***
— Еще одна песня Journey — и я подниму мятеж, — пробормотал Курт Мерседес во время репетиции хора в понедельник. В выходные кружок смог успешно не опозориться на Отборочных, и теперь готовился к Региональным. Учитель испанского казался очень взволнованным. Всякий раз это ужасно нервировало Курта. На тебя словно медленно летела машина, а ты был не в состоянии сдвинуться с места. Тина, сидевшая на первом ряду, совершенно перестала слушать и надела наушники, чтобы заглушить происходящее вокруг безумие. — Я уже слышал несколько чудесных слов о ваших дуэтах, ребята. Я очень рад, что вы так слаженно работаете. Но мне кажется, что вы все чувствуете себя чересчур комфортно. Поэтому я решил повысить ставки. — Победители исполнят первый номер на Региональных, — прошептала Мерседес Курту за пять секунд до мистера Шустера. — Клянусь, я как будто смотрю повтор какого-то шоу. Курт ухмыльнулся, но, по правде говоря, предложение пробудило в нем интерес. Он был участником хора с тех времен, когда их было всего пятеро, и в прошлом году не получил ни одного соло на Региональных. И хоть он не вел себя так же несносно, как некоторые его одноклассники, — ладно, может, иногда он и правда становился невыносим, — он заслуживал шанса блеснуть. В этом году удача будет на его стороне. У него был парень (хоть и не точно, но к этому бесспорно всё и шло), отличные оценки (кроме химии, но над этим он работал), так что следующим закономерным шагом было снести всем крышу своим недюжинным талантом на Региональных и снискать бурные овации. Конечно, придется поделиться ими с Куинн, но он был не против. Должно быть, остаток репетиции он провитал в облаках, потому что не успел он опомниться, как все засобирались, а Финн говорил что-то о том, чтобы остаться после тренировки по футболу. Курт решил, что это отличная возможность для того, чтобы схватить Куинн и начать репетировать, потому что он был готов пройти огонь, воду и медные трубы, чтобы Рейчел Берри, благослови её душу, не лишила его этого шанса.***
Себастиан пулей вылетел из больницы и прочь от Блейна, который никак не мог понять его реакции. Ведь Себастиан отлично знал, что Блейн совсем не ладил с его сверхчувствительными засранцами-друзьями, с которыми тот непременно хотел общаться вне работы. Это был, наверное, уже третий банкет, который он умудрился испортить; и только один раз это было намеренно. — Себ, стой! — позвал Блейн его, пока тот плелся через всю парковку. — Откуда мне было знать, что у Шеннон герпетофобия? Любопытство заставило Себастиана остановиться. Он обернулся и посмотрел на Блейна с обожанием и раздражением. — Что, черт возьми, еще за герстофобия? — Герпетофобия. Страх рептилий. Себастиан захохотал на всю улицу, потому что не знал, как еще на это реагировать. Ситуация была просто абсурдной. — Ну, я бы тоже испугался, если бы на меня из-за стола пялилась какая-то зеленая чешуйчатая тварь. — Он должен был сидеть в клетке. — Скажи мне вот что, пустоголовый, — Себастиан изо всех сил пытался сохранять спокойствие. — Нахуя ты притащил с собой ящерицу? Блейн начал объяснять, что он присматривал за Томасом — «Каким Томасом?», «Ящерица, Себастиан, не тупи.» — по просьбе учителя биологии, который уехал на похороны в Аризону. Он подумал, что в этом не было ничего такого и поэтому забыл даже упомянуть об этом Себастиану. Он оставил аквариум на чердаке. Всё шло как надо до тех пор, пока одна маленькая ошибка не заставила взрослую женщину потерять сознание и сверкнуть трусами перед залом, полным бизнесменов и адвокатов. В конечном итоге, празднество закончилось чуть раньше, и им пришлось сопроводить Шеннон до больницы. — Почему ты такой странный? — спросил Себастиан не от злости, и из искреннего любопытства, отчаянно желая узнать ответ. — Неужели ты не понимаешь, что всё и так не просто? Мы и так фрики. Обязательно надо светиться еще больше, чем нужно? Эту лекцию Блейн выслушивал каждый раз, когда он портачил на глазах у тех, кто выписывал Себастиану чеки. Себастиан никогда не прятался: он гордо заявил о своих предпочтениях, едва его приняли на работу. И хотя поначалу не все были готовы с этим смириться, Себастиан был настолько хорошим сотрудником, что люди просто перестали обращать на это внимание. Они не гнушались язвительными замечаниями, но было время, когда Себастиану было искренне наплевать, что о нем думали. И что думали о них. — С каких пор ты так волнуешься, что о тебе подумают эти люди? По правде говоря, Блейн считал, что ни один из них и ломаного гроша не стоил. Они словно вышли из какой-то паршивой книжонки. Слишком уж они были смехотворными и трехмерными, чтобы считаться настоящими. — Я обязан волноваться, Блейн. Именно за это мне платят деньги. Которые идут на наш дом, на наши машины и ебучий счет из больницы, который нам наверняка всучат уже сегодня. Блейну было всё равно, сколько красивых вещей было в его доме, если люди жившие в нем были пустышками. — Ты говоришь так, будто ты один у нас зарабатываешь. — Учитывая твою мизерную зарплату, так оно и есть. А вот это уже задело его. Но Блейн не хотел спорить сегодня. — Всё равно они все — козлы. И они все воняют нафталином и говорят о всяких глупостях. Себастиан фыркнул. — Повзрослей уже. — Как будто ты у нас такой взрослый. Ты никогда не говоришь о чем-то значимом. — Что это вообще значит? Господи, вечно ты несешь чертову бессмыслицу. Блейн посмотрел ему в глаза. Он не мог быть единственным, кто заметил, как они начали отдаляться. Себастиан, которого он знал, нашел бы, как превратить всё это в дурацкую шутку. Оценил бы, как заносчивая Шеннон сверкнула своими панталонами. — Ты отлично понимаешь, что я имею в виду. Он заметил вспышку паники в глазах парня при мысли о том, куда мог повернуть этот разговор. — Ладно. Ты хочешь поговорить? Тогда мы поговорим! Мы будем говорить всю чертову ночь, о чем ты только захочешь, только… — не принимай никаких поспешных решений. Не углубляйся. Не думай слишком много. Не уходи. И в этот момент Блейн мог бы это сделать. Он мог бы отступить и как можно дальше отстраниться от зверя. Но внутри зверя таилась красота, которая никогда не позволит ему уйти. — Прости. Оставить ящерицу на чердаке было одной из самых глупых моих идей. И тогда Себастиан засмеялся. На секунду он стал прежним. — Ты — чокнутый, — настаивал он, обняв Блейна за плечи, и они направились к машине. — Просто чокнутый.***
Вскоре между ними всё с легкостью наладилось. К среде настроение Блейна уже стало заметно лучше. Он ждал Курта в своем кабинете. Честно говоря, если Себастиана делали счастливым его псевдодрузья с работы, тогда Блейн с уверенностью мог позволить себе наслаждаться дружбой со своим учеником. Любые же другие чувства были быстро выброшены из головы. Более того, он решил перестать мучить себя соблазнами. Поэтому когда Курт вошел в класс и сел на привычное место рядом с ним, он попросил ученика пересесть в конец класса. — Я что-то не так сделал? — чуть обеспокоенно спросил Курт, и Блейн быстро покачал головой. Он не хотел, чтобы Курт винил себя за отсутствие у учителя самоконтроля. — Просто я хочу дать тебе тренировочные задания из госэкзамена. Их нужно выполнить за ограниченное время, так что я не хочу отвлекать тебя, — объяснил он и выдал Курту пособие. Курт кивнул, не сильно обрадовавшись перспективе провести всё занятие в тишине, но жаловаться не стал. Блейн быстро проинструктировал Курта и сел обратно за свой стол, чтобы написать рекомендательные письма для тех учеников, которые подали заявление на досрочное поступление в университет. Он намеренно оставил их до среды, чтобы занять себя чем-то помимо того, чтобы глазеть на Курта. Тем не менее, час спустя он потерял самообладание и снова начал поглядывать на ученика, только чтобы увидеть, как тот с кем-то переписывается. Классика. — Курт. Телефон. Сейчас же, — Блейн протянул руку. — Это мой папа, — настаивал Курт. — Я просто хотел предупредить его, что я с вами. Он забывает иногда. — Всё равно неси сюда. Не хочу, чтобы у тебя были хоть какие-то соблазны. Нехотя, но Курт встал и отдал Блейну телефон. Именно в тот момент пришло новое сообщение, и на экране высветилось имя. — Кто такой Чендлер? — Никто, — пробормотал Курт, но его покрасневшие щеки говорили совсем о другом. — Если ты мне не скажешь, я сам узнаю, — шутливо заявил Блейн и ухмыльнулся, когда на лице Курта появилась паника при мысли о том, что он будет читать его сообщения. — Я на сто процентов уверен, что вы не имеете на это права. — А ты не имеешь права сидеть в телефоне на моих занятиях. — Ладно, ваша взяла. — Ну, выкладывай. Что за Чендлер? — он сделал акцент на имени и захлопал глазами. Курт едва сдержался, чтобы не ударить его. — Просто парень, — застенчиво ответил Курт, но тут же обиделся, когда Блейн засмеялся. — Так всё, что-то вы совсем развеселились. — Нет, — Блейн пытался сохранять серьезное выражение лица. — Я веду себя как ответственный взрослый и хочу убедиться в том, что ты не общаешься с сорокалетними педофилами. — Чендлер не сорокалетний педофил. Тема закрыта. Давайте уже поговорим о чем-нибудь другом? — Даже не знаю. Думаю, я обязан рассказать всё твоему отцу, если это не так. — Хороший ход, — недовольно ответил Курт. — Чендлер — это парень. Семнадцатилетний парень. И в эти выходные мы идем на свидание. Блейн не понимал, почему на секунду у него остановилось сердце. С самого начала он знал, что однажды Курт скажет что-то подобное, но, наверное, он надеялся, что был не прав. — Как здорово, — Блейн пытался заставить себя быть счастливым за него. — И куда? И в следующий момент будто прорвало плотину: вдруг из Курта полились потоки слов с активной жестикуляцией. — В общем, он поведет меня в общественный театр в Колумбусе на «Звуки музыки», а я, кстати говоря, обожаю «Звуки музыки». Короче, некоторое время он вроде как флиртовал со мной, но- Блейн начал отмахиваться от своих мыслей. Он не станет мириться с этим. Курт, буквальное определение краснеющего девственника, на свидании с каким-то чудовищем, с которым они наверняка будут застенчиво целоваться на последнем ряду театра, что могло закончиться тем, что своими дрожащими неумелыми руками он осквернит Курта на заднем сидении какой-нибудь машины. У Блейна буквально закипала кровь. Он больше не хотел это слушать, но Курт просто не мог перестать говорить о том, как он был рад, как он ждал этого, как будет здорово, и Чендлер был таким милым парнем, Курт не мог понять, как же ему так повезло. — А самое главное — он не из хорового кружка. Не поймите меня неправильно: я люблю их, но они как будто только и делают, что встречаются между собой в разных комбинациях. Всё настолько плохо, что, мне кажется, будто все поцеловали друг друга как минимум раз. Блейн крепче сжал ручку, что держал в руке. — Курт, мне, конечно, очень интересно слушать истории про твою личную жизнь, но лучше держать при себе рассказы о том, как ты с кем-то целовался, — пошутил Блейн и чуть рассмеялся. Курт тут же покраснел и начал заикаться. — Нет, я не имел в виду… — он сделал глубокий вдох. — Я имел в виду, все, кроме меня. Я никогда ни с кем не целовался. Блейн притворился удивленным. — Никогда? Курт покачал головой. — Ни разу, — он врал как дышал. — На это как-то не остается времени, когда ты пытаешься выиграть Тони до тридцати лет… Ученик говорил и говорил о своих целях на будущее, о своих устремлениях, но все они звучали как предлог, чтобы избегать общения с людьми и уклоняться от нормального поведения. Его рот двигался со скоростью тысячи миль в секунду, а его глаза горели от одной лишь мысли обо всем этом. Блейн мог поклясться, что сказал следующее, только чтобы ученик замолчал. — Я восхищаюсь твоими амбициями. Правда, — он мог поклясться, что его тело двигалось по собственной воле, когда он положил телефон, встал и на автопилоте двинулся вперед, отчего Курт сделал шаг к стене. — Но поцелуй занимает не так уж много времени. Курт широко раскрыл глаза, и разве Блейн мог его винить? Он сам не мог поверить тому, что нес его рот. — Сэр… — выдохнул Курт, потому что в тот абсурдный момент в голову больше ничего не приходило. — Не называй меня так, — чуть спешно ответил Блейн. Бросаясь формальностями, Курт всегда пытался возвести между ними стену. Его это достало. Любая попытка Курта дистанцироваться ото всех, кто смел только подумать о нем. И от внимания Блейна не ускользнул тот момент, когда глаза ученика на секунду задержались на его губах. Курт Хаммел мог сколько угодно притворяться невинным — Блейн точно знал, что было у него на уме. Чопорный и порядочный мальчишка, испытывающий хоть каплю похоти, мог свести с ума любого. Именно так он это и назовет в конечном итоге. Временным помешательством. Именно его психическая нестабильность заставила его прижать Курта к стене. Его очевидно психотическая натура вынудила его поцеловать Курта. Боже, такого он себе даже представить не мог. Губы Курта были мягкими, теплыми, притягательными. А звук, что вырвался из его рта, — то ли стон, то ли всхлип, недоуменный, словно ученик не мог подобрать слов, словно ничего подобного с ним еще никогда не случалось. Но он никак не отвечал, словно всё не мог оправиться от шока. Тогда Блейн должен был понять, что нужно остановиться. Может быть, он мог бы спасти ситуацию, если бы остановился. Он обещал себе только попробовать, но сделав это, уже был не совсем уверен, сможет ли он хоть когда-нибудь отпустить этого мальчика. Он продолжал целовать его, медленно и уверенно, опуская руки Курта на свою талию. Курт просто позволял целовать себя, но вскоре Блейну стало недостаточно и этого. Ему понадобилось лишь легонько потянуть Курта за волосы, чтобы его рот раскрылся. Блейн медленно обвел языком раскрывшиеся губы в поиске языка парня и вздрогнул, встретившись с ним, таким мягким. Ему пришлось уговаривать, долго уговаривать, но вскоре губы Курта осторожно начали двигаться. И тогда Блейн подумал: вот оно. Это и был рай, рай на земле. Но пронзительный рингтон телефона спустил его с небес на землю. Резкий звук вернул его в жестокий мир; мир, который был совсем не похож на тот чудесный мир, в котором оказались они с Куртом. Он отодвинулся, с наслаждением наблюдая за полузакрытыми глазами Курта и его губами, которые инстинктивно последовали за ним, но ученик быстро пришел в себя и тоже отстранился. И миллисекунду спустя на Блейна обрушилась волна вины и отвращения. Он сделал несколько шагов назад. Он только что приставал к ученику. К несовершеннолетнему ученику. Всё обернулось намного страшнее, чем он изначально намеревался. И, черт побери, он разобьет этот телефон на тысячу частей, если он не перестанет трезвонить. Курт всё не сводил с него глаз, огромных и ошарашенных. Блейн больше не мог этого вынести, потому что даже сейчас он хотел сократить расстояние между ними. — Я… Боже, мне так жаль. О господи, — паника наконец полностью завладела Блейном. Он уже мог представить себе, что произойдет в следующий момент. Курт выбежит из класса и тут же заявит на него в полицию. Блейн потеряет работу и с такой же вероятностью окажется в тюрьме. Честно говоря, он предпочел бы этот вариант тому, что произошло дальше на самом деле. Потому что то, что произошло на самом деле, было хуже, чем всё, что успел вообразить Блейн. Курт смотрел на него и улыбался. Улыбался, словно Блейн и не был никаким монстром. — Вау. Это было… вау, — Курт словно обомлел. И в другой жизни Блейн вел бы себя не менее влюбленно. Но в текущей ситуации он не испытывал ничего, кроме отвращения к себе. — Мне так жаль, Курт, — не переставал повторять он, потому что просто не знал, что еще делать. — Я никому не расскажу. Если вы из-за этого переживаете, — Блейн хотел вбить хоть немного разума в ученика, чтобы тот осознал тяжесть ситуации. — Я должен был догадаться… представляешь, я умудрился вбить себе в голову, что это были лишь мои выдумки, но- — Курт, пожалуйста, хватит. — …но я ничего не выдумал, так ведь? У тебя есть ко мне чувства. И всё будет хорошо, потому что у меня тоже есть к тебе чувства… Блейн уже чувствовал подступавшую тошноту. Он удивлялся, как до сих пор держал себя в руках. — Прекрати! — закричал он, и Курт тут же замолчал. За всё время их… чего бы то ни было, он никогда не кричал на Курта. — У тебя нет ко мне никаких чувств, — твердо сказал Блейн. — Ты меня даже не знаешь. Скоро ты пойдешь на свидание с кем-то замечательным, я в этом уверен- — Ты серьезно хочешь втянуть во всё это Чендлера? — Курт осознал, что Блейн даже не подозревал о том, как давно он был влюблен в него. — Я даже не- — Курт, я не пытаюсь договориться с тобой. Я прошу тебя покинуть этот кабинет и сделать то, что ты посчитаешь нужным. Можешь пойти заявить на меня в полицию, если- — Это останется между нами. Блейн не хотел, чтобы Курт забивал себе голову этими иллюзиями, потому что тогда он убедит в этом и его самого. Тогда они с Куртом оказались бы в мире лжи. И каким бы манящим он не казался, один неверный шаг — и они провалятся в ад. Он сделал глубокий вдох. — Ладно. Если ты не собираешься делать то, что следует, и не обратишься в полицию, то я прошу тебя забыть о случившемся. Курт тут же помрачнел. Он расстроился. Почему он выглядел таким грустным? — Но так не честно. — Повзрослей уже, — резко и уже отчаянно ответил Блейн, прежде чем осознал сказанное. Ему хотелось рвать на себе волосы. Курт словно сдулся, его неистовая жажда спорить сменилась смирением. На долю секунду в его чертах промелькнула боль, но её место тут же заняло понимание. — Я, наверное, лучше пойду… — но затем добавил. — Поговорим об этом, когда у тебя закончится менопауза. Блейн не смог сдержать смешка. Сколько бы боли Курт не причинял ему в тот момент, он всё равно доставлял ему колоссальную радость. — Нет. Курт только закатил глаза и навис над Блейном, чтобы забрать телефон, прежде чем направиться к двери. — До встречи, Блейн. — Всё ещё мистер Андерсон! — прокричал он, прошептав в конце, — паршивец. Но Курт уже ушел, оставляя Блейна наедине с его ужасными, ужасными мыслями.