***
Виктория
Постель холодная, на душе пусто. Отличное утро. Лучше бы оно не начиналось, сон — куда лучше. Проснувшись, сразу хватаю исписанный до дыр стихами блокнот в синей обложке, открываю нужную страницу и помечаю сегодняшнюю дату: «20.07». Пол ночи я провела в непонятном тумане, набрасывая строчку за строчкой, откладывала блокнот, но вскоре возвращалась к нему и переписывала каждую из строчек. Сейчас мне предстоит слепить из этого что-нибудь нормальное, пока в комнату не пожалел Белла или Марта. Кстати, вторая уже давно вернулась к работе, но она всё еще немного опасалась Давида. Еще бы, он в первый же день ее напугал, точнее вел себя не подобающе. «У моих ног тысячи цветов, Что медленно вянут, Одна за другой… Но нет той самой живой розы из маминого сада…», — и что это за бред я вчера писала? Ужас какой, Виктория. Никогда больше не писать ночью. Я даже не помню какого черта упомянула мамин сад. Надо было бы ей позвонить, хотя бы раз за две недели. Наверное, это вчерашний день дал такое воздействие на мой мозг, еще и ночью. В принципе, всё сходится. — Доброе утро, синьора! — дверь резко отворяется и из-за нее выглядывает Белла, — Завтрак уже Вас ожидает, — она улыбается во все зубы, отчего было видно щелочку меж двумя передними зубами. От столь резкого вторжения в мою комнату меня передернуло, но я быстро прихожу в чувства и киваю ей в ответ с улыбкой.Доброе утро.
Надеваю светло зеленое платьице и завязываю волосы в низкий хвост. Собираюсь на завтрак, как на показ. Наношу пару капель парфюма на предварительно вымытую кожу шеи, ключиц и рук, после выхожу из комнаты. Внизу как всегда тишина. Медленно спускаюсь по каменной лестнице, рассматривая залитый солнцем передний двор через огромные окна в коридоре. Сквозь белые носки просачивался холод от мрамора, по телу прошлись неприятные мурашки, но солнце грело душу, точнее вид зеленого двора, настроение автоматически поднялось и еще больше оно поднялось после запахов из кухни. Сегодня однозначно стоит прогуляться и почитать в беседке. В гостиной пусто, а на кухне кружится Белла, что-то тут не так. Честно, с утра немного забыла, что у меня всё еще есть муж, только вот сейчас я его не наблюдаю. — А где Давид? — Белла оборачивается на мой голос и ставит на большой, длинный стол две тарелки, в одной омлет, а в другой салат из свежих овощей и зелени. — Уехал по каким-то делам, — уехал по делам значит? Интересно какие дела могут быть в субботу, но это уже не важно. Последнее время я на него обижена из-за его холодности. Дети не рождаются в холоде отстраненности, — Еще он сказал, что будет поздно, — сейчас приблизительно десять утра, а когда он покинул дом не понятно. Интересно. Ладно, не интересно, разве что саму малость, нужно позавтракать. — Давно он уехал? — Где-то около двух часов назад, может, немного ранее, — женщина закончила домывать посуду, вытерла руки и извинившись, оставила меня одну в огромной столовой. Она вышла на улицу к Марте, что кружилась около кустов с пионами. Откладываю все мысли о муже в дальние полочки своего мозга и приступаю к еде, по ходу планирую чем я займусь сегодня. Бегу по лестнице вверх, чуть не падая на холодный мрамор и забегаю в свою комнату, хватаю блокнот и ручку. Так же быстро бегу вниз, снова чуть не встречаясь носом с полом. Был бы здесь Давид он бы точно одарил меня недоброжелательным взглядом, собственно как всегда, в нём ничего не меняется. Может это и к лучшему. Солнце уже поменяло свой угол нахождения и поэтому вся гостиная была в золотых оттенках. Выхожу через стеклянную дверь, миную террасу и быстрым шагом направляюсь к нужному месту — беседке под огромным дубом, а за всем этим вдали виднелся берег моря. Прекрасное место для вдохновения или разговора с матерью. Усаживаюсь на скамью с мягкими подушками, бросаю блокнот на стол и он врезается в хрустальную пепельницу наполненную окурками. Кривлюсь, ибо пепел оттуда попал на стол и часть блокнота. Нужно смести это, пока никто не видит, хотя, чего я стыжусь, с кем не бывает. Но теперь приходится кривиться и от легкого запаха курева, он еще не совсем пропитал деревянную беседку, но через какое-то время сюда будет невозможно зайти. Беру телефон в руку и пролистываю контактную книжку в поисках номера мамы. Длинные гудки длиною в пятнадцать секунд, а затем долгожданный ответ: — Ало. — Привет, мам, — даже сквозь расстояние тысяча километров я чувствую как она улыбается. — Привет, зайчонок, — вот вот и у меня пойдут слезы от этого. Как же я за ней скучаю. Мне ее безумно не хватает, — Как ты? Как твои дела? — мы редко общаемся, и снова из-за мафии, ради безопасности обоих. — Не очень…- мой голос был совсем не радостным, конечно, чему тут радоваться за последнее время ничего хорошего не случилось. — Я слышала, что случилось с твоим отцом. — Откуда? — Вик, — с легким укором молвила она. — Я соскучилась, — голос становится совсем тихим и немного подрагивает. Я слаба перед ней. — Приедешь в августе? — Не знаю, ты же знаешь, как всё изменилось. — Знаю, Вик. Ты сильная девушка, — она не знала всех подробностей наших отношений с Давидом, но точно знала, что там всё очень не просто и я не очень довольна всем, что затеял отец и его близкий друг Даниэль, — Как брат с сестрой? — Они тебе не звонят? — в трубку короткое молчание, но затем такой же короткий ответ: — Редко. — Я тоже редко звоню. Да и их редко вижу, — наш разговор обычно длился не больше пяти минут, из-за мер предосторожности. Поглядываю на время сверху и понимаю, что пять минут почти истекли, — На деюсь мы встретимся в августе, а лучше раньше, — улыбаюсь своим словам и представляю, что она тоже улыбается в этот момент.— Люблю тебя, Виктория…
***
Следующий день:
Нужно поехать на шоппинг. За одно прогуляюсь, проветрюсь, может найду что-нибудь новенькое себе. Звать с собой точно никого не буду, побуду одна, хотя я каждый день будто одна, сама в своей голове. Поднимаюсь обратно наверх, чтобы быстро взять с собой нужные вещи. Хватаю телефон, сумочку и кидаю его туда. В принципе это всё, что нужно. Думаю, что буду там допоздна, чтобы не видеть лицо Дамиано, который снова отлучился по срочным делам. Может у него есть любовница?***
Марио останавливает машину около дома и любезно открывает дверь и подает руку. Благодарю его и ухожу в дом, пока он тащит множество пакетов с новыми одеяниями. В доме пахнет едой, хотя на часах давно за десять часов вечера. Я немного загуляла по городу. Скидываю каблуки, оставляю сумку и с улыбкой направляюсь к Марте и Белле. Но, словно гром среди ясного неба мне навстречу выходит знакомая особь, мы сталкиваемся от чего я чуть не падаю с ног. — Смотри под ноги, милая. — И тебе привет, — мне показалось или он сегодня очень не спокойный, это слышалось в голосе. Поднимаю голову и встречаюсь с его абсолютно холодными и спокойными глазами. — Ужин на столе, — оповещает Белла и вместе с Мартой убегает в другую часть дома, как всегда. — Прошу, — указывает рукой в сторону столовой. Мы присаживаемся за довольно длинный стол, тарелки были расставлены так, что между нами было большое расстояние, не обращаю внимания и просто вожусь за стол. — Где ты была? — в этом расстоянии чувствовалось вязкое напряжение, что аж есть перехотелось. — Гуляла, — отправляю первую ложку пасты в рот. Время для такой еды не лучшее, но поесть стоило бы. Дамиано вопросительно вскидывает бровь и смотрит на меня. Мы словно в каком-то фильме, — А ты не хочешь поведать, где ты был? И сними пиджак, — негоже сидеть за столом в пиджаке, в котором он провел целый день. Он скидывает его с плеч и оставляет на соседнем стуле. Замечаю на идеально белой рубашке странное пятно на рукаве, но молчу. Они было небольшим, но, черт побери, заметным и странным, точнее подозрительным. — Решал кое-что, — киваю и отодвигаю от себя тарелку. — А по подробнее? — Это не имеет значения. — Имеет, Давид. На твоей рубашке кровь, — он молча смотрит в свою тарелку, пережевывая еду, словно то, что я сказала — норма, — Твои дела без крови не заканчиваются? — всё еще молчит. — Ты ведь знаешь ответ. — Подставляешь меня и всех близких под угрозу, — встаю и подхожу к нему ближе. — Иногда у меня нет выбора. — Выбор есть всегда. Например, бросить это все к чертям и нормально жить, — встает с места и оказывается прямо напротив меня. — Де Анжелис, ты все прекрасно знаешь. Знаешь мой выбор. Зачем ты снова кричишь? Это же абсолютно бессмысленно. Этим ты ничего не добьешься, абсолютно, — голос спокойный и отстраненный, а его глаза косятся на мои губы. — Откуда кровь? — тяну его за рукав, где красовалось алое пятнышко диаметром три миллиметра. Мои ягодицы уже сильно выжимались в край стола, а глаза испуганно метались по его спокойному лицу. — Она моя, поранился, — Давид показывает раненый указательный палец противоположной руки, — Довольна? — И чем же ты занимался, что поранил палец? — поджимаю губы и с вызовом смотрю в его карие радужки, ожидая свой ответ, но его не последовало. Расстояние меж нашими лицами в мгновение сошло на нет, его губы требовательно накрыли мои, всеми силами вынуждая ответить на поцелуй. Внизу живота резко и немного болезненно взлетают бабочки от чего перед глазами всё плывет и колени подкашиваются, блаженно прикрываю глаза, отдаваясь его губам. Наши губы активно движутся в вымышленном такте, пробуя каждый их миллиметр на вкус. Страсть всё набирает обороты с невероятной скоростью, что снова кружится голова. Отстраняюсь от губ Дамиано, опускаю глаза, словно мы что-то нарушили. Точнее мы действительно нарушили, вновь нарушили границы друг друга, что выстраивали перед собой. Стена под названием: «Ненависть-холод-обида» дала трещину, уже третью. Из раздумий выводи его горячая рука на талии и не менее горячие губы на моих. Снова эти блядские бабочки, как же приятно, хочется порхать вместе с ними. Здравый смысл покидает головы обоих и, кажется, нам остается только отдаться в лапы страсти. Он спускается поцелуями ниже, а затем резко хватает меня в охапку и несет в неизвестном мне направлении, но сейчас уже как-то всё равно. Моя спина касается холодной кровати. — Видимо, без ссор у нас не получится добиться желаемого, — его пальцы нежно, сквозь ткань проходятся от ключиц, затем меж грудей и к животику, а карие глаза светились от, непонятного для меня, огня похоти. Не могу скрестить ноги, ведь между ними он. Черт, от одной лишь мысли о том, что может случиться в следующую секунду между ног приятно стягивало, вместо былого когда-то отвращения. По обе стороны от моих плеч его руки. Я словно в заложниках. — Ну же, действуй, — Дамиано ехидно улыбается и чуть склоняется над моими губами. Поддаюсь и тянусь к нему, обхватывая его губы своими, вовлекая его в поцелуй, снова страстный, жадный и полный желания, без капли нежности и любви. Кажется он частично описывает наши с ним отношения. Всё, что нам мешает — одежда на телах друг друга. Тянусь руками к пуговичкам его рубашки, понемногу забывая о том пятне. Во время ссор мы странно притягиваем друг друга. Это не правильно, но как же это приятно, каждый такой поцелуй дарит неимоверные ощущения, а теперь мы еще и в моей постели. В шестнадцать я бы была на седьмом небе от счастья, от его губ, рук на моей талии, горячих глаз на каждом сантиметре моего тела, от него самого. Но и сейчас мы полностью отдаемся моменту и той слабости, что овладела обоими еще там в столовой. По моей разгоряченной, голой коже проходится неприятный холодок, но это ощущение сменяется новым поцелуем. Еще немного и мы станем «одним целым». Я начинаю думать, как шестнадцатилетняя Виктория и мне это, блядь, нравится. Дамиано ведет короткую дорожку поцелуев от губ до ключиц, задерживается на груди и возвращается, глядя мне в глаза. Нервно сжимаю пальцами одеяло, рассматривая его голое тело. Еще секунда и я растаю. Еще секунда и я снова по уши влюблюсь. Это невозможно. Это заставляет тело ныть в истоме — он заставляет. Теперь я уязвима перед ним, полностью нагая и не такая смелая. Одно мгновение и моё тело погружается в неизвестность вместе с его. Всё так странно и необычно. Чувствую, как Давид начинает не спеша набирать темп, устремив взгляд в мои глаза. Толчок за толчком, всё быстрее и быстрее. Внизу живота ставало приятно, спустя какое о время, и даже слишком приятно. С мои губ слетает первый и тихий стон, что похож больше на выдох, цепляюсь руками за его плечи, чувствуя жар, что исходит от его тела. Остается лишь прикрыть глаза и наслаждаться первым таким моментом в жизни. — Быстрее, — осмеливаюсь я сказать ему на ухо, а тот лишь охотно слушается моей просьбы и выполняет это. Снова никакой нежности, но как же это было приятно. Весь страх и нервы пропали, осталось только наслаждение. Налинуют снова сплетаются в страстном поцелуе с укусами и обильным количеством слюны. Мы на пике и с каждым движением мы подходили к краю. Комнату разрезает мой крик, а спустя еще несколько грубых толчков слышится и блаженный стон Дамиано. Он отстраняется и оставляет на моем лбу поцелуй его мягкими, горячими и покусанными губами.Этот день станет лучшим в наших жизнях. L'inizio della fine