***
Примеряя рубашки, Блейн был должен признать, что в них он почувствовал себя по-другому; не в плохом смысле, а просто по-другому. Сам бы он такое точно никогда не выбрал, но ему было к лицу. В них он выглядел утонченно. Сантана даже присвистнула. — Себастиан будет в восторге, — настаивала она, рассматривая его. — Только если я первая на тебя не наброшусь. — Лесть откроет тебе все двери, — соблазнительно промурчал он. Они уставились друг на друга и секунду спустя захохотали. — Слава богу, он тебя любит, — проговорила Сантана, хватаясь за бок. — Эй! Вообще-то я очень секси. — Когда рот на замке, — напомнила она. — Всё, давай уже купим их и пойдем отсюда, у меня ноги отваливаются. — Да, ваше Величество. Он увернулся от её удара, пока они шли до очереди в кассу. Совсем не круто, чувак, полчаса спустя пришло Курту, когда он выходил из магазина в новых солнечных очках, потому что мог себе позволить. Прости… ответил он. Секунду спустя ему пришел недовольный смайлик. Пока он возвращался туда, где его ждал Финн, краем глаза он заметил чьи-то светлые волосы и обернулся, потому что он знал, кто это, нутром чувствовал. Прямо перед ним стояла Куинн в белом кружевном платье и шерстяной шапочке. Благодаря её хрупкому телосложению и вздернутому подбородку этот противоречивый наряд работал. Работал так, что Курт чувствовал, будто это он был как-то не так одет. Она выделялась из толпы так, как могла только Куинн Фабрей. Белый цвет платья контрастировал с зелеными и красными оттенками вокруг них. Все куда-то торопились, рвались. А она просто стояла, праздно глядя по сторонам. Каждый раз, когда кто-то пробегал мимо нее, в ней будто срабатывал какой-то механизм. Её лицо начинало понимающе светиться. Затем она делала несколько шагов вперед и снова останавливалась. Будто она знала, что ей где-то надо быть, но никак не могла вспомнить где. — Куинн, — позвал он, и она резко обернулась, тяжело уставившись на Курта, пока в её голове что-то не щелкнуло. Она подошла к нему. — Привет, Курт, — на её губах играла легкая улыбка. — Как ты себя чувствуешь? Почти все в школе думали, что Куинн пропускала школу из-за проблем со здоровьем, и что она вернется, как только её состояние улучшится. — Лучше, — ответила она немного заторможенно. — Я немного приболела. Но сейчас мне уже лучше. — Хорошо. Все в хоре по тебе скучают. Что-то в его словах задело её. Мышцы лица чуть дрогнули, отчего улыбка на секунду исчезла. Но затем она вернулась, широкая и яркая, что Курт сразу позабыл об её исчезновении. — Это очень мило. Передай, что я вернусь после каникул. — Хорошо, — Курт уже начал уходить, но обернулся, чтобы сказать, — С Рожд- Но она уже ушла.***
Блейн был удивлен тем, что смог пережить праздники и не утопить свои печали в пряном гоголь-моголе, как это было в прошлом году. Родители снова решили приехать без предупреждения, поэтому Сантане пришлось отдать свою комнату и ночевать на диване целых три дня. Вдобавок ко всему, из-за плохих погодных условий её самолет до Нью-Йорка был отменен. Поэтому Сантана ворчала больше обычного и совсем не помогала справляться с родителями. — Что это такое? — спросил отец, рассматривая картину, на которой была избражена фарфоровая кукла. — Очень странная вещица. — Наверное, что-то гейское, — шепотом объяснила ему мама. Блейн с Себастианом понимающе переглянулись. Его родители не были… гомофобами. Не совсем. Просто они были совершенно неполиткорректными и обычно старались не касаться этого аспекта жизни Блейна. Он даже пару раз слышал, как отец в разговорах с некоторыми родственниками называл Себастиана его соседом. Это было одной из причин, по которой прошлым Рождеством он решил обратиться за помощью к алкоголю. Потому что иначе он бы точно кого-нибудь ударил. Его мама была невысокой женщиной, которая всегда казалась больше из-за объемных причесок и дорогих норковых шуб. Её помада всегда была на два оттенка светлее нужного, на ушах висели жемчужные сережки, а от неё самой всегда пахло сигаретами. У неё совсем не было вкуса, но что-то в цоканьи её каблуков напоминало Блейну о детстве. — Дорогой… Я давно хотела тебя спросить, — сказала мама на второй день визита и отвела его в сторону. — Эта Сантана… она такая же, как ты? Блейн прищурился, отлично понимая. что она имела в виду, но прикинулся дурачком, чтобы она просто сказала это. — Ну… — она драматично понизила голос. — …гомосексуалка. — Нет конечно. Ей просто нравится ублажать других девчонок, ничего особенного. Выражение её лица было бесподобным, рот комично раскрылся в букве «о». Она не сдвинулась с места, когда Блейн отошел, посмеиваясь. Иногда он просто не мог сдержаться и не подшутить над родителями. Он мог честно признаться, что иногда бывал той ещё язвой. Потому что он никак не мог понять, почему им было так легко с ним сейчас, а когда они были нужны ему по-настоящему — их не было. Он ясно помнил, как признался. Всё произошло так спонтанно — за обеденным столом. Мама тогда была на каком-то курорте. Она постоянно на них пропадала после ссор с отцом. — Я — гей. И отец просто продолжил есть. Как будто он ничего и не сказал. Ладони вспотели, к горлу подступил ком. Может быть, он просто не услышал? Блейн нервно сглотнул и попытался снова. — Пап? — отец поднял глаза. Он посмотрел на сына пару секунд и снова опустил взгляд на еду. Тогда Блейн и заметил, как дрожала рука отца. Он точно его услышал. Отец Блейна был среднего телосложения и настолько высокий, что Блейн никогда бы до него не дорос. Он уже начинал лысеть — наверняка, из-за стресса. Всё-таки он был главой многомиллионной корпорации. Блейн радовался, что перенял гены матери: да, волосы были не подарок, но если бы он ещё начал терять их — он бы точно свихнулся. — Пап? — спросил Блейн чуть тише, лишь бы отец ответил хоть что-нибудь. Но отец продолжил молчать, и они доедали в тишине. Затем Блейн поднялся к себе и чуть-чуть поплакал, а потом позвонил Сантане и всё рассказал. Она сказала, что могло быть и хуже, намного хуже. Он шмыгнул носом и согласился. Он знал, что некоторых родители выгоняли из дома или избивали, поэтому себя считал счастливчиком. Даже если иногда он был совсем с этим не согласен, ему и правда очень повезло. На следующее утро отец заговорил с ним как ни в чем не бывало, и Блейн не поднимал вопрос своей сексуальной ориентации ещё целый год. Именно поэтому он был так благодарен. Потому что какими бы ни были его родители, они прошли большой путь и научились принимать Блейна, даже если не совсем понимали или одобряли его. Он закатил глаза, когда отец оттащил Себастиана в сторону и заговорил шепотом. — Ты точно не хочешь поработать у меня? — не переставал спрашивать отец. — Нам бы не помешали люди, которые знают, что делать в зале суда. Себастиан очаровательно улыбнулся. — Я очень благодарен за ещё одно предложение, но я не могу уйти с моей нынешней работы. Блейн знал это, как никто другой. С чего еще вдруг Себастиан Смайт решил бы остаться в таком месте, как Огайо, если речь не шла бы о работе его мечты. — Сколько они тебе платят, парень? — спросил старший Андерсон и положил руку на плечо Себастиана, притягивая к себе. — Я буду платить тебе вдвое больше. Чёрт, втрое больше. Себастиан обернулся и, встретившись взглядом с Блейном, безмолвно позвал его на помощь. Блейн рассмеялся, решив, что всё-таки нужно выпить. Последние два дня всё шло так хорошо, что он не сомневался, что скоро точно что-то пойдет наперекосяк. Но затем они спокойно дожили до вечера третьего дня и он наивно подумал, что, может быть, в этот раз они избегут своей участи. Но когда Блейн накладывал себе жаркое, которое его мама так хотела приготовить, отец спросил: — Ну что, нашел себе уже нормальную работу? Блейн уже знал, что будет дальше. Они говорили об этом в каждый приезд родителей. Они были очень высокого мнения о том, что Себастиан был адвокатом, и удивлялись, почему сын не занимался чем-то настолько же респектабельным. Блейн знал, что критика его профессии была для них обходным путем. Зато они они не обсуждали его ориентацию. Но всё равно было больно. — Мы же все знаем, что много он там не заработает. Было бы еще лучше, если бы он выучился чему-нибудь полезному. Себастиан рассмеялся, будто это была шутка, но тут же остановился, когда Сантана посмотрела на него с укором. — Я же получаю деньги? Так что это нормальная работа, — объяснил Блейн, пытаясь сохранять спокойствие. — А знаешь, кто еще получает деньги? — спросила мама, аккуратно складывая салфетку. — Стоматологи. А ведь это совершенно бессмысленная профессия. Я вот ни разу не была у стоматолога, а у меня безупречная гигиена полости рта. — Они правы, — оживился Себастиан. Они с ним уже не раз об этом спорили. Изначально работа в Маккинли была на то время, пока Блейн не найдет что-то получше. Но недели сменялись месяцами, а Блейн оставался там же уже два года. Себастиан не раз предлагал ему уволиться, снова поступить в университет и получить другое образование. Но Блейн и так чувствовал себя ужасно бесполезным, поэтому отсутствие работы только усугубило бы ситуацию. Всё-таки всё, что принадлежало им обоим, было куплено на деньги Себастиана, на каждом предмете стоял штамп Смайта. И, конечно же, Блейн был благодарен. Но всё было… не так. Совсем не об этом он мечтал. Родители и Себастиан продолжали обсуждать его, как будто он и не сидел с ними за одним столом. Блейн чувствовал, что вот-вот начнется мигрень. Он извинился и вышел из-за стола, не обращая внимания на просьбы остаться. Он зашел в ванную и выпил таблетку аспирина, прежде чем вернуться. Остаток ужина он держался изо всех сил, пытаясь не жалеть себя под сочувствующим взглядом Сантаны.***
В последнее время Себастиан особенно часто выводил его из себя. Это был уже второй проступок. В первый же раз он бесстыдно флиртовал с официантом на их рождественской вечеринке на прошлой неделе. Той ночью Блейн уже собирался ложиться, когда дверь в спальню открылась и вошел Себастиан. На его лице читалось сожаление. Блейн уставился на него, пытаясь быть жестким и в этот раз постоять за себя, но он всегда был немного тряпкой. Он позволил Себастиану прижаться к себе, оставить поцелуи вдоль челюсти и не раз прошептать слова извинения, пока Блейн почти не поверил. — Ты меня расстроил, — голос Блейна звучал не так уверенно, как он себя чувствовал. — Я знаю. Просто… давай не будем ссориться? Но Блейн не хотел забывать об этом, как он позволял всякий раз. Он не хотел забывать, что был расстроен. И когда Себастиан поцеловал его в губы, он нашел в себе силы оттолкнуть его. — Нет. Мы поговорим об этом, — настоял Блейн, и Себастиан просто рассмеялся, приблизившись к Блейну и прижав его к стене. — Я не любитель разговоров, — прошептал Себастиан напротив его губ, что совершенно сбивало с мысли. Блейн пытался не забывать, что он был расстроен, и совсем не в настроении, и не хотел этого. — Себастиан… — взмолился он, нисколько не удивляясь, что тот его проигнорировал. Он уже привык к пренебрежительному отношению. — Просто… позволь мне позаботиться о тебе, — и когда Блейна отвели от стены к постели, он не стал сопротивляться.***
Курт готов был поклясться, что если еще хоть кто-то спросит, как прошли его праздники, он даже шутить не станет. После таких праздников (приезжала его тетя Милдред; как только она узнала, что он был в хоре, им с Финном пришлось исполнить для неё несколько песенок) он был даже рад вернуться в школу, рад наступлению нового года, хоть и знал, что позабудет обо всех обещаниях уже через неделю. Вселенная будто пыталась сказать ему что-то, потому что первый учебный день выпал на среду. Он был уверен, что это что-то значило: либо вселенная одобряла его влюбленность в Блейна, либо говорила «ха-ха, чокнутый, ты просто посмешище». Что бы это ни значило, он был согласен на всё. В принципе, Курт не сильно переживал. Всё-таки последний парень, в которого был влюблее настолько же сильно, по итогу стал его сводным братом. К тому же, это была последняя среда до получения табеля по успеваемости. Так что, может быть, вселенная хотела сказать ему что-то совсем другое. Как бы то ни было, он с трудом мог скрыть радость, когда они с Мерседес шли в восточное крыло школы. Он отлично понимал, что ещё пара мгновений — и он увидит Блейна. — Кто это у нас такой счастливый, — заметила Мерседес. — Никто. Ты же знаешь, у меня аллергия на счастье. — Ага, — ответила она тем раздражающим тоном, который значил, что она знала больше, чем говорила. Он не стал даже обсуждать спорить и вместо этого зашел в класс и тепло поприветствовал Блейна. — Здравствуй. Возьми свои очки и фартук, Майк уже начал готовить ваш стол, — ответил Блейн, не давая возможности продолжить разговор. Курт пожал плечами, решив, что они могли поговорить и потом. У него получилось провести настоящий опыт, и это уже было что-то. Он не был уверен, был ли тому причиной возросший интерес к предмету или возросший интерес к мужчине, который его вел, но думать об этом совсем не хотелось.***
После уроков Курт собрал сумку и направился в кабинет химии, чуть быстрее обычного. Но класс оказался пустым. — Мистер Андерсон? — Минуту! — донесся до него приглушенный голос из лаборантской. Пару минут спустя появился немного потрепанный Блейн. Его глаза очевидно были красные и чуть опухшие. С ужасающей уверенностью Курт понял, что тот плакал. Это было более чем странно. Учителя не плачут. Они могут орать, как ненормальные, и иногда улыбаться, но чтобы плакать — никогда. — Привет, Курт. Боюсь, сегодня будет побольше тестов, — Блейн заметил встревоженный взгляд Курта. — У меня аллергия на пыль, — объяснил он и в доказательство смахнул с плеча соринки. Курт ни на секунду не поверил ему, но решил не вдаваться в подробности и, как обычно, сел рядом с Блейном, чтобы начать проверять тесты. Он импульсивно заговорил, удивляясь собственным словам. — Знаю, вы думаете, что я обычный тупица, но я знаю, когда мне врут. Блейн остановился, решительно посмотрев на Курта. — Я не считаю тебя глупым, — искренне сказал он. — И тебе не стоит ни о чем переживать. Но спасибо. Курт знал, что этим дело не заканчивалось, но решил, что на сегодня уже достаточно переборщил, и замолчал. Спустя некоторое время телефон Блейна завибрировал. Учитель хмуро посмотрел на экран и что-то напечатал. Через пару секунд телефон зазвонил. — Я сейчас вернусь, — он ответил и ушел в лаборантскую. Наверное, чтобы никто ничего не услышал. Но благодаря сплетнице внутри него у Курта был отличный слух, и он смог услышать некоторые отрывки разговора. — У меня сейчас ученик… Я занят, я не могу просто уй- Ладно. Ладно, успокойся. Я сейчас буду, — он вернулся в кабинет. Во избежание каких-либо подозрений Курт внимательно уставился на тесты. — Боюсь, на этом придётся закончить, Курт. Я проверю эти тесты в другой раз. Но спасибо тебе. — Ладно, — Курт сложил листки, немного огорченный тем, что их последняя встреча так внезапно закончилась. Всё-таки после того, как выставят оценки, дополнительные баллы ему уже будут не нужны. Курт даже подумал о том, не завалить ли снова предмет, но в этот раз намеренно. Просто чтобы это не кончалось. Именно поэтому он так удивился, когда Блейн сказал: — В это же время на следующей неделе? — Что? — Папа тебе не сказал? Он попросил меня стать твоим репетитором. Ну, чтобы в следующем семестре избежать той же катастрофы. — Ох, — только и ответил Курт, подумав лучший отец на свете. — Может быть, наконец-то объясните мне, что такое этот ваш изотоп, — сказал он, взяв сумку, и направился к двери. Блейн рассмеялся и последовал за Куртом. — Не волнуйся. Я всё тебе объясню, — он выключил свет и запер за ними дверь.