***
Виктория
Сегодня очень волнительный день. Еще и дождь льет с самого утра. Декабрь ужасный месяц, переход осени к зиме. Посильнее кутаюсь в черное пальто, что было мне почти до самых пят, открываю дверь авто и раскрываю большой зонт, дабы не промокнуть за эти несколько шагов к больнице. Полтора месяца назад мы с Давидом договаривались пойти сюда вместе, впервые за все пять с половиной месяцев беременности, но… Так как в его ногу была выстреляна пуля, мы не можем явиться там вместе. Плюс к этому то, что пару полицейских навели справки на мужа. Об этом знает отец и он крайне недоволен, так как Давид пострадал, так еще и дело не выполнено как следует. Кажется, последние события отталкивают Дамиано от мафии, ведь это уже не первое дело, которое обламывается на пол пути. А для отца это ужасно, он привык, когда всё идет гладко и по его задумке, а тут кто-то вставляет палки в колеса. Радовало ли это меня? С одной стороны — да, папа может выбрать кого-то другого для этой участи, ибо увидит, что Давид падает. А с другой стороны это всё странно, ибо все эти действия будто против самого Дамиано. И в один момент одна из таких пуль может попасть ему в грусть или голову. Вытираю слезинки пальцем и захожу в белое здание через высокие стеклянные двери. Раньше подобные размышления не давали мне повода для слез, но сейчас всё иначе. Сейчас эмоции менялись ежеминутно и были они самые разные. В основном это был гнев или грусть и страдал всегда Давид. Раньше плакать заставляли мысли об отце или маме. Об отце, потому что после развода он изменился, заставил выйти замуж и, даже забеременеть. А мама, потому что она далеко. И даже сейчас она всё же не смогла приехать, но теперь наши разговоры были не раз в месяц, а каждую неделю, а иногда и чаще, ей было важно моё состояние, давала советы, она же всё-таки трех детей родила. И она пообещала приехать перед рождением ребёнка, чтобы потом остаться для помощи в первые дни. Я благодарна ей, даже за такую поддержку, она была весомей, чем поддержка отца или Давида, несмотря на расстояние.***
Нахожу нужную дверь с номером четыреста восемь и легко стучу по деревянной двери и захожу в кабинет. — Доброе утро, я к Вам на плановое узи, — говорю я, оставляя сумку на стуле около двери. — Вы Виктория? — киваю головой, — проходите, приподнимайте кофту и приспускайте штаны, — женщина указывает на кушетку рядом с аппаратом ультразвукового исследования. Следую всем ее указаниям и ложусь на застеленную кушетку, ожидая ее действий. Она наносит гель на аппарат, а затем распределяет гель по животу. — У Вас уже двадцатая неделя? — Да, — она долго всматривается в экран. Это молчание заставляет меня нервничать. — Плод развивается хорошо, — переводит аппарат вниз живота, — Ребеночек уже шестнадцать сантиметров, вот, смотрите, — она обозначает на экране небольшое чудо, у которого уже виднеются ручки и ножки. Маленькое счастье, — Хотите послушать сердце биение? — Конечно. — Сейчас, — она снова ведет ведет по животу, становится немного щекотно, нажимает пару кнопок, а затем раздается звук частого сердцебиения. На моем лице появляется улыбка, снова хочется расплакаться. Во мне живет маленькое счастье, у него бьется сердечко, а через каких-то четыре месяца это счастье появится на свет. Вновь вытираю слёзы из уголков глаз. — Хотите узнать пол? — А уже можно? — Конечно. — Давайте, — по коже бегут мурашки. Самый нервный момент. То, ради чего я споря пришла. Решается судьба наших с Давидом жизней. Это должен быть мальчик, иначе никак. Иначе отец отречется от ребёнка или заставит делать аборт, но уже поздно. От этого снова хочется плакать, скорее рыдать и кричать. Почему всё так несправедливо? Но, даже если у нас будет мальчик, я надеюсь он не станет отправлять его на верную смерть, как это делали с ним. Он будет сильным и образованным, как муж, но с чувствами и добротой. А если девочка? Я даже не думала об этом. Знаю точно, что она сможет пробудить нежность в Дамиано. — Итак…***
Подымаюсь на второй этаж, оставляю в комнате вещи и иду в кабинет мужа. С каждой неделей беременности я все быстрее и быстрее устаю, ничего не сделав. Всё говорят, что это нормально, но мне слишком непривычно. Раньше я могла целый день гулять без остановки, а сейчас съездить больницу туда обратно уже было трудно. А еще чаще хочется есть. Это тоже нормально, я буду стремительно набирать вес, так сказала врач. А мне этого не хочется! Мне нравилась моя фигура, но теперь во мне живет маленький человек и он тоже требует пищи и не только. Врач сказала, что скорее всего я быстро приду в форму после родов, так как пока никаких проблем нет ни у меня, ни у ребёнка. Еще что очень пугало, так это роды и послеродовая депрессия. Только подумать страшно. А наяву? Легче? Сложнее? Страшнее? Возможно всё сразу. Или все мои мысли опровергнутся и всё пройдет гладко. Может наоборот? Будет куда хуже? Больнее, ужаснее? Нет-нет-нет, Виктория! Перестань об этом думать и накручивать себя! Но как не накручивать, если я не знаю, что меня ждет? А если Давид не захочет быть со мной на родах? Или случится что-то ужасное перед ними? Так, всё! Довольно! Эти переживания сейчас ни к чему! Стучу по дубовой двери костяшками пальцев, но ответ не следует. Ушел куда-то? Нажимаю на ручку и вхожу в просторный кабинет с высокими потолками. На удивление сегодня на столе убрано, все папки и бумаги сложены в стопки, а сам хозяин стоял на балконе скуривая сигарету. Он еще не заметил меня, да и я не собираюсь появляться перед его носом сейчас, ибо пассивное курение очень плохо, плюс меня очень сильно тошнит лишь от сигаретного запаха. Предпочитаю наблюдать за тем как он это делает. Он снова какой-то напряженный, снова что-то не так? Дамиано стоял ко мне боком, рассматривая собственный двор. Облокачиваюсь спиной о стену, продолжая смотреть на него через тюль и панорамное окно. Он зарывается рукой в кудрявые волосы и немного оттягивает их назад, выдыхая дым, который сразу подхватывает ветер. На улице прохладно, а он стоит на балконе в одной майке и брюках. На его подбородке была легкая щетина, а в глазах усталость, трет их пальцами и тушит окурок в пепельнице, что была на не большом столике рядом с ним. Давид замечает меня и легко улыбается. И давно он так радуется при виде меня? — Привет, — он всё еще немного хромал на правую ногу. — Привет, — хочется улыбнуться ему в ответ, но чем ближе он подходит тем сильнее врезается едкий запах в носовые рецепторы, — Стой, — говорю я, чувствуя позывы тошноты, — Ты же знаешь, — Дамиано тихо смеется, обнажая белые и идеально ровные зубы. — Что на узи? Мальчик? Девочка? — черт, ну конечно! — К сожалению, малыш не захотел показывать себя, — с наигранной грустью говорю я, всматриваясь в его крик глаза, в которых уже не было усталости. Как он так делает? — И что теперь? — его настроение немного поменялось, точнее голос, он выдал его грусть. — Можем записаться на узи в любой другой день. Или прийти уже на плановое через два месяца, — он щурит глаза, сложив руки на груди. — Блефуешь? — подходит на несколько шагов ближе, а я немного сильнее вжимаюсь спиной в стену. — Ты про что? — внимательно смотрит в мои глаза, а я в его, утопая в янтарных радужках и черных зрачках. — Ничего, — улыбается и отходит на пол шага назад. И что это, блядь, было? И почему он так резко сменил настроение? Насторожился, а затем немного повеселел, словно ничего не было, — Обедать хоч… хотите? — на секунду теряю дар речи, хотя слышала подобное не первый раз из его уст. — Конечно. Очень! — Давид вновь смеется и любезно открывает мне дверь, пропуская вперед. В коридоре он кладет свою руку мне на талию и так мы спускаемся вниз. От места, где была его рука шли странные, но приятные мурашки. — От тебя всё еще воняет сигаретами, Дамиано, — фыркаю носом и пытаюсь отстраниться, но его рука мешала это сделать. Он убирает руку и я могу немного отойти от него, чтобы мне не стошнило еще больше. — Добрый день, синьора! — говорят две кухарки в один голос. — Синьорина, могу ли я прибраться в Вашей с синьором комнате? — ко мне подбегает Марта. — Конечно, — улыбаюсь ей и иду к столу, где очень вовремя оказываются две тарелки с ризотто и морепродуктами. — Приятного аппетита! — снова говорят в один голос. Когда много прислуги это конечно хорошо, но сейчас…***
Ризотто было очень вкусным, похоже на то, что готовила моя мама. Но до ее еще далеко, она волшебница в этом деле. — Когда я уже попробую твою пасту? — поворачиваюсь к мужу. — Ты еще помнишь про это? — Конечно! — смеюсь я запивая таблетку, — Сначала заинтриговал, а теперь ничего, — Дамиано улыбается, уплетая рис ложку за ложкой. — Будет, — конечно будет! Куда он денется! — И когда же? — щурю глаза так же, как он еще на верху. — Виктория, — снова смеется, отпивая из бокала белое вино, — Не знаю, — хмыкаю и смотрю в тарелку. Нужно всё съесть, а может и попросить добавки.***
— У кого-то очень хороший аппетит, — он снова смеется, разваливаясь на диване, словно кот с неимоверно довольным лицом. — Дамиано? — сажусь рядом, поджимая ноги и ложу голову на его плечо. — М? — Ты кого больше хочешь мальчика или девочку? — меж нами повисает тишина на пару десятков секунд. Нервно перебираю край домашних штанов. — Наверное мальчика, но… больше девочку, — его ответ сильно удивил меня. — Девочку? — Да… знаю, это может быть странно, но так и есть. Даже не знаю почему, просто хочется, — он опускает глаза и улыбается. Сейчас он такой милый, домашний, совсем другой. Не холодный и более открытый. — А как бы назвал мальчика? — Я думал об этом. Наверное Лука, но отец захочет чтобы мы назвали его в чью-то честь, — это так. И с этим будут сложности и ссоры, куда без них. — А если девочка? — Почему только я отвечаю? -возмущается Дамиано. — Потому что я так хочу, — он поворачивается ко мне лицом, не забыв закатить глаза. Заливаюсь смехом прямо ему в лицо. А его губы нежно касаются моего лба. Резко прекращаю смеяться, снова застывая в немом шоке. — Это снова просто поцелуй, Давид? — Ну ты снова это делаешь! — Что? — Ты снова убиваешь меня! — закрывает лицо руками и отчаянно стонет в них. — Так что там с именем для девочки? — Летиция. Счастье. — Ай! — прижимают руку к животу. — Что случилось? — твой ребенок решил выбить ребра, а так ничего. — Кажется ей нравится это имя, — Давид берет меня за руку и всматривается в глаза. — Ты сказала «ей»? — черт. Молодец, Виктория! Лучшее, что ты могла сделать. Легко киваю головой, избегая глаз мужа, — Вик? У нас будет девочка? — молчу и опускаю глаза, а Дамиано берет мой подбородок пальцами и поднимает вверх, чтобы мы смотрели друг на, — Я повторю. У нас будет девочка? — Да, — говорю так тихо, как только могу. А на лице Давида играет спектром эмоций. Он резко заключает меня в объятия, утыкаясь носом в шею.