Сборник пописулек по «Илье»

Когда-нибудь он перестанет вестись на уговоры Дотторе и его новые изобретения. Когда-нибудь, но точно не в этой жизни. *** Скукота одолевает нежданно, негаданно и крайне нежеланно. Это, пожалуй, самое ненавистное Чайльду чувство. Когда руки чешутся, а схватиться ими не за что. Тренировки новобранцев кончились ещё утром, новых не предвидится, а порезвиться на свободе не дадут — торчи за бумажками. Тарталья откидывается назад, запрокидывая голову и втыкая в потолок. Его думы резко обрывает открытая входная дверь без стука. Такую вседозволенность он позволяет не каждому. — Кого там леший притащить-то успел? — фигура, беспардонно помешавшая его минутному безделью, брови приподнимает. А взгляд Аякса проясняется, и улыбка сама на лицо лезет. — Дотторе, так это ты! Заходи, чего на пороге стоишь? У тебя ко мне дело какое, или просто соскучился? — Ты мне нужен для испытания новой игрушки, — Второй Предвестник приманивает рукой своего коллегу, зная, что тот согласится с радостью без слов. — Ох, ну так ты как всегда по адресу! *** — Док... Ты точно уверен, что это будет полезно нашей армии? — с долей скепсиса рассматривает новую модель Тарталья, особо, конечно же, не разбираясь в тонкостях механики. — Посмотрим, — Одиннадцатый ненавидит расплывчатые ответы, хмурится. — И как, прости, я должен это испытать на себе? — Я всё сделаю сам. Терпение, мой мальчик. *** Когда с него начинают бесцеремонно стягивать штаны, Чайльд хлопает ресницами, очевидно ошеломлённый, и руки спешит чужие остановить. — Что ты творишь?! — возмущённо шепчет юноша, неистово краснея. — Что требуется. Расслабься. Расслабишься тут! Он не на такие игры подписывался! Сражение он хотел физическое, на кулаках, на мечах, да хоть на палках, а не с самим собой! Видимо, Архонты всегда его слушают вполуха... *** Внеплановое собрание начинается, безусловно, ну очень вовремя. Сидеть с, как оказалось, вибрирующей игрушкой в причинном месте — та ещё задачка. Особенно перед коллегами. Особенно перед Царицей. Какой стыд. И всё идёт даже нормально, пока Доктор не решает поиграться. Переключает мощность, из-под маски наблюдая за реакцией молодого тела. За реакцией мальчишки, который никогда не обделял эмоциональностью. Мощность совсем слабая, лишь чутка щекочет, практически не ощущается. Чайльд старательно пытается вслушаться в речь своего бывшего покровителя. Правда старается, игнорируя нарастающую вибрацию. Чайльд краснеет, дышит прерывисто, следит за каждым вздохом, стоит игрушке скользнуть по особо чувствительной точке. Его выгибает в пояснице лишь легонько — самоконтроль вбит розгами. Одиннадцатый прожигает в Дотторе дыру, пока тот слушает речь Панталоне с лёгкой ухмылкой. Вот же ж сволочь. Карма настигает сиюминутно, словно мысли эта названная сволочь считывает. Аякс сгибается, локтями о стол оперевшись, пытаясь пережить момент унижения, слабости, наслаждения. Стимуляция слишком сильная для такого отчаянного девственника, как Тарталья. В глазах стоят слёзы, бёдра предательски дрожат. Он хочет проскулить, хочет набить этому красивому гаду лицо и объездить до шёлковости. Синьора рядом обеспокоенно в его сторону смотрит. Он хочет заверить, что «всё в норме, просто давление поднялось, ты ж меня знаешь», однако получается лишь чувствовать на себе пламенный рубиновый взгляд, течь как сучка по декабрю и дышатьдышатьдышать. Он многого хочет на данный момент. Сбить или сцеловать эту проклятую ухмылку, сломать руку или заставить ею ласкать, схватить за волосы, шипеть проклятия или натянуть пряди на кулак, взгляд на себя чужой насильно поднять, скакать как опытный наездник, да просто кончить. Последнее желание особенно сильно. *** Пытка для его выдержки и самооценки заканчивается, места Предвестников постепенно пустеют, и Чайльд может спокойно выдохнуть. Задержав дыхание на вдохе. Дотторе подходит сзади бесшумно, руки на плечи кладёт, придавливает к креслу, и Аякс в первый раз со времён Бездны ощущает себя кроликом, загнанным в угол хищным волком. — Потрясающе, просто потрясающе, — он шепчет на ухо, чтобы только милый мальчишка его услышал, — я никогда в тебе не сомневался, мой мальчик. Низкого, хрипловатого, бархатного голоса хватает, чтобы Тарталья наконец выгнулся, скребя пальцами по предплечьям мужчины, облокачиваясь на его тело. Предвестника мелко трясёт, одежда липнет к коже, а парнишка плавает в мареве крышесносного удовольствия. — Ты ведь поможешь мне с маленькой проблемой? — Доктор достаточно красноречиво опускает глаза вниз. Бедняга закусывает губу.