***
— Классная шляпа, — сказал Блейн, сопровождая Курта в тренажерный зал. Они решили проводить тренировки по пятницам, чтобы не пропускать репетиторство по средам. — Классная бабочка, — саркастично заметил Курт, но потом понял, что Блейн говорил искренне. Ему и правда понравилась шляпа Курта. — Извините, — пробормотал он, отпивая кофе, за которым учитель съездил в саму «Лайма Бин». Как и обещал. Блейн пожал плечами, продолжая рассматривать наряд ученика. — Выглядишь как-то… по-другому. Чем вдохновлялся? Господи-боже, он не мог быть еще очевиднее? Он слишком часто пялился на Курта, замечая детали. Он вел себя как настоящий извращенец и всё ждал, когда Курт предъявит ему за это. Но в то же время он понимал, что этого никогда не случится, потому что его ученик был настолько наивен и неразумен, что никогда бы не заметил в намерениях Блейна ни капли грязи. В его мире таких вещей просто не существовало, так что если Блейн не перестанет переходить границы, то он точно замарает невинное видение реальности Курта. — Всё началось с того, что я смотрел «Русалочку»… — начал объяснять ученик, только подтверждая точку зрения Блейна о том, каким ребенком он еще был, несмотря на свою внешность. Так вот что это было. Очевидно же, что это это был наряд с морской тематикой, но Блейн еще никогда не встречал моряка, который носил бы настолько узкие джинсы. — Мне нравится, — решительно сказал Блейн, испытывая за себя гордость, когда Курт буквально засиял. Наверное, люди не часто проявляли такой интерес к его увлечениям, но Блейна это вдохновляло. Курт брал то, что ему нравилось, и возводил это до абсолютно нового уровня, превращал в искусство. Только бы люди попытались понять это; закрыть глаза на необычные цветовые решения и диковинные предметы одежды. Возможно, тогда бы они поняли, что шли по коридору с ходячим произведением искусства. Блять, снова он это делал. Извращенец. — Спасибо, — Курт застенчиво опустил глаза. Блейн ради этого и жил. — Но лучше, наверное, будет переодеться, — сказал он задним числом, но потом заметил, что на ученике было несколько слоев одежды. — Или можешь просто снять первые сто слоев одежды. — Так, во-первых, на мне всего три слоя. И во-вторых, это будет слишком неприлично. Господи, Блейн точно попадет в ад. У него пробегали грязные мысли о парне с пуританскими ценностями. — Конечно, виноват. Упаси боже, чтобы кто-то увидел тебя в одних панталонах. Курт усмехнулся. — Придурок. — Паршивец. Для Курта было в новинку общаться с кем-то настолько же остроумным, но при этом добрым. Ему не приходилось ничего разжевывать, чтобы Блейн понимал его. Он даже не осознавал этого, пока ему не выпала такая возможность. И как бы сентиментально это не звучало, от этого ему становилось менее одиноко. Как будто он разговаривал не с ходячими статуями, а с живым человеком, который видел в нем не только стереотип, а еще и ближнего со своими мыслями, чувствами, мечтами и надеждами. Он жаждал этого, и до этого момента даже не догадывался об этом. Он совершенно изголодался по настоящему человеческому контакту. В Лайме, этом пластиковом городе, где его считали дураком и грешником, он встретил кого-то извне; того, кто не придерживался идиотской идеологии, как все вокруг. Свободомыслящего человека, который ходил в университет в Нью-Йорке, у которого был парень, который достиг того будущего, к которому стремился Курт; будущего, в существовании которого Курт уже начинал сомневаться. Блейн Андерсон был маяком в темном мире и, ей богу, Курт даст себе по башке, если еще хоть раз подумает о том, что звучало настолько заискивающе. Он уже давно справился со своей глупой влюбленностью, но Блейн до сих пор значил для него столько, что учитель никогда бы даже не догадался, как много. Он был доказательством, живым доказательством того, что для таких, как Курт, после старшей школы было что-то хорошее. И больше никому не удавалось заглушать демонов в его голове, убеждавших его в обратном. И через неделю у него было свидание. Всё и правда налаживалось.***
— Ударь меня. — Не буду я вас бить, — Курт закатил глаза. — Уверен, у тебя не раз возникало такое желание. Я даю тебе разрешение. Курт настороженно посмотрел на Блейна, прежде чем сжать правую ладонь в кулак, чтобы ударить его по руке, но ничего не вышло. Вот так просто. Блейн держал ладонь Курта в своей собственной и успешно избежал удара. — Знаешь, в чем твоя проблема? Ты чересчур экспрессивный. Я точно знал, что ты собираешься сделать и куда ты хотешь ударить. У тебя всё на лице написано. — Это что, фильм «Парень-каратист»? — пробормотал Курт. — Э, нет. В таком случае, я был бы старикашкой. — А я о чем. — И сколько же, по-твоему, мне лет? — спросил Блейн из искреннего любопытства, совсем не оскорбленный. Потрясающе. Теперь у Курта точно были проблемы. В последний раз, когда он наугад назвал возраст учителя — «Значит, теперь, мистер Шу, вам сорок?» — он не только обидел человека, но еще и был оставлен после занятий. — Э-э… тридцать? — попытался Курт. На самом деле он никогда особо не задумывался, сколько Блейну лет. Его скорее устрашал его статус, а не количество прожитых лет. Блейн покачал головой. — Близко. — Тридцать пять? — попробовал Курт, но при виде ужаса на лице Блейна, решил пойти в другую сторону. — Я хотел сказать двадцать пять! Просто… двойки, тройки. Ничего в них не смыслю. Блейн не мог не ухмыльнуться в ответ на страдания Курта. — Мне двадцать шесть. Неплохо, подумал Курт и тут же захотел ударить себя. Больше никаких мальчишеских влюбленностей. Он уже взрослый человек. У которого через неделю было свидание. Во что он до сих пор не мог поверить. — Да вы просто малыш. — Сказал ребенок. Курт надул губы. — Я совсем не ребенок. Дети — маленькие, надоедливые и постоянно задают вопросы. — Ты буквально себя описал, — Блейн рассмеялся при виде недовольного лица Курта. — Ну, у меня хотя бы содержательные вопросы. — А, так сейчас говорят о напыщенности? Выражение лица парня было бесценно. Блейн заплатил бы, чтобы запечатлеть его на фотографии и вставить в рамку. — Вы, сэр, противозаконный грубиян. А ты просто противозаконный, подумал Блейн, но вслух ничего не сказал. В тот момент его телефон зазвонил, и он ответил, c облегчением отвлекаясь.***
Около пяти они наконец-то вышли из школы, болтая ни о чем, и направились к своим машинам. — Ну что, есть у меня прогресс? — спросил Курт, искусно шагая сквозь метель, в то время как телосложение Блейна позволяло ему лишь красться. — Я уже сказал, что ты просто очень предсказуем. — Не соглашусь, — рассеянно ответил Курт, но быстро оглядываясь Блейн заметил, что ученик вместо того, чтобы принять слова близко к сердцу, радостно пинал снежные кучи. Блейн чуть улыбнулся, прежде чем развернуться и направиться к своей машине. — Смирись, Хаммел. Ты — открытая- Он замер на полуслове, когда почувствовал удар от снежка на левой щеке. — Уверен, это ты тоже предвидел. Блейн обернулся. Курт самодовольно улыбался. Он же не мог оставить это просто так, верно? Поэтому он собрал горсть снега и кинул снежок в ученика, ударяя его по плечу. — Ты даже не представляешь, во что ввязался, — сказал Курт, и несколько снежков спустя между ними развернулась настоящая снежная битва. Снежная битва, прости господи. Блейн уже и забыл, когда в последний раз делал это и вообще делал ли хоть когда-нибудь. По правде говоря, когда он был маленьким, снег не доставлял ему много радости. Но не стоит забывать, что он рос в Джерси, а люди в Джерси никогда не испытывали сильных эмоций. Только во время споров о том, где делали настоящую пиццу, или когда не могли найти выезд с парковки. Так что равнодушие к окружающему миру было глубоко заложено в его воспитании. Но Курт видел в снеге нечто особенное. И благодаря ему, это видел и Блейн. И он не смог бы объяснить, как они оба умудрились споткнуться и одновременно повалиться на землю. — О боже, я же весь в снегу, — практически завизжал Курт, но через одну-две секунды нервного срыва, видимо, решил, что не стоило оно сердечного приступа, и вместо этого захохотал. Вау, Блейн брал все свои слова о предсказуемости Курта назад. Он был динамичным, постоянно менялся и раскрывал какую-то новую сторону себя. Сторону, которую Блейн обожал еще больше предыдущей. Блейн тоже смеялся, вставая и стряхивая с себя снег, прежде чем помочь Курту подняться. Обычно стильно уложенные волосы ученика, покрытые снегом, свисали на лоб. — Иди сюда, у тебя, эм… у тебя снег… — пробормотал Блейн, стряхивая снег рукой в перчатке. На таком расстоянии он отлично мог рассмотреть румянец Курта, мог чувствовать исходящее от него тепло на морозном воздухе, легкую дрожь, пробежавшую по спине ученика. Он простоял так дольше, чем следовало, просто наблюдая за тем, как Курт дышал, выпуская белые клубы воздуха. И Блейн чувствовал, как он всё ускользал, ускользал, ускользал, и думал, что поддаться искушению было не так уж и страшно. Всего раз, всего лишь попробовать, это же не грех? И в тот момент Курт откашлялся и чуть отпрянул. — Я, э-э… мне пора. Но спасибо, сэр. Я очень благодарен за помощь. У Блейна кружилась голова от того, что он чуть только что не сделал. Это было бы настолько глупо, глупо, глупо. — Не за что. Хороших тебе выходных. — И вам, — ответил Курт, прежде чем подойти к своей машине, сесть внутрь и уехать. Блейн тоже сел в свою машину, но поехал не сразу. Он просто опустил голову на руль и громко застонал. Он зашел слишком далеко, чувствуя себя на грани раскаяния и ликования.