Дело о длинных тенях

Большая гостиная в поместье Риддингтонов не менялась уже много лет. Монументальная старая мебель, древняя обивка которой была закамуфлирована гобеленовыми ковриками, узкие окна, которые с трудом открывались, кедровые панели на стенах, ковёр с восточным узором на полу. Казалось, тут всего было в избытке, и это создавало ощущение тесноты. И сейчас оно особенно подчёркивалось тем, что в комнате собралась почти вся семья. Тара выглядела довольно уставшей, но всё же нашла в себе силы улыбнуться мне. Чарли, пристроившись на неудобном стуле в углу помещения, сменил пиджак на уродливый коричневый вязаный кардиган, который, тем не менее, куда лучше подходил сельской местности. Эфраим занимал одно из кресел и в данный момент вполголоса разговаривал с Уллой. Последняя сложила руки на коленях и кивала в такт словам собеседника. На диване пристроились Джефф и Эм. Они держались за руки и сидели настолько близко друг к другу, насколько, как я подозревала, уже давно не были. Большим сюрпризом для меня было увидеть здесь Белинду: она заняла одно из кресел и то и дело клевала носом. — А вот и мы! — громко объявил Марк, входя в гостиную. — Я только из аэропорта. Как ты, Эм? Все воззрились на нас, кроме Белинды, которая осоловело огляделась и снова прикрыла веки. Тара вздохнула и обняла себя руками. — Сегодня почти целый день звонили те, кто хочет помочь, но не знает, как, — она передёрнула плечами. — Довольно милые люди, которые сочувствуют нам, и у меня просто духу не хватает сказать им, чтобы они не занимали линию понапрасну. Чарли встал с места и, подойдя к матери, неловко потрепал её по локтю. — Мы тоже ничего не нашли, — он помотал головой. — Этот лес… Он будто специально смущает нас, пытается запутать. Белинда вдруг громко закашлялась, широко открыв глаза. Чарли кинулся к двери, чтобы отправиться за водой, но внезапно приступ кашля прекратился. Белинда прижала ладонь к груди и улыбнулась. — Пардон, — вымолвила она, оглядываясь по сторонам. — Я тоже переволновалась, господа. Марк поднял брови. Эфраим неуверенно улыбнулся и пробормотал: «Всё в порядке, дорогая Белинда». Эм и Джефф только на секунду отвлеклись, повернув головы синхронно, как котята из известного мема, а потом снова занялись друг другом. Улла не шелохнулась, продолжая сидеть в том же положении. Белинда поднялась с кресла и подошла к Таре. Походка её была неуверенной и неустойчивой, поэтому Чарли, вернувшемуся от двери, пришлось аккуратно взять её за локоть, чтобы подстраховать. — Что это у тебя на плече, милая? — спросила Белинда, тыча пальцем в сторону Тары. — Ах, это? — Тара рассеянно сняла с плеча маленькую яркую ленточку. — В кафе Минни — там, где сейчас штаб волонтёров, — пятого марта как раз проходил праздник по случаю дня рождения. Наверное, лента оттуда. — Вот как, — Белинда опасно покачнулась, но Чарли успел схватить её за локоть. — Как чуден… Чуден… Чудесно… Марк закатил глаза и решительно направился к ним. Я повернулась к Санни: у меня родилась идея, как именно продолжить расследование и задать человеку, который весьма меня интересовал, тот самый вопрос. — Возьми на себя Эм, — распорядилась я, кивая в сторону дивана. — Мне нужно переговорить с Джеффом. — Как скажете, босс, — Санни шутливо отдал мне честь. — Хорошо, что мы уже допросили мисс Шейл: кажется, она скоро отключится. Он направился в сторону дивана; я пошла за ним, словно тень. Эм и Джефф даже не заметили нас, не повернули головы. Они общались вполголоса, и я не смогла разобрать ни слова, даже стоя на расстоянии пары футов. — Миссис Шейл, — Санни заговорил официальным тоном — холодным, чётким, таким «полицейским», которого от него почти не ожидалось. Почти, ведь я знала, насколько многоликим мог быть этот непостижимый человек. — Я должен задать вам несколько вопросов по поводу Райли. Эм подняла голову и, заправив прядь волос за ухо, вяло кивнула. Её глаза выражали безмерную печаль и усталость, и я весьма некстати вспомнила, что когда-то мы были лучшими подругами. Она и так слишком много пережила, лишившись отца в столь юном возрасте. Это чересчур несправедливо: заставлять её страдать и дальше. Я обязана найти Райли, причём как можно скорее. И если для этого мне придётся перешагнуть через себя, что ж, так тому и быть. — Джефф, — мой голос по холодности и отрывистости не уступал тону Санни. — Мне нужно осмотреть комнату Райли; проводи меня, пожалуйста. Эм повернула голову к нам, но в этот самый момент Санни, возившийся со смартфоном, задал ей какой-то вопрос. Она послушно начала отвечать, поднеся руку к глазам, будто боялась внезапно расплакаться. Пальцы у неё мелко подрагивали. Джефф молча кивнул мне и с явным трудом встал с дивана: видимо, его ноги устали за смену на лесопилке. Он не переоделся, хотя не мешало бы: на манжете рукава его клетчатой рубашки виднелись чёрные пятна. Он прошёл к одной из бесчисленных дверей, ведущих из гостиной, и я поспешила за ним, вовремя отпрыгнув от Белинды, которая некстати решила совершить какой-то пируэт. К счастью, Марк деликатно подхватил её и со словами: «Думаю, тебе нужно отдохнуть», повёл её к креслу. Джефф вёл меня по глухому коридору, где бы не разошлись два человека, затем мы вышли к лестнице на второй этаж. Ступени уютно скрипели, а потолочные светильники справлялись со своей задачей, помогая нам не сломать ногу. Или шею. А на стене справа висели семейные портреты Риддингтонов. Вот Хайрам и его супруга Рут — оба румяные, розовощёкие и рыжие, как огонь. Время, в которое они жили, сложно было назвать весёлым, однако они смогли насладиться тем, что им отпущено, — это явно читалось по их блестящим счастливым глазам. Вот Джебедайя и Гортензия Риддингтон. Этот портрет писали, когда мой прадед был уже в возрасте, и он, насколько я помнила, всегда пугал меня. Эти седые волосы, аккуратно расчёсанные на косой пробор, эта подстриженная белая борода, эти мёртвые, как у рыбы, льдисто-голубые глаза, эта жутковатая улыбка… Зубы у него были прекрасные: большие, белые, похожие на могильные плиты, и он демонстрировал их на этом полотне, хитро улыбаясь. Его супруга, тощая блондинка в длинном тёмно-сером платье и унылом чепце на голове, скромно стояла за креслом мужа и грустно смотрела на художника. Вот Септимус и Офелия — последние, кто заказывал портрет. Их рисовали уже в более современной обстановке, но торжественность и пафос, которым отличались все картины данной серии, никуда не девались. Дедушка Сеп умер два года назад, не выдержав атаки китайского вируса. Бабушка Офелия вскоре после этого уехала во Флориду к двоюродной сестре и с тех пор ни разу не возвращалась в Рейнвуд, но не пропускала ни единого праздника и поздравляла всех родных по телефону. На этом, к счастью, портреты заканчивались, и дальше по стене висели довольно милые местные пейзажи. Я понимала, что первые картины являли собой часть семейной истории, но мне не было ясно, почему они висели именно на лестнице, которой регулярно пользовалась Райли. Такие портреты могли серьёзно испугать ребёнка. Во всяком случае, меня шестнадцать лет назад они пугали, а я тогда была на два года старше Райли. Лестница, казавшаяся бесконечной, наконец-то упёрлась в дверь, которую Джефф резко распахнул. Он прошёл в небольшой коридорчик первым и остановился у светлой двери с приклеенными клейкой лентой искусственными цветами. — Здесь, — коротко вымолвил он, открывая передо мной дверь. Я кивнула и прошла внутрь. Комнатка весьма подходила для шестилетней девочки: светлые обои с узорами из букетиков маков и фиолетовых ирисов, светло-коричневый линолеумный пол, белая мебель. В углу я увидела кровать, покрытую розовым покрывалом с канарейкой Твитти. На прикроватной тумбочке стоял пустой стакан из голубого стекла и лежал смятый фантик от конфеты. С другой стороны от окна примостился комод, на плоской поверхности которого одиноко стоял флакон детской туалетной воды. Я подошла и, открыв крышку, понюхала её. Карамельно-сладковатый цветочный аромат, подходящий диснеевским принцессам, которыми Райли увлекалась, судя по плакатам с Золушкой и Ариэль, висевшими на стене. У правой стены высился платяной шкаф, дверцы которого были распахнуты настежь. Внутри я не увидела ничего интересного, только обычные детские вещи, развешанные по плечикам. У левой стены место себе нашёл письменный стол, заваленный рисунками, альбомами и разноцветными фигурными наклейками. Я подошла поближе и полистала одну из тетрадей. Райли обычно рисовала свою семью: каждый из членов был легко узнаваем благодаря определённым уникальным деталям внешности. Вот Джефф в своей клетчатой рубашке, вот Эм с короткими тёмными волосами, вот Улла со светлой косой, вот Тара, похожая на жука-палочника, вот Белинда — с высокой причёской и в чём-то ослепительно-розовом. Райли изображала и поместье, и лес, и школу, и свою лучшую подругу Мэл, и учительницу Рози Крейвен, и прочих однокашников. Кое-где в её рисунках встречалось и кафе Минни, и торговый центр в Эштауне. При этом она использовала яркие краски и светлые тона. Не нужно иметь диплом психолога, чтобы понять: у этого ребёнка не имелось никакой травмы; значит, она совершенно точно не могла сбежать сама. Даже, как предполагала Мэл, чтобы стать актрисой в Голливуде. Среди рисунков я не нашла ни одного про камеры или кино, то есть, данная мечта не гнездилась глубоко в душе Райли. Я повернулась к Джеффу. Он стоял у платяного шкафа, рассеянно теребил краешек зелёного пояска, висевшего на одной из ручек, и печально смотрел вниз, как будто ждал, что Райли внезапно вырастет из-под земли. — Джефф, — начала я, легонько постучав пальцами по столу. — Нам нужно поговорить. Он вздрогнул и повернул голову. В его глазах зияла неимоверная печаль, и мне сразу стало совестно из-за того, через что я готовилась его провести. Но я должна, иначе расследование не сдвинется с места. — О чём? — вяло спросил он, оставив поясок в покое. — Недавно я ездила на лесопилку, — я отодвинула в сторону низкий детский стульчик с ярко-синей подушкой и села на него, о чём сразу же пожалела. — Если срезать через лес, оттуда до школы рукой подать. К тому же, школа стоит глухим задним фасадом к лесу, так можно подойти незамеченным к краю парковки. По субботам школа пустует: там находится только учительница дошкольников Рози, а также Элмер Аткинс, работающий охранником. Привычки их обоих должны быть известны тем, чьи дети учатся под их присмотром. — На что ты намекаешь, Нэнс? — Джефф чуть наклонил голову вперёд; это было признаком его дурного настроения ещё в подростковые годы. — Когда пила на лесопилке Аткинса работает, не слышно абсолютно ничего, — упрямо продолжала я. — Очень легко оставить её на холостом ходу, выйти из ближайшей двери и быстренько срезать через лес к школе. Там дождаться, пока все остальные не уедут, и забрать Райли. Конечно, она пошла бы с родным отцом, она ведь доверяла тебе. Так, Джефф? Он набрал полную грудь воздуха, словно готовясь дать мне полный возмущения отпор, но потом как-то сник, опустил плечи и потёр мозолистой ладонью заднюю часть шеи. — Это ужасно, — прошептал он. — Так… Всё так. Ты права, Нэнс. Я кивнула. Почему-то тот факт, что я пришла к верным выводам, меня абсолютно не радовал; напротив, мне хотелось выть; я надеялась, что всё же… Впрочем, неважно. Самое главное — это то, что расследование сдвинулось вперёд. Сейчас мне нужно вытрясти из Джеффа все сведения, которыми он владел. И которые утаил. — Что произошло? — резко спросила я. — Расскажи мне. Джефф пожал плечами. — Ты всё правильно сказала, Нэнс, — его голос стал хриплым и усталым. — Мы с Эм… У нас произошла размолвка; ну, ты в курсе. Я решил, что нас сблизит только нечто серьёзное вроде поиска нашей Райли. И я придумал кое-что… Сам понимаю, это ужасно, аморально, даже глупо, но просто я очень люблю свою семью и не хочу её терять. — Хорошо, — я коротко кивнула, встав со стула. — Пожалуйста, ближе к делу, Джефф. Он вздохнул и уставился в стену, избегая моего взгляда. Промолчав пару секунд и собравшись с мыслями, он продолжил: — Я придумал это где-то неделю назад, когда забирал Райли в прошлый раз. Подумал: ожидалась большая партия дерева на лесопилку, так что я точно не смог бы освободиться вовремя, но решил не говорить об этом, а представить всё как внезапно возникшие обстоятельства. У мамы есть привычка по субботам ходить в кафе Минни Крейвен — они близкие подруги. Там она сидит до вечера, потом приходит домой. Когда у нас были совместные планы, я обычно забирал её как раз из кафе, так что твёрдо знал: дома её не будет. У меня имелся ключ от трейлера, так что я поступил именно так, как ты и описала: пробрался к школе через лес, забрал Райли, отвёл её к трейлерному парку, открыл дверь маминого трейлера и впустил дочь внутрь. — И тебя никто не видел? — спросила я, склонив голову набок. — Никто, — Джефф бросил на меня короткий взгляд и вновь отвёл его. — Мамин трейлер граничит с лесом. Мы с Райли шли как раз через него. Он снова замолчал и огляделся, словно искал кого-то, кто мог бы помочь ему продолжить этот невыразимо тяжёлый рассказ. Но увы: кроме нас двоих, в этой комнате не было никого. Если не считать персонажей на рисунках Райли, конечно. — Я отправился назад, — Джефф передёрнулся, будто внезапно стало холодно, хотя в этой комнате было тепло — намного теплее, чем в коридоре. — После рабочего дня поехал к школе, оставил там машину, затем через лес снова дошёл до трейлерного парка. И… Чёрт, Нэнс, это была самая страшная минута в моей жизни: я понял, что Райли нет в мамином трейлере. Я обыскал весь парк, при этом стараясь не примелькаться соседям. Я ясно дал понять Райли, чтобы она никуда не уходила и ждала меня на этом самом месте. Как именно она исчезла? Я не мог себе даже представить! Помчавшись назад, к школе, я начал лихорадочно искать Райли. Мне не пришлось ничего играть: я и в самом деле был в ужасе. Я только и мог думать, что о моей девочке и о том, где она сейчас. Я нахмурилась и опустила голову. Всё стало абсолютно понятно: Джефф, решив поправить семейную обстановку за счёт ребёнка, придумал разыграть весёленькую драму с пропажей, а затем — и счастливым обнаружением Райли. Но что-то пошло не по плану, и кто-то выманил девочку из трейлера Белинды, в результате чего она оказалась пропавшей на самом деле. Просто потрясающе. — Я так понимаю, Эм ничего не знает? — строго спросила я, скрестив руки на груди. — Нет, — Джефф умоляюще посмотрел на меня. — Прошу, не говори ей, Нэнс: для Райли это ничего не изменит, лишь разобьёт Эм сердце! — И как ты рассчитываешь скрыть это? — я развела руками. — Нэнс, — Джефф подошёл ко мне вплотную и положил руки мне на плечи. — Просто найди Райли, вот и всё. Я верю, ты сможешь это сделать. Я посмотрела ему в глаза. Они уже не были такими тёплыми и искрящимися, как тогда, шестнадцать лет назад, но всё же… Всё же при взгляде на этого измождённого и побитого жизнью человека перед моим внутренним зрением возникал тот самый стройный красивый мальчик, который решил сделать своей девушкой именно меня. На меня снова словно пахнуло костром и вишнёвой газировкой из того памятного дня. Ты ведь знаешь, что ты моя девушка, да, Нэнс? Лёгкое покашливание, раздавшееся от двери, заставило нас обоих вздрогнуть. Джефф отошёл на шаг назад и резко обернулся; я тоже посмотрела в сторону источника звука. Санни стоял в дверном проёме, едва ли не касаясь макушкой верхней притолоки. Он бесстрастно смотрел на нас, скрестив руки на груди; из его нагрудного кармана торчал край смартфона. — Я закончил с опросом миссис Шейл, — вымолвил он спокойным и ровным тоном. — Мне сказали, где находится спальня Райли, и я пришёл сюда: географичеки правильно, но не вовремя. — Нет, почему же? — я издала нервный смешок. — Я уже закончила осмотр этой комнаты. Джефф пробормотал что-то невнятное и быстро направился к выходу. Санни, войдя в комнату, посторонился, чтобы пропустить его и затем прикрыть за ним дверь. Я снова опустила на детский стульчик и глубоко вздохнула, зарывшись пальцами в волосы. — Эмоции захлестнули слишком сильно? — участливо спросил Санни. — Чересчур сильно, — сварливо отозвалась я, распрямляясь. — Ума не приложу, что со мной творится? С тех пор, как он признался мне в любви, прошло шестнадцать лет. Они шесть лет счастливо женаты с Эм, у них ребёнок, он мне уже давно не нравится, в конце концов! Что, чёрт возьми, происходит?! Санни присел на колени передо мной и ласково потрепал меня по плечу. Его лицо, на котором годы вообще не оставили ни малейшего отпечатка, сейчас было очень, очень близко. Он улыбался, но как-то грустно; его глаза, загадочно блестевшие за стёклами очков, оставались серьёзными. — Воспоминания, — произнёс он, слегка сжимая пальцами мой локоть. — То лето было последней абсолютно счастливой порой в твоей жизни, ведь после него с твоей семьёй произошло сразу несколько трагедий. Вот ты и цепляешься за тот короткий промежуток времени и никак не можешь вырваться из его плена. Именно потому Джефф, который проявил к тебе интерес и участие именно тогда, и стал для тебя чем-то вроде олицетворения всего самого прекрасного. Я кивнула и, похлопав по его ладони, встала. Мне некогда копаться в собственной эмоциональной трясине. Мне некогда жалеть себя и пытаться понять, что именно я чувствую. Где-то там есть шестилетняя девочка, которая ждёт, что я её спасу. И я намерена как раз так и поступить. — Подождёшь меня снаружи, хорошо? — спросила я, наблюдая за тем, как он распрямился во весь свой замечательный рост в шесть футов и три дюйма . — Мне нужно переодеться и взять кое-что с собой, а потом нам придётся съездить в одно из мест, где мы уже были. — Как скажешь, — Санни улыбнулся, на сей раз — искренне. — Ума не приложу, как вы, Риддингтоны, ориентируетесь в этом доме: на пути сюда я чуть было не потерялся раз пять. Мы вышли из комнаты Райли и последовали в разные стороны: Санни заспешил к лестнице, ведущей вниз, я же направилась к концу коридора: мои скудные воспоминания подсказывали мне, что там за дверью должны скрываться ступени, которые вывели бы меня к моим апартаментам. Так и оказалось, правда, этой лестницей, больше напоминавшей чёрную, явно редко пользовались: под потолком висела паутина, а стены, обитые вагонкой, запылились. Ступени сильно скрипели и прогибались, поэтому я старалась ставить ноги ближе к их краям. Толкнув старую дверь, покрытую растрескавшимся лаком, я оказалась в коридорчике, который узнала: именно здесь и находилась моя спальня. Комната показалась мне ещё более уютной по сравнению с полузабытой лестницей, однако одновременно я ощутила неясное беспокойство, как будто что-то шло не так. Что именно, я не могла сказать; просто всё это было как-то неправильно, странно… Почесав затылок, я поёжилась и захлопнула за собой дверь. Всё это из-за нервов. Неважно, насколько хорошим или опытным детективом я являлась, всё же это дело стало для меня особенным, ведь сюда вовлекалась моя семья. Потому я так напряжена, потому я так боюсь негативного результата, потому мне так неспокойно. Тряхнув головой, я подошла к чемодану, который стоял у шкафа — именно там его и поставил Чарли сегодня утром. Неужели, это и в самом деле случилось так недавно?.. Я так и не распаковала вещи: сначала меня прервал звонок Нэда, а потом я решила поспешить с поисками Райли и махнула на всё рукой, так что одежда всё ещё была не на полках. Я перевела взгляд на шкаф. Его дверцы стояли распахнутыми, и внутри он казался таким знакомым, таким… Напоминающим о детстве. Повинуясь какому-то неясному желанию, я зашла внутрь, чуть пригнувшись, чтобы не задеть головой о верхнюю полку. Именно тут мы с Эм и играли шестнадцать лет назад, и шкаф, в зависимости от прихотей нашей фантазии, становился то замком, то тюрьмой, то башней, то склепом… Как же мы были тогда счастливы! Я вздохнула и, подняв руки, провела по плинтусу, прибитому вдоль верхнего края проёма для дверец. Под моими пальцами внезапно что-то зашуршало, и я быстро подняла голову, чуть не задев о верхнюю полку. Было слишком темно, и я не смогла ничего разглядеть, поэтому мне пришлось вытащить смартфон и посветить туда фонариком. За плинтусом, слегка скривившимся от времени и высокой влажности, торчал обрывок пожелтевшей бумаги.