***
Виктория
Сегодняшнее пробуждение было самым худшим. Хотя и сна вовсе и не было. Я не могла спать из-за постоянных мыслей о прошлом вечере. Хотелось рыдать и кричать, пока не исчезнет голос, а боль в горле станет невыносимой. Но нужно было держаться. Для Лети. На удивление за всю ночь она капризничала всего лишь раз. Давид встал в пять утра и тоже вертелся полночи. Конечно, ему бы лежать в постели несколько дней, но я не стала что-либо говорить ему, да и вообще показывать, что я не сплю. Он оставил легкий поцелуй на моем плече от чего я чуть не разрыдалась, а потом еле поднялся с кровати. Ему больно, но он все равно встал и пошел куда-то, наверное в кабинет, чтобы снова рыться в своих бумажках и курить десяток сигарет. Не так все должно было быть. Я была рада, что нас поженили, несмотря на то, что мы этого не хотели, как бы это не звучало. А сейчас, несмотря на сильную любовь к мужу, я бы хотела жить прошлой жизнью. Даже страшно подумать, если бы это случилось не с ним, а со мной или Летицией… Всё, хватит о плохом, Виктория! Уже семь утра, поэтому можно отправиться в ванную, пока Летиция спит, а затем спуститься вниз на завтрак. Нужен холодный душ, почистить зубы и умыть лицо. В доме было достаточно душно, поэтому мне кажется, что я не мылась уже несколько дней, хотя делала это вчера. В доме какая-то странная тишина. Пора бы успокоиться и просто принять душ. Скидываю всю одежду на пол и захожу в душевую, включая слегка теплую воду. Как приятно окутывала прохлада знойное тело.***
Забрав Летицию из ее кроватки мы отправились вниз, где были слышны голоса. Один из них точно принадлежал Дамиано. В гостиной сидел Итан, а Давид ходи туда-сюда по комнате. Наверное стоило бы его упрекнуть в этом, но пожалуй промолчу. В комнате повисает тишина, когда он замечает Летицию и меня. Подходит к дочери и целует ее в лоб, а я чувствую как от него несет сигаретами. Его губы нежно касаются моих. Это случилось так неожиданно, что я не сразу осознала, что произошло. Кажется, всё обиды после вчерашнего вечера исчезают. Хочется просто прижаться к нему как можно ближе и никуда не пускать. Вдыхать запах его сладкого парфюма и горьких сигарет, зарыться пальцами правой руки в кудрявые, отросшие волосы и молчать. Но мы в комнате не одни, да и поцелуй длился вовсе не долго, но мне хватило этих секунд. — Привет, — здороваюсь с Итаном, а он здоровается в ответ и махает ручкой Летиции. Она отворачивает от него голову и тихо хнычет. — Ну ты чего? — спрашивает ее Давид и хочет взять на руки, но я быстрым шагом отхожу от него и усаживаю Лети в ее кресло на кухне. Итан как-то странно смотрит на Дамиано, хотя и он тоже. Была слишком напряженная тишина по всему первому этажу. — Где все? — спрашиваю я, ведь за все утро я не видела ни Беллы, ни Марты, что обычно с самого утра помогали мне. И завтрак еще не был готов. Итан снова смотрит на мужа укоризненным взглядом, а тот трет виски и смотрит на меня, пока я пытаюсь отвлечь Летицию, из-за того, что она начала хныкать. — Вик, — обращается Дамиано, но Лети начинает плакать еще больше, — Нужно поговорить, — заправляю отросшую челку за уши и тянусь руками к дочери, но Дамиано опережает меня и берет ее на руки. — Ты не ответил на мой вопрос. — Мы переезжаем. Только втроем. В Неаполь. У нас есть час, чтобы собраться. — Отлично, — кривлюсь я, проклиная сегодняшнее утро и его, — Ты решил все без меня. Решил, что я справлюсь одна с ребенком без прислуги. Молодец. — Я буду помогать. — Конечно, — поджимаю губы, сдерживая слёзы. Держи серьезное лицо, Вик! Раньше мне казалось, что он один из немногих, перед чьими глазами я могу быть слабее, но не сейчас. Сейчас я вновь чувствовала отвращение к нему, как и год назад. Возможно, это неправильно и я должна была наоборот поддержать его, ведь он тоже пострадал и не ожидал, что в один вечер в его дом к нему нагрянет стая ублюдков в черных масках и они будут угрожать ему, его жене и ребёнку. Но он клялся, что сделает все, чтобы мы чувствовали себя в безопасности. Увы, я не чувствую себя в безопасности, после этого. — Мой отец обеспечит вам безопасность, — говорит Итан. — Неужели еще один гарант нашей безопасности? Это уже смешно. — Вик, — в его голосе слышалось раздражение, которое я очень давно не слышала. Словно мы вернулись в то время, когда наши ссоры это было часто обыденным. — Ты не выполняешь свои обещания. Ты приставил целую ораву людей и их всех перестреляли в нашем дворе. Теперь ты оставляешь нас без прислуг с ребенком на руках. Чем они провинились перед твоей честью? Ты ведешь себя перед ними, словно они дерьмо под твоими ногами, хотя они делают все за тебя. Ты ночами сидишь в кабинете окутанном вонючим дымом. Пускай с остальными, но оставь хотя бы Марту и Марио. — Я это делаю не…- злостно начинает он. — Дамиано, — прерывает его Итан. — Нет. Я никого не оставлю. — Хорошо, я согласна уехать, но только ради Летиции, — равнодушно говорю я и ухожу наверх. Нужно побыть одной и всё обдумать. Летиция сильно разрыдалась на руках своего отца. А теперь, когда я стою на лестнице, почти на втором этаже, жалею, что не забрала ее из его рук.***
Это был самый худший перелет в моей жизни. Собрать все вещи нам так и не удалось. Во-первых это было физически сложна, а во-вторых мы не разговаривали друг с другом. Летиция плакала и не могла уснуть, нужно было ее как-то успокоить, но это было крайне сложно делать, пока мы были в соре. Мы поселились в уютном домике прямо около моря и сейчас лежа в постели я слушала из открытого окна, как прибывают волны и шумит ветер. Домик был небольшой, двухэтажный, всего четыре комнаты и две ванные. Вся мебель была из натурального дерева, а пол был уложен плиткой, что давало приятную прохладу в доме, пока на улице пекло солнце. Гостиная была небольшая, но просторная, за счет маленького количества мебели. Только кофейный столик, диван, одно кресло и небольшая тумбочка под стареньким телевизором. В нашей спальне тоже была плитка рыжего цвета и бежевые стены, просторная кровать из темного дерева, серый ковер, две тумбочки около кровати с красивыми светильниками, высокий шкаф и выход на балкон с видом на море. Кажется, сегодня я буду ночевать одна. На часах уже двенадцать, а Дамиано все еще не видно. Наверное он сидит внизу, возможно пьет, возможно курит, а может и вовсе решил уснуть в гостевой комнате. Я наговорила ему гадостей с утра, еще и при Итане. Я не жалею о сказанном, но где-то я всё-таки была не права. Нужно проветриться. Хочу на улицу. На небольшом балкончике есть столик и стулья. Ступаю ногами на холодный пол и поправляю льняную рубашку на себе, которую отдал мне Дамиано. Он сказал, что она идет мне больше, чем ему и она больше на несколько размеров чем я, поэтому в ней удобно. Судя по звукам из ванной он ушел в душ, теперь я наверняка знаю где он. Летиция мирно спала в своей новой кроватке, но со своими старыми и такими излюбленными игрушками. Особенно она любила серого зайца с длинными серыми ушами и розовым бантом на шее, которого ей подарил ее отец. Здесь было хорошо, но не так, как дома. Там все равно будет уютнее. Шум моря успокаивал и развеивал все мысли, которые только были. В голове осталась только пустота и лишь изредка звучал мой собственный голос. Хотелось что-то нарисовать. Бегу к чемодану и достаю блокнот и ручку. Открываю блокнот он уже на половину исписанный и изрисованный. Ставлю дату в углу и аккуратно начинаю рисовать хаотичные линии. Надеюсь из этого выйдет что-то толковое и красивое и не придется вырывать листок. Моей головы в этом рисунке не было, рука словно отдельно рисовала что-то свое. Это были цветы, много цветов. Чем дольше я сидела и буду сидеть, тем больше и больше их будет. Они были все разные. Колючие розы или нежные ромашки, они составляли разбросанный букет, составляли меня. Словно на бумаге были не цветы, а я. Нежная, красивая, но местами колючая. Улыбаюсь своим мыслям. Интересные у меня ассоциации. Не хватает васильков и сорняков. За спиной слышится как открывается дверь, от чего я дергаюсь, а карандаш выскакивает из моих пальцев. Это Давид. Ставит на столик бутылку красного вина и два бокала. Серьезно? Это его шаг к примирению? — Что рисуешь? — он аккуратно касается пальцами блокнота, чуть поворачивая его к себе, — Очень красиво, — интересно, что бы ты еще мог ответить? — Будешь? — коротко киваю головой и отвожу взгляд вдаль на волны, пока он расправляется с бутылкой. Вручает мне бокал наполненный красным вином. Оно приятно и сладко пахло и один только запах пьянил, — Вик. Посмотри на меня, — делаю первые глотки и медленно перевожу на него взгляд, — Я знаю, что это возможно будет звучать глупо, но я стараюсь. Стараюсь вас уберечь. — Нет, Дамиано. Я наговорила тебе лишнего, ты помогаешь и я вижу все это. Вижу как ты любишь нашу дочь. Прости. — Прости, что дал повод для таких мыслей. Прости, что подставил, не выполнил обещание и подверг вас угрозе, — он извиняется или мне кажется? Кажется такого еще не было, разве что случайно. Я уже остыла, поэтому зла на него не держу, — Можно тебя поцеловать? — киваю головой с дурацкой улыбкой на губах, словно ребенок и тянусь губами к его. То ли это вино такая чудодейственное, то ли у нас получилось извиниться перед друг другом. Год назад мы бы сожгли друг друга быстрее, чем извинились. Его губы сладкие от вина с тонким привкусом мятной зубной пасты и терпкие от сигарет, но горячие, словно песок на пляже днем. Мне однозначно не хватало простых поцелуев и объятий с ним. Мы зависимы и не можем прожить и дня без этого. Его руки тянутся к моей талии и поднимают со стула, пересаживая к себе на колени. Обвиваю руками его шею, зарываясь пальцами в кудрявые волосы. Моё утреннее желание исполнилось, теперь главное, чтобы он не ушел. Дамиано был в одних только шортах, поэтому я могла сполна прочувствовать, как горит его тело. Отстраняемся друг от друга и я придираюсь к нему, укладывая голову на плече. Он спрашивает что-то про дом и это место, а я только киваю и мычу. Не хочу лишних слов. Хочу наслаждаться шумом моря и биением его сердца в горячей груди. Чувствовать его руки на бедрах, талии, где-то в волосах и вообще где-нибудь, только бы рядом. Я и сама в шоке от того, как быстро изменилось моё настроение. Это нормально, после пережитого стресса. Поднимаю голову и заглядываю в такие глубокие и слегка пьяные, карие глаза. Как часто я говорю ему о том, что он красивый? Наверное крайне редко, если задумалась об этом. Он тоже изменился за сегодняшний день. С утра был готов вступить в долгую ссору, что могла закончится непонятно чем, затем не разговаривал так же, как и я, а сейчас с довольной улыбкой смотрел мне в глаза и целовал мои губы, так нежно и пьяно… чертов Давид.