***
Виктория
Когда она уже заткнется?! Всё не так. Постоянно придирается к прислуге, к сестре и ко мне! Мы всего тут от сиди час находимся, а уже хочется поскорее укатить домой. Ранее я ее терпела ежедневно, а теперь съехав из родного дома не могу и часа привести в ее компании. Давиду хорошо, сидит себе в кресле, в тенечке около моря и беседует с папой. А я уже не вывожу голос Марии. — Вчера купила новые туфли, — новые тысячные туфли, — а они мне малы. Нужно попросить Альфредо их поменять, безобразие, — безобразие это — ты, а туфли — всего лишь оплошность, между прочим твоя. Вздыхаю, устремляя взгляд в стену напротив. Что мы здесь делаем? Точнее, что здесь делаю я? Сидела бы сейчас в комнате и читала книгу, но нет. Мы уже час сидим и обсуждаем какую-то чушь, которую несет Мария. Я сильно обращаю внимание на время проведенное с ней. Но оно ведь не такое большое и мне уже плохо. Как Ника ее терпит? — Вик, а ты почему не носишь те туфли, которые я тебе подарила на свадьбу? — она поворачивает голову ко мне и склоняет ее набок. Вспомнить бы еще, что это за туфли и почему я их не ношу. Может потому, что у меня и так обуви предостаточно и туфли — не самая удобная обувь? — Как-то не довелось еще. Не было подходящего события, — Виктория, могла бы и получше что-то придумать. Мария только хмыкает. Спасибо, что избавила меня от каких либо комментариев. — Ладно. Приступим к задуманному, — она открывает блокнот и ноутбук, что лежал на столе. Вводит пароль от него, не спеша, даже медленно, тыкая на клавиши пальчиками с длинным маникюром, — Я позвала вас, девочки, чтобы вы помогли мне с организацией моего дня рождения, — это я уже слышала во время звонка, но до него еще целый месяц, — Думаю лучше провести его где-нибудь в кафе. — А может лучше дома. Устроить семейный праздник, чтобы все были в сборе, вся семья, — Мария прокрутила ручку меж пальцев, раздумывая над словами моей сестры. — Может быть. У нас все равно есть еще время на подумать, — вот именно, что у нас еще есть это время, а точнее месяц. Тогда зачем это всё? Даже не хочу слушать, что она там хочет. Все это для того, чтобы напомнить, что она наша мачеха или «не кровная мама», как она иногда высказывается. Ну или чтобы лишний раз меня позлить. Какие интересные стены и мебель в доме, в котором я прожила почти всю свою жизнь и выучила каждый предмет. Но это куда лучше, чем слушать ее лепет. Может выйти на улицу к отцу? Его компания куда приятнее, даже Дамиано не смущает. Пожалуй так и нужно. Всё, что я услышала это то, что она хочет огромный длинный стол набитый едой и кучу-кучу гостей. Нет, стены определенно огонь. И где отец достал такую прелестную мебель? Раздается звук открытия входной двери, а затем громкий топот. Меня дергает от множества резких звуков. Это был племянник. — Бабушкаа! — не дай бог мой ребенок будет называть ее так же. За «маленьким принцом», как Мария называла Лео, вышел его отец — Марко. Высокий с черными, как смола волосами и глазами, подтянутый, элегантный, добрый и нежный. Он сильно отличался от Давида. Раньше всегда дарил мне сладости при встрече, всегда улыбается и смеется, а еще хорошо шутит. Полная противоположность моего мужа. А вот собственно и сама противоположность вошла в комнату с серьезным и без эмоциональным лицом. Как обычно. — Вик, можно тебя, — окликает меня Мария. Что на этот раз? — Держи, — протягивает мне небольшую визитку, — Это контакты одного хорошего женского врача. Я знаю, что у вас небольшие проблемы возникли… — Откуда Вы узнали? Ника сказала? — об этом могла знать только она. — Нет, я просто услышала часть вашего разговора и решила помочь. — Извините, но в Вашей помощи никто не нуждался, — протягиваю карточку ей обратно и направляюсь прочь отсюда. — Виктория, ты куда?! — кричит она уже в гостиной, где было уйма народу. Но мне уже не важно это. Главное слинять отсюда, как можно быстрее. Нет, я не собираюсь никуда ехать, просто прогуляюсь по району, надеюсь этого будет достаточно, чтобы остынуть, хотя странно, гулять на жаре, чтобы охладеть, просто перевести дух. Слышу отголоски их разговора, закрываю двери и меня сразу же обдает прохладный ветер. Хоть что-то радует, правда солнце печет сверху, но пустяки. Делаю десяток быстрых и широких шагов к воротам, скоро я началу бежать отсюда. — Синьора, Вы куда? — ко мне подходит тот самый Альфредо, который должен поменять туфли своей хозяйки. Всё раздражало, а он лишнее препятствие на моем пути к прогулке. Не хватало, чтобы из-за моей задержки на «блокпосте» меня нашел Давид. — Хочу прогуляться, — улыбаюсь ему не самой искренней улыбкой. Чудо, что я хоть как-то улыбнулась. Теряешь лицо, Вик. — Синьор Де Анжелис знает? — с чего такие вопросы? Нервно вздыхаю и смотрю на него с той же улыбкой, но никак не добротой в глазах. — Знает, — он колеблется и пристально рассматривает меня. Он бы еще дольше так смотрел. И в конце концов, я не маленькая девочка! Он махает рукой и открывает мне ворота, наконец-то! Мои шаги отнюдь не отличались от тех, что были минутой ранее и, кажется, наоборот ускорились. Я словно бегу от собственных проблем, хотя тараканы в голове Марии — вовсе не моя проблема, но страдаю от нее почему-то я. Какого черта она позволяет себе подслушивать наш с сестрой разговор по телефону? Да, он состоялся вчера сразу после похода к гинекологу, когда Ника забирала сына от папы. Как же это мерзко! Она залезла в мою душу! В любой ситуации это абсурд. Никто не просил ее помогать, никто не просил ее лезть в нашу жизнь. Никто ее ни о чем не просил! Если они так хотят внуков, то почему просто не дадут спокойствия? Зачем обязательно вставлять свой длинный нос туда, куда не надо? Она всегда такая, но сейчас совсем отыгрывается на мне. Сначала свадьба, теперь дети. И снова она все подслушивает и подглядывает. Мария читает мои стихи адресованные Дамиано, наплетет отцу о безумной любви, а отец находит и в этом выгоду. Почему моя жизнь похожа на дешевый фильм ужасов без конкретного сценария? Все удобно пользуются восемнадцатилетней девушкой. Чем дольше я иду и молчу, тем хуже. Нужно выговориться. Но кому? Деревьям? Траве? Птицам? Святому духу? Иду я уже не мало и очень быстро. Я существенно отошла от дома родителей. Плевать. Всего лишь прогулка. Нужно отвлечься. Подумать о погоде или еще о какой-нибудь пурге. Глубоко вдыхаю полной грудью. Будто это поможет. Ничего уже не поможет. Думаю, даже после, такой желанной ими, моей беременности, они не отстанут. Я должна была догадываться об этом еще перед самой свадьбой. Думала ли я об этом? Конечно! Но кто же знал, что всё будет настолько ужасно и, что Мария любит копошиться в чужом грязном белье. Останавливаюсь посреди тротуара и пытаюсь успокоиться. Да черт! Ничего не получается! Хоть бери и под машину бросайся. Слышу сигнал машины, что поравнялась со мной, а затем голос и открытого окна: — Подбросить, синьорина? — поворачиваю голову в сторону, откуда доносится звук и вижу Давида за рулем машины. Его еще не хватало. Вместо ответа ускоряю шаг и продолжаю идти прямо по дороге, в неизвестном направлении. Может удастся сбежать от него. Ибо, если этот ублюдок начнет вставлять свои пять копеек, то я не выдержу, — Де Анжелис, перестань выёбываться и садись в машину. Солнечный удар получишь, — как любезно, я слышу с его стороны какое-то волнение. Тут действительно жарко, а в машине кондиционер. Может он и прав. Наплевав на свою цель, которой не было, сажусь в машину. — И почему ты сбежала, Золушка? — закатываю глаза и смотрю на него. Брюнет разворачивает машину обратно. — Я не хочу туда ехать, — он останавливается. — Поведаешь причину? — я выдерживаю паузу, собирая пальцами подол платья в гармошку, но всё же отвечаю: — Мария. Она предложила помощь знакомого врача из-за того, что подслушала мой разговор с Никой, где я говорила, что не беременна, — он хмыкнул и улыбнулся, глядя куда-то вдаль. — Перестань уделять этому внимание, — Дамиано переводит взгляд на меня, мельком задерживаясь на определенных местах, — она того не стоит. — Но она мне раздражает. — Попробуй перестать обращать на нее внимание и она успокоится. Не унижайся. А то выглядишь, как обиженка, — мы смотрим друг другу в глаза. Кривлюсь на его «обиженка». Может он и прав, не стоит так реагировать. Он был так спокоен, что и мне резко стало спокойно и эта «проблема» почти перестала пытать мой разум, — Иди сюда, — протягивает руки ко мне и через секунду я оказываюсь на его коленях от чего платье сильно задирается вверх. Дамиано отодвигает кресло назад, чтобы руль не упирался мне в спину и умащивает руки чуть ниже талии. Слишком нежный и интимный момент, кой не свойственный нам обоим. Его пальцы медленно ползут вверх по позвоночнику, а затем также спускаются обратно. От этой дорожки расходились пугающе приятные мурашки, но преодолевать эти ощущения я не хотела. В этом моменте было прекрасно всё, даже несмотря на то, что мы находились в машине и здесь не очень удобно. — Она с детства так со мной, а отец почему-то прощает ей всё. Она возомнила из себя мою мать, которой никогда не станет…- тихо вздыхаю и опускаю глаза, — Они слишком жестоки, — говорю уже тише, — Тебе не интересно ведь? — он отрицательно качает головой. Конечно, еще бы он интересовался чьими-то проблемами. Дамиано снова проделывает это движение пальцами по моему позвоночнику. — Что ты делаешь? — он пожимает плечами и расплывается в улыбке, но вместо ответа, я получаю лишь поцелуй в губы и грубые руки на своих бедрах. Снова грубость, но и пусть, пока мне это доставляет удовольствие, как и ему. Кусаю его нижнюю губу, приостанавливая поцелуй, но брюнет никак не хотел этого, сильнее прижимает моё тело к его, вновь и вновь впиваясь в губы, выпивая остатки сил, словно кровь. Его руки подымаются вверх с бедер на ягодицы, забираясь под платье, и тянет резинку трусиков на себя и отпускает от чего та неприятно впивается в кожу, в ответ на это его губа вновь страдает от моих зубов. Отстраняюсь от него и завязываю волосы в хвост. Дамиано резко припадает к моей шее, вжимая мою спину в твердый руль. — Ай! — его руки грубо сжали ребра, а губы и язык исследовали ключицы и грудь, затем шею и вновь мои губы. Машина — крайне не удобное место для секса, поэтому отпихиваю его от себя и смотрю в темные, как ночь глаза, — Может, дома? — Де Анжелис, не прикрывай такой момент, — возвращает руки на мои ягодицы и прижимает еще ближе к себе, чтобы я могла чувствовать всё его возбуждения, что так удобно упиралось прямо в трусики. — А если кто-то увидит? — кусаю губу. — Тебе не всё равно? — даже сейчас он был слишком сосредоточен и холоден, но с неимоверным желанием в глазах. — А тебе? — наклоняюсь обратно к нему, снова кусая его уже давно истерзанную губу. Неожиданно его рука скользит под трусики, аккуратно касается промежности, а затем входит одним пальцем. Расслабляюсь всем телом и поддаюсь движением его пальца внутри себя. Дамиано начинает двигать пальцем грубо манящими движениями, пока я удерживаюсь руками за его плечи. Черт, он слишком хорош в этом. Кажется, каких-то пару движений и я тут же обмякну. Добавляет второй палец и наращивает и без того быстрый темп, не забыв и про шею. Там точно останутся засосы и следы укусов. Сдерживать стоны было невыносимо, да и не нужно было. Давид усмехается и целует мои губы, не останавливаясь. Бедра начинают подрагивать. Каждое малейшее движение отдавалось приятными волнами ниже живота. Они медленно изводили мозг и тело, доводя до пиковой точки. Все лишние мысли отошли на дальний план, остался лишь он. Редко останавливается и тянется к своим брюкам, дабы и себя не оставить без наслаждения. Я вздыхаю после того, как его член погружается в меня. Дальше всё как в тумане, но настолько приятно, что хочется кричать. Наши тела двигались друг другу на встречу. Грубо, резко и до безумия страстно. В машине становилось душно и жарко, а мы прижимались к друг другу как можно сильнее, чувствуя как бешено стучат сердца в один такт. Пальцы Давида впивались в мои ягодицы и каждый раз подталкивали всё быстрее и быстрее. Хоть и оба уже были на пике, нам всё равно было мало, было мало нас обоих. Кажется пот уже струйками стекал с наших лиц и горячих тел. Из губ сочилась свежая кровь вперемешку со слюной, на моей шее всё больше горели места засосов и укусов. Я схожу с ума, однозначно. И сводит меня с ума абсолютно всё. Наши стоны, его руки на талии, наш секс, жара, что стояла в салоне. Последние движения и с достаточно громким колким падаю на грудь мужа, быстро дыша. Он кончает за мной и целует мои губы, что ныли от всего этого действа, с откровенным стоном. — Надеюсь, ты перестала думать о своих «проблемах».