***
Дамиано
Пора возвращаться в реальность, где не все так прекрасно. Алессандро навевал непонятное волнение своими словами. Он всегда повторял: «-Будь осторожен», — но сейчас это звучало совсем иначе, не просто привычные слова, а словно предупреждение. Поправляю рубашку, перчатки на руках и жилет, выхожу из машины и там уже одеваю пиджак. Очередной богатенький домик на нашей улице со «светским вечером», на котором совершаются вовсе не светские дела, а куда страшнее. Господи, что я тут делаю? Почему последнее время становится лишь тяжелее и тяжелее? Хотя я просто приду, выпью шампанского, покажусь паре глаз, поговорю с ними и на этом всё. Они меня не знают, но знают Алессандро, что помогал им развить свой бизнес дорогих тканей с кокаиновым подвалом. Возможно ли заработать на роскошный трехэтажный домик с просторным двором, внутри отделать мрамором и другими богатыми замашками, торгуя дорогими тканями? Можно, но не за два с половиной года ведения бизнеса от самого начала и по сей день. И что же это за «светский вечер» у торговцев? Ооо, это не просто «светский вечер», это ночь, где мне предстоит узнать в чем подвох. В чем подвох? А в том, что его поведение двузначное, словно он хочет больше помощи Алессандро, но тот дал ему всё еще в начале, а сейчас просто поддерживает дружеские отношения и он четко дал понять, что ничего не будет. А тот сильно обозлился на Дона и не захотел делить прибыль, а об этом они договаривались еще в самом начале, подписав «контракт» если его можно таковым назвать. Алессандро странный, держит всех так близко, но в тоже время и далеко. Многие из них бывали у него дома, многие из них тесно общаются и выпивают вместе отборный виски, еще он делится с ними толстыми кубинскими сигарами. Он добр, щедр, но осторожен. Он знает о всех всё, а о нём ничего. Под его добротой скрывается жестокая натура. Дон лояльный и добрый до тех пор, пока всё идет по плану, по его плану, так как обычно он ставит условия, впрочем неудивительно. Возможно именно это помогло ему одержать доверие, но и в тоже время страх со стороны своих «партнеров» и «друзей». Последнее время отношения моего отца и Алессандро изменились. Словно меж ними кошка пробежала. Теперь они не так часто виделись, а даже если так, то только по делам мафии. Спросить у Алессандро про это напрямую было бы не этично. А отец всё равно не скажет. Думаю завтра попытаться стоит, хотя бы спросить у Дона, надеюсь повезет и я не услышу что-то типо: «- Не бери в голову, всё нормально», — а ведь сейчас это не похоже на «нормально». Так что же мне надо сделать? Разузнать побольше о его бизнесе и как же так случилось, что у него дом похож на дворец, а в нём около сотни человек. Нужно обеспечить все, чтобы у него и мысль не возникла о том, чтобы сдать Алессандро в полицию. Внутри все как и должно быть. Мрамор, картины, золото, ужасные цветочные обои, цветы, хрусталь, люстры, что весят несколько сотен килограмм, впрочем всё, что относится к роскоши. И ни одного знакомого лица. Главное, что без Торкио и всё пойдет куда быстрее и приятнее, чем могло. Была бы моя воля, я бы уже вдоволь напился, ну хотя бы чуть чуть. Но, стоит воздержаться, ибо мне еще возможно придется спаивать этого торговца. Зовут его Лука Рица, ему сорок семь лет, есть жена, двое детей: мальчик Луи, ему десять, и девочка Камилла девятнадцать лет. Ранее он работал продавцом в галантерейном магазине и подшивал одежду. Впрочем, не очень прибыльная работа, чтобы жить прям так, как он. Масштабы дома не такие, как у Алессандро, моих родителей и даже нашего с женой, а наш дом больше вышеперечисленных. Но в нём предостаточно всяких интересных вещей, особенно подвал. Беру один из бокалов шампанского с небольшого столика и иду выискивать свою жертву. С собой у меня нет ни пистолета, ни охраны, но и это было бы слишком странно и заметно. Но, думаю, первое, что заметят это перчатки на руках. Просто, зачем оставлять свои отпечатки на любых поверхностях, особенно тогда, когда это вовсе не кстати. Со мной вежливо здороваются незнакомцы, расхаживая по главной комнате с бокалами в дорогущих одеяниях, из парфюмы и одеколоны смешивались воедино, к ним еще добавлялся запах свежих цветов в доме, а от этого хотелось блевать. Вряд ли я выпью это шампанское, оно только для вида, чтобы быстрее влиться к нему, правда в таком случае лучше бутылка виски, но начнем с малого. Вот он! Разодетый в смокинг с укладкой из остатка темных волос, что стремительно выпадали, очки на краю носа, круглое пузо, словно в нём пара бутылок пива, толстое кольцо на мизинце и сияющая улыбка из тонких губ и желтых от сигар и кофе зубов. А вокруг него крутилась высокая брюнетка, смакуя алкоголь со своего бокала. Только вот это не жена и не любовница, а девятнадцатилетняя дочь. Всё это действо началось всего каких-то тридцать минут назад. А девушка уже явно притомилась слушать бесконечные рассказы своего папочки. — Добрый вечер, синьоры, — улыбаюсь всеми зубами, что есть во рту. — А Вы? — Дамиано Давид, — вновь улыбаюсь и протягиваю ему руку для рукопожатия, — Мы с Вами встречались в Венеции неделями ранее, — о да, поездка была не только «романтичной», но и рабочей. — Ах, конечно, — легко ударяет себя по лбу. Этот жест характерен Алессандро. Интересно, — Помню. Прекрасно, что Вы нашли время прибыть сюда, — он почему-то кривится, рассматривая меня, но затем широко улыбается желтыми зубами. Для него я обычный покупатель, но с очень большим заказом, собственно это его и заинтересовало. Нужно его как-то разговорить, желательно быстро и увлеченно, чтобы тот скорее доверился и открылся. Кажется они обсуждают вино или что-то в этом роде: — Лука, шампанское просто отменное! — говорит один из мужчин, что были около него. Кажется это его хороший друг и клиент. У Лучано есть жена и ребенок, а также несколько любовниц, ну и конечно же небольшая зависимость. — «Dom Perignon», — он улыбается, поправляя рубашку, — Еще у меня есть парочка бутылок хорошего красного вина из Тосканы, — пришло время, — А, Вы, что больше предпочитаете? — спрашивает меня. — О, в одном из городов Тосканы у меня есть виноградники с собственным вином, — правда, только там еще рядом домик для отдыха, в котором я не был уже несколько лет, а если быть точным семь лет, — Если хотите можете заглянуть в гости на бокальчик красного вина, — всё правда, кроме последнего. Никто из там не ждет. — А где Вы живете? — спрашивает его дочь с круглыми, карими глазами. — Где покрасивее и подороже, — говорю я и все в один голос хохочут, кроме Камиллы. — Виноградники в Тоскане, квартирка в Венеции, — смеется Лука, — Откуда же деньги? — Мой бизнес схож с вашим, только это платья. — И разве можно заработать на такие владения, торгуя женским шмотьем? — это восьмая часть моих владений, дорогой. — Я очень экономный, — улыбаюсь ему, прислушиваясь к шуму, что исходил, кажется от окна. — А сколько…- его перебивает звук сирен, а за ним сильный грохот. — Всем оставаться на местах! — черт! А вот и полиция, — Лука Рица, Вы арестованы за незаконную торговлю наркотическими веществами! — один из полицейских кидает на меня странный взгляд и шепчет другому что-то на ухо. Медленно и незаметно поворачиваюсь спиной к полиции. Не хватало, чтобы я сидел рядом с ним в камере, — Поднимите руки и медленно выйдите из толпы! Не пытайтесь сбежать! Иначе нам придется открыть огонь. Каждое Ваше слово может быть использовано против Вас в суде! — вот же блядство! Хоть одно дело у меня может пойти по плану?! В зале повисла тишина, но вовсе не надолго. Лука и его дружки резко ринулись в толпу, убегая в другую сторону дома от полиции. Вечер закончится фейерверком. Ну, раз он уже убежал, а за ним и часть полиции, то и мне пора бы смываться отсюда. После того, как Лука смылся часть толпы тоже начала суетиться. — Всем медленно опуститься на пол в поднятыми руками! — вновь кричит мужчина и все медленно опускаются вниз и я в из числе, к сожалению. Поворачиваю голову и смотрю, что несколько человек обходят каждого. Вот теперь мне точно конец. Нет, нужно бежать и как можно быстрее. Отдаленно слышаться выстрелы. Так, в соседней комнате должен быть выход во двор, а там уже нужно как-то пробраться к машине. К ней идти далеко, а с заднего двора еще дольше. Другого выхода нет, Давид. Если не хочешь сесть за одну решетку с этим ублюдком, то нужно скорее бежать. Уже почти лежа понемногу подползаю к дверному проему, что вел то ли на кухню, то ли в столовую. Сердце колотилось так быстро, а в голове был только план побега и то, что после этого действа придется свалить из Рима на недельку другую. А еще в машине пистолет, правда тогда он уже вряд ли понадобится. Около стены стоят огромные маятниковые часы. Время пол двенадцатого, через час я должен быть дома рядом с женой. Виктория сказала, что спать не ляжет, пока я не вернусь, а для нее это плохо, очень, ей нужен покой и отдых, а не нервный срыв. Днем я ее попросил, чтобы она все же легла спать, она только отшутилась, что токсикоз не даст ей сна, но всё же согласилась. Стук маятника в часах отдавался эхом по всей черепной коробке, словно он вместо меня отсчитывал секунды до того, как я должен бежать. Снова поглядываю на полицию. Времени у меня нет совсем. Три. Сердце прямо сейчас вылетит из груди. Два. Нужно позвонить Итану. Один. Закрываю глаза, делая полный вдох через нос, пока перед глазами в кромешной темноте виднеется образ Де Анжелис. Она будет волноваться. Упираюсь руками в паркет и резко встаю на ноги и начинаю бежать в сторону стеклянной двери. — Стоять! — отголосками доносится до моей головы и снова выстрелы, только, кажется, это уже в меня. Это не первый побег мой от полиции, поэтому эти ребята могли слышать обо мне, а особенно о моем папочке, про Алессандро вообще молчу. Но если на нас с отцом они еще могут сунуться вот так, то на Алессандро нет. Им выгоднее взять сначала нас, а затем его, так проще и безопаснее, только вот Дон всегда обо всём знает. Его уши и глаза везде. Дергаю стеклянные двери на себя. Черт, они закрыты! Ладно, попробуем другие, что находятся за шесть метров от этих. Блядь, да кто вообще закрывает эти двери! Бегу в непонятном направлении. В следующий раз нужно готовить себе карту домов таких как Лука! Забегаю в длиннющий коридор без освещения, только свет от машин с улицы и свет от нескольких фонарей, в принципе этого достаточно, чтобы что-то видеть. Бегу к небольшой двери с лестницей, ибо в другом конце уже бегут ребята с пистолетами. Хоть где-то двери открыты! Они еще и ведут на улицу! Жаль, что прямо к полиции! К полицейским машинам намного ближе чем к моей, но бежать нужно, со всех сил так, как учил отец. Ступни в туфлях уже горели, а воздуха в легких стало меньше. Совсем немного, но есть проблема в виде невысокого, каменного забора, который нужно быстро перепрыгнуть. За мной уже увязалась почти целая орава из полицейских, ибо те, что бежали с самого начала подозвали себе еще двух, теперь их четверо, да не так много, но я ведь один, а у них у каждого пистолет. Никто не стреляет, видимо не хотят тратиться мне на лечение, какая жалость. До забора осталось пять метров, а им до меня приблизительно столько же. Упираюсь рукой о камень и перепрыгиваю этот забор. Но «счастье» длится не долго. Раздается оглушительный звук выстрела, затем второй, третий и наконец резкая режущая боль в правом бедре. Чуть не падаю на землю, но стараюсь не останавливаться, осталось каких-то двадцать метров к машине. Прижимаю руку к бедру. Сукины дети! Теперь уж точно смерть и тюрьма ближе, как никогда! Хромая бегу, слышу, как из шаги становятся всё громче, придется ускорится. «Боль это всего лишь иллюзия нашего мозга. Не стоит этому поддаваться. Не стоит его слушать. Это всего лишь иллюзия, всего лишь отговорка для слабых»: слова отца, которые он всегда повторял. Он говорил это и про физическую и про моральную боль. Ему всегда было всё равно. Нужно бежать, не думать ни о чем. Разве что о том, что потом я вернусь домой, где куда приятнее и спокойнее. Хотя… берут меня сомнения. Де Анжелис возненавидит меня снова за это. Они отстали. Но почему? Неужели дают так просто смыться? Смешно. Оставили пометку на моем бедре и так просто меня оставили. Забираюсь в машину и поворачиваю ключ зажигания, вдавливая педаль газа в пол. В кармане вибрирует телефон. Торкио. Как вовремя, дружище! — Ты где? Вышел? — он знает, отлично. — Через двадцать минут буду у тебя, — сбрасываю звонок и кидаю телефон на заднее сидение. В зеркале замечаю за собой хвост. Приеду я точно не через двадцать минут. Придется покататься с ребятами по городу. Тянусь к бардачку, доставая оттуда пистолет. Рана жжет и щипает, истекая кровью, которой уже сильно пропитались брюки. Перевязывать нет времени, остается только перелавливать рукой и надеяться, что это поможет.***
— Итан! Открой блядскую дверь! — на вежливое приветствие сил не было. Он открывает дверь своего дома, сразу помогая мне дойти до дивана в главной комнате. — Я вызову врача, — он хватает телефон и кому-то звонит. — Есть коньяк? — Итан кивает и идет к небольшому шкафчику, где стоит десяток различных бутылок с алкоголем самой разной крепости. — Врач будет через пять минут. Сам разденешься или мне помочь? — он дает мне стакан, смеюсь с этого и открыв бутылку делаю глоток коньяка. Оставляю бутылку, вытираю уголки губ и скидываю с себя перчатки и жилет на пол, за ними идет рубашка, ее часть была испачкана кровью, и ремень. — А вот тут помоги, — Торкио подходит ближе и снимает туфли с моих ног, в то время, как я расстегиваю штаны, стараясь максимально не двигать ногой, чтобы не получить новую волну боли. Приподнимаюсь тазом с дивана, а Итан тянет брюки вниз. Местами мокрая от крови ткань неприятно скользит по ране от чего жжение усиливается и хочется кричать от боли, но я лишь кривлюсь, — Можно поаккуратней? — он подбирает все мои вещи и куда-то несет и как раз раздается звонок в дверь. Вот и лекарь подоспел.***
Врач обработал рану, достал пулю, теперь осталось зашить. А в это время я хлестал коньяк с горла бутылки, рассматривая включенный телевизор напротив, лежа на боку. Пуля попала сбоку и не так глубоко, в общем ничего важного не задела. По телевизору шли вечерние новости и я тихо ждал, пока на экране появится лицо Луки, ну или моё. Телефон Итана жалобно звонит на кофейном столике. Мы переглядываемся, предполагая кто это может быть. Скорее Алессандро, а если он звонит по телефону, то это значит лишь одно — ничего хорошего. — Вик, — моё сердце пропускает удар, а перед глазами немного потемнело то ли от потери крови, то ли от информации Итана, — Ало.— Привет, а ты случайно не знаешь где Давид?
Отдаленно слышу и трубки. Торкио поворачивается ко мне, а я без звука говорю ему: «Только попробуй». Он отворачивает, а моё сердце замирает. Если он сейчас скажет про то, что случилось — ему конец. — Я как раз собирался тебе звонить и сказать, что он останется у меня сегодня. Всё прошло нормально, не волнуйся. Ложись спать.— Это на него не похоже. Ладно, передай ему, что завтра с утра мы с Лу поедем гулять и на узи. Спокойной ночи.
— Спокойной ночи, — завершает звонок. — Спасибо, — говорю ему я и снова глотаю виски. — Всё, готово, — врач отрезает нитку и снимает перчатки. — Спасибо. Вы, кажется, спасли ему жизнь, — врачи хохочет и говорит о том, что ничего смертельного там не было, только риск потерять много крови.***
Врач ушел, Итан принес мне одежду на завтра и сел напротив меня в кресло. — Вик тебя убьет, — улыбаюсь с его слов, оставляю бутылку на столике. Торкио забирает ее себе и делает глоток. — Знаю, — надеюсь она сейчас спит, а не так, как она говорила, — Спасибо, что не рассказал ей. Ей нельзя волноваться, — поджимают губы. — Когда ребенок родится ты тоже будешь под пулями бегать? — Итан, — закатываю глаза. — Так все же да или нет? — Нет. — Хотя, с такими пробежками ты не то что до тридцати не доживешь, ты до рождения ребёнка сляжешь. — Итан! — кидаю в него подушку, — перестань! — Ладно, вообще спать пора, — отпивает еще коньяка и обставляет бутылку в шкафчик, — Тебя оставляю здесь. Спокойной ночи.***
Марио встретил меня как всегда с улыбкой, как и остальная прислуга, но правда радоваться нечему, по крайней мере мне. Всё как один спрашивали, почему же я хромаю. Что им сказать? Упал неудачно. В доме тихо, конечно, Де Анжелис уже как три часа гуляет со своей подругой. Врач сказал не делать физические нагрузки первые дни, чтобы всё хорошо зажило, ну или хотя бы не сильно напрягать ногу. Хромая дохожу до кухни и ставлю чашку в кофемашину. Потом нужно также дойти до террасы.***
На часах уже почти тотчас дня и Виктория должна вернуться с минуты на минуту. Кажется, она уже вернулась, ибо внизу слышен шум. Я лежу в нашей комнате уже час, пытаясь уснуть, но бот в ноге не унималась. Дверь открываются и голубые глаза напротив замирают в шоке. — Привет, — она проходит в комнату, оставляет сумку на комоде и идет в гардеробную, — Ты давно приехал? — Почти два часа назад, — встаю с кровати и смотрю на то, как она переодевается в одежду. Она снимает свитер и поворачивается ко мне. — Так и будешь просто стоять смотреть? — она подходит ближе, а я любуюсь тем как она изменилась. Бедра стали более округлыми, а живот еще больше вырос. На ее шее висит тот самый кулон подаренный мой. Она его вовсе не снимает. Кладу руки на ее спину, плавно переходя на талию и живот, — Почему ты такой странный последнее время? — она закидывает руки мне за голову, зарываясь пальцами в волосы. Кусает мою губу, отстраняется и улыбается. — Ты спала сегодня? — она выглядит бодрой, но всё равно спрашиваю на всякий случай. — Мне показалось или ты интересуешься моим здоровьем? — закатываю глаза, слушая ее хриплый смех. — Де Анжелис. — Да, спала. Легла в по первого, но спала аж до тех пор, пока не приехала Лу. — Молодец, — она тянется ко мне и целует в губы, наступая вперед, чтобы мы оказались на кровати. Сажусь на кровать, а она сверху, прямо на бедра. Шиплю от боли, разрывая поцелуй. Де Анжелис не понимает что произошло и садится рядом. — Что произошло? — черт. Сейчас начнется, — Дамиано, что с ногой? — ее голос стал серьезнее. — Вчера вечером один из полицейских выстрелил мне в ногу, пока я бежал от них, — ее глаза помрачнели. Конечно, а чего я ожидал? Могло ли быть как-то по другому? Нет. Она закрывает лицо руками, делая глубокий вдох, — Я приставлю к тебе охрану, на всякий случай. — Никакая охрана не спасет, если ты не перестанешь этим заниматься. — Я делаю и буду делать всё, чтобы вас это не коснулось, — она подымает на меня голубые глаза, заглядывая в душу. — Верю, но…- указывает на мою ногу, — зачем? — Ты знаешь. — Знаю. Знаю, Дамиано! Спасибо, что не сказал об это вчера, — как же теперь противно от всего этого. Она идет в гардеробную, дабы одеть кофту на голые плечи. Возвращается уже с чем-то в руках и протягивает мне, — Твой ребенок. Через месяц сможем узнать пол, — в моих руках оказывается черно-белое фото, а на нём тот же комочек, только больше. В голове были отголоски ее фразы «Это твой ребенок». Такой крохотный… черт, я… Меня это тронуло. Это так странно. Это мой ребенок, наш ребенок. Делаю вдох и возвращаю ей скрининг, пытаясь привести себя в чувство…