояла весь месяц — для Вермонта, разумеется. Риддингтоны устраивали барбекю для всех, кто участвовал в постановке сценки с Покахонтас и индейкой — а это все дети от пятнадцати и младше. Несмотря на то, что до дня Благодарения оставалось почти полгода, всё же сценка пользовалась успехом. Покахонтас играла Эм: ей для этого надели парик с длинными тёмными волосами, красиво струившимися по спине. Я была одной из белых леди-первопоселенцев, а Джефф играл роль вождя племени. Чарли активно сопротивлялся тому, чтобы его как-либо привлекали. С огромным трудом он согласился на то, чтобы стать рабочим сцены: он следил за реквизитом и страховал индейцев, которые по сценарию должны были с дикими криками сбежать с холма и окружить группку первопоселенцев. Наша сценка не претендовала на историческую достоверность, зато она навсегда сохраняла актуальность, а ещё являлась простой в исполнении. Полным составом мы репетировали всего один раз, потому что так называемых актёров было слишком много. А вот исполнители главных ролей собирались почти каждый день, так как все жили рядом. Джефф тогда стал постоянным гостем в поместье Риддингтонов, и это именно он предложил пойти в лес и пожечь там костёр для того, чтобы получше войти в роль вождя племени. Тогда за нами увязался Чарли, которого Джефф называл не иначе, как Мистер Зануда; он запрещал детям выходить из его поля зрения, но всё же именно тогда Джефф и назвал меня своей девушкой. После этого мы сидели вокруг костра и пели странные песни, которые тут же на ходу и придумывали, не обращая внимания на Чарли, который постоянно кривился: он учился играть на скрипке, и его музыкальный слух явно страдал из-за наших завываний. Сама постановка оказалась событием лета: множество детей и их родителей толпилось на заднем дворе поместья Риддингтонов. Эм, выглядевшая в наряде Покахонтас так естественно, будто вовсе не являлась наследницей тех самых первопоселенцев с ирландскими и англосаксонскими корнями, с удовольствием не выходила из роли. Они с Джеффом изъяснялись иносказаниями и использовали цветистые обороты, которые прочно ассоциировались в наших умах с коренными американцами. На празднование успешной постановки пришла и Белинда Шейл — мать Джеффа и бывшая актриса. Она надела на себя платье, всё расшитое блёстками, а на голове соорудила высокую причёску, будто прибыла на церемонию вручения Оскара. Она мягко покачивалась под музыку и подпевала резковатому голосу Синди Лоупер, держа в одной руке бокал, а в другой — тарелку с мини-сэндвичами, которые делала мама. Папа, который терпеть не мог многолюдные сборища, держался подальше от гущи народа. Он помогал мне с плетением верёвки, а также то и дело сбегал на кухню для того, чтобы нарезать индейку. В итоге было решено, что он там и останется, а вместо него вышла мама в нежно-розовом ситцевом платье. Мама никогда не носила каблуков, потому что в далёком прошлом одна дальняя родственница Риддингтонов, как-то отдыхавшая в Париже, попала из-за этого в передрягу: её каблук застрял в щелях сливной решётки, она упала и сломала ногу. Этот рассказ так сильно впечатлил маму, что она взяла с меня слово даже не думать о каблуках. Я обещала, хотя скрестила пальцы за спиной: мне нравилось смотреть на моделей, вышагивавших на шпильках так, будто они уже родились в этих туфлях. За грилем стоял Адам Аткинс; ему помогали мои дяди: Джимми и недавно вернувшийся откуда-то издалека Марк. Дядя Марк казался мне одним из самых красивых мужчин на свете, но всё же он уступал моему Джеффу, за которого я когда-нибудь обязательно выйду замуж. Лужайка на заднем дворе была залита солнцем: несмотря на поздний час, оно не желало закатываться и уступать дорогу сумеркам. В воздухе стоял тяжёлый, но приятный аромат дымка и жарящегося мяса, газировки с ароматом «Баббл-гам», консервированных вишен, поп-корна и сладкой ваты. Чарли чинно обносил гостей подносами с закусками. Он не любил сборища точно так же, как и мой папа, но не мог позволить себе увильнуть: он всегда слушался своих родителей. Вскоре Адама Аткинса у гриля сменил дядя Эфраим, который умудрялся одновременно и шутить, и расточать всем вокруг комплименты, и готовить мясо. Синди Лоупер замолкла, её сменил Крис Ри и его нетленный хит про «Дорогу в ад». Дядя Марк тут же пригласил маму на танец, и его примеру последовали Адам и вышедшая из дома Улла. Джимми в качестве партнёрши выбрал Тару. Я осмотрелась вокруг в поисках Джеффа: мне тоже хотелось потанцевать, причём обязательно с ним. К сожалению, я опоздала: они с Эм уже забавно прыгали на месте, изображая пляски коренных американцев. Выражения лиц у обоих были уморительно серьёзными. Я подошла к ним, чтобы присоединиться, но Джефф помотал головой со словами: «Круг только для индейцев». К ним постепенно присоединялись дети, которые играли в постановке, но первопоселенцев не принимали. Я понимала, что Джефф попросту ещё не сбросил свой сценический образ, но всё же в груди неприятно засвербело. Я отошла в сторону, делая вид, что ничуть не задета, и присела на одну из скамеек. Белинда Шейл танцевала с одним из родителей; она извивалась, словно змея, а платье с блёстками сверкало в лучах вечернего солнца, будто и вправду являлось чешуёй. Я тряхнула головой, отгоняя от себя навязчивые образы шестнадцатилетней давности. Сейчас, в такой тяжёлый момент, я не имела права погружаться в ностальгию, ведь каждая минута была на счету. Сегодня я рассчитывала ещё встретиться с шерифом Кларком и узнать, как продвигалось официальное расследование. Мне безумно хотелось как можно скорее вернуть Райли в семью, и я не хотела даже думать о вероятности иного исхода. — Миссис Шейл… — начала я, наклонившись вперёд. Белинда прервала меня, с улыбкой снова взмахнув бокалом: — Я никогда не была замужем, моя дорогая. Можешь называть меня просто Белинда. К тебе тоже относится, мой прекрасный Брюс Ли. Санни от этого обращения передёрнулся и, медленно подняв голову, растерянно посмотрел на хозяйку трейлера. — Думаю, я бы тоже предпочёл зваться просто Санни, — вымолвил он с вежливой улыбкой. — Как скажешь, красавчик, — Белинда пожала плечами и отпила ещё глоток из своего бокала. — Так что ты хотела, Дженни? — Нэнси, — мягко поправила её я. — Белинда, скажите, когда вы в последний раз видели свою внучку? — Внучку? — Белинда подняла нарисованные брови. — А, Райли… Дай-ка подумать, моя дорогая… Где-то неделю назад… Да, точно. Тогда Джеффи забрал Райли из школы и привёз ко мне. Мы собирались ехать в Эштаун. Тут, в Рейнвуде, и сходить-то некуда… Не подумай, что я придираюсь, моя дорогая: эти местные кафе — просто прелесть, особенно то, которое держит моя милая подруга Минни Крейвен… Но иногда хочется чего-то особенного, если ты понимаешь, о чём я. Эштаун — сущая дыра, но там есть современный торговый центр и Макдоналдс, а что ещё нужно ребёнку? Райли просто обожает туда ездить. Когда она найдётся, мы первым же делом организуем праздник. Помнишь, какие торжества закатывали на заднем дворе Риддингтонов, Марта? Я думаю, нам стоит придумать что-то в этом роде. Правда, насчет сюжета сценки… Помнишь, вы ставили что-то про индейцев и первопоселенцев? Думаю, сейчас нас за такое просто распнут. Но можно выбрать что-нибудь более классическое вроде Питера Пэна. В детстве Джефф обожал эту сказку и даже думал назвать дочку Венди, но потом они договорились на варианте «Райли». По мне, так к лучшему. Ты уж извини, моя дорогая, но старомодные имена вроде Нэнси, Марта или Венди в наш двадцать первый век звучат странно. Ты не думала сменить имя? А то Марта — это какой-то старушечий вариант. А как тебя зовут, красавчик? Помню, ты говорил, но имена постоянно вылетают у меня из памяти… Я готова была побиться об заклад, что имена она забывала из-за содержимого своего бокала, которое наверняка не раз подливала ещё до нашего появления. Но осознание сего довольно очевидного факта не приближало меня к нахождению Райли, поэтому я перебила Белинду и попросила её рассказать мне, чем именно она занималась вчера. Это являлось чистой формальностью, но теперь, когда алиби Шеннон Блевинс было полностью подтверждено несколькими людьми, которым позвонил Санни, ниточек для расследования у меня практически не осталось. Белинде понадобилось довольно много времени, чтобы вспомнить свой график. Как и ожидалось, она практически ничего не делала, просто, как она сама выразилась, «слонялась тут и там». О пропаже Райли она узнала от Джеффа: он позвонил ей вечером и сообщил печальные новости. Она не стала участвовать в волонтёрской работе («Я уже слишком в возрасте для этого, моя дорогая»), но периодически перезванивалась с Уллой, чтобы быть в курсе происходившего. Разумеется, ни подозреваемых, ни врагов, ни каких-либо гипотез по поводу того, что произошло с Райли. В ходе нашего опроса Белинда подливала себе в бокал только один раз. Довольно большая стеклянная бутыль без этикетки стояла у неё на кухонном откидном столике, который в теории был рабочим, но на деле использовался как склад всякой всячины. Маленькое окошко трейлера не закрывалось до конца, потому что потолок чуть покосился, а под самой крышей просматривалась небольшая щель. Из-за этого тут было холодно, как в аду, но хозяйке, похоже, маленькие неудобства были нипочём: одетая весьма легко, Белинда смеялась и весело болтала, как будто не её внучку вчера похитили. Я покидала трейлер Белинды с нехорошим свербящим чувством в душе: с момента исчезновения Райли уже прошло более суток, а безжалостная статистика жестоко утверждала, что если пропавшего ребёнка не удалось обнаружить в течение первых двадцати четырёх часов, то высока вероятность того, что его уже и вовсе не обнаружить. Однако я предпочитала об этом не думать. Мы с Санни вернулись в кафе Минни Крейвен, где я пообщалась с несколькими волонтёрами, которые могли что-либо знать. К сожалению, результат оставался нулевым: эти милые люди изо всех сил старались помочь, но ничего не знали. И наше положение становилось трагичнее с каждой минутой.