О звездах и монстрах

Группа Филипа расположилась в Атланте, а здесь, в окрестностях города, был разбит лагерь разведки во главе с самим Блейком, состоящий из вооруженных до зубов мужчин и женщин, которые сейчас с нескрываемым напряжением провожали меня в сопровождении Милтона взглядами к импровизированному обеденному столу. Я не могла их винить - апокалипсис прекрасно показал, какими монстрами могут быть люди. Когда я вышла из палатки, меня встретил Милтон, приглашая пообедать. Проспала я, к своему ужасу, около двенадцати часов. Все тело ощущалось как сплошной синяк, думать и двигаться все еще было больно, но я дико проголодалась, и увидев полноценный ужин из тушеного кролика и овощей, едва не захлебнулась слюной. За двумя приставленными друг к другу походными столами сидело человек десять, за спинами которых были припаркованы груженные пикапы. Я отметила, что Филип сидел не во главе этой конструкции, а посередине, общаясь со всеми, уделяя внимание и тем, кто сидел поодаль и тем, кто был рядом. Тайная Вечеря постапокалиптического масштаба. Интересно, кто из его людей на месте Иуды? Филип увидел меня и встал. Остальные тут же прервали разговоры, и я принудительно оказалась в центре внимания, обхватив себя руками и неуютно ежась. -А, Джорджина! - он вышел из-за стола и в три широких шага оказался рядом, участливо улыбаясь. - Как ты себя чувствуешь? Пусть его группа и спасла меня от лап дохляков, но они незнакомцы, а я безоружна и все равно для них чужак. Я видела их изучающие, осторожные взгляды и тело покалывало горящим желанием дать деру, даже несмотря на сотрясение и вывихнутую лодыжку. Все жесты и слова Филипа казались натянутыми после снизошедшего откровения про его ледяной, отталкивающий взгляд. Словно он весь был искусственным, закрытым и непонятным. Пластмассовым, как манекен. -Намного лучше, спасибо, - вяло пробормотала я, сунув руки в карманы. Волосы я убрала в косу и заткнула за ворот куртки, и теперь ладони чесались желанием нервно перебирать кончики прядей, как я всегда делала, когда нервничала. Или кусать ногти. Но почему-то меня дико смущало проявлять свои маленькие слабости перед незнакомцами. -Идем, тебе нужно поесть. Ну и познакомиться с остальными, - Филип бесцеремонно взял меня под руку и повел к столу, и я покорно шла, стараясь не отшатнуться от него и его прикосновений. - Все - это Джорджина, наш найдёныш. Я сцепила зубы, стараясь не реагировать на прозвище. Его покровительственный тон возмутил, но я лишь улыбнулась и приветственно кивнула головой. Если Филип затеял игру, мне придется сыграть свою роль. Да и какой у меня выбор? На одном из пикапов пулемет, на столе еда - подстреленная дичь и овощи, явно не из опостылевших консервных банок, да и люди Филипа выглядели прилично. Ни многодневного слоя грязи, ни торчащих от голода костей, ни обгоревшей под солнцем кожи, относительно целая одежда. У них были припасы, оружие и лекарства, у меня же не было ровным счетом ни хуя кроме ревущей интуиции, умирающего в лагере отца и отчаявшихся голодных людей. Я вновь обвела взглядом их стол и обреченно вздохнула. "Будто оборванку пригласили в хозяйский дом из жалости", - хмыкнул внутренний голос, и я с досадой согласилась. -Привет, - поздоровалась я, стараясь запомнить поток имен, которые называл Филип. Смазливый юнец лет двадцати, с буйными кудрями соломенного цвета и свежим шрамом на пол-лица - Лестер. Хмурая темнокожая женщина лет сорока с тяжелым, изучающим взглядом - Беатрис. Худощавый мужчина, лицо которого не выражало вообще ничего, кроме ледяного спокойствия - Ллойд, занимающий место по правую руку от Филипа. Молодой парень с нахальной улыбочкой - Мартинес. И девушка-азиатка с короткими темными волосами, торчащими во все стороны, со смешинкой в черных глазах - Кику. Я внесла каждого в свою мысленную картотеку, отмечая маленькие особенности - поигрывание ножом Мартинеса, молчаливость и отстраненность Беатрис, болтливость Кику, резкие, дерганные жесты Лестера, поджатый рот и острый взгляд Ллойда. Остальные члены группы распределились по периметру, еще двое мужчин грузили в пикап подбитого на охоте оленя. Целого, мать его, оленя, который мог бы кормить мою группу неделю. Филип усадил меня рядом с собой, наполнил мне полную тарелку рагу и подвинул ближе бутылку воды. -Не стесняйся, ешь, - по-отечески тепло сказал он, кивая на дымящуюся еду. - Готовила Кику, она у нас волшебница. Девушка смущенно хихикнула, спрятав лицо в ладонях. Как она умудрилась сохранить это ребячество? Я вонзила зубы в мясо кролика и едва сдержала стон. Воистину, сейчас еда прекраснее, чем секс. Я ела, молча орудуя ложкой и руками, мой желудок пел “Аве Мария”, а когда Кику протянула мне ломоть хлеба я смотрела на него как на чудо. Хлеб! У этих людей даже хлеб есть! Болеутоляющие отлично делали свое дело, Милтон подсунул мне новую таблетку, и я искренне поблагодарила его, выдавив из себя очередную улыбку. -Ну рассказывай, красавица, как ты вообще оказалась одна в этом лесу, да еще и окруженная ходячими? - без вступления спросил Мартинес, сидящий напротив меня. Он выглядел сытым и довольным, сидел вразвалку, лениво перебирая пальцами шнурок своей жилетки. Я скосила глаза на его термос - там явно плещется нечто покрепче воды, черные глаза парня пьяно сияли. Насколько они уверены в своих силах, если могут позволить себе алкоголь на вылазке? Хотя, количество оружия и сраный пулемет на машине кричали громче слов. Еще как могут. -Мартинес, - строго осадил его Филип, - оставь в покое нашу гостью. Дай ей поесть спокойно. -Да нет, все хорошо, - успокоила я, затем бросила взгляд на Мартинеса. - Просто не то время и место. Не повезло. Мартинес фыркнул, сел более собрано и наклонился вперед. Видимо, допрос будет проводить он. Умно, лидер при этом останется понимающим и тактичным, все неудобные вопросы, ломающие личные границы и отвращающие от общения, задает третье лицо. - Одна была? - его тон смягчился, и я повторила его позу, отвечая на участливость ожидаемой от меня печалью. Я вспомнила самый простой способ расположить к себе собеседника - ненавязчиво отражать позы, жесты, мимику, чтобы между нами возникла иллюзия сопереживания и эмоциональной связи. На допросах помогало не раз, а я решила поиграть в спектакле. Этим людям я не доверяю, но мне нужны лекарства для папы. Я вздохнула, потирая лоб. Когда-то давно, еще в мою бытность учебы в Куантико, мы с сокурсниками любили играть в “Одну правду, две лжи”, только вместо фактов из жизни одни разыгрывали из себя серийников на допросе, а другие - агентов, которые вели допрос. Я была хороша в этой игре, пришло время тряхнуть стариной. -Да, одна, - бежала я от дохлых тварей в гордом одиночестве. Это правда. - Хотела уйти подальше от городов, ломанулась через леса и неудачно завернула на тухлую вечеринку. А группу я потеряла давно. Я опустила глаза и рвано выдохнула. Мартинес понимающе кивнул, но я видела, что он мне не верит. Я помрачнела, вспоминая весь ужас первых дней, и не сдерживая дрогнувший голос, заговорила: - Когда все началось, мы решили найти безопасные зоны, - я хмыкнула, перевела взгляд на руки, погружаясь в воспоминания. - Пытались дойти до Атланты, но уже на подступах поняли, что никакой зоны там нет. Шарахались по лесам, наткнулись на дохляков. Паника, крики, все бросились врассыпную. Мы тогда не очень понимали, что происходит. Да никто не понимал, наверное. Я взяла паузу, нахмурилась, затем прямо посмотрела на Мартинеса. -Но ты спаслась, - он сузил глаза, постукивая по столу пальцами. Я кивнула. Выбери самую примитивную и нужную человеческую эмоцию и подай ее так, чтобы откликнулось у всех. -Я испугалась. И убежала, - прошептала я, опустив голову. Вину показать было не сложно, как и страх. Эти два чувства сопровождали меня каждое мгновение дня и ночи. Просто поверь уже и отвали от меня, Мартинес. -Всем было страшно тогда, - вдруг встрял Филип, и тепло улыбнулся. Сострадание, отлично. - Ты ничего не могла сделать. Но ты выжила, это чего-то да стоит. Я сморгнула слезы и вернула ему улыбку, благодарно кивнув. -И что, вы с группой не встретились? - давил Мартинес, не обращая внимания на цокнувшего языком Филипа. -Как видишь, - тихо ответила я, всем видом показывая, что эта тема для меня болезненна. - Но все еще надеюсь. Может, кто и выжил. Мартинес попытался еще что-то сказать, но Филип так посмотрел на мужчину, что тот лишь фыркнул и откинулся на спинку стула, ковыряясь вилкой в своей тарелке. -Ты извини его, - Кику виновато улыбнулась, нагибаясь ко мне и подкладывая новую порцию рагу, - он подозрительный, но в целом хороший. Ее кукольное личико просияло, когда она бросила быстрый взгляд на Мартинеса и тут же опустила глаза. Все ее движение были слегка неуклюжими, стремительными, она казалась вибрирующей, слишком динамичной. Кику закусила большой палец и я заметила розоватый шрам, перечеркивающий костяшки правой руки. -Подозрительность понимаю, - честно ответила я, краем глаза заметив мелькнувшую ухмылку Мартинеса. - Мы все повидали ужасов. *** Мне нужно было найти своих. Я торчала в лагере Филипа сутки, наверняка мама, Летти и Эйдан думают, что я погибла. Или, не дай бог, решат пойти за мной и сами сгинут в лесах от лап дохляков. Или дойдут до группы Филипа, которая вызывает у меня двоякие чувства, а я не смогу гарантировать им безопасность. У нас на всю группу всего-то три единицы оружия. Милтон шебуршал рядом, что-то невнятно бубня под нос про мою лодыжку, но я не вслушивалась, задумчиво рассматривая людей вокруг. Один их разведывательный отряд количеством как вся моя группа, но меня все еще никто не убил, не покалечил, не отравил. Наоборот - я последний раз досыта наедалась еще в Атенс, когда поставки продуктов не накрылись медным тазом. Да и чувствовать приятное расслабление в теле после обезболивающих, а не толчками поднимающуюся по пищеводу тошноту и сокрушающую боль было приятно. Я вернулась мыслями к папе, тревога тыкала внутренности раскаленным прутом и мне захотелось взывать от бессилия и вины. Я тут наелась, напилась, меня подлатали, а он там, посреди ебаного леса, борется за каждый вдох и сгорает от лихорадки. Блядь, как мы все докатились до этого? До ежесекундного блядского выживания? Больно закусив щеку, я закрыла глаза, стараясь выровнять сбившееся дыхание. Милтон принял это за реакцию на боль и участливо похлопал меня по коленке, прогундосил короткое “принесу таблетки” и свалил к палатке, наконец оставляя меня одну. Слишком много незнакомцев, слишком много витающего в воздухе смеха и непринужденности. Сердце разогналось и гулко стучало о ребра. Слишком много всего, моя нервная система окончательно перегрузилась, и я до впившихся ногтей сжала кулаки, считая до десяти. Мне во что бы то ни стало нужно сдержать паническую атаку и не рухнуть в пропасть прямо здесь. Сейчас единственное мое оружие - это мой разум, потеряю его и мне конец. Обед закончился, и группа начала собираться в дорогу. Что же мне делать? Убедить Филипа дать мне припасы и свалить? Или умолять взять меня и группу с собой, в безопасность? Он не знает кто я, не знает моего опыта - перед ним тощая долговязая девушка, каким-то чудом выжившая в одиночку, но я уверена что он ни на секунду не поверил в мой рассказ. “Но ничего же не спросил”, - услужливо подкинуло сознание и я мотнула головой. Внутренний голос в последнее время становился все четче, громче, менял интонации, тональности, раздваивался, будто в черепе поселился дуэт, терзающий меня постоянными диалогами. “Жизнь спас. Потратил на тебя ресурсы. Почему?” “Вот и мне интересно”, - буркнула я в ответ, смотря на Блейка, шушукающегося о чем-то с Ллойдом. “Ой, а этот мне совсем не нравится, - свистящим шепотом раздалось в ушах и я вновь поморщилась. Где этот чертов Милтон с чертовым Тайленолом? - Какой-то скользкий тип”. Ллойд стоял не двигаясь, сцепив руки спереди - высоченный, широкоплечий, с гладко выбритым лицом и неестественным, мертвым холодом в почти прозрачных, близко посаженных голубых глазах. Короткие, такие же бесцветные как его взгляд волосы, по-армейски зачесаны набок, и все черты его лица жесткие, но на удивление тонкие - коснись и на пальцах останется стеклянная крошка. “Напоминает нациста сороковых, - цыкнул голос, и я наконец разобрала эмоцию, курсировавшую по венам - подозрительность. - Слишком холеный для апокалипсиса, не думаешь?” Темно-серые штаны-карго, заправленные в высокие тактические ботинки, шерстяное полупальто, в котором я признала Версаче, и кашемировый черный свитерок. Интересно, он ограбил бутик или одежка осталась из прошлой жизни? “Бейтман! - вдруг воскликнул Голос и я тоскливо глянула на возящегося в палатке Милтона. - Он похож на Патрика Бейтмана! Помнишь? Это тот убийца…” “Я знаю, кто такой Патрик Бейтман, блядь! - рявкнула я, стискивая голову в руках - Дожили, мой внутренний голос занимается менсплейнингом”. “Вот на него он похож!” - продолжил Голос, и я практически в живую представила, как он выглядит - тощий доходяга с лицом хорька, жидкие волосы мышиного цвета и нелепейшая вязаная жилетка поверх белой рубашки. Тонкие ручки прижаты к сердцу, движения рваные, резкие - любой громкий звук и Подозрительность с писком бросится наутек. -Я схожу с ума, - уже вслух прошептала я своим ботинкам, замызганным грязью и спекшейся кровью. - Может, попросить Милтона Прозак поискать? - Прозак не обещаю, но антибиотики есть, - раздалось над ухом и я едва не свалилась с бревна, на котором отсиживала жопу перед почерневшей от кострища землей. Филип подкрался бесшумно и я растерянно моргала, хлопая на него глазами. - Прости! Не хотел пугать. Я собрала мысли в кучку, и приветливо улыбнулась. -Я наверное выгляжу, как деревенская сумасшедшая, - грустно ухмыльнулась я, щурясь от солнца и смотря на мужчину. Тот рассмеялся, опускаясь рядом и опираясь локтями в колени. -Мир всегда был сумасшедшим местом, Джорджина, - ответил он, смотря на меня через плечо. - Но разговаривать с самим собой не странно. Странно то, что сейчас происходит. В его голосе скользнула такая тоска, что я непроизвольно вздрогнула. Он сидел, ссутулив плечи и нервно перебирая пальцами какую-то травинку. -Все еще не привык? - тихо спросила я, на что Филип молча кивнул. -Я даже не знаю, можно ли к этому привыкнуть, - он неопределенно махнул рукой, и я взглянула на суетящихся вокруг людей. -Мне иногда кажется, что я не на вылазке, а на… -Кемпинге, - шепотом закончила я, и Филип повернулся ко мне, в голубых глазах мелькнуло удивление и что-то нечитаемое, но важное, едва осязаемое, покалывающее кожу тонкими острыми иголками. Почему от его взгляда настолько не по себе? -Да, - Филип вновь опустил голову и тяжело вздохнул, отчего моя интуиция внезапно замолчала. Филип говорил искренне. - Смотрю вокруг и в голове не укладывается, во что превратилась жизнь. И ладно я, - он пнул небольшой камешек, отправив его в кострище. - Я переживу. Но моя дочка этого не заслуживает. Я замерла. Когда он говорил о ней в первый раз, я слышала больше бравады и чего-то преувеличенно геройского. Но сейчас это были слова отца, который до ужаса боялся за своего ребенка. -Человечество на протяжении всего существования сотрясали трагедии, - Филип хмыкнул, доставая из кармана сигареты и протягивая мне пачку. Я с благодарностью взяла одну, подождала, пока он по-джентльменски мне прикурит и вдохнула крепкий дым. Хорошо-то как. - Эпидемии чумы, которые раздирали планету в Средневековье, вспышки холеры, тифа, оспы. Испанка в начале двадцатого века, эпидемия ВИЧ с восьмидесятых и бог знает сколько еще болезней, которые не были так сильно освещены. Теперь еще вот это. Филип поднял голову, посмотрев на плывущие по небу облака. - Люди всегда выживали. Как тараканы. Адаптировались, строили что-то новое, возрождались из пепла. Так будет и сейчас. Нескоро, но будет. - Ты в этом настолько уверен? - глухо спросила я, провожая его взгляд и затягиваясь сигаретой. - Да, - коротко и просто ответил Филип. - Уверен. Потому что мы все хотим простого - еды, воды, тепла и крыши над головой. Но путь к этому простому будет труден и жесток, Джорджина. Я кивнула, мрачно соглашаясь. Сколько выживших умрет от банальных простуд и инфекцией без должного ухода? От рук других выживших, озверевших в диких условиях и опьяненных банальным отсутствием пресловутой полиции? - Я хочу, чтобы те, кто доверился мне, увидели иное, - Филип докурил, затушив бычок о землю. - Что есть другой путь. Что можно жить достойно даже после падения цивилизации. Он посмотрел на меня с такой надеждой, будто я держала в руках вакцину от вируса, сожравшего мир. Кто же ты, Филип Блейк? Идеалист? Сумасшедший? Наивный мечтатель? Или опасное, манипулирующее существо? В голове метались все страхи и сомнения, раздирающие меня на постоянной основе. Они бились о стенки черепа, ухали вниз к сердцу, сжимали легкие, скручивали желудок и висли на кишках, так что я не могла вдохнуть и полностью расправить плечи. Но Филип был прав - люди адаптируются к новым условиям. Но в этом новом мире те, кто не способен к адаптации - погибнут. Так к кому же относилась я? Моя группа? И что мне сделать для их спасения? Филип словно прочитал мои мысли, в его глазах больше не было печали, лишь решимость, от которой стало неуютно. - Что из твоего рассказа правда? - серьезно спросил он, доставая очередную сигарету. Я подавила дрожь, сохранив спокойное выражение лица и молча сделала очередную затяжку, продолжая смотреть вдаль, на золотые макушки лесного массива. Вот мы и добрались до кульминации нашей пьесы. Что будет, если я скажу правду? Меня убьют? Или просто оставят посреди леса? Или по-человечески поймут? Я всего лишь хочу защитить своих людей от незнакомцев. Чужаки - это потенциальная угроза, все это понимали. Люди Филипа сами смотрели на меня как на опасность. Вряд ли он станет меня осуждать. Но мне нужно рискнуть. Ради отца. - Я действительно бежала от дохляков одна, - сказала я, не глядя на притихшего мужчину. - Но группу не теряла. Я уводила стадо от своего лагеря. -Тебя заставили стать приманкой? - недоверчиво спросил Филип. Я с усмешкой мотнула головой, вновь вспоминая просьбу мамы ни во что не вляпаться. -Нет, это была моя идея. Наверное, не очень здоровая хуйня, но не могла я рисковать своими. Да и бегаю быстро. -Это я вижу, - Филип шутливо вскинул бровь, кивнув на мою перебинтованную ногу, и я, особо не задумываясь, легонько шлепнула его по коленке, словно мы давнишние друзья. Филип заулыбался еще шире, совсем сбивая меня с толку реакцией на фамильярность. А затем я рассказала ему про папу с пневмонией, про поиск лекарств для него, и что в принципе мне удалось их добыть, но не особо удачно, опуская подробности про количество людей в группе и место нашего лагеря. Филип слушал молча, лишь хмурился и кивал, пока я говорила, поражаясь своей словоохотливости. Пересказ событий разбередил осиное гнездо моих страхов, и я едва ли не умоляла себя не показывать отчаяния. Когда я наконец замолчала и подняла глаза на Филипа, то увидела его нечитабельный взгляд, словно он анализировал, раскладывал по полочкам услышанное и пытался докопаться до сути каждой части меня. Я слегка поежилась. Такой же был у меня, когда я вела расследования и проводила допросы. Изучающий, рассекающий до костей, холодный. - Тебе говорили, что у тебя очень тяжелый взгляд? - нервно усмехнулась я и лицо Филипа смягчилось, словно он вынырнул из глубины своих мыслей. - Прости, - мужчина встал, сунул руки в карманы и тускло улыбнулся приближающемуся Милтону. - Вспоминал свои первые дни. Он вмиг помрачнел и я не рискнула задавать вопросы. - Держи, - Милтон подошел, коротко кивнув Филипу, и протянул мне Тайленол. - Когда доберемся до Атланты осмотрю тебя как нужно и пропишу более действенные лекарства. - Джорджина не едет с нами в Атланту, Милтон, - сказал Филип, и я с удивлением посмотрела на него. - По-крайней мере, не сейчас. Не так ли? Милтон растерялся, моргая то на меня, то на Филипа, напоминая большую нелепую рыбу. - Но как же травмы? - беспомощно спросил он, поворачиваясь ко мне. - Джорджина, я не рекомендую оставаться без присмотра. И с вывихом далеко не убежишь в случае опасности. -Все хорошо, Милтон, я в порядке, - сдерживая раздражение сказала я, посматривая на Филипа, лицо которого ничего не выражало. Из-за чего такая перемена? Что от него ожидать? Удара? Выстрела? Но как только он понял, что я пялюсь, одарил меня добродушной улыбкой. - Милтон, собери Джорджине все, что она попросит. Возьми рюкзак у Кику, вдвоем справитесь быстрее. Иди, - сказал он и Милтон не решился ослушаться, лишь поджал губы и быстро зашагал в сторону пикапов. Я наблюдала за профилем Филипа, но никак не могла прочитать хоть что-то в его движениях, позе, выражении лица, и меня это дико бесило. - Я хочу, чтобы ты знала, - начал он и наконец взглянул на меня, - я тебя не выгоняю, но и заставлять идти со мной не буду. Я понимаю твой страх за своих людей, - он кивнул в сторону Кику и Милтона, которые спорили о чем-то с Мартинесом, - и понимаю, сколько жертв приносит лидер. - Я не лидер, - фыркнула я, на что Филип лишь усмехнулся. - Никогда им не была и быть не хочу. - А это уже зависит не от тебя, - сказал он, и я поморщилась, со злостью делая глоток воды. Я хочу, чтобы это зависело от меня, потому что каждый раз, как контроль за ситуацией ускользал из рук, я чувствовала себя выброшенной в океан без спасательного круга и возможности выбраться. Как Филипу удается быть настолько спокойным? Собранным? Филип вытянул из внутреннего кармана куртки рацию и протянул ее мне. - Если ты не против, я бы проводил тебя до твоего лагеря, - увидев мое нахмуренное лицо, он тут же поправил себя, - или до любой удобной тебе точки. Возьми, она уже настроена на нужную частоту. Если тебе или твоей группе понадобится помощь, свяжись со мной, хорошо? - Зачем ты все это делаешь? - спросила я, все еще пытаясь разобраться в его мотивах. Мне было сложно поверить, что это истинный альтруизм и сплоченность выживших перед лицом смерти. - Люди - это ресурс, - вдруг жестко сказал Филип, расправив плечи и смотря мне прямо в глаза. - Люди - это то, что сейчас важно. Я понимаю твой скептицизм, но я могу и хочу помочь. Разве этого мало? Я постаралась скрыть вспыхнувшую злость и внезапный, откровенный страх, ледяной волной хлестнувший по телу. Вот оно. Вот, что было не так. Он словно менял свои личности местами, перетасовывал их и подстраивал под конкретного собеседника. Что его сейчас стриггерило, раз от дружелюбия не осталось и следа? Почему мне так сложно его читать, блядь? И как вышло, что меня он словно рентгеном просвечивает? - Ты странный человек, Филип, - сказала я, цепляя из пачки очередную сигарету. - Но ты прав. Это немало. И потому удивительно и страшно - что последует за таким широким жестом? Я вновь поразилась способности Филипа управлять своим лицом - оно смягчилось, отражая лишь беспокойство и сострадание. Черт возьми, какая жаль, что театры больше не работают. - Объединение? - улыбнулся Филип, - Взаимовыручка. Помощь. Я отказываюсь верить, что люди всего лишь в течение пары месяцев регрессировали обратно в неандертальцев. - Ты слишком хорошего мнения о мире, - буркнула я, на что мужчина лишь рассмеялся. - Возможно, но все же я хочу попробовать. Идем, кажется Милтон собрал твой рюкзак. Пора отправляться в путь, загадочная незнакомка. *** Филип довез меня до края пашни, с которой началось мое знакомство с его группой, вручил припасы и взял с меня обещание не мешкая связаться с ним, если мои люди решат присоединиться к его группе. Он долго прощался, держа меня то за руку, то сжимая плечо и заглядывал в глаза так искренне и яро, словно пытался без слов заставить меня прямо сейчас вернуться обратно. Когда, наконец, мы расстались, я еще долго ощущала спиной его взгляд - липкий, холодный, как небо перед штормом. Такой, словно он не прощался и знал, что я точно вернусь обратно.