В твоей власти

      Я присела у кромки берега. Прежде чем опустить руки в речку, навострила уши не хуже зайца, и только потом позволила себе отвлечься от постоянного наблюдения и омыть измазанные в грязи пальцы.       Вода была спокойной, мирно и глубоко текла по течению вниз, на зеркальной поверхности отражалась половинка луны, словно серебристая дорожка. Я наклонилась еще ниже, забрала волосы за уши и быстро умылась, зачерпнув полные ладони. Прохладная вода приятно легла на горячую кожу и ущипнула царапину на щеке. Жара не спадала, знойной выдалась ночь.       Не сдержавшись, я чихнула, когда вода попала в нос и рот, в зарослях неподалеку что-то испуганно пискнуло и замолкло. Одна лягушка квакнула и спрыгнула в воду. Омыв руки до локтей, я наклонилась еще раз и сдвинула запах рубашки, чтобы просунуть руку подмышку и избавиться от ощущения пота.       На поверхности воды едва виднелся мой темный согнутый силуэт, подернутый непрерывной рябью. Вытерев руки о передник штанов, я отпрянула от берега и завалилась в густую траву, устало распластавшись на спине и вперив бездумный взгляд в ночное небо. Грудь спокойно поднималась и опадала, по ноге щекотно ползла букашка, я наслаждалась тишиной под пение цикад. Позволила себе крохотную передышку, прежде чем отправиться на охоту. Маленькая лужайка на открытой прогалине буйно разрослась полевыми цветами к концу шестого месяца лунного календаря.       Так тихо, так хорошо... Пропуская траву меж пальцев, я думала, что так близко нахожусь к звездам. Вся небесная палитра украшена для меня одной.       Пока убиралась в доме, думала о том, как буду сейчас лежать и наслаждаться покоем. Пока стирала грязные вещи, латала старые и ухаживала за старенькой обаасан, уже предвкушала будущую вылазку. А когда чистила наш крохотный курятник, уже мысленно блуждала по извилистым тропкам. Где мы еще быть, как не здесь? Ночные вылазки единственное мое развлечение. Только здесь и сейчас я могу быть свободной и ощущать беспрерывные потоки жизни, пронизанные ветром, воздухом и этой вечной землей.       Это моя маленькая пауза, промежуток хрупкого баланса в повседневной суете, в которой я могу остановиться и понаблюдать за тем, что чувствовала. А чувствовала я очень многое, даже такое, что сама не могла понять. Как же сложно разобраться в самой себе! Вот поэтому небо успокаивало меня днем, далекие синие звезды утешали ночью, а расклад карт обаасан интриговал по вечерам, хоть заведомо являлись ненадежным источником, основанным на весьма смутных предположений из догадок. Но таким увлекательным! Нет ничего таинственней, чем судьба, спрятанная в картах.       Моя добрая обаасан часто твердила, что сам гадатель не знает собственной судьбы. Многие считают жизнь делом случая, но не предсказатели. Гадатели те еще суеверные люди, наравне с гейшами и рыбаками, чуть что случилось сразу лезут в альманах или раскладывают карты, чтобы узнать хорошо ли это или плохо. Будет ли урожай на следующий год или удачной выдастся покупка ткани на завтра. Все, что вызывало вопросы решалось предсказанием. Даты, магические числа и положения звезд все давно уже предопределили до нас, нужно лишь правильно истолковать посыл.       Ощипывая курицу на обед, обаасан терпеливо показывала, что животные и человеческие существа — часть чего-то гораздо большего. На нас всегда воздействуют силы, противостоять которым мы не сможем в такой же мере, в какой курица не может противостоять гигантской силе топора. И что оставалось делать? Остается правильно использовать дары природы, а знаки свыше для понимания движения вселенной вокруг нас и соотносить с ними наши действия. Она распотрошила курицу, вынула внутренности, но не выкинула, мясо разрезала на части. Она делала все очень умело и сосредоточенно. Выражение ее лица казалось застывшим, покрытое глубокими морщинками, и в каждой морщинке отпечаток радости, боли и смирения. Лицо походило на глину, на которой оставили опечаток множество рук.       Однажды она разложила карты. Это был мой самый первый раз. Я тогда волновалась очень сильно. Обаасан несколько раз делала расклад, что-то под нос себе бубнила, понятное ей лишь одной, потом снова собирала карты в стопку и снова повторяла ритуал. Что-то в выпавших знаках ей не нравилось. На это указывали насупленные брови и сжатые губы в тонкую ниточку. Она глубоко вздохнула и с непонятным выражением поглядела на меня. В глазах читалось сожаление к единственной внучке, хоть она пыталась это скрыть улыбкой. Но я хорошо знала ее и понимала все невысказанные слова. Карты показали ей что-то плохое, и она так и не призналась что именно.       Больше она не заглядывала в мое будущее настолько далеко. И как бы я не уговаривала ее признаться, она обходилась туманными намеками. Часто говорила о важном выборе в жизни, о способности видеть истинную суть вещей. О трудностях и умении с ними справляться. Часто повторяла притчу о рыбке кои, плывущей против течения и ставшей в итоге драконом. А я запомнила лишь одного дракона, притом родившись в год синего тигра и стихии воды, представляя себя сильной и могущественной, что все остальное переставало иметь значения. Я представляла себя воином, способного победить всех злейших врагов и взобраться на самую вершину горы. Недаром говорится: будь тем, чем ты кажешься…       Героические мысли разукрашивали воображение. Жизнь простиралась передо мной полной приключений, и все трудней давалось терпеливое ожидания случая, способного предоставить мне этот подарок. Я совершенно ничего не знала об умении выжидать. Мой жизненный опыт не позволял даже понять, что обаасан подразумевала в своих наставлениях.       Да где же он?..       От безделья я почесала впалые щеки и приподнялась на локтях, выглядывая знакомый силуэт в гуще теней под деревьями.       Уже все воспоминания успела перебрать, а его все нет и нет. Мы договорились встретиться на полянке, перед тем, как отправиться дальше в глубины леса, где прятались духи и мелкая живность.       Верхушки полевых трав едва рябили в чутком дыхании ночи. Неужели он забыл про наш условный договор? Нет, не может быть... Может задерживается? Если так, то и поделом ему! Не буду же я тут до утра сидеть и ждать попусту. Будет ему уроком, что мое ожидание не бесконечно.       Я потянулась и размяла мышцы, приводя их в готовность. Предвкушение наполняло меня энергией, отчего по коже пробежались мурашки. Вскочив на ноги, я поддела лук и стрелы, заготовленные заранее и вознамерилась идти в одиночку. Ничего не изменилось, все тайные тропки я знала наизусть, как свои пять пальцев, проводник мне не нужен, без друга я прекрасно справлюсь сама. Не впервой. Так даже лучше. Любопытство с каждым разом затягивало и не отпускало до тех пор, пока я не доходила до западных границ леса. Новые места тут же помечались на самодельной карте. И с каждым разом мое ненасытное любопытство увеличивалось, хотелось пойти еще дальше... Увидеть еще больше. С Аки так не получится, он всегда тянул скорей обратно. Ни разу не осмеливался зайти за границы дозволенного, начерченного его упрямым суеверием.       Пусть теперь Аки попробует меня разыскать! Вот только не угонится...       Эта идея вызывала коварную улыбку, и я ринулась вперед, прыгая по речным камням, на одном опасно заскользила, но мигом поймала равновесие и оказалась на другом берегу.       Оглянувшись напоследок, я обвела взглядом родную местность, засеянные пастбища и спускающиеся лесенкой рисовые поля к домишкам внизу. Заплесневевшая вода уже превратилась в болота, а стоячие колосья напоминали кошачьи усы.       Откуда взялось такое сравнение?.. Весело хмыкнув, с небывалой легкостью я скрылась в чаще леса, бесшумно передвигаясь по паучьим тропкам, различая в темноте все препятствия. А рыбу, пойманную накануне в ловушку, я заберу уже после, ближе к рассвету. Ей-то все равно ничего не будет, пусть пока посидит в воде, не испортится. Обаасан любила жареную рыбку на углях, особенно хвостовую часть, где мясо особенно нежное и бескостное, и я не могла не порадовать старушку отличным уловом, за ней оставалось лишь приготовление со специями. Я блаженно прикрыла глаза, ныряя под низко опущенную ветку лиственницы, воображая восхитительный аромат приготовленной рыбы с корочкой. Даже мой нос дернулся, пытаясь уловить аромат...       Мой нос, выученный улавливать любой запах, действительно дернулась, но не от блаженства, а от приближения зверя. Мои шаги замедлились и слились с сумерками, я прижалась к коре дерева и выглянула, зорко выслеживая ночного бродягу. Им оказался совсем молодой олень, стоящий на свободной прогалине и мирно жующий траву. Под лунным сиянием он казался неестественно сказочным, будто нарисованный пестрой акварелью. Шерсть лоснилась и переливалась, а рога хоть и небольшие, но ветвистые и изогнутые. Так странно... Зверь даже не испугался моего приближения, не испугался ночи, — что самое важное. Ночью все безобидные животные прячутся по норкам, а ему хоть бы что!       Я не могла оторваться от наблюдения за грациозным оленем. Не то, чтобы появление оленя стало неожиданностью, их полным полно водилось в лесу, а некоторые даже спускались к деревушке, чтобы полакомиться чем-нибудь съестным. Несколько раз олени и в наш двор захаживали, с опаской, вздрагивая при каждом малейшем шорохе. Одного я даже научила кланяться, правда немного, так, головой покивать и призывно рот открыть, чтобы ему на язык положили угощение.       Когда голодный и не такое научишься вытворять.       Подул легкий ветерок, зашумели листья, по полянке затанцевали разбросанные пятна лунного света, просеянного сквозь листву. Олень вскинул голову и замер, пару раз вильнув хвостом. Вокруг его головы и рогов замерцали растревоженные светлячки.       Я поддалась вперед и издала уханье совы, ничем не отличающийся от настоящего. Повторять разнообразные звуки и голоса не представляло труда, не раз выручало и еще не раз пригодится. Особенно в охоте, когда необходимо слиться с окружающей природой, или в стремлении отпугнуть кое-кого пострашнее в ночной глуши.       Олень крупно задрожал и мигом подскочил, прыгнул и скрылся в кустах диких ягод, только копыта напоследок засверкали. Огромный молодой зверь, чуткий к опасности.       Поудобнее перехватив лук, я бросилась вдогонку, опьяненная азартом. Мои ноги ступали тихо, погружаясь в столетний мох и опавшие веточки. Сумка на бедре подпрыгивала в такт, веревка на левом боку ритмично билась об ногу. Я не сбавляла темп, бежа за оленем и надеясь, что он приведет в свой дом, в то место, где обитал вдали от чужих глаз.       Пригнувшись под очередной веткой, я спрыгнула с груды заросших вьющейся растительностью камней и приземлилась в ворохе листьев, остановившись и прислушиваясь к пульсу леса. Где-то совсем рядом журчал ручеек, скорее родник, значит погоня завела меня далеко от перевалочного пункта.       Я потеряла быстроногого оленя. Опустившись на колени, я припала ухом к земле, отдаленно слыша бурление подземных вод, копошение грызунов и крадущиеся шаги. Скорее всего лисица, судя по легкости поступи. И она тоже кого-то выслеживала. Я уже было хотела подняться, как спохватилась и прижалась к земле еще плотней. Где-то недалеко, в пределах нескольких десятков ри, кто-то передвигался по лесу, он или они приближались с восточной стороны, где я редко бывала по причине непроходимости гор. Горы спали, я слышала их великанье дыхание. Но этот кто-то... Он отличался от всех живых существ... И он становился все ближе!       Не знаю почему, но меня охватило не предвкушение, а тревога. Я всегда доверяла своей интуиции, своему телу и обретенным кровью и потом навыкам. И сейчас все мои предчувствия твердили убираться куда подальше.       Поблизости хрустнула веточка. Я моментально приняла боевую стойку, стащила лук с плеч, вынула стрелу и приготовилась выпустить смертоносное орудие. Мое сердце стучало мерно, но очень громко, словно небольшой барабан цуцуми, дыхание опаляло пальцы около губ, леска натянута и вибрировала от малейшего колебания. Я готова была выпустить стрелу из-за любого подозрительного знака. Но не выпускала. Все ждала, ждала. Ждала...       Вот так, по одному щелчку пальцев моя невозмутимость пошатнулась. Я крепче стиснула зубы, когда трель озноба прошлась по спине. Впервые за долгое время я испытала на собственной шкуре, что такое преддверие опасности. По крайней мере не та, от которой до отвращения перехватывает горло.       Мой взгляд сосредоточенно скользил по блеклым очертаниям стволов деревьев, теряющихся в дымке, по склону, с которого спустилась и по зыбким овражкам, что располагались чуть ниже.       Я превратилась в саму неподвижность. Ощущая, что звук, пока еще неслышимый, уже существовал и занимал строго определенное место в этой мирной лунной обители.       Он, этот звук, становился громче и двигался в мою сторону, сокращая между нами обозримое пространство.       Из кустов папоротника выскочил дух леса кодама, нервно стуча зубами и ошалело вертя глазами. Заприметив меня резко остановился, грибковая шляпка на его голове примялась и съехала набок. Удивленный вид не помешал ему проказливо плюнуть в меня чем-то вроде крошками от шишки, ребячливо засмеяться и скрыться в зарослях. Оставленные им светящиеся следы скоропостижно истлевали.       Я расслабленно опустила лук, передергивая плечами от напряжения. Так вот кто всполошил меня...       Не успела я опомниться, как из тех же кустов выскочила белоснежная кицунэ. Она хитро склонила голову и прищурила лучистые глаза цвета теплого янтаря. Живой ум и осознанность свозили в каждом движении и проступали в чертах ее вытянутой мордочки. Она изучала меня также пристально, как я ее. Мы обе казались застигнуты врасплох и не знали, что с этим теперь делать. Возможно, лисица уже решала как поступить; убежать или все же обмануть...       Аки не раз упоминал кицунэ в своих рассказах, и не раз мы горячо спорили... Кем на самом деле являлись кицунэ; человеком, который вел не самый правильный образ жизни, или посланниками богини Инари, в храмах которой непременно присутствовали изваяния лисиц. Некоторые древние поверья гласили, что сама покровительница Инари — высшая кицунэ.       Так или иначе, мы всегда относились к ним с уважением со смесью опаски.       Я отступила на шаг, не отрывая взгляда от лисы-оборотня, посланницы божественных сил. А именно этой лисице больше тысячи лет! Судя по окрасу белого меха и шкурке. Мне с ней не тягаться ни в силе, ни в ловкости.       Наши гляделки искоса могли продолжаться очень долго, пока лисица не остановилась и презрительно фыркнула, выказывая недовольство. Будто безмолвно говоря, что ее время дорого обходится и она не намерена больше тратить ни минуты на жалкую человечишку.       Я поклонилась, лисица нехотя тоже, а затем опрометью исчезла в зарослях.       Сегодня тропа была истоптана духами и обывателями леса как никогда прежде. Уступай дорогу дуракам и сумасшедшим, а еще тем, с кем не желаешь вступать в схватку.       Я отряхнулась от прилипших травинок. Еще повезло, что не повстречался о'ни. О'ни... Жуткие клыкастые монстры из чистилища Дзигоку. Я не удержалась и вздрогнула, по привычке потянувшись за маской, которая всегда скрывала мое лицо от нежелательных взглядов, но не обнаружив ее на голове. Наверное, в попыхах забыла про нее. Случайно встретить демона в лесу хуже не придумаешь, самая незавидная участь. Огромные, неповоротливые, с черной или зеленой кожей, с исходящей вонью, которая пропитывала все вокруг и отравляла не хуже яда. Да само их дыхание подобно протухшему яйцу!       Как-то раз пришлось повстречать такого... Бежала так, что ног не чувствовала. Благо старый храм был поблизости.       Храм...       Я заозиралась, выискивая подозрительные тени. Первым бежал кодама, потом лисица. От кого и куда они бежали?..       Снова охватила тревога, волосы зашевелились на макушке в преддверии грядущего. Натянув лук, я приготовилась обороняться. Наконечник был направлен на кусты, из которых повыскакивали духи, потом переместился на деревья и дальше на ветки. Прищурившись, я выискивала все, что двигалось, все, что имело очертания угрозы, все, что могло напасть внезапно.       Хорош ли лук — зависит от натягивающей его руки, но я знала, что моя рука не дрогнет, а уверенность не падет.       Аки как-то пошутил, сказав, что моя стойкость равносильна стойкости самурая, преданному своему сюзерену. Я отвечала ему в той же манере, мол, рожденный в доме самурая должен думать только о том, как взять короткий и длинный мечи и умереть. А мне далеко до такой самодисциплины, потому что не стремилась быть кому-то преданной и принадлежать всецело. Ни ради господина, ни ради похвал. Ведь птица, парящая в небе, не имеет имени и хозяина, так и я, хотела свободно парить в небе, отбросив цепи. Где я, а где самурай... Разные по своей природе две несовместимости, тут нечего и думать. Единственное, что нас могло объединять — стрельба из лука.       Моей кожи коснулся ветерок, вырвав из раздумий, поиграл с прядями волос и лег прохладой на щеки. Повеяло сыростью. Раскатисто зашумели своды и заскрипели стволы, словно мачты кораблей. Откуда пришел этот ветер? Почему у него вкус когараси; холодного ветра, знаменующего приход зимы? Не рановато для него? Ведь недавно только сливовые дожди прошли...       Даже если просто топтаться на месте, обувь все равно будет грязной, — часто говорила обаасан, и она была как всегда права, потому что обладала удивительной способностью знать все житейские премудрости. Она многому меня научила, и еще многому научит.       А пока что нужно двигаться дальше. Узнать, куда держали путь кодама и кицунэ. Куда так спешили...       Я отмахнулась от тревоги, как от назойливой мухи, закинула лук на спину и направилась за кицунэ, хоть она не звала за собой и вряд ли будет рада преследованию. По крайней мере это лучше, нежели стоять истуканом и ждать неизвестно чего.       — Это может быть странным... — вырвалось у меня, как будто то, что происходило до этого, таковым не было.       Любопытство звало за собой, потому я не стала ему препятствовать, двигаясь по следам лисицы. Отыскать которые не составило большего труда. Запах, оставленный на ветру действовал маятником, я бежала навстречу или за ним точно гончая. Пробежка привела в порядок мечущиеся мысли, разбросанные из-за необоснованного тревожного предчувствия. Снова накатила холодная сосредоточенность.       Лучше всего думалось в одиночестве.       Любопытство завело меня на тропу к старенькому храму меж старых вековых кленов. Это был храм, построенный путниками, которые прокладывали дорогу к своему будущему, первыми людьми, решившими преодолеть горный перевал. И вот они обустроили здесь небольшое святилище, сейчас превратившееся в слабый призрак прошлого.       Я перевела дыхание, вытаскивая из волос колючки и паутину, нахватавшись в непроходимых зарослях. Давненько я сюда не захаживала, раз так запустело. Храм, сколоченный из старых замшелых бревен, подгнившие ступени и подмостки для ритуалов совсем одичали. Сила природы постепенно поглощала и превращала в дряхлость все, что было построено руками человека.       Перед храмом возведено святилище с крошечной крышей. В этом маленьком домике пряталась фигурка нэцке. Возле нее я недавно поставила свечу и сделала подношения из ягод и цветов, и то, и другое уже давно завяли. Фигурка Фукурукудзю, одного из семи богов счастья, загадочно улыбалась, вот только определить это удавалось все трудней, — беспощадное время брало свое, и улыбка ками меркла под грязным слоем.       Время брало свое... Время — самая разрушительная сила, ни одна другая стихия не может с ним совладать. Перед временем все равны; и горы, и реки, и люди. Тем более люди. Смотря на старенькое лицо обаасан, я с грустью это понимала. Потому что из всего, что вечно, самый короткий срок у жизни.       Я не стала входить в храм, лишь пару раз хлопнула в ладоши и поклонилась, а затем осторожно обошла вокруг, и шум собственных шагов казался поступью самого одиночества, шагающего по телу природы. Первым людям, проложившим здесь путь, наверняка тоже так казалось; словно они остались единственными в этом огромном мире. Может они еще недостаточно хорошо разбирались в письменах и полярных направлениях, чтобы ориентироваться по местности, но отлично разбирались в ремесле и руководились желанием отыскать лучшее место для продолжения жизни.       Лунное сияние мягко струилось сквозь листву на храм и низко свешенные стрехи, переплетаясь с тенями и аморфной дымкой и образуя причудливо трепещущие пятна. В этом мареве плыл прозрачный перезвон — это пели на ветру колокольчики, подвешенные тут и сям.       Встревоженные светлячки, облюбовавшие укромное местечко в кустах, суматошно взвились в воздух. В их хаотичном движении, словно мерцание заблудших душ, ощущалось беспокойство, ощущалось предвестие гибели.       Лисицы не было видно, наверное, она проворно ускользнула.       Что бы сказал Аки, будь он сейчас здесь? Начал бы жаловаться, что понапрасну бегаю вокруг да около; то за оленем, то за лисой. Он не занимался подобным, а сразу отправлялся проверять заготовленные накануне ловушки. Тетиву для моего лука как раз изготавливал Аки из сухожилий животных, а сам лук из бамбука. Каждый раз мы пробовали разные материалы из тиса, кожи и нити из конопли, чтобы облегчить и сделать его совершенным орудием.       Может быть мне тоже отправиться проверять силки? Но вместо того, чтобы схватить несчастную дичь, угодившую в ловушку, я отпущу ее... Иногда мне нравилось поступать вот так, вопреки всему. Поэтому мы часто ссорились, иногда даже по пустякам. Потому что таков Аки был дотошен, а я переменчива.       Возникшая идея померкла, не успев захватить полностью. Все также шелестел ветер в кронах где-то сверху и звенели колокольчики, носились светлячки, но что-то неуловимо изменилось. Что-то было не так. Что-то было неестественно и искаженно. Я словно очутилась в пузыре, а внешние звуки и чувства пропали. Даже запахи исчезли. Ничего не слышно и не осязаемо. Все выглядело так, словно внезапно остановилось и обездвижело.       Меня посетила одно престранное предчувствие, и стоило ему поселиться внутри, как оно стало правдой. Кто-то следил за мной. Следил с самого начала и до сейчас. Неустанно следовал за мной по пятам и не показывал себя. И этот кто-то чего-то ждал, издалека наблюдая за каждым моим движением и каждым вздохом. Нет, этот кто-то не боялся меня, этот кто-то просто играючи был все время рядом.       Каждый волосок на моем теле встал дыбом. Теперь мое обостренное чувство опасности вопило в уши, но это был безмолвный крик. Только ток крови был реален.       Кто он?!       Я не стала показывать, что меня это напугало, я не стала озираться, бежать или прятаться. Нельзя позволить более опасному хищнику почувствовать свое доминирование или превосходство. Только не так.       Мне померещились две янтарные точки в черноте леса. Два глаза, явно не принадлежащие человеку, скорее зловещему призраку. Сгусток мрака качнулся, и глаза, прямо смотрящие мне в душу, заглядывающие даже через материальные вещи, засмеялись.       Если глаза умели смеяться, то я бы не поверила. Но это происходило на самом деле.       Моя рука потянулась за луком. Накладывая стрелу, я ощутила знакомое покалывание в пальцах. Оттянув тетиву к уху, я позволила сознанию остановиться на единственной цели — сразить наповал. Я усмирила буйство своего сердца и не поддавалась ни единому сомнению, ни единой лишней мысли. Заставила море сознания превратиться в штиль.       Затаив дыхание и силу в левой руке, какую могла собрать, и отпустила тетиву.       Стрела запела, взрезая воздух, и вонзилась в правый глаз невиданного зверя. Я решила, что попала, но это было преждевременное ликование. Стрела прошила воздух и застряла в дереве. Глаза остались невредимы. Но миг — и горящие глаз исчезли, зверь пропал из виду.       Мне показалась, но глаза смотрели не на меня. Они смотрела на того, кто стоял позади меня!       Какая же я дуреха, раз не поняла очевидной подсказки!       Не переставая сокрушаться, я резко извернулась, целясь в этот раз в того, кто прятался у меня за спиной. Мои глаза расширились, когда в замысловатых переплетениях света и теней, вычертилась высокая фигура. Но мои пальцы знали все действия наизусть, а потому наложили новую стрелу на тетиву и оттянули дугу лука до скрипа верхних и нижних плечиков — отаканэ, к которым она крепилась ушками. Шелковистая обмотка на цуру привычно коснулась моей щеки, оставляя впадинку, дыхание легло на пальцы, прежде чем стрела была выпущена и просвистела на вылете.       Мгновение застыло, пока я провожала глазами стрелу, старательно изготовленную из ветки паулонии.       — Ты заметила меня...       Высокий незнакомец поймал стрелу на лету, медленно отвел от лица и также медленно опустил руку вдоль тела.       Ему не составило никакого труда провернуть такое!..       Я опешила, раскрыв рот в изумлении и приступе немого страха.       — Хорошая реакция и ловкость... — спокойно продолжил незнакомец, словно вел светскую беседу, которую прервали по неуважительным причинам. — Ты упорно тренировалась.       Почему-то именно в этот напряженный момент в сознании всплыл образ обаасан. Сидя поздним зимнем вечером у очага, с блестящими бортиками от золы, она как-то обронила поучительные слова. Того, что нам не известно, на свете гораздо больше.       Незнакомец сделал свой первый шаг навстречу. Мое тело, руки, ноги, поджилки безудержно затряслись. Самообладание покинуло меня.       Еще до того, как незнакомец ступил на косой сноп лунного света, я знала, что произойдет. Я знала с чем столкнусь. Это было по-настоящему. По сравнению с этим, все остальное теперь казалось пустяковыми проблемами.       Нет повода верить, нет повода и сомневаться. Передо мной демон.       Сначала показались черные хакама, потом темное кимоно с едва заметным рисунком, а затем уже само лицо. Почти нормальное мужское лицо, не считая множественных немигающих глаз. У представшего демона оказалось шесть алых глаз, и все глаза устремлены прямо на меня.       Я не понимала, почему чувствовала себя обнаженной изнутри. Я никогда не чувствовала себя такой беспомощной. Демон словно пробовал мою человечность на вкус, нравилась ли она ему или нет — неизвестно.       Моя решимость рушилась. Сердце бешено колотилось в груди, пытаясь вырваться. Я кричала, кричала, кричала. Ни капли крика не сорвалось с моих губ.       Нужно успокоиться!       Я вспомнила шершавые руки обаасан, в ее теплых ладонях всегда была любовь. Вспомнила дерзкую улыбку Аки... Уцепившись за воспоминания, я сумела отогнать панику и сохранить трезвый рассудок.       — Ты вязла под контроль свои эмоции. Похвально... Не каждый способен на такую концентрацию внутренней силы духа. Тот... другой, не был так научен...       Я нахмурилась, заслышав некую похвалу от столь презренного существа.       — Я не нуждалась в вашем одобрении, — кратко ответила я, шевеля пересохшими языком и направляя на демона новую стрелу. — Если вы думаете, что поощрения собьют меня с толку, то глубоко ошибаетесь.       — Даже не думал о подобном, девочка, — на удивление миролюбиво согласился демон, отрывая от меня жуткий взгляд и смотря куда-то в пространство вне реальности, потеряв ко мне всяческий интерес. — Другие демоны в иерархии готовы глотки друг другу перегрызть за подобную похвалу от меня. Но человеку этого не понять, потому простительно невежество.       Он пугал меня до самых костей, особенно его спокойствие, его холодная показательная надменность и выразительный голос. Это не просто демон... Он намного больше, чем обычный демон.       Меня волновал только один вопрос. На что способен демон. И смогу ли я остаться в живых после встречи с ним.       Но пока что он не предпринимал никаких действий, и я тоже, но наконечник стрелы был направлен строго демону в сердце. Если у него имелось сердце.       Луна сегодня поразительно яркая, косые столпы света проникали сквозь прорехи сводов. Свет падал на храм, отбеливая до наготы. Падал на демона, высвечивая абрис его лица. Стали видные все резкие линии и мужественные черты, словно отточенные веками. Этому лицу не хватало живости, оно застыло бледной маской. Черные ниспадающие волосы являли совершенно дикий контраст с его кожей и алыми бликами глаз. А потом я заметила висящую сбоку катану, заправленную за пояс, и тяжело сглотнула.       Навязчивая мысль овладела всем моим сознанием, — как от затлевшего подола занимается огнем вся одежда. Демон был воином. Самурай. Как так получилось, что самурай превратился в демона? Только отступник мог предать свои идеалы и господина.       Даже будучи презренным отступником, это не уменьшало его силу. А значит мне никогда и ни за что не победить самурая, тем более демона. Все, что я могу сделать — держать между нами умеренное расстояние, чтобы найти возможность для атаки. Пока что преимущество на моей стороне, но это лишь слабое утешение, которое иллюзорно давало надежду на спасение. И мы оба понимали, что мое положение проигрышное. Если он захочет — моя судьба предрешена...       Покуда могла дышать, нельзя сдаваться!       — Ваша демоническая иерархия меня не касается! Но я готова соблюдать правила, только если они будут честными!       Мой голос звучал тонко, но отчетливо. И казалось, здесь, в этом лесу мха и деревьев, царила какая-то своеобразная тишина. Казалось, перспектива исчезла, и на этой картине, нарисованной молчанием, реальной жизнью живут только гуляющий ветер и светлячки. Они двигались в пустоте, словно мерцающие звездочки среди огромного небытия. Даже мои пальцы, намертво сжимающие лук, выглядели ненастоящими.       — Не бывает нечестных правил, — последовал ответ демона. — Бывают несправедливые, и есть те, кто не хочет им следовать. Бунтовщики и деревенщины, не ведающие, что такое честь. Истинная сущность человека раскрывается перед смертью, потому что смерть раскрашивает все живое.       — Значит, вы берете на себя великую роль — отбирая невинные жизни и считаете свои действия во благо? На мое скромное мнение, так это чистый цинизм и насмешка над творением богов!       Демон шевельнулся, нарушая идиллистическую картину. Густые смолистые волосы, собранные в хвост, слегка качнулись. Я отпрянула подальше, перебирая камнями под ногами для устойчивости позы. Руки начинали неметь, но я не могла позволить себе дать слабину.       Я делала вид, что меня несколько не испугал образ демона. Я делала вид, что уверена в себе. Но правда в том... что до смерти боялась. Но страх придавал немного сил и дерзости.       Лицо демона, подсвеченное ликом отрешенности, повернулось в мою сторону, он слегка скосил взгляд. Что было в том взгляде — не разобрать. Но его палец, поднятый в категоричном предупреждении, давал ясно понять — ему нельзя перечить.       Его мощь и давление вынуждали меня трепетать. В моем желудке образовалась тянущая пропасть, и она увеличивалась с колоссальной быстротой. Я ничего не ела накануне, но готова была вывернуть кишки наружу.       — Мне не нужны причины, чтобы убить. И никогда не беру больше, чем того требуется. Человек — ничтожество, и все его цели ничтожны, как и он сам. Тем более женщина. У женщины не может быть своего мнения, запомни это девочка, прежде чем снова раскрывать рот и раздавать непрошенные советы. Женщина должна подчиняться, когда ее хотят. Мужчина всегда мужчина, а женщина только принадлежность мужчины. Рабыни чужих желаний. В отличии от предыдущей жертвы, я не собирался трогать тебя, но могу с легкостью передумать. — Вкрадчиво обрубил демон, что казалось, как его губы касались моего уха.       Я поезжилась, сбрасывая порочное наваждение.       — О ком вы говорите? Тот, другой... Вы уже упоминали нечто подобное в самом начале...       — Молодой мужчина, который ждал Арису, но так и не дождался. Он не был столь отчаян и дерзок, как ты, и я избавил его от бесполезного влачения раз и навсегда.       Его безразличные слова не сразу достигли меня. Мне потребовалось время, чтобы осмыслить, а потом, чтобы еще раз подумать. Могла ли я ослышаться?       — Ч-что вы только что сказали? — запинаясь и дрожа, переспросила я наобум, ощущая холодный пот на спине и лбу. Что-то ледяное растекалось внутри груди и прожигающей горечью собиралось на языке. Меня замутило.       Я почувствовала, что ускользаю, что мокрая трава из-за выпавшей в полночь росы, обвитая вокруг моих лодыжек, превратилась в канаты, а твердая земля — волнообразной.       — Ты прекрасно все слышала, девочка.       — Что вы только что сказали! — суматошно закричала я, не выдержав. — Где он?! Где Аки!..       Из глаз потекли слезы, застилив взор. Я не могла пошевелиться. Имя Аки звенело в голове, затмевая все остальное. Оно повторялось снова и снова, пока не заполнило мое сознание, угрожая расколоть череп изнутри.       Демон молчал, а потом обронил слова, смысл которых не сразу стал понятен.       — Никто в этом мире не в силах ничего изменить.       Чудовище!       — Где Аки?! — имя друга сорвалось с моих губ тщетным стоном.       — Я поглотил его, — поразительно спокойно дал ответ демон, слегка сморщив верхнюю губу, что стали видны острые заточенные зубы.       Чудовище!       Мне казалось, что я падаю, что мир вокруг вдруг разверся и сломался на мельчайшие частички, а я ничего не могла поделать, только наблюдать, как пепел растаскивало по ветру.       — Ариса это я! И я смогу изменить все, если захочу! И убить вас тоже! — с небывалой яростью выпалила я, натягивая тетиву до предела возможного. Мне было больно как никогда прежде, в душе словно что-то переломилась — отныне и до конца дней. Дикое чувство безутешного горя жгло мое сердце, как раскаленный уголь.       — Громкое заявление. Хочешь бросить мне вызов? — спросил демон даже не смотря на меня, его четкий бледный профиль оставался невозмутимым. Ровный нос торчал среди обрамляющих лицо волос, бескровные губы выдавали неживые слова, а замысловатая метка на челюсти слегка рябила. Его надменность и чопорность разозлили меня до неистовости. — Предупреждаю, многие пытались и ни у кого не получилось совершить задуманное. И каждый поплатился жизнью.       Я не стану сейчас горевать по Аки. Я буду оплакивать его смерть позже, под долгие вечера и ночи, не сейчас. Я не буду думать о том, что потеряла, а буду стараться думать о том, что осталось. Осталось возмездие. Мое горе отточилось в стальную отвагу. И это придало мне мужества встретиться с демоном один на один.       Теперь я обладала духом дракона, и не было ничего, что я не смогла бы свершить.       — Я сделаю вам дырку в лице! Какой глаз выбрать первым? Тот, что снизу на левой стороне? Или может верхний на правой? — перебирая возможный вариант, я направила острие стрелы ему в голову.       Тогда он снова повернулся ко мне, внимая искренней угрозе. Раскосые глаза демона сузились и засверкали, подобно острым лезвиям. Он неотрывно смотрел на меня, а я постаралась выглядеть так, словно мне предстояло срубить демону голову его собственной катаной, и нам об этом уже давно известно.       Сразиться с демоном и выйти победителем больше напоминало попытку набрать воды в иссякнувшем колодце.       Мне ничего другого не остается, только пытаться. Я обязана отомстить, ведь не смогу дальше жить, не отдав долг за Аки.       — Хвастовство начинается там, где заканчивается мудрость. Подумай хорошо, девочка, прежде чем ступить на зыбкую почву в неизведанной земле. Второго шанса не будет.       Я запнулась, неспособная найти ответ среди множества мыслей, разом завертевшихся в голове. Злость с привкусом горечи прорывалась наружу, и я выплеснула ее единственным известным мне способом.       — А вы подумали, прежде чем убивать? А вы дали ему второй шанс, прежде чем безжалостно поглотить?       — Я всегда снисходителен к жертве, представляя ей возможность спасти себя, но еще ни разу не встречал противопостовляющее мастерство своему. Знаешь, почему? Нельзя идти против неизбежности. Она всегда выигрывает.       Неторопливо рассуждающий демон положил ладонь на рукоять катаны, но так, чтобы дать понять, что не намерен ее вытаскивать, а просто для демонстрации. Его не волновала моя злость и боль, его ничего не смущало. Он обладал качеством, которое моя обаасан назвала бы тэйней — точен, вдумчив и сдержан. Мне попался самый опасный противник. Мне еще не доводилось сражаться по-настоящему, при том и убивать не приходилось.       — Вы считаете себя непобедимым, называя себя неизбежностью? Много на себя берете! Давайте проверим, так ли это!       Демон развернулся ко мне полностью, стал заметен гигантский размах плеч и внушительный объем. Да он настоящий великан!       — Я не планировал развлекаться с тобой. Другие демоны любят подобным заниматься, но не я. Но раз сама вызвалась... Что же, давай посмотрим, что ты можешь мне предложить. Я даже сделаю поблажку. Нападай первой, а я покажу как правильно, — безэмоционально изрек демон, не вытащив меч из ножен и не шелохнувшись.       Я долю секунды колебалась, не понимая в чем подвох. Напряженные пальцы покалывали, готовые выпустить стрелу по малейшему подозрительному признаку. Но ничего не происходило.       Между нами долгое время плескалась тишина. Ветер перебирал листьями в кронах деревьев, словно играл на музыкальном инструменте, проливая лунную мелодию на мучительную картину сложившихся обстоятельств. Легким серебристым налетом проступала бледная кожа демона из темноты, словно маска из ожесточенного безразличия и гротескного уродства.       — Вы не будете доставать свой меч? — как бы ненароком задалась я.       — Если я достану свой меч, то это станет фатальной линией, которая пресечет твою жизнь. Но пока что случай не вынуждает к крайним мерам...       Я не стала дослушивать его напыщенный голос, а просто выпустила на свободу стрелы словно соткавшиеся лезвия ветра. Они пронеслись в сторону демона вспышкой света, и огромный клен, бахромой распустившийся над храмом, вдруг оглушительно содрогнулся. В воздух взмылились мириад листочков. Но прежде чем хоть один сорванный листок смог коснуться земли, первая стрела была отброшена в сторону рукой демона, а вторая стрела слегка задела волосы и пронеслась мимо его лица.       — Использовала двойные стрелы? У тебя есть потенциал, но это не женский удел.       По моей груди разлилось разочарование. Столько времени потратить на тренировки, но взамен лишь суметь коснуться волос врага.       — Вы смотрите на меня свысока, оценивая мои навыки с разницей в несколько сотен лет. Когда-то, скорее всего... — я помедлила, определяя степень риска и накаляя атмосферу. — Вы также были неопытны и слабы физически. И продолжаете быть слабым.       — Я отточил свое мастерство меча до совершенства. И продолжаю оттачивать дальше и верить в силу, — вдруг прервал меня демон, голос которого пропитался несгибаемой сталью. — Не было ни ночи, чтобы я бездействовал. Мой путь определяется в тысячи ри дисциплины, это намного больше, чем ты можешь себе даже вообразить, девочка. Мастерами не рождаются, ими становятся, в отличии от гениев. Они лишены красоты тех, кто шаг за шагом идет к величию.       — О каком величии вы толкуете? О том самом величии, где вы поглощаете слабого человека, который не может дать равный отпор? Разве это величие? Я вижу в этом лишь бездушие и самообман.       Листочки клена продолжали кружить в воздухе между нами, опадая откуда-то сверху белыми комьями снега. Сейчас все стало таким пронзительно черным и пронзительно белым, словно заполярная зима настигла этот край.       Я успела поймать его взгляд посреди непостоянства реальности. Краткий миг, который обернулся вечностью. Его глаза темные одинокие провалы. В тех бездонных провалах уже свершилось то, что я могла бы назвать будущим. Как расклад карт обаасан, основанный на смутных предположений из догадок. Вот только карты не говорили с моей душой. А его глаза говорили и многое успели поведать. Это был голос самой смерти.       Момент оборвался, чуткая магия будущего развеялась, и я смогла очутиться снова на ногах и готовая сражаться до конца.       Первым движением демона являлось извлечение катаны, но не полностью, а лишь подготовка. Теперь он точно давал понять, что будет использовать свой меч. После извлечения движения демона перейдут в режущий удар одной рукой нукицукэ. Я все это знала и предчувствовала.       А затем молниеносно — моргни и ничего не заметишь — демон пропал из виду.       Мои руки сами собой взметнулись к горлу, где прошлась тонкая красная нить. Лук упал, стрелы рассыпались. Мои колени задрожали и надломились. Грудь вздымалась, но как бы сильно я не старалась вздохнуть, воздух не проникал внутрь, а лишь с хрипом выходил наружу. Паника накатила резкой волной. Я беспомощно осела на землю, держась обеими руками за горло, удерживая хлынувшую кровь. Она была такой горячей...       Мои наивные фантазии стать драконом воплощались в реальность. Горячая кровь, подобно буйному потоку, обжигала шею, язык и губы и вырывалось из меня уничтожающему все вокруг пламенем. В этом пламени сгорала и я...       Я судорожно зашлась в кашле, в горле пульсировала невыносимая боль. Но крови не было. Мне все это привиделось!       Я повалилась на мягкую подстилку из травы, продолжая сжимать шею и насыщаться живительным воздухом. Веки затрепетали, сознание медленно возвращалось. Голова кружилась, словно под ней была не земля, а бушующий океан.       Что это было?!       — Это станет тебе уроком, девочка. В следующий раз не разбрасывайся советами, останешься целей.       Демон высокомерно смотрел на меня сверху, его катана покоилась в ножнах.       Он ничего не сделал, мне это только привиделось!       — Я найду вас во что бы то ни стало и отомщу! — прохрипела я, глотая воздух и слезы, ослабленная после пережитого.       — Месть как меч, который никогда не ржавеет. Буду ждать, — приглашающе отозвался демон и вмиг исчез.