ACAB или смерть легавому от ножа

Feine Menschen, weiße Zähne, Schöne Frauen, blonde Strähne, Gute Worte, schlaue Leute, Schickimicki, tolle Bräute. Stößchen, lass die Gläser klingen, Das perfekte Fähnlein schwingen, Weiße Weste, schwarzes Geld, Wer nicht fest steht: fällt! Schönheit, Glanz und Schein, Du wirst über allen sein. Fressen und gefressen werden, Darfst der Abend nicht verderben, Streue Salz in jede Wunde, Ein Gerücht setz in die Runde. (с) Tanzwut – Feine Menschen Айк сидел за столом напротив Рекса и водил пальцем по карте. - Это основной коридор, - пес провел когтем по тонкой линии. Затем ткнул в другое место. – А здесь, неподалеку, находятся тоннели. Ими мало кто пользуется, и враги, наверно, решат, что мы о них не знаем. Нужно перекрыть их ловушками на всякий случай. Они не пройдут, не попав в поле нашего зрения… - Хороший план, - согласился Рекс, однако, морда его вопреки этому выглядела довольно хмурой. –Ты уверен, что готов пойти на это? - Я готов, - без капли сомнения ответил молодой бультерьер. – И не только я. Хантер, Бьерн, Фрэнки… Мы готовы сделать все, что в наших силах, чтобы освободить друзей из лап синежопых ублюдков. Немного помедлив, Слэер произнес еще более твердо: - И мы освободим их. А если нет, они трижды пожалеют, что не согласились на наши условия. - Что ж, хорошо, - наконец согласился лидер. – Ты отлично подготовился. Даю добро. - Только… - посмотрев на него, сказал Айк. – Тете не говорите, что я собрался сделать. Чуть помедлив, доберман кивнул. - Хотя, думаю, зря ты это. – проговорил он. – Она, все-таки, о тебе заботится. - Знаю, - вздохнул бультерьер. – Я просто хочу доказать ей, что и сам чего-то стою, без ее вечной навязчивой поддержки. - Будь по твоему, - ответил Рекс. Собрав свои карты, Слэер ушел. Доберман задумчиво посмотрел ему вслед. Он знал, что Айк завоевывает все больше и больше авторитета среди бойцов «Последней Капли». Но не волновался на это счет, совсем наоборот. Он был уже немолод, когда-то ему придется уйти на покой, или же его отправит туда чья-то пуля. Если он не успеет закончить свое дело до этого момента, нужен тот, кто продолжит его. Дженни – его правая лапа, профессионал своего дела, но она тоже немолода. Слэер был отличной заменой. Пусть он сейчас молод, вспыльчив и не очень опытен, но у него пока есть время научиться, а с возрастом он станет спокойней и мудрее. Наверно… В главном театре Кэпитал-Сити в этот день было много народу. Еще бы – сегодня выступала знаменитая звезда – пуделиха Аврил. Желающих увидеть шоу с участием известной дивы собралось столько, что билеты раскупили задолго до спектакля, и теперь зрительный зал был набит битком и не осталось ни одного свободного места. Чинные дамы в дорогих платьях и господа во фраках с нетерпением ждали представления. В буфете же в это время раздавался звон бокалов и сдержанный смех – некоторые зрители решили провести время ожидания приятно – за шампанским и новыми знакомствами. Многих здесь нисколько не интересовало то, что будут показывать на сцене, просто походы по театрам считались показателем хорошего тона и утонченного вкуса, а потому надо было соответствовать. И вот, наконец, представление началось. В зале повисла тишина и все собравшиеся уставились на сцену, где разворачивалось действие «Гамлета». Внезапно, минут через двадцать после начала спектакля, на сцену выскочил коричневый тигровый пес в черной маске и с автоматом в лапе, и громко крикнул: - Всем оставаться на местах!!! Вы захвачены в заложники!!! - Смотрите, как «Гамлета» осовременили, - обратился пожилой кот к сидящей рядом благообразной свинье, разглядывая пришельца через пенсне. - А по моему, это издевательство над классикой, - задрав пятачок, с раздражением произнесла та. Но когда «Гамлет» выстрелил по висящей над залом огромной дорогущей люстре, и хрустальные осколки дождем посыпались на сидящих под ней зверей, всем стало ясно, что что-то тут не так. В зале началась паника, зрители повскакивали со своих мест, некоторые пытались было покинуть помещение, но из темных коридоров, словно тени, появились другие бойцы «Последней Капли» и окружили зал, отрезая пути к отступлению. - Не делайте глупостей и никто не пострадает, - громко рявкнул Айк, стянув с морды черную маску. Зрители притихли и попадали на стулья, понимая, что это явно не шутки. - Мы, бойцы «Последней Капли», пришли для того, чтобы потребовать от вашего правительства отпустить наших пленных, - объявил Слэер. – Ценой за это будут ваши жизни. - О нет!!! Опять они!!! – испуганно вскрикнул толстый хомяк, сидящий в ряду примерно в середине зала. Находившаяся рядом тигрица тут же закрыла ему рот лапой, боясь, что ее благоверный привлечет внимание бандитов. Несколько террористов притащили большой объект, похожий на мешок, обмотанный изолентой, и начали подвешивать его под потолок в центре зала. Перепуганные зрители, сжавшись от страха, наблюдали за их действиями. - Я, командир группы, Айк Слэер, обещаю, что если наши требования будут выполнены, никто не пострадает, - заявил бультерьер. – В противном случае здание взлетит на воздух. У нас тут взрывчатки столько, что весь центр города разнесет. - Эй ты! – звонкий писклявый голос заставил Айка повернуть голову. Маленькая серая крольчиха в полицейской форме встала с места и направилась к сцене. Хантер тут же направил на нее ствол, но Слэер, не увидев у нее оружия, приказал не стрелять. Он с интересом уставился на нахалку, ожидая, что будет дальше. - Именем закона, приказываю вам бросить оружие и сдаться, - вытащив корочки, с вызовом заявила крольчиха. – В этом случае вам будет сохранена жизнь. Если вы окажете сопротивление, вы будете уничтожены! Полицейская забралась на сцену, все так же держа корочки перед собой так, словно они были оберегом. Однако, террористы, и Айк в частности, бросаться прочь словно вампиры в фильмах от чеснока или от распятия, совсем не спешили. Слэер устало вздохнул. Долбаные кролики были такими наглыми и назойливыми… Может, их просто слишком много, и природа таким образом избавляется от избытка их популяции? - Ебал я твой закон. И тебя тоже, - с этими словами бультерьер схватил полицейскую за лапы и плотно прижал их к ее телу. - Что ты себе позволяешь?!!! – завопила та, но пес ее не слушал. -Хантер, иди сюда, - позвал Айк. - Эй, вы!!! Опустите ее!!! – какой-то лис, вскочив со своего места, бросился на защиту крольчихи. Хантер, было направившийся к командиру, метнулся на перехват. Сбив лиса ударом плеча на пол, он размахнулся автоматом и опустил приклад на голову наглеца. Раздался влажный хруст, череп лиса сплющился как расколотый орех, и мозги брызнули на сидящих поблизости зрителей. Послышались вскрики. -Теперь ты, - невозмутимо произнес Слэер, вновь поворачиваясь к крольчихе. Хантер, вытерев приклад об труп лиса, подошел к командиру. Вырвав у крольчихи из лапы корочки, Айк повалил ее на пол, и, придавив коленом, бесцеремонно стащил с нее штаны на глазах у всего зала, а затем сковал ее лапы отобранными у нее же наручниками. - Покажи ей, где место ее макулатуре вместе с ее приказами, - он кинул отобранную ксиву Хантеру. Ягдтерьер, наклонившись над полицейской, задрал ее хвост, а после затолкал корочки в пленнице задницу. Крольчиха заверещала от невыносимой боли в рвущемся анусе и попыталась вырваться, но сбросить с себя более крупного и тяжелого пса не смогла. Когда Хантер закончил, Айк поднял полицейскую за уши. - Запихните ее в какую-нибудь комнату и закройте там, - распорядился он. -Т ы… поплатишься за это!!! - скрипя зубами от злости, прошипела крольчиха. – Я лично посодействую тому, чтобы тебя казнили особенно болезненно!!! Слэер усмехнулся. До чего ж наглая шмара… На ее угрозы ему было плевать, но эта оборзевшая падаль начинала раздражать. Он посмотрел ей в глаза – пристально, не мигая, и этот взгляд заставил полицейскую поежиться. Крольчиха нахмурила брови и открыла рот, собираясь что-нибудь еще вякнуть, но тут Айк сделал резкое движение вперед, раскрыв пасть. Полицейская успела только сдавленно пискнуть прежде, чем передняя часть ее головы оказалась в зубах пса. Раздался истошный визг, который быстро оборвался, сменившись громким хрустом, бультерьер дернул головой, откусывая часть головы крольчихи, и ее безжизненное тело повалилось на сцену. В зале снова раздались вскрики. «Да уж, такого представления эти снобы не видели» - мрачно подумал Айк, с хрустом пережевывая кроличьи кости. Он не считал произошедшее каннибализмом – все-таки, они разных видов. - Кто-нибудь еще хочет выебнуться? – спросил пес, глядя в зал, и облизнул окровавленную морду. Ответом ему была тишина. Это его вполне удовлетворило. Часть террористов начала обыскивать зал на предмет нахождения там других копов. - Эй, смотрите, кто это тут?! – радостно воскликнул ягдтерьер, поднимая за шкирку молодого кота. Обведя его взглядом, пес убедился, что тот безоружен. – Я помню твою рожу, тварь! – возвестил он. - П-пустите! – жалобно всхлипнул Кевин Гудди. Потеря любимой а затем и троих напарников тяжело ударила по молодому полицейскому. После нахождения трупа Маргарет он ходил словно в трансе, а когда после ночной стычки опустели места еще и Фортескью, Пита Империи и Гладстона, и вовсе сломался, пал духом и начал пить. «Тебе развеяться надо бы» - посоветовали коллеги, видя его убитое состояние. «Развеяться»… Но как развеяться, когда в душе пустота и боль потери, которую не изжить ничем и даже не залить алкоголем?! И тем не менее, кот все же согласился, не особо надеясь на то, что ему это поможет, просто желая хоть немного отвлечься от своих переживаний. Как раз скоро в главном театре города должен был состояться спектакль с участием какой-то приглашенной звезды. Кевин пошел туда без особого интереса, просто желая хоть ненадолго оторваться от ужасной, давящей на него реальности. И вот, реальность снова ворвалась в его разум, на секунду погрузившийся в забытье, грохотом автоматной очереди, предсмертным визгом и хрустом костей. Перепуганный кот, увидев, что происходит, попытался забиться под сиденья. И особо он напугался, заметив среди террористов черного пса, которого они с Империей однажды упекли в тюрьму. Если тот увидит его, ему точно придет конец, причем, приходить он будет долго и мучительно. Но, как не пытался Гудди не отсвечивать, Хантер его все же нашел. - Помнишь нашу последнюю встречу?! – скалясь во всю пасть, произнес ягдтерьер. – Пришло время платить по счетам. Я отправлю тебя к твоему… - Оставь его, Хантер, - сказал Айк. – Не время. Нам не нужно лишней крови. И мрачно добавил: - Пока. Ягдтерьер с неохотой отпустил кота, и тот рухнул на пол, упав на колени. - Я просто хотел отвлечься, - в полном отчаянии промямлил Гудди, размазывая по морде слезы и сопли и начиная впадать в забытье. – Хотел забыть… Хотел просто сходить в театр… А тут опять… - А хули ты ожидал, - Слэер усмехнулся. – Пытаете наших друзей, устраиваете тиранию, и думаете, что можете спокойно развлекаться? На войне как на войне. Хантер, плюнув на кота, все еще ползающего по полу и что-то мямлящего, пошел прочь. Тем временем другая часть бойцов «Последней Капли» сгоняла в зал персонал и артистов, что были за сценой. Среди пленников оказалась и пуделиха. Однако, звезда повела себя благоразумно – бросив испуганный взгляд на террористов и быстро поняв, что никто тут церемониться с ней не собирается, молча шла, куда ведут. Увидев белую кошку в форме уборщицы, Слэер приказал подвести ее к нему. Кошка, дрожа от страха, подошла к псу, глядя на него полными беспредельного ужаса глазами. - Ты, - проговорил Айк. – Передашь полицейским наши требования. Он сунул ей в лапы исписанный лист. - От тебя зависит судьба всех заложников, - он обвел взглядом зал. - И скажи им, у них времени три дня. Если до истечения срока они не дадут положительный ответ – я взрываю здание. В случае штурма я так же его взорву. За каждого убитого нашего расстреляю десять заложников. Он повернулся к своим. - Выведите ее. Кошку послушно увели по направлению к выходу. В зале воцарилась полная тишина, что не могла не радовать Слэера. Только из коридоров доносился отдаленный шум – то его бойцы занимались своей работой, устанавливая ловушки для непрошенных гостей. Однако, тишиной пес наслаждался недолго. - П-простите, - пискнул бегемот, сидящий в первом ряду и подался немного вперед, на что последовала незамедлительная реакция – стоящий неподалеку лось направил на него оружие. - Что тебе? – поинтересовался Айк. - Я готов заплатить вам за свою жизнь, - сбивающимся голосом проговорил толстяк. – У меня есть деньги… Много денег. Он трясущейся лапой снял с запястья золотые часы и протянул их по направлению к Слэеру. - Оставь свои побрякушки при себе, - равнодушно бросил бультерьер. – Мы пришли не за деньгами, если бы нам нужны были деньги, мы бы ограбили банк. - Н-но… - не унимался бегемот. – Вы можете покинуть страну, купить себе хорошие дома… - Заткнись! – рявкнул Айк, и жирдяй, чуть не описавшись от страха, рухнул тучной задницей обратно в кресло. Только пес обрадовался спокойствию, как раздался еще один голос. - Почему вы захватили нас? Мы не причиняли вам никакого вреда, - проговорила сидящая чуть поодаль от бегемота лиса в жемчужных бусах. - Так уж и не причиняли? – ехидно поинтересовался Слэер. – Вы поддерживаете правительство и установленную им тиранию, если не прямо, то молчаливым согласием. Вы наживаетесь на других и одобряете, по сути, рабовладельческий строй. Пока одни пашут за копейки, не разгибая спины, вы красиво живете за счет их труда. Скажи, мадам, ты на эти бусы своим трудом заработала? - Д… Да, - выдавила из себя лисица. - Разве если только трудясь тем, что у тебя между нижних лап, - фыркнул Айк. – На такие жемчуга на заводе годами батрачить надо. Хантер в голос заржал, услышав слова босса. Сконфуженная лиса покраснела и замолчала. Вскоре вокруг здания начали в большом количестве начали собираться копы, однако, на переговоры никто из них не спешил. Они просто окружали театр плотным кольцом. Лось Фрэнки, что наблюдал за улицей, сказал, что там даже броневики появились. Пару раз прозвучали требования сдаться, произнесенные в мегафон. - Ну ща, - презрительно хмыкнул Айк. – Придурки…Я, по их мнению, для того сюда явился, чтобы поднять лапки, сдаться синежопым ублюдкам и лезть в клетку… Но в целом, время шло, а никаких активных действий со стороны копов не предпринималось. Слэер начал сердиться. – Видите?! – встав с кресла, что притащили для него прямо на сцену, он обвел сидящих в зале зверей взглядом. – Они не делают ничего, чтобы вас спасти. Они не соглашаются на наши условия, хотя мы требуем лишь самую малость. Они вообще не предпринимают никаких действий, чтобы вам помочь. Пес хмыкнул. - Может, потому что им на вас насрать?! Ваши жизни не стоят для них и ломанного цента, и они просто ждут, когда здание взлетит на воздух, чтобы потом правительство могло выгодно продать территорию под застройку? Или распилить кучу ваших налогов на постройке какого-нибудь памятника? Он задумался. - Памятника Большому Пиздецу… Учтите, время тикает. Мои условия были предельно ясны, и если же они не согласятся на них, это не я вас убью… Это ваше же правительство прикончит вас, плюнув на ваши жизни. Нам терять нечего, мы умрем без сожаления, и вас с собой заберем. Все в зале с содроганием смотрели на Айка, и мало у кого возникали мысли, что он не сдержит свое слово. Прошло еще несколько часов. За это время прибежал какой-то клерк и предложил деньги и самолет в любую страну мира в обмен на освобождение заложников. Слэер развернул его обратно, посоветовав научиться читать и сказав, чтобы с такой фигней никого больше не присылали. Копы по-прежнему кучковались на улице с оружием наизготовку, но никаких мер не предпринимали. - Скучно тут, - сказал Айк. Он слез со сцены и пошел вдоль первого ряда, где традиционно сидели самые богатые зрители. Мужчины в дорогих костюмах и дамы в изысканных платьях, увешанные дорогими украшениями, смотрели на него с неподдельным ужасом в глазах и опасливо жались под его тяжелым взглядом, боясь чем-то спровоцировать его и вызвать его ярость. Привыкшие повелевать и ни в чем себе не отказывать, окруженные множеством прислуги, они сейчас сами были не больше, чем игрушки в чужих лапах. Слэер смотрел на их лоснящиеся холеные рожи, а перед глазами, поверх их, стояла морда тяжелобольной умирающей матери, в глазах которой читались отчаяние и страх за судьбу сына, который останется один. Это проклятое общество ничем не помогло ей, плюнуло на нее, не посчитав помощь ей выгодной. С какого черта он должен испытывать к ним самим хоть каплю сострадания?!!! - Вы тут у нас, должно быть, все законопослушные, уважаете власть и живете так, как она прикажет, боясь, что иначе вас постигнет наказание по воле сильных, - медленно проговорил Айк, словно слова давались ему тяжело и драли горло подобно наждачной бумаге. – Теперь я здесь власть, и вы будете делать то, что прикажу я. А если не подчинитесь, я накажу вас. Слэер пристально посмотрел на сидящего перед ним лабрадора в смокинге. - Ты, - сказал он. – Вылижи мне ботинки. -Но… - в глазах лабрадора появилась растерянность и он хотел что-то возразить, но направленный в лоб ствол заставил его передумать. Неуклюже опустившись на колени, желтый пес, словно в сомнении, не шутка ли это, приблизил морду к обуви Айка. Тот молчал, требовательно глядя на него. Понимая, что вряд ли ему кто-то сейчас скажет, что это розыгрыш, и боясь вызвать гнев террориста, лабрадор осторожно провел языком по носу грязного стоптанного берца, слизывая с него пыль. - Увереннее, - приказал бультерьер. Желтый пес, морщась, принялся вылизывать его ботинки, стараясь перебороть свое отвращение. Наконец, носы берцев блестели от слюны и выглядели чистыми. - Хороший мальчик, - усмехнулся Айк и наподдал псу вылизываемым ботинком прямо в нависшую над ним морду. Лабрадор опрокинулся, завалился на стулья и схватился за разбитый нос. Слэер с отвращением поочередно вытер испачканные слюной берцы об его одежду. - Теперь ты, - обратился он к сидевшей рядом с желтым псом персидской кошке в розовом шелковом платье. Айку доставляло удовольствие смотреть как богатые и уверенные в жизни звери ползают перед ним на пузе, вытирая пол своими дорогущими одеждами, как безмерный страх за собственное существование стер с их морд обычно присутствующие там вежливые улыбки и выражение счастья. Грим и маски, которые они носили годами, наслаивая их одну на другую, так, что настоящих морд уже не осталось, не могли удержать сейчас истинные чувства, рвущиеся наружу. Вечно счастливые, довольные собой, успешные, дежурно улыбающиеся… Где теперь эти типичные выражения их морд? Страх смерти рвал эту показуху в труху, уничтожал, не оставляя от ее и следа. Слэер чувствовал себя королем, окруженным ничтожными подданными, заискивающими перед ним и боявшимися его гнева. Автомат в его лапе вместо скипетра, граната – вместо державы. Но если призадуматься, так было всегда. Любая власть держится за счет оружия и насилия. Пес сейчас упивался своей властью над беспомощными заложниками. Раньше, когда мать была еще не столь больна, она говорила ему: «Кэпитал-Сити – город, в котором ты можешь стать кем угодно, когда вырастешь». Он и стал. Командиром городских партизан, мстителем. И сильные и богатые ползают перед ним на коленях, умоляя о пощаде. За что вы нас так унижаете? - раздался писк какой-то кошки. - Это не я вас унижаю, - Айк растянул пасть в самой благодушной из своих улыбок. - Вы унижаете себя сами. Я дал вам выбор - унижаться или сдохнуть, вы выбираете первое. У меня полная демократия! Он усмехнулся. Вдоволь позабавившись, Айк вернулся назад. - Что слышно? – спросил он у Хантера. - Ничего, - ягдтерьер пожал плечами. – Синежопые на улице не проявляют активности, переговорщиков нет. Бультерьер мрачно кивнул и уселся в кресло. Наступила ночь. Заложники, жалко сжавшись, в неудобных позах спали прямо в креслах, где сидели. Слэер ожидал попытки нападения ночью, но ничего не произошло. Настало утро. Хотя, вряд ли кто-то из находящихся в театре зрителей это понял – окон из зала видно не было. - Что-то они не торопятся, - пробормотал себе под нос бультерьер. По правде говоря, он ожидал, что его условия исполнят сразу же, или почти сразу же, не желая рисковать жизнями столь большого количества заложников. Но все сильно затягивалось, и теперь он начинал нервничать. Бойцы, отстоявшие в карауле полночи, шли спать, и их на посту теперь сменяли другие. Айк же так и провел всю ночь, не смыкая глаз. Спать и не хотелось – слишком уж он волновался по поводу успеха, и стрессовое состояние устраняло усталость. - Простите, - раздался жалобный писк из зала, заставив Слэера повернуть голову. Источником звука был тот самый толстый хомяк, что испуганно отреагировал на произошедшее в самом начале. - Мне нужно в туалет, - сдавленно проговорил хомяк. -Так гадь прямо в штаны, - усмехнулся пес. – Думаешь, кто-то будет вас по туалетам водить и за уши держать?! Хомяк густо покраснел. Покраснела и сидящая рядом с ним тигрица, а так же еще несколько женщин. - Ладно, - раздраженно проговорил Айк. – Что-нибудь придумаю. Когда он составлял план, о том, что заложников придется водить в туалет, он не задумывался. Их естественные потребности вообще как-то выпали из поля его внимания. Народу в зале было очень много, И желающих поссать или посрать, судя по их многозначительным физиономиям, набралось уже немало. Если выводить их по одному или по два, уйдет много времени. Весь день только и придется водить их туда-сюда. - Придумал, - внезапно сказал Слэер. – Будете в оркестровую яму гадить. Яма была большой и глубокой – на два дня хватит точно. А на большее время бультерьер задерживаться тут не собирался. И никто не задержится. Хомяк, придерживая лапами пах, неуклюже пошел к яме первым. Вскоре оттуда донеслись звуки отнюдь не музыки, заставляя сидящих поблизости дам заливаться краской. Наконец, толстяк выбрался оттуда и стыдливо направился на свое место. Следом за ним в яму начали спускаться другие. Заложников пускали туда по одному. Оркестровая яма стала местом постоянного паломничества. Дольше всех держались женщины, стыдясь гадить перед кучей народу, но, в конце концов, и им пришлось покориться зову нужды. И тут им пришлось осознать, что зря они долго терпели – в яме было уже по щиколотку вонючей бурой массы, состоящей из говна вперемешку с мочой. Вскоре Айк понял, что избрать оркестровую яму в качестве уборной была плохая идея – по залу быстро распространилась вонища. Но делать было уже нечего, Разве что, потребовать у копов прислать бригаду уборщиков с швабрами и хлоркой наперевес. Но, учитывая, как отнеслись к его главному требованию, было сомнительно, что не проигнорируют и это. - Простите, моя дочь хочет пить, - обратилась к ближайшему террористу какая-то болонка, у которой на коленях сидела девочка лет четырех. Тот вопросительно взглянул на командира. Айк поглядел на сидящих в зале зверей, но перед глазами снова возник иной образ. Морда Хельги, растянувшейся на полу в луже крови, в остекленевших глазах которой читались боль и непонимание. А ведь ее убили даже не копы, это сделали обычные, «мирные» граждане. Убили ее, предложив помощь и подло обманув. А что сделали с Саидом и Мэг?! Что сделали со множеством его друзей, которых он больше никогда не увидит?! А ведь все они, и эти ублюдки, что убили его любимую, и копы, что пытали его товарищей, и те, кто плюнул на его больную мать и его самого, были христианами, адептами «доброго мудрого бога», призывающего прощать и помогать ближнему. Они кому-то помогли?! Они кого-то простили?! Они упиваются своей властью и чужими страданиями. С какой стати он должен испытывать сочувствие к ним?! - Что там говорил ваш добрый бог? – растянув губы в полуулыбке-полуоскале, произнес пес. – «Блажен тот, кто разобьет их младенцев о камень». Советую вам заткнуться, пока я не последовал его совету. Напуганная болонка предпочла тут же умолкнуть. Вдруг что-то привлекло внимание Слэера. К яме, придерживая рясу, направлялся знакомый священник-панда. Направлялся, отвернув морду в сторону как мог, и надеясь, что его не узнают и не заметят. - Эй, - воскликнул Айк, вскакивая с кресла. - Знакомая рожа! Панда вздрогнул, понимая, что сохранить анонимность не получилось. Бультерьер, ухмыляясь, подошел к нему. Священник попятился, стремясь отстраниться от пса. - Боишься? – довольно констатировал факт Слэер. – Видать, не очень-то ты жаждешь встретиться со своим богом. Он обвел лапами зал. - Как там у вас говорится?! «На все воля божья»? И на все это, стало быть, тоже? Он пристально взглянул в глаза панде. - А если я тебя утоплю в говне, на это тоже будет воля божья? -Бог не вмешивается в дела смертных, он воздает нарушившим Его волю в послесмертии, - произнес священник, но голос его дрожал. Айк был выше его на голову, а то и больше, и смотрел на него свысока. - Пугай своими страшилками неразумных детишек и сбрендивших старух, - прорычал пес. – Кстати… Ради кучки евреев он в земные дела все же вмешивался, а вмешаться ради множества страдающих во все века и во всех странах, из-за множества войн, что были на Земле, ради вас, в конце концов, ему западло?! Слэер усмехнулся. - К слову, если ему плевать на то, что происходит на Земле, чего же вы так усердно молитесь ему и ползаете перед ним на коленях?! - Евреи – народ Господа, - ответил священник, чувствуя, как дрожат колени. – А мы спасаем свои души, чтобы обрести рай после смерти. -А все остальные, стало быть, для него унтерменши? – язвительно произнес бультерьер и передразнил панду. – «Спасаем свои души»… Эта фраза как соска для младенца. Мол, что бы не случилось, терпи, молись, и чем хуже тебе здесь, тем лучше будет на небесах. Паши на рабовладельцев и соси сказочку о «добром» боге, который ниспошлет тебе райские кущи за земные страдания. «Власть царска веру сохраняет, Власть царску вера утверждает, Союзно общество гнетут: Одно сковать рассудок тщится, Другое волю стерть стремится; "На пользу общую", - рекут»… Вот только где хоть одно доказательство того, что после смерти есть что-то кроме небытья?! Оскалив пасть, пес приблизил свою морду к морде священника, по которой градом катился пот, и произнес: - Я проклинаю твою сказочку для идиотов и твоего бога, служащего для еще одной цепью для закабаления народа. Принца зла, бога рабов. Панда зажмурился в ужасе. Потом открыл глаза. Ничего не произошло. Богохульника не ударила молния, он не провалился в преисподнюю, где ему самое место. Бандит по-прежнему стоял перед ним и нагло скалился. - Хочешь на встречу со своим богом?! – спросил Айк и приподнял голову священника, подставив коготь под его заплывший жиром подбородок. – Скажи «Аве Сатанас» или я тебе устрою ее прямо сейчас. Панда вздрогнул и снова попятился. Возносить хвалу врагу рода звериного он не хотел ни при каких обстоятельствах. - Куда?! – Слэер дернул его за рясу и вернул назад. – Говори. Дуло пистолета уперлось священнику в жирный подбородок, сильно вдавившись в плоть. Панда что-то сдавленно пискнул, губы его задрожали. - Ладно, пойдем другим путем, - фыркнул пес, и, вытащив с одного из рядов, несмотря на протесты матери, маленькую девочку-енотиху, приставил ствол к ее голове. Та жалобно всхлипнула и заплакала. - Давай, крестопуз, - усмехнулся бультерьер. – Нужно всего лишь пару слов. Или кровь этой девчонки окажется на твоих лапах. Она умрет из-за твоего упрямства и суеверий. - Скажи, пожалуйста, - взмолилась мать енотихи, заламывая руки. Панда что-то снова пискнул, глаза его бегали. Он чувствовал себя загнанным в клетку неразумным зверем, на которого со всех сторон бросаются неразумные же охотничьи собаки, лая, рыча и пытаясь оторвать от него кусок через решетку. - Ну?! – Айк дернул на себя девочку и перехватил ствол поудобнее. Палец его очень медленно надавливал на спусковой крючок. - Это же просто слова. - Да скажи ты ему, - просяще пискнул кто-то из зала. - Никогда! - вдруг решительно вскрикнул священник. - Я никогда не буду славить врага рода звериного!!! Мать девочки испуганно всхлипнула, ожидая неминуемого. - Считай, ты ее приговорил, святоша, - Слэер издевательски улыбнулся, глядя холодным немигающим взглядом в глаза панды. Тот сжался, ожидая выстрела, и нервно сглотнул, по его нервно дергающейся морде струился пот. - БЭНГ! - воскликнул бультерьер, заставив священника вздрогнуть, убрал пистолет от головы енотихи, и мягко толкнул ее в спину, направляя к матери. - Иди. Этот святоша наплевал на твою жизнь, ему было впадлу сказать два простых слова, чтобы тебя спасти. Мать тут же сгребла дочку в обьятья и прижала к себе, гладя ее по голове и рыдая от пережитого ужаса. Униженный, перепуганный и чувствующий острую необходимость очищения после общения с богохульниками и язычниками, одни только слова которых пачкают хуже самой мерзкой грязи, панда, перебирая ставшими ватными от страха ногами, поплелся назад, забыв, зачем шел. Пока он двигался к своему месту, он то и дело ловил на себе тяжелые взгляды остальных заложников, часто полные откровенного презрения и обсуждения. - Видите?! - крикнула со сцены маленькая мышка, обращая внимание на себя. - Святошам плевать на вас, как и их богу! Они на деле и пальцем не пошевелят, чтобы вам помочь, только заговаривают вам зубы, вещая о своей доброте и любви! Все их благочестие лишь показное! Спустившись к Айку, она негромко произнесла: - Слушай, дай уебу этой мрази. Люто их ненавижу. Сам знаешь, что они со мной сделали. Слэер был в курсе ее прошлого. В детстве ее нищая семья сдала мышку в пользование местному священнику для сексуальных утех, чтобы получить хоть какие-то деньги. Что в итоге вызвало сильную неприязнь как к священнослужителям, так и к обществу с превозносимыми им лживыми "непреложными" ценностями, такими, как семья, жизнь и прочее. Ее семья, самые близкие звери, продали ее в пользование извращенцу, а толкнуло их на это общество, которому было абсолютно плевать, что они дохнут с голоду. - Не сейчас, - так же тихо ответил Айк. - Пока что не нужно жертв. Если наши требования не выполнят, мы все развлечемся, обещаю. Даже если выполнят, при любом раскладе я отдам этого ублюдка тебе. Мышка грустно вздохнула, и, кивнув, пошла назад.