ACAB или смерть легавому от ножа

Но не надо рассказывать сказки Про какие-то там чудеса Все равно все окажутся в яме, Хотя и тешат надежду на небеса (с) Фактор Страха – Выше сил Правительство Америки, благодаря своим зверям в рядах террористов, прекрасно знало о готовящемся ударе в самое сердце Кэпитал-Сити со стороны «Последней Капли». Знало, но не препятствовало этому. И на то были веские причины. Оно собиралось убить двух зайцев одним ударом. Во-первых, над горизонтом уже поднималось алое зарево новой войны, мимо которой США пройти не могли. А значит, потребуются новые солдаты, и набрать нужное количество за счет добровольцев правительство не надеялось. Так же война потребует больших затрат, а стало быть, надо увеличить налоги, чтобы обеспечить достаточно средств. Разумеется, против и того и другого население бы воспротивилось. Но… Атака террористов пришлась как нельзя кстати. Если бы ее не было, пожалуй, стоило принять меры, чтобы мотивировать их организовать нападение. Или, в крайнем случае, имитировать его. Пока вся Америка ужасается от случившегося и скорбит по погибшим, можно будет протолкнуть нужные законы. На фоне всеобщего траура никто не обратит на это большого внимания и не станет возмущаться с такой силой, как это произошло бы в спокойное время. Все будут слишком поглощены печалью и страхом за свою жизнь оттого, что в следующий раз террористы могут захватить их учреждение. Во-вторых, «Последняя Капля», находящая все больше и больше поддержки у жителей в связи нищетой и все более сильным социальным расслоением, сама нанесет по себе удар. После того, как террористы захватили мирных граждан в театре, они получат волны ненависти в свой адрес. К тому же, в связи с угрозой терактов можно запретить акции протеста, под предлогом заботы о безопасности граждан. Насчет жизней множества зверей, что оказались в заложниках у бандитов, президент, лев Франклин Делано Рузвельт не беспокоился. Идти на сделку с террористами он не собирался, так как это бы побудило их использовать такие же способы добиться своей цели и в дальнейшем. Нужно было показать, что Америка никогда не упадет на колени перед врагом, и никакой угрозе ее не сломить. У него давно имелся готовый план освобождения пленников. Работники государственной лаборатории наконец разгадали формулу газа, что не столь давно был использован против сотрудников полицейского участка. Все они в один голос говорили, что навряд ли «Последняя Капля» сама могла создать это. Кто-то явно им посодействовал. А так же то, что вещь это была простая, но довольно эффективная. Кто являлся сообщником «Капли» можно было узнать позже, главное, что сейчас волновало президента – это второй пункт. За неимением схожей альтернативы, можно было использовать его в своих целях. Оружие обратится против самих террористов, чего те ожидать не могут. План был прост – применить газ, чтобы усыпить всех, кто находится в театре. После федеральные гвардейцы, прогуливаясь словно по ковровой дорожке, перестреляют находящихся без сознания террористов, и заложники будут освобождены. Максимум, что им грозит после кратковременного вдыхания отравляющего вещества – легкое головокружение. И все будет прекрасно – подлые захватчики повержены, заложники спасены, доблестные освободители принимают почести от благодарного народа. Государство доказало, что стоит на страже благополучия граждан, всегда придет им на выручку и справится с любой угрозой. Насчет поставленного террористами ультиматума Рузвельт не беспокоился. Время еще было, и он, конечно же, не станет дожидаться его истечения. - Айк! – отвлек бультерьера от насмешек над заложниками лось Фрэнки. – Переговорщик явился! Слэер навострил уши. Хоть какая-то подвижка в деле не могла не радовать. Переговорщиком оказался пожилой толстый бурундук. Уточнив условия, будто те, что были переданы с кошкой-уборщицей были всеми забыты, толстяк заявил, что над их выполнением уже работают и попросил не беспокоиться. - Я поверю в это лишь когда мои товарищи сообщат мне о том, что все пленные на свободе, - без восхищения в голосе произнес Айк. – Срок тот же, и, не забудьте, он скоро истекает. Бурундук ушел. - Не нравится мне это, - нахмурившись, сказал Слэер, обращаясь к ягдтерьеру. – Чего они так долго тянут?! Такое чувство, просто заговаривают нам зубы. - Ну, преимущество все еще на нашей стороне, - ответил Хантер. – Решат обмануть – лишатся почти тысячи налогоплатежных баранов, в числе которых есть приличное количество весьма жирных, да еще и театра заодно. - Какого хрена?! – Дженни словно разъяренная фурия, ворвалась в кабинет к Рексу. Тот тяжело вздохнул. - Ну вот, теперь ты в курсе. - Еще бы не в курсе, - злобно произнесла бультерьерша, усевшись за стол напротив добермана. – Какого хера ты мне ничего не сказал?! - Сама догадаешься? – спокойно спросил Рекс.- Он хотел, чтобы я молчал. Я же говорил, твоя гиперопека ни к чему хорошему не приведет. - Но ты все же мог сказать, - все так же зло ответила Дженни. – Я, как-никак, твой заместитель и его родственница. Доберман снова пожал плечами. - Не сказал – не понравилось тебе, сказал бы – не понравилось бы ему. Как ни крути, был бы виноват. Бультерьерша бросила мрачный взгляд на предводителя. - Послушай, Дженни, - мягко проговорил Рекс. – Я знаю, ты беспокоишься о нем. Но он уже давно не маленький щенок. Что такое свобода, в конце концов? Возможность делать выбор и брать на себя ответственность за него. Он сам сделал этот выбор. И те, кто пошел с ним, сделали это осознанно и добровольно. Собака молчала, погрузившись в свои мысли и глядя куда-то в стену. Доберман коснулся ее плеча. - Все будет хорошо, - произнес он, слабо улыбнувшись уголками губ. – Главное, у него получилось взять этот хренов театр. Там около тысячи зверей, правительство не пожертвует таким количеством налогоплатежного скота. Дженни лишь с мрачным видом хмыкнула. На самом деле, Рекс и сам был не уверен в том, что говорил, просто хотел успокоить бультерьершу. Очевидно, тщетно. «Или пожертвует» - подумал он про себя. Самом деле, никакой гарантии успеха не было. Доберман лишь надеялся, что риск огромного количества жертв заставит власть имущих пойти на соглашение. - А заложники точно не отравятся? – спросил один из полицейских, стоящих в оцеплении, у своего начальника. - Не, - тот махнул лапой. – Газ абсолютно безвреден. Проснутся и дальше побегут. - Но как же бомба? – выгнул бровь коп. – Вдруг террористы поймут, что что-то не так, и успеют нажать на кнопку прежде, чем отключатся? - Бомба- муляж, - бросил начальник, всем видом показывая, что не собирается разглашать, откуда он знает это. – Приготовься, скоро начнется. Полицейские окружили здание тройным кольцом, так что никто не мог ни выйти из театра, ни зайти без их ведома. Все напряженно застыли, ожидая, когда дадут сигнал. А совсем недалеко от оцепленного здания ходили звери. Спешили по своим делам, веселились, пили, и им не было никакого дела до того, что происходит поблизости. Бурундук больше не появлялся, равно как и другие переговорщики. Наступил вечер, а затем и ночь. Айк все больше нервничал, и его волнение передавалось и заложникам, которые, видя, как он нервно ходит по сцене взад-вперед, боялись, как бы он не стал срывать злость на них. Но Слэер переходить к действиям не торопился – время еще не вышло. Хотя, он давно уже начал подозревать что-то недоброе. Правительство просто тянуло время. Очевидно, готовилось. Козел Джордж тоже не находил себе места, то и дело нервно поглядывая на братьев по оружию. Точнее, «братьев». Никакими товарищами и напарниками они ему никогда не были. Будучи засланным агентом, он напросился в отряд, что должен был захватить театр, с одной-единственной целью – контролировать действия врага и сообщить своим, если что-то пойдет не по плану. И теперь он искал возможности улизнуть. Он не знал, что хреновы террористы захватят с собой противогазы – Айк объявил о необходимости взять столь популярные в это время предвоенной истерии изделия лишь перед самым выходом. И теперь вся операция по освобождению грозила полететь коту под хвост. Нужно было немедля добраться до своих и предупредить их. Остановить, не дав пойти на заведомо провальные действия. Придумать новый план. Козла начинала охватывать самая настоящая паника. - Пойду схожу в одно место, - наконец сказал он и махнул копытом по направлению к коридору. – Не в эту же яму ходить. Тут говна уже по горло. Джордж вразвалочку направился в коридор, а оказавшись вне поле зрения террористов, перешел на быстрый шаг. Он знал, что коридор охраняется, и в фойе тоже должен стоять дозор. Главное, пройти по самому зданию, не вызвав ни у кого подозрений, потом к выходу он прорваться сумеет. С самым спокойным видом, на который был сейчас способен, козел прошел мимо двух караульных. - Куда тебя понесло, Джордж? – вдруг крикнул вслед ему один из них. – Проветриться, что ли, захотел? Козел обернулся, чувствуя, как по шкуре течет пот. - Да, а то в зале дышать нечем, - беспечно сказал он. – Айк сказал мне сменить охрану в фойе. - А, ну иди, - ответил дозорный, и с грустью добавил: – Эх, когда же нас уже поменяют… Джордж облегченно выдохнул про себя. Осталось фойе. Проскользнуть мимо охраны на улицу просто так не получится. Придется выбираться отсюда с боем. Караульный, пожилой барсук, сидел на стуле у дальней от входа стены, настороженно глядя на улицу сквозь стеклянную дверь, находящуюся от него на приличном расстоянии. Он ждал атаки снаружи, но явно был не готов к тому, что на него нападут из глубины самого здания, в котором были лишь свои да безоружные заложники. Козел замедлил шаг, и, вытащив из ботинка длинный узкий нож, крадучись, направился к барсуку. Ковры, которыми были устланы коридоры театра, прекрасно глушили его шаги. Сейчас он подберется к ничего не подозревающему дозорному, вонзит ему нож в шею и кинется бежать. Даже если барсук все же заметит его, ему это не поможет - нападения он не ожидает, и от смертельного удара защититься вряд ли сможет. Надо быстро нейтрализовать его – и бежать… Шаг, еще шаг… До цели осталось каких-то полтора метра. Дорогие ковры хорошо поглощали звуки не только его шагов. Удар в челюсть заставил Джорджа отлететь к стенке и повалиться на пол. Прежде, чем козел успел придти в себя, он уже был скручен. Барсук, услышав шум, переполошился и, взяв автомат наизготовку, бросился в коридор, но угроза уже была устранена. - Думал, я ни о чем не знаю?! – издевательски улыбаясь, проговорил Айк, глядя в вытаращенные от ужаса и боли глаза козла. - Что произошло? – в растерянности спросил дозорный. - Все в порядке, батя, - невозмутимо ответил бультерьер, бросив взгляд на удивленную морду барсука.. – Ликвидировал стукача. Он с презрением пнул тело Джорджа и злорадно оскалился. - А вот теперь мы с тобой поговорим. Было пять часов утра и заложники спали, сиротливо скрючившись в своих креслах, когда был отдан приказ начинать спецоперацию. Из террористов же напротив, в это время не спал никто, все были готовы и ждали. Джорд мучился долго перед тем, как умереть, и выложил все, что знал, лишь бы Айк прекратил резать его тело. И потому все были в курсе того, что должно произойти, и заблаговременно надели противогазы. А вот заложники оказались совсем беззащитны перед веществом, которое использовали освободители. Когда началась газовая атака, террористы не почувствовали, но увидели ее результат – кто-то из заложников свалился с кресла, кто-то, кто не спал, начал надсадно кашлять, кто-то отключился, кто-то наоборот проснулся и схватился за морду, принявшись прикрывать лапой рот и нос. В зале началась паника, но длилась она недолго – вскоре большинство заложников повалилось на кресла, или же на пол, если успели встать и броситься прочь. Кому-то все же удалось выбежать из зала. Айк приказал не реагировать на них, если только не возникнет прямой угрозы. Их действия – всего лишь отчаянная попытка спастись от невидимого врага, выбраться из газовой камеры, в которую превратился театр. К тому же, патроны стоило беречь для настоящего противника, который явит себя совсем скоро. Наконец, большинство заложников отключилось. Одни лежали неподвижно, другие дергались будто в агонии, а под их головами разливались лужи изливающейся из ртов рвоты. Однако, часть сохранила возможность передвигаться, словно газ не подействовал на них вовсе. Эти бросились прочь, к выходу. Слэер не препятствовал – их было немного, да и к тому же, это все уже не играло никакой роли. Глядя на зал, заваленный неподвижными телами, похожий на поле битвы, бультерьер думал, что, может, стоило сообщить им перед тем, как все произойдет, какую душегубку уготовили им их любимые власти. Но он не хотел паники – узнав, что грядет, многие кинулись бы прочь, не смотря на автоматы, а за ними последовали бы и менее смелые. Может, надо бы вообще отпустить их, раз все предрешено и их правители наплевали на их жизни, и принять бой один на один с врагами… Но Айк не испытывал никакого сочувствия к своим пленникам. Правительству было плевать на них, и ему плевать на них не меньше. Общество никогда не проявляло к нему никакой доброты, а он не проявит ее к нему. Копы с напряженными мордами стояли у входа в театр, когда внутри раздался топот, и в фойе показались какие-то звери. Стоило тем вырваться из здания, первый ряд оцепления тут же открыл по ним огонь. Раздались крики, окровавленные тела, разорванные пулями, полетели на ступени. - Стоп, твою мать!!! – завопил командир. – Вы что, блядь, не видите, что это заложники?! - А я думал, террористы пытаются сбежать… - чеша затылок, растерянно произнес один из копов, упитанный бычок. - Глаза разуй, они выглядят как гражданские!!! - орал ему в глотку главнюк, брызгая слюной. – У них нет оружия! - Ну, мало ли, - протянул бычок. – Может, они переоделись под гражданских?! Командир с выражением морды «ну что теперь, блядь, делать?!» любовался на лежащие вповалку тела. - Плевать, - нашелся он. – Спишем трупы на дело лап террористов. Перед тем, как начался штурм, прошло примерно полчаса безупречной мертвой тишины, в которой было бы слышно, как по залу летит муха, если бы мухи здесь не передохли. Видимо, копы хотели, чтобы все точно надышались газом и гарантированно потеряли сознание. Затем вдалеке раздались взрывы. То федеральные гвардейцы, продвигаясь по подземельям, не заметили в темноте тонкую леску растяжки. Почти никто из них не пострадал благодаря тяжелой броне, но теперь их появление не было внезапным, и их уже ждали. Федералы зашли сразу с двух направлений – из подвалов и со входа в театр. Хоть Айк не чуял их из-за закрывавшего морду противогаза, не услышать их он не мог. Копов встретила полная тишина и зал, полный беспорядочно валяющихся тел. Бойцы Слэера заняв удобные позиции заранее, дождавшись, когда враги окажутся на открытом месте, открыли по ним шквальный огонь. Не то, чтобы гвардейцы были не готовы к такому повороту событий вообще, но то, что террористы еще способны сопротивляться, было для неожиданно. Пули чиркали по тяжелой броне, выбивая искры. Двух положило на месте меткими выстрелами в прикрытые лишь защищающими от газа масками морды, остальные, отстреливаясь от врага, быстро рассредоточились по зданию и укрылись. Пули кучно полетели с обоих сторон , со свистом проносясь над неподвижно лежащими телами. Дженни, нервно дергая ушами и сидя как на иголках, слушала радио, из которого тревожный голос дикторши вещал о начавшемся штурме. Задолго до этого та же дама оповестила, что множество заложников расстреляно, всюду горы трупов, а в проходах меж креслами текут самые настоящие реки крови, заставив бультерьершу грязно выругаться и подумать, что будь дикторша Пиноккио, нос бы у нее сейчас вырос до самого Техаса. Собака была уверена, что все, что она говорит – полный пиздеж. Это подтвердило и ее более позднее заявление о том, что террористы, не получив требуемого миллиона долларов, начали расстреливать заложников, и, чтобы спасти их, правительство приказало начать штурм. Ни о каких миллионах речи не было и быть не могло. Слушая, как дикторша бодренько отчитывается о применении газа, успешном наступлении федеральных гвардейцев и скорой победе, Дженни вскочила. - Рекс, я не могу просто так сидеть и ждать, - не находя себе места от волнения, которое скрывать уже не получалось, сказала она. - Знаю, пытаться тебя отговорить, бесполезно, - закатив единственный глаз, недовольно проговорил доберман. - А то, - сделав хмурую морду, сказала бультерьерша. - Он мне дорог. Он мой родственник. В конце концов, разве ты не сделал бы то же самое для меня? Рекс молча кивнул. - Я просто хочу пожелать тебе удачи. Доберман уже считал Айка погибшим. Хоть он и считал того своим наследником, уже ничего поделать было нельзя. И терять еще и такого ценного бойца, как Дженни, из-за сомнительного предприятия ему совершенно не хотелось. Но попытайся он остановить ее – будет только хуже, все равно уйдет, с командой или одна, только еще и отношения попортятся на последок. Ответив таким же молчаливым кивком, бультерьерша бросилась собирать бойцов. Хоть федеральные гвардейцы нарвались на засаду, у них было преимущество в виде прочной брони и мощного оружия, которым террористы, одетые в не самые тяжелые бронежилеты и вооруженные, в основном, автоматами и пистолетами, похвастаться не могли. Айк винил себя, что не захватил достаточно бронебойных пуль, слишком понадеявшись на то, что таким огромным количеством жизней власти просто не рискнут. Пули выбивали бойцов с обоих сторон, но террористам доставалось куда сильнее. Слэер видел, как сполз по стене раненый Хантер, как повалился изрешеченный пулями лось-канадец, как вышибло мозги его давнему другу ягуару. Он хорошо знал всех их и все были его давними знакомыми, и хоть каждая смерть словно наносила удар по нему самому, на настоящую скорбь просто не было времени – когда на тебя прет враг, не до рефлексии. Он будет скорбить о них потом, если выживет сам. Звуки классических симфоний и звон бокалов, всегда наполнявшие театр, сменились грохотом выстрелов, визгом пуль и криками раненых и умирающих. И, по мнению Айка, это была лучшая музыка, что когда-либо звучала в этом дрянном месте, пропахшем роскошью, чванством богатых и фальшью. Террористы уже не надеялись победить или выбраться, они просто пытались продать свои жизни подороже, забрав с собой в небытье побольше врагов. Федеральные гвардейцы, получившие преимущество за счет относительной неуязвимости и тяжелого вооружения, что они могли нести благодаря своим напичканным анаболиками телам, уверенно наступали. Зажимая врага в угол, они ломились в атаку прямо по лежащим на полу телам, мертвым или еще живым, подскальзываясь на лужах рвоты, в которой захлебывались надышавшиеся «безвредным» газом заложники. Чужие кости хрустели под их тяжелыми ботинками. Психотропные вещества, которые гвардейцы принимали, чтобы убрать какую-либо жалость, страх и сомнение, устраняли жалость и к своим тоже. - Стреляйте им в рожи!!! Бейте в глаза!!! – напоминал пес своим. – Иначе их не завалить!!! Молодой бультерьер жалел, что зря не притащил сюда настоящую взрывчатку а не муляж – тогда он хотя бы мог заставить здание театра взлететь на воздух и забрать с собой всех этих ходячих самоваров. Протащить пару тонн тротила в самый центр города было сложно из-за копов, что часто шмонали грузовые машины, но рискнуть все же, наверно, стоило. Тогда бы, глядишь, и ублюдки не поперли в атаку, поскольку достаточно нажать на кнопку – и все они найдут смерть под бетонными плитами обрушившегося театра, и никакая броня их не защитит. Чертов козлина Джордж сообщил копам все, в том числе, и то, что «бомбой» будет просто куча всякого хлама, смотанного изолентой. Некоторых бойцов Айка охватила то ли берсерковая ярость, то ли отчаяние. Вот маленькая мышка, у которой кончились патроны, бросилась на гвардейца с ножом в лапе. Тот встретил ее очередью, но та, невероятным образом уйдя от пуль, прыгнула ему на плечи и начала в исступлении колотить лезвием прочную броню. Вот старый барсук помчался с гранатой в лапе на «ходячий танк». Воспользовавшись тем, что федерал на секунду отвлекся, Слэер всадил «танку» пулю прямо в стеклышко противогаза. «Самовар» тяжело рухнул прямо к ногам барсука, однако, пуля другого гвардейца сразила его практически сразу. Старик повалился на пол, и граната без чеки, выкатившись из его лапы, покатилась по полу, чтобы взорваться через несколько секунд, поразив бессознательных гражданских и резанув осколками по броне гвардейцев. Кровавые брызги рванули во все стороны, щедро осыпая всех и все поблизости. Горы трупов, о которых вещала дикторша, теперь и впрямь образовывались в театре, а кровавые реки заструились по проходам. Очухавшийся священник кое-как поднялся с пола и замер в ужасе. Вокруг был настоящий филиал ада. Багровые потоки затопляли пол, разорванные тела валялись всюду. Пули стаями летели с одной и другой стороны. Однако, они не попадали в него. Панда перекрестился. Очевидно, Бог защищал его. Дженни сосредоточенно разглядывала виднеющуюся впереди орду копов и здание, что стояло прямо за ними, из которого раздавались выстрелы и взрывы, а из выбитых окон шел сизый дым. Ее группа шла до места по канализациям, что позволило обойти патрули и добраться практически до нужного места. Чтобы не привлечь внимание и не выдать себя, бойцы общались лишь знаками. «Нападаем?!» - жестами поинтересовался Абрек, в глазах которого читались волнение и тревога. Бультерьерша ответила отказом. Ее пристальный взгляд был сосредоточен на броневике, что стоял на окраине толпы копов, словно крупный камень на берегу моря. План появился быстро. «Ждите» - дала приказ собака и двинулась вперед, бесшумной тенью проскальзывая меж нагромождения полицейских машин, на которых копы добирались до места, и многочисленных неотложек. Один из членов экипажа броневика сидел на краю люка и напряженно всматривался в окна театра, в котором шел бой. Заскочив на машину, Дженни одним резким движением свернула ему шею, а затем тихо опустила его на броню и нырнула в люк. Действовать нужно было быстро. Драться в узком пространстве, которое представлял из себя салон броневика, было сложно, но на ее стороне была внезапность. Лишь только двое других членов экипажа повалились с перерезанными глотками, собака стянула первого внутрь, захлопнула люк и бросилась к рулю. Полицейские сначала не обратили внимания на то, что тяжелая машина вдруг завелась. Когда они поняли, что тут что-то не так, было уже поздно. Броневик прыгнул вперед, подминая под себя стоящих перед ним копов. Они даже не успели вскрикнуть прежде, чем многотонная машина превратила в кровавые блины их тела. Полицейские, заорав, рванули в стороны от взбесившейся машины, что с места взяла разгон, врезаясь в их ряды, но пространства для маневра в собравшейся толпе было не слишком много. Броневик шел словно комбайн по пшеничному полю, срезая, как колоски, оказавшиеся на пути жизни. По машине тут же открыли стрельбу, но это было все равно что палить в слона горохом. Гусеницы давили тела тех, кому не удалось вовремя отскочить с дороги и оставляли после себя кровавые лужи на асфальте, дробили кости, превращая их в мелкую крошку. Хрустели черепа, сминаясь подобно яичной скорлупе, внутренности вываливались на асфальт из раздавленных тел, кишки наматывались на гусеницы словно веревки, брызгая содержимым во все стороны. Немногочисленные федеральные гвардейцы, что были оставлены с основной частью полицейских на случай, если некоторым террористам все же удастся выжить и попытаться сбежать, тоже попадались под гусеницы. Броневик давил их как консервные банки, даже не замечая, когда налетал на них. В этот момент по полицейским ударили пули – то, пользуясь паникой копов, оставшаяся группа пошла в атаку, отстреливая сосредоточенных на машине противников. Завязалась еще одна битва, теперь еще и на улице. Под гусеницы машины полетела граната, брошенная кем-то из синепузых. Броневик тряхнуло а гусеницы заскрипели, однако, выдержали. Оглушенная взрывом Дженни, потерев уши, снова надавила на газ. -Тащите гранатомет!!! – орал кто-то, пытаясь перекрыть гул стрельбы. Голос быстро захлебнулся, сменившись бульканьем. Наконец, копы были частично перебиты, частично рассеяны. Подогнав броневик прямо ко входу в театр, Дженни, открыв люк, выскочила из машины. Действовать нужно было быстро - вытащить своих и убраться прочь пока синежопые не привели подкрепление. Нацепив противогазы, группа бросилась в здание. Федеральным гвардейцам, разумеется, уже доложили по рации, что в полку террористов прибыло, но они еще не успели перебить всех тех, что находились в театре, и, связанные боем с ними, были лишены маневренности. Часть их сразу поспешила встречать непрошенных гостей, чтобы прикрыть спины своим, тем самым убавив число атакующих группу Айка. Слэер и его бойцы прекрасно слышали стрельбу за окнами и поняли, что произошло что-то непредвиденное – то ли свои пришли им на помощь, то ли что-то еще. Это подняло дух обороняющихся и дало хоть пока туманную, но надежду. К тому же, натиск нападающих спал – части пришлось отступить. Новая перестрелка завязалась уже в коридорах. Прекрасно понимающее, с кем им придется столкнуться, подкрепление из новых участников «Последней Капли» подготовилось лучше, к тому же, по большей части, состояло из опытных бойцов, прошедших не одну битву и, собственно федеральную гвардию тоже встречавших ранее, а то и не раз. Не тратя время на то, чтобы царапать пулями броню федералов, они целились точно в маски противогазов. Они тоже гибли в битве, но и число гвардейцев сокращалось. Часть группы, обойдя полицейских по сети разветвленных коридоров театра, атаковала их в спины. Вскоре бойцы Дженни сумели пробить путь к зрительному залу. Неслышно двигаясь по коридору, бультерьерша заметила сидящего вдали федерала, что, притаившись за нагромождением ящиков, сосредоточенно смотрел через прицел в зал. Вытащив нож и замедлив шаг, она стала подкрадываться к нему. У прочной брони гвардейцев, чем-то схожей с рыцарскими латами, неуязвимой для пули и лезвия, тоже были свои слабые места. Например, стыки между ее частями, без которых она просто не могла бы сгибаться, и зазоры меж пластинами. Подобравшись к врагу сзади, Дженни всадила нож сбоку, точно между каской и накладками, закрывающими шею. Полицейский дернулся, и, брызжа кровью из раны, повалился там, где сидел. Битва все не прекращалась, на пол падали новые и новые тела, добавляя своей крови к уже струящимся рекам. Однако, теперь уже федеральные гвардейцы оказались в невыгодном положении – в полку врага прибыло, к тому же, их долбили с двух сторон. И Айк, как больно по его самолюбию не било то, что он не справился и Дженни пришлось придти ему на помощь, был рад тому, что она явилась. Мельком увидев племянника, бультерьерша стала пробиваться к нему. - Как ты? – спросила она, оказавшись рядом. Израненный и вымотанный, Слэер криво улыбнулся. - Рад тебя видеть. – с благодарностью сказал он. Больше всего Дженни хотелось отчитать Айка за то, что тот плохо подготовился, но она понимала, что сейчас не место и не время. Вскоре перестрелка начала сходить на нет. Бойцы «Последней Капли» несли потери, но все же выбивали находящихся в меньшинстве гвардейцев, прокладывая путь к выходу из зала. Слэер бежал рядом с Белой Тенью, подавленный провалом и потерями, но все же довольный хотя бы тем, что хотя бы части его бойцов удалось выжить, и что они неплохо покрошили федералов. Еще недавно спастись он даже не рассчитывал. Чуть поодаль были Абрек и раненый, но способный передвигаться Хантер. Вдруг Дженни заметила какой-то отблеск в тенях, густо наполняющих коридоры после того, как большая часть лампочек была разбита случайно попавшими пулями, и словно спустившимися, чтобы накрыть собой трупы и жадно лизать с них текущую кровь. Боец федеральной гвардии не верил в такую удачу. Его отряд был фактически уничтожен, и он спрятался, затаился, чтобы избежать неминуемой бесславной смерти от превосходящих сил противника. Он собирался подкараулить террористов, когда те будут уходить из здания. И вот – прямо перед ним, на его прицеле двое – знаменитая Белая Тварь и ее родственничек, ублюдок и маньяк, по чьей вине произошла эта чудовищная бойня. Отличный шанс расквитаться за поражение, гибель товарищей и дерзкий налет. «Минус два» - подумал федерал, надавливая на спусковой крючок. - В сторону!!! – уже в движении крикнула бультерьерша, отталкивая Айка прочь, с места, куда должна попасть пущенная очередь. Затрещал автомат. Собаку ударило в правую сторону груди словно дубиной, и она рухнула на пол, к лапам ошарашенного Слэера, морщась от боли и глядя невидящим взглядом в темноту. Айк лишь скользнул по Дженни взглядом. Как бы ему не хотелось помочь или хотя бы выяснить, что с ней, были дела, не терпящие отлагательства еще больше. Перескакивая через ее тело и вместе с тем резко бросаясь в сторону, он сократил расстояние до федерала. Еще одна очередь ушла мимо, не задев быстро сменившего местоположение Айка. Поднырнув под лапы копа, держащие оружие, выстрелившее в пустоту, взбесившийся от горя пес схватил его за голову и резко крутанул. Раздался противный хруст, и бездыханное тело с повернутой в сторону, противоположную положенной, башкой, с железным лязгом рухнуло на пол. - Первый раз вижу, чтобы федерального гвардейца убили голыми лапами, - офигевшими глазами глядя на произошедшее, проговорил Абрек. Оба они склонились над лежащей в луже крови Дженни. С трудом оторвав голову от пола, собака рявкнула, оскалив пасть: - Бегите!!! Она не для того лезла сюда спасать племянника, чтобы тот сдох рядом с ней, бесполезно потратив драгоценное время. Слэер проигнорировал и ее приказ и ее злобу. Вытащив из подсумка бинты, он, не смотря на ругательства бультерьерши, закрыв рану в ее грудной клетке какой-то полиэтиленовой оберткой от медикаментов и наскоро перевязав ее, закинул автомат на плечо и подхватил Дженни на лапы. - Держись, - только и сказал он. - Брось меня и уходи, идиот!!! – не унимаясь, хрипела собака. Вдруг краем глаза Айк заметил движение. Повернув голову в его сторону, он увидел невдалеке священника-панду, смотрящего на него. Показалось ему или нет - на морде того читалось удовлетворение. Злоба с новой силой вспыхнула в груди молодого пса. - Забери его с собой! – приказал он полукровке, кивком указав на священника. - Но… - попытался возразить Абрек. -Я сказал, забери! – рявкнул пес. Полуволк хотел было возмутиться такой наглостью и тем, что сейчас не до возни с пленными, но потом решил, что не стоит – может, у Слэера на того какие-то планы. Грубо схватив панду, он потащил его за собой. Пулями разогнав на улице было поднявших голову копов и приватизировав пару машин, остатки группы скрылись в лабиринтах города