***
Дамиано
Уже опостылело смотреть на милые разговоры Де Анжелис и ее хорошего друга Итана. Эти двое уже около двух часов после его прибытия в наше временное место жительства сидели во дворе на лежаках под солнышком, беседовали, смеялись, пока я сидя в доме, прожигал спину Торкио через панорамное окно. Кажется меня сейчас стошнит. Сначала его странные повадки, а теперь он прекрасно проводит время с моей женой. Нет-нет, я не против и уж тем более не ревную. Но вся эта ситуация вместе с его поведением очень настораживает. Чем больше я о них думаю, тем хуже становиться мне. Стоит прогуляться на свежем воздухе, а точнее на адской жаре. Ибо эти мысли начинают разъедает мой мозг, словно серная кислота.***
С лба уже стекала пятая капля пота. Но, да, прогулка помогла, теперь я думаю только о жаре, и как побыстрее добраться обратно на виллу, дабы выпить воды. В кармане раздается еле ощутимая вибрация телефона. Отец. Что ж за день сегодня такой? Может, я не с той ноги встал? — Да, отец, — на выдохе отвечаю ему в трубку. — Зайди к нам, есть дело. — Какое? — длинные гудки прозвучали на секунду раньше нежели из моих губ прозвучал вопрос. И что это за дело такое. День обещает быта куда интересней. Благо, что я как раз был, условно, близок к этой огромной вилле. Иду по не крутому спуску, вдоль которого растут высокие кусты и деревья с мелкой листвой. Идти еще метров двадцать под солнцем, а затем в тени, под листвой тех самых деревьев. У меня есть примерно три минуты, чтобы выкурить сигарету и собраться с мыслями, что никак не давали покоя. Зажигалка тихо щелкает, а огонь поджигает край сигареты. И вот за поворотом виднеется массивный дом из желтоватого камня. — Ты быстро, — отец выходит из-за двери с абсолютно свирепым лицом. — Что за дела? — Как Виктория? — он отвечает вопросом на вопрос. Специально, чтобы оттянуть время. — Она нормально, не переводи тему, -он мнется пока мы заходим внутрь и молча проходим через коридор к массивным дверям из темного дуба. — Проходи, — мы входим в просторный кабинет, что почти весь отделан деревом. Слева был шкаф во всю стену, каждая его полочка была заполнена книгами. Вот в кого Де Анжелис так любит читать. Подхожу ближе, проводя пальцами по разноцветным переплетам, мельком читая названия. Беру одну из них, вертя в руках. — Дамиано, ты уже тут, — в комнату заходит Алессандро с лучезарной улыбкой и хорошим настроением, он сильно отличался от моего отца, значит точно что-то стряслось, — «Имя розы» Умберто Эко, хороший выбор. У Виктории есть точно такая же. — Она читает детективы? — да, я действительно катастрофически мало знаю о ней, слишком некомпетентно, Дамиано. — Да, она их обожает, — усмехаюсь и смотрю на него. — Пока не замечал за ней, — возвращаю книгу обратно на полку. Эта книга была еще в первом издании 1980 года и даже несмотря на немного потертые углы и пожелтевшие страницы, она была в хорошем состоянии, как и другие книги. — Если хочешь можешь взять ее. — Нет, спасибо, я уже ознакомлен с ней, — детективный роман с библейскими отсылками, интригами и церковными заговорами в средневековой Италии. — И так, прошу прощенья, Дамиано, что мы отвлекаем тебя от медового месяца, — вовсе нет. Так даже лучше, — Но у нас есть для тебя дела связанны с мафией, — киваю головой и усаживаюсь в кожаное кресло напротив Дона, — Виски? — Нет. — А я пожалуй буду, — косо смотрю на отца и его серьезное лицо без единой эмоции. — Ранее мы поручали тебе не столь серьезные дела. Но это покажет нам, сможешь ли ты когда-нибудь заменить кого-либо из нас, — склоняю голову в знак уважения. Это честь слышать такое от Алессандро, этим нужно дорожить и быть благодарным, — Через неделю в этом доме состоится светский ужин, — он протягивает две открытые папки с документами и фото двух мужчин, — туда явятся эти двое: Джованни Риера и Алонзо Амеро. Твоя задача заставить их вернуть долг и возместить моё терпение. В этих папках вся информация об этих двоих, попрошу тебя очень хорошо ознакомиться. И еще, возьми себе в помощники Торкио, смышленый парень, — который сейчас мило проводит время с моей женой и вашей дочерью, — Ты согласен? — Да, но я думаю, я и сам справлюсь, — долго не думая отвечаю я, а Алессандро расплывается в улыбке. — Вот и договорились. Можешь возвращаться к жене, — двусмысленно улыбается и тихо смеется. — Дамиано, — уже на улице меня останавливает отец, — Лучше возьми того парня в напарники, он же твой друг. Эти ребята очень жестокие и непредсказуемые… — Пап, с каких пор ты стал так переживать за меня? С четырнадцати втягиваешь меня в эти дела. И мне давно не четырнадцать, — для него это не свойственно. Что все так резко изменились? — Я просто предупредил, — прощаемся и я уже планирую, как буду проводить сей вечер с бокалом вина, сигаретами и лежащим Итаном на полу. Правда он еще ничего криминального не сделал, просто лишь отвлекал Де Анжелис от криков и недовольств. Наверное мне стоит переживать, если я готов чуть ли не убить его за то, что он дружит и общается с Де Анжелис.***
Тихий, знакомый смех с хрипотцой слышится из комнаты, стараюсь максимально бесшумно закрыть за собой дверь. Это уже не к добру. Прохожу еще пару шагов, но остаюсь в темноте коридора, заглядывая в главную комнату. Друзья стояли в слишком не позволяемой позе объятий. Виктория была прижата Итаном к обеденному столу и они как-то странно смотрели друг другу в глаза улыбаясь. Я выжидал. Мои ладони до боли сжались в кулаки, а глаза горели ярче огня. Мои планы стремительно воплощаются в жизнь. Он нежно поглаживает оголенную кожу ее спины, по миллиметру сокращая и без того мизерное пространство меж ними. Де Анжелис и не сопротивляется, наоборот ей это нравится. Ни ее, ни его не смущает наличие обручального кольца на ее тонком, безымянном пальчике, что было схоже с моим. Могли бы хотя бы в комнате закрыться. И вот он момент. Их глаза закрываются и оба словно в трансе близятся к друг другу. Час настал. Громко прочищаю горло и эти двое словно ошпаренные отстраняются друг от друга, точнее отстраняется только Торкио с молниеносной скоростью, не успев насладиться несостоявшимся поцелуем. Какое же испуганное лицо у Итана, смеюсь с него, не глядя на жену, но уверен ее лицо не отличалось, им я смогу насладиться немного позднее. — Не помешал? — конечно помешал, — Виктория, оставь нас наедине с другом, — отхожу от стены, медленно наступая вперед. В моих глазах пылала жажда мести. — Дамиано. — Я не ясно выразился? — грубым, холодным голосом говорю я, даже не глядя в ее сторону. Испуг с лица друга пропал и тот молча выдерживал моё медленное нападение издалека. — Я никуда не уйду, ты его убьешь, — ее голос повысился на несколько тонов от страха и отчаяния. — Милая Де Анжелис, сгинь с моих глаз, с тобой у нас будет отдельный разговор, — острая стрела, выпущенная мной вонзается в яблочко и блондинка убегает наверх по винтовой лестнице, пока я провожаю ее силуэт глазами. Слушаю ее шаги по дереву и когда те стихают после хлопка тяжелой, дубовой двери, возвращаю свой взор на Итана, — Тебя не учили не смотреть на чужих женщин? Не учили правилам, друг? — Ты же ее не любишь. Она страдает, — без единой эмоции говорит он, а на моих губах вновь проступает улыбка. — Это тебя не касается. — Еще как касается, — стремительно приближаюсь к нему и прижимаю его к ближайшей голой стене за горло, — Не думал, что она достойна уважения? — Еще раз ты пальцем коснешься моей жены — в твоем черепе появится сквозная дыра. — Ты только силой решаешь все свои проблемы? — хрипит он под давлением моей руки. Он не оказывал никакого сопротивления, стойко выдерживал, немного раздражало. — За то, что ты хотел сотворить — жизни лишают, разговоры тут не помогут, сам ведь знаешь, — толкаю его в сторону двери. Будем считать, что это предупреждение, еще рано лишать его подаренной жизни, — Ступай, друг.***
Теперь на очереди Де Анжелис. Без стука открываю дверь в ее комнату, закрывая ту обратно. Выпроводив Торкио из дома мой пыл немного осел, но недостаточно, чтобы вовсе не злиться на эту девчонку. — Не хочешь объясниться? — она лежала на животе с задранной задницей к верху на своей кровати. — Нет, — смело. Кусаю щеки и подхожу ближе, не скрывая заинтересованный взгляд по ее телу. Ее блондинистые локоны рассыпаны по оголенной коже спины, что усыпана мелкими родинками, легкое платье темно синего цвета, снова задралось, правда не так высоко. Снова игнорирую признания собственного разума, снова делая серьезное лицо. — Что вы творили на первом этаже? — молчит и смотрит в окно, затем подводится на ноги, подходя ближе. Нос обдает запах ее цветочно ванильных духов, немного душащий, сладкий, но приятный аромат. Он полностью, каждой ноткой описывал ее внешность. Плавные линии тела, милые черты лица. Наверное мне всё же стоит обратиться к врачу, ибо это ненормально так резко менять мнение. — Ничего, — ее губы насмешливо кривятся в улыбке. — Де Анжелис, какого черта ты целовала этого ублюдка? — мои пальцы крепко сжимаются вокруг ее локтя, ее лицо выражает боль, но девчонка отчаянно пыталась не показывать это. — Чего ты так переживаешь? — Ты моя жена. — Но нас же никто не видел, только ты, — этого вполне достаточно, — У нас ведь нет никаких любовных чувств к друг другу, только ненависть и мы можем делать всё что захотим. Ты сам говорил о том, что мы должны быта влюбленными только на публике, — злость жаром обдает тело. Почему меня это так волнует? Снова, снова… Она всё еще достойно смотрит мне в глаза, усмехаясь при этом. Даже сейчас в порыве злости, меня снова манят ее чертовы губы и бедра, что скрыты летним платьем. Щеки пылают, а кровь медленно отливает от головы. Прижимаю ее к стене так же, как и Итана, но без лишней силы и грубо впиваюсь в ее алые губы покрытые тонкой пленкой блеска и слюны. Она не отвечает, лишь замирает в испуге. Еще бы, я сам начинаю бояться себя. — Открой рот, — шепчу ей в губы и возвращаюсь к требовательным попыткам развить поцелуй. Господи, что я творю?! Иду на поводу своих эмоций, которые вспыхнули в огне злости, — Ну же, дорогая, открой свой ротик. Я знаю ты этого хочешь, — сжимаю пальцами ее челюсть и слышу ее тихий полу вздох, полу стон. Что бы это значило? Как только ее рот открывается я вторгаюсь языком в ее маленький рот, играя с ее языком. Хотя оказалась она не очень то и девственницей в поцелуе, сейчас ее язык исследовал мой рот с не меньшим напором, страстью и желанием. Ее губы лучший десерт в данную секунду