***
Большинство ночей Курт проводил либо разговаривая с Блейном по телефону, либо удирая из дома, чтобы увидеться с ним. Но при этом, впервые за многие годы он чувствовал себя настолько живым. Курту казалось, что только в темноте ночи они с Блейном могли беззастенчиво быть самими собой. Он терялся в уверенном и ровном голосе Блейна, в спокойствии спящего города и в загадочности и величии звезд в милях от него. Интересный факт: Курт не умел различать созвездия на небе, пока Блейн не научил его. Он был в восторге. В восторге от того, что это особенное время принадлежало только им двоим. Но и зависть никуда не исчезала. Она болезненно скручивала внутренности каждый раз, когда мимо проходила парочка, наслаждаясь хорошей погодой. Иногда уютная прохлада ночного воздуха сменялась ледяным осознанием. Темнота становилась синонимом нежелания. В такие моменты часто казалось, что они с Блейном были чем-то уродливым и зловещим. Его не отпускала ребяческая мечта о том, чтобы показаться с Блейном на людях. Хотя бы выйти и выпить чашку кофе. Одних этих фантазий хватало, чтобы жить дальше. Но подсознательно он уже планировал, как претворить мечты в жизнь. В четырех часах от Лаймы был торговый центр — вряд ли кто-то из местных мог там объявиться. И он подумал, что если они и могли куда-то выбраться, то именно туда. Не то чтобы это могло произойти на самом деле. Потому что это было «рискованно». Но он не мог удержаться. Курт: Скоро выходные… Может, займемся чем-нибудь? Блейн: Давай. Есть какие-нибудь планы? Курт: Да нет, вроде. Блейн: Можем заняться тем же, чем и обычно? Я как раз купил диск с «Богемой». Курт: Может быть, сходим куда-нибудь? Блейн молчал целых 15 минут. Курт мог думать лишь о том, что наконец это случилось. Он отпугнул его навсегда. Но затем пришел ответ. Блейн: Прямо… «сходить» сходить? Курт: Ага. Можно съездить в парк Розалин в паре часов отсюда. Там нас никто не узнает. Блейн: Слишком рискованно. Курт: Что за жизнь без риска? Блейн: Я не стану рисковать своей работой, Курт. Курт ожидал этого ответа. И злился, хоть и знал, что это было нерационально. Но он был в невероятном бешенстве. Потому что он сам во всём виноват. Он хотел этого. И продолжал хотеть. Поэтому рисковать всем ради глупой роскоши в виде дневного времени вместе было не самым умным решением. Это было по-ребячески. Он вел себя как ребенок. Курт: Ладно. Я понимаю. Блейн: Нет. Ты злишься. Курт: Возможно. Блейн: Но ты же понимаешь, что я делаю это не со зла? Ну, конечно же, блять, Курт понимал это. Ему не нравилось, когда Блейн вел себя так. Говорил с ним, будто он был полным идиотом. Такое случалось не часто, но каждый раз кровь будто вскипала. Курт: Просто… забудь. Поговорим позже. Конец разговора.***
Блейн честно начал бы переживать из-за Курта, но у него были дела поважнее. Он наконец-то закрыл сделку по покупке квартиры и собирался переехать туда на следующей неделе. Проблема была лишь в том, что нужно было забрать свои вещи. Которые в данный момент были у Себастиана. Он позвонил и предупредил о своем визите. Только в машине Блейн осознал, что это будет первый раз, когда они поговорят вживую после расставания. Он подъехал к дому, и вся его решимость чуть не пошатнулась. Его вдруг одолела небывалая тоска. Ему не пришлось бы умолять и минуты, чтобы Себастиан простил его и всё снова стало, как прежде. И тогда он вспомнил, что как прежде было ужасно. Но он и правда скучал по Себастиану. Поэтому когда он позвонил в дверь и перед ним появился долговязый придурок, улыбка на лице Блейна была искренней. — Весь твой хлам уже в коробках. Я даже подписал их, — были первые слова Себастиана, произнесенные с фальшивой бодростью. — И тебе привет, — Блейн улыбнулся еще шире. Да, Себастиан Смайт был настоящим козлом. Но он скучал по нему. И не потому что за прожитые годы он привык к словесному абьюзу, а потому что это напомнило о Себастиане, с которым он встретился в самый первый раз. О том Себастиане, который стал его другом, потому что знал, что Блейну это было нужно. Блейн искренне надеялся, что они смогут остаться друзьями. Себастиану даже не пришлось уступать дорогу, чтобы Блейн смог пройти — его худощавая фигура занимала не слишком много места. Блейн впервые заметил, что его бывший парень был не таким уж большим, как ему казалось раньше. Именно его рост и уверенность создавали иллюзию силы и превосходства. — Останешься на обед? — осторожно спросил Себастиан, почесывая затылок. Он всегда так делал, когда чувствовал себя неуверенно. — Я бы приготовил твое любимое жаркое. — Это было бы очень мило, — ответил Блейн, и Себастиан тут же расслабился. Часы спустя коробки Блейна были забыты. Двое привычно сидели за столом из вишневого дерева, перед ними две тарелки с едой и два бокала вина. Во время обеда они нагнали всё упущенное. Себастиан признался, что пытался бросить пить насовсем, но ничего не получилось. Поэтому он решил ограничиться половиной бокала вина за ужином. — Это здорово. — Нет. Блять, это еще хуже. Меня всё бесит, а от воздержания уже галлюцинации начинаются, — безразлично сказал Себастиан и улыбнулся, глядя на потрясенного Блейна. — Да я шучу, идиот. Тогда Блейн рассмеялся — в первую очередь от облегчения. — Рад, что твое чувство юмора никуда не исчезло. Себастиан снова улыбнулся, чуть мягче. — А я рад видеть тебя таким… не знаю. Счастливым, наверное. Ты прямо… светишься, — он покачал головой, поражаясь собственной сентиментальности. — Господи. Теперь ты понимаешь, почему я не могу не пить? Сразу начинаю нести всякую чушь. — Чувства — это не чушь, Себ. Это нормально. — Я чувствую лишь отвращение, — пошутил Себастиан, и Блейн чуть не поперхнулся от нежности, что подступала к горлу в виде слов «я люблю тебя». Он старался не пить много вина. Потому что, опьяней он хоть на секунду, он точно влюбился бы в него снова. Этот Себастиан был ужасно похож на того, которого он встретил столько лет назад. На того парня с наглой улыбкой, грубым чувством юмора и банальным флиртом. Казалось, две эти версии разделяли годы, но Блейн чувствовал, что, протяни он руку, и тот Себастиан снова будет рядом. Именно в этот момент он понял, что пора было уходить. — Спасибо за обед. Было здорово, —Блейн встал. Себастиан не сразу понял, что Блейн собирался уходить. Едва он осознал это, его лицо словно затянули тучи. — Да не за что, — он тоже встал и начал убирать со стола. — Помочь тебе с коробками? Их было всего три, и Блейн без проблем донес бы их до машины, но он не хотел прощаться с Себастианом так быстро. Поэтому он согласился. В итоге, Себастиан взял сразу две коробки, пока Блейн нес одну. Загрузив их в багажник, они продолжили стоять на парковке. У Себастиана был ужасно смятенный вид. — В чем дело? — спросил Блейн. Себастиан лишь покачал головой. Никто никогда не знал, что у него на уме. — Ты же еще заглянешь? Не исчезнешь с лица земли? Блейну вдруг стало ужасно грустно. — Да. Да, конечно. Береги себя, хорошо? Противоречивое выражение лица скрылось под маской ухмылки. — Обязательно. Еще увидимся, Андерсон. — До встречи. Каким-то изощренным образом я всё ещё люблю тебя. При иных обстоятельствах мы могли бы прожить вместе чудесную жизнь. Целые миры могли бы вырасти из тех слов, что мы не произносим вслух.***
Курту хватило нескольких часов молчания, чтобы понять, что он вел себя совершенно иррационально. Поэтому он отправил Блейну сообщение с извинениями. Курт: Прости, что вел себя так. Просто иногда всё так бесит. Я вел себя неблагодарно. Ты очень мне важен. И время, которое мы проводим вместе. И мне достаточно этого. Курт ждал ответа с замиранием сердца. Блейн: Ты правда хотел сходить куда-нибудь в эти выходные? Не совсем такого ответа ожидал Курт. Наверное, Блейн прощупывал почву. Курт: Да. Но я вел себя глупо. Я понимаю, почему это невозможно. Блейн: На самом деле, возможно. Просто нужно быть очень осторожными. И никому ни слова, Курт. Я серьезно. Курт: Хорошо! (: Блейн: Твоя вспышка гнева не прошла зря. Курт: Не было у меня никакой вспышки гнева. Блейн: Было-было. Паршивец ;) Если благодаря своему паршивому поведению Курт получал желаемое, то он с гордостью будет носить этот титул.***
Как и планировалось, они встретились на выходных. Блейн припарковался в целых трех кварталах от дома Курта. Тот с легкостью нашел его и забрался на переднее сидение. И они отправились в путь. Через 15 минут они уже ехали по трассе среди других машин, которые двигались со слишком большой скоростью, чтобы заметить, мимо какого рода грехопадений они проезжали. Курт игрался с радио и открыл оба окна (несмотря на масштабные протесты диктатора на водительском сидении), изо всех сил горланя песни. Если он не знал слов, то начинал выдумывать всякую околесицу. Блейн хохотал каждый раз, когда дело доходило до полного абсурда. — Пой, — сказал Курт, желая услышать голос Блейна. Он никогда не слышал, чтобы тот пел. — Нет, спасибо. Мне нравится слушать тебя, — заверил Блейн, но его мысли словно были в другом месте. Курт решил не давить на него и продолжил петь чуть тише. Он быстро разобрался, что и как работало в машине Блейна, и как можно ниже опустил спинку кресла. Затем он начал рыться в бардачке, откуда победоносно достал солнечные очки и нацепил их на нос, прежде чем лечь обратно. Блейн искоса наблюдал за действиями Курта и не мог сдержать смеха. — Что ты делаешь? — Устраиваюсь поудобнее. — Очки немного великоваты. — Ну, будь у тебя голова поменьше… Блейн фыркнул, отбирая у Курта очки, — он был их не достоин. Курт продолжил рыться в бардачке, находя в нем всякую всячину: ручки, бумажки, купоны, водительское удостоверение, регистрацию — Отлично. Теперь я, по крайней мере, знаю, что ты тот, за кого себя выдаешь, пошутил он — и презервативы. У Курта чуть не случился сердечный приступ. Он положил их на место и быстро закрыл бардачок, словно эти несчастные презервативы могли выбраться наружу. Отрывая взгляд от бардачка, он посмотрел на Блейна, замечая ошеломленное выражение его лица. — Интересно, есть ли научное определение страха презервативов. — Я не боюсь презервативов, — фыркнул Курт. — Наверняка, это что-то из разряда эротофобии… — пробормотал Блейн, больше себе, пытаясь ответить на собственный вопрос. — Ничего я не боюсь. — Ты же понимаешь, что они уже давно там лежат? Я не планировал ничего такого. Я знаю, что ты не готов. Курт хотел умереть в ту же секунду. Потому что он знал, что Блейн считал его недотрогой, которая сжималась при любом намеке на что-то, связанное с сексом. Что было ложью. Курт совсем не отличался от своих сверстников, когда речь заходила о такого рода вещах. Его мысли занимали далеко не котята и радуга. И он не хотел, чтобы Блейн думал, что его нужно оберегать от большого страшного мира. — А если бы я сказал, что готов? — с вызовом спросил Курт. — Тогда я бы сказал, что ты либо бредишь, либо врешь и не краснеешь, — ответил Блейн, даже не отрывая глаз от дороги. — Второе, — пробормотал Курт. Блейн, похоже, заметил возникшее напряжение, и чуть обеспокоенно нахмурил брови. — Знаешь, есть один секрет. Курт тут же навострил уши. Сплетница внутри него хотела знать все подробности. — Секс не совсем… это не всё. Это не самая лучшая вещь на свете. Очень классная, но… не самая важная. На самом деле Курт так и не думал. Хотя большинство его сверстников привыкли считать секс одним из судьбоносных моментов в жизни. Он занимал очень высокое место. На самом деле, даже казалось, что все непременно стремились к этому. Секс очерняли, извращали, но чаще всего прославляли. Если ты не занимался сексом, то это значило, что ты что-то упускаешь. Но при этом, если ты занимался сексом, то это не одобряли. — Тогда что важнее всего? — Для каждого человека по-разному. Например, для меня важнее всего коммуникация, — объяснил Блейн. — Я лишь хочу сказать, что не нужно торопиться, хорошо? — Не торопиться. Понял, — кивнул Курт, уверенный, что его кожа быстро становилась цвета уродливого оттенка красного. — Давай заедем поесть куда-нибудь? — сменил он тему. Блейн, не менее благодарный за смену темы, заехал на парковку ближайшей закусочной, даже не посмотрев по сторонам. Раз уж он смог пережить этот разговор, то сможет пережить что угодно.***
Поездка в магазин оказалась именно тем, что требовалось им обоим. Наконец-то они хотя бы мгновение могли ни о чем не переживать и просто дышать. Потому что иногда под постоянным давлением забывались даже такие простые вещи. Курт в магазине был словно художник перед холстом. Потому что так оно и было: Курт сумел возвести шоппинг до вида искусства. И его работа завораживала. В том, как Курт смотрел на витрины, была доля уважения, будто перед ним был сам Бог. И наверное, думал Блейн, шоппинг можно было назвать религиозным опытом. Если, конечно, деньги были бы подношением к алтарю, а благословением считалась пара узких джинсов. Но вместе с тем в его взгляде читалось и что-то, похожее на одиночество. Блейн никак не мог понять почему. Но затем Курт поворачивался к нему, и на этом месте появлялась то улыбка, то слова извинения. — Прости. Надеюсь, я не сильно утомил тебя. Никогда. Крут никогда не утомлял его. А иногда он вел себя до абсурдного глупо: примерял огромные шляпы и ужасные куртки, с энтузиазмом крича Блейну: — Сфоткай! Смотри, смотри! Ну же, фоткай! И в конце концов Блейн присоединился к его безумию, примеряя самые разные вещи, на которые указывал Курт, только чтобы услышать смех, который он успел так полюбить. Не говоря Курту ни слова, он удалил все фотографии. Конечно, он не хотел этого делать, но если бы кто-то их обнаружил, они послужили бы очень весомой уликой. Но одну фотографию он оставил. Курт игриво прятался за стойкой с одеждой, время от времени выглядывая из-за нее. На фотографии была видна только верхняя часть его головы. Блейн подумал, что с первого взгляда никто бы не догадался, что это был Курт. Но он будет знать, и это было самым главным.***
В понедельник Курт зашел в школу в необычно хорошем настроении. Он был готов здороваться с теми, на кого в другие дни даже внимания не обращал. Некоторых его оживленность даже застала врасплох. — Ты наконец-то накопил на те ботинки что ли? — спросила Мерседес. — Дай угадаю: экзамены отменили? — предположила Тина. Когда он встретил Рейчел, та взглянула на него и увела в угол коридора. — Ты под наркотиками что ли? На все предположения он отвечал лишь смехом. Он подошел к шкафчику и открыл его. Оттуда вылетел какой-то листок. Курта тут же охватило любопытство. Он поднял бумажку и развернул её. На ней красивым почерком было написано следующее: Я знаю. Больше не знает никто. Если хочешь, чтобы так оставалось и дальше, выполни следующие условия… В тот момент Курт замер. Его резко затошнило. Этого не могло быть на самом деле. Только не сейчас. Всё ведь было так хорошо. Ему понадобилось две секунды, чтобы понять, кто стоял за этим. Куинн. Куинн и её манипуляции. Коварная Куинн. Злая Куинн. Что ж, он просто так рассиживаться тоже не станет. Клин клином вышибают. Куинн Фабрей пойдет на дно.