ACAB или смерть легавому от ножа

Kom død, kjære død; Gi meg løsning på alle gåter; Gi meg nøkkel og tryllestav, Knyt opp verdens knuter. Hvorfor i døden, min venn, og der alene? Hvorfor i glemselens elv du stuper? Hvorfor i mørket, min venn, og der alene, Søker du lysets vennlige varme? La meg åpne det lukkede rom, La meg riste de skjulte runer, La meg kaste mitt spyd, Midt i trollets kalde hjerte. Hvorfor i døden, min venn, og der alene? Hvorfor i glemselens elv du stuper? Hvorfor i mørket, min venn, og der alene, Søker du lysets vennlige varme? Døden var her først. Glemselen seirer til slutt. Mørket fødte lyset. Hva mer vil du vite? (с) Burzum – Valen* Террористы огрызались огнем из разномастного оружия, сопротивлялись как загнанные в угол крысы, но все же, медленно но верно, отступали под натиском правительственных сил вглубь подземелий. Федеральные гвардейцы и простые полицейские шли вперед, оставляя за собой множество трупов, своих и чужих. Впрочем, гвардейцам в их тяжелой броне доставалось мало, основные потери несли обычные копы и добровольцы. Накачанные анаболиками железные монстры со скрытыми масками противогазов мордами, рвавшиеся вперед подобно несокрушимому ледоколу, не ощущали ни страха ни усталости. Когда очередной враг падал на грязный пол подземелья с простреленной головой или изодранным очередью телом, они чувствовали лишь отдачу. А еще то, что одним противником стало меньше и победа на маленький шаг ближе. Когда падал кто-то из своих, их мозг лишь констатировал потерю бойца. Кровь густо залила полы старых тоннелей, где, до того, как там решила обосноваться «Последняя Капля», столетия не ступала ничья лапа кроме крысиной. Выбитые мозги и выпущенные кишки соратников падали прямо под ботинки еще сражающимся. А сверху тоже во всю шла работа – многочисленные сотрудники «скорые помощи» принимали израненных полицейских, вытаскиваемых из катакомб их соратниками. Все действовало как единый механизм, работающий с единственной целью – перемолоть силы противника. У Мэг не было боевого опыта, но было много злости и ненависти. Конечно, навыки они заменить не могли, но придавали ей сил. Она с берсерковой яростью рвала врагов когтями своего металлического протеза, мечтая лишь об одном - забрать с собой побольше врагов перед смертью, и воссоединиться с Саидом. «Скоро мы снова будем вместе» - думала она, рассекая тело очередного врага и орошая кровавыми брызгами его соратников. Дженни не считала, сколько уже трупов на ее счету, просто стремилась уничтожить столь много копов, сколько возможно. И, если убить обычного полицейского не составляло труда, даже один гвардеец представлял большую проблему. Благо, они довольно быстро расстредоточились по многочисленным коридорам, стремясь перекрыть выходы, и не шли сплошной стеной. Сражаться фактически «стенка на стенку» в узких тоннелях катакомб было для собаки, обычно рассчитывающей главным образом на внезапность и скрытность, не самым удобным и привычным делом, но и такой опыт у нее имелся. К тому же, выбирать не приходилось. Федеральные гвардейцы принимали перед боем психотропы, чтобы устранить страх и жалость, ей же это было просто не нужно, она прекрасно обходилась и без этого. Для нее убивать было так же естественно, как дышать, общество само сильно постаралось, чтобы жалость исчезла начисто – сначала издевательствами и насмешками и отношением как к вещи, потом - делая из нее оружие, которое должно убивать в его целях. Та деятельность, которой собака занималась позднее, была лишь естественным продолжением и применением полученных навыков. Бультерьерша дралась без цели уничтожить все поголовье врага или выжить, просто хотела в последний раз как можно сильнее надрать копам задницы. Никто из врагов не должен подумать, что бойцы «Последней Капли» не сражаются здесь сейчас в отчаянной попытке отбиться или спастись, никто не должен понять, что все здесь сейчас происходящее – просто отвод глаз. Впрочем, копы и так вряд ли подумали бы об этом. Сторонники правительства всегда считали, что их враги лишены каких-либо хороших качеств в принципе, и наделены лишь жестокостью, жадностью, подлостью, готовностью предать друг друга в любой момент ради выгоды или спасения собственной шкуры. Но более всего забавляло, что это мнение исходило от тех, у кого на самом деле не было в жизни никаких приоритетов кроме власти и денег, и на всех вокруг они смотрели как на ничтожеств, которые обязаны им подчиняться, или же сдохнуть. Гладстон отчаянно рвался вперед, сворачивая шеи попадавшимся под лапу врагам. Он с нетерпением ждал одного – когда наконец удастся добраться до верхушки «Капли». Примут они последний бой, сразившись с врагом наравне со своими приспешниками, или, спрятавшись за их спинами и заставив врага замедлиться, уничтожая рядовое пушечное мясо, попытаются сбежать? Это было не так уж важно – в первом случае, их ждали пуля или штык, в другом – удушающие объятья отравляющего газа. Пожалуй, второй вариант был даже лучше – умереть от отравления ипритом - ужасная смерть. Прежде, чем они наконец отправятся в ад, они сполна ощутят, как плавятся их легкие. Но лучшим вариантом, конечно, было взять лидеров террористов живыми – это убьет двух зайцев сразу – и позволит выбить всю нужную информацию, и он, Гладстон, наконец утолит свою жажду мести. Вдруг медведь заметил впереди знакомую белую шкуру. Впрочем, белой ее назвать было нельзя – покрытая кровью и грязью, Дженни была сейчас скорее грязно-серой. Но он ее узнал. Фрэнк узнал бы эту морду из тысячи. Перед глазами сразу встала сцена того, как ублюдок Хантер насиловал его жену с отмашки этой сволочи. Белая Тварь в этот момент как раз сцепилась с одним из федеральных гвардейцев и потому не видела его. Раскидывая и своих и чужих, Гладстон, выхватив нож, рванулся вперед. «Только бы успеть! Только бы успеть!» - громом звучала в его голове одна-единственная мысль. Собака успела его заметить, но было уже поздно. Бультерьерша, оттолкнув гвардейца, предприняла попытку уклониться, но время было не на ее стороне. Нож Гладстона воткнулся ей в бок по самую рукоятку. В тот же момент, словно не замечая этого, Дженни подалась всем телом вперед, и ее челюсти, сжавшись на шее медведя, разорвали ему глотку. У оставшихся в подземельях бойцов «Последней Капли», что сейчас бились против полиции, не было цели победить. Они должны были создать видимость отчаянного сопротивления, показать, что копы пришли не зря, что они настигли свою добычу. После небольшая часть должна была остаться и удерживать наступающих врагов, пока остальные покидают катакомбы по тоннелю, которого нет на карте. Рекс не тратил зря время. Создавая видимость действий по плану Виктора, он на самом деле осуществлял свой собственный план. Черный кот не был в курсе, всех работ, которые самом деле работы велись в подземельях, и думал, победа ему обеспечена. Как бы не так. Пока часть бойцов занималась показухой для усыпления бдительности шпиона, другая копала тоннели, разветвляющиеся и ведущие из катакомб далеко за город, к лесу, а так же в канализации, и устанавливала взрывчатку в скрытых от взгляда кота тоннелях, или же когда тот покидал катакомбы. И теперь сражавшиеся в подземельях бойцы просто заманивали копов в подготовленную ловушку. Как только та часть бойцов, что жертвовать собой не планировала, покинет катакомбы, заряды будут активированы. Остатки террористов были частично уничтожены, частично скрылись на нижних уровнях катакомб. Самая опасная часть дела была позади, осталась зачистка. Загородив входы на нижние этажи тяжелыми крышками, полицейские притащили баллоны с газом. Их несколько огорчало то, что живых пленников взять не удалось, но они были уверены, что наверстают упущенное. В условиях грозящей разразиться в любой момент войны противогазы были даже у детей, и глупо было бы рассчитывать, что террористы не позаботились о том, чтобы запастись ими. Конечно же, многие не успеют до них добраться или не сообразят, что случилось, да и на всех противогазов у этого отребья явно не найдется, но кто-нибудь да выживет. Вот тогда они и раздобудут себе жертв для допроса с пристрастием. Остатки группы выбирались из тоннеля, покидая катакомбы. Рекс напряженно смотрел на появлявшихся из темного лаза зверей, ожидая увидеть давно ему знакомую морду. Но ее все не было. Доберман начинал волноваться, хоть и не показывал этого. Наконец, последние бойцы, израненные и окровавленные, покинули лаз. Рекс поймал на себе растерянный, полный отчаяния взгляд Айка. Бросив последний взгляд на темный вход тоннеля, доберман молча положил лапу на плечо молодому псу. Слова были лишними, Слэер и так все понимал. - Пора, - бесцветным тоном сказал командир, будто предвкушение огромных потерь среди сил врага его уже не радовало. Рекс пытался отрицать, но Дженни была для него дороже, нежели просто верный соратник и отличный боец. Их связывало нечто большее. Не любовь, нет, а если и любовь – то разве что платоническая. Он не знал, как это охарактеризовать, но, пожалуй, больше всего подошли бы слова «давняя дружба и взаимоуважение». Теперь, лишившись ее, доберман чувствовал, что потерял нечто незаменимое и очень ценное, и ощущал себя так, будто из его души вырвали кусок. «Прощай, мое любимое оружие» - произнес он про себя, и надавил на кнопку на маленьком пульте. «Никто не будет жить вечно». Жуткий подземный грохот сотряс воздух. Хоть Рекс и находился на приличном расстоянии от сети подземелий под городом, все равно почувствовал, как земля под его лапами содрогается. Последним, что услышали полицейские, увлеченные заполнением катакомб ипритом, были внезапно раздавшиеся взрывы. Яркие вспышки ударили со всех сторон, охватывая их тела, расщепляя их на мелкие частицы. Многим повезло умереть сразу - от взрывов или быть убитыми падающими вниз кусками начавших рушиться перекрытий, а кто-то, объятый пламенем, бросился в темноту осыпающихся тоннелей, освещая ее словно факел. Взрывы почти одномоментно прогремели по всем катакомбам, заполняя еще не обрушившееся тоннели пламенем. Старые руины превратились в один большой крематорий. Множество еще живых, мечущихся в пламени тел, наполнило подземелья отчаянными ужасными криками. Пламя жадно слизывало кожу и мышцы, обугливало кости. Плавились шкуры, вытекали лопнувшие глаза. Даже тяжелая броня федеральных гвардейцев была бессильна – те, кто не умер от взрывов, теперь жарились в своих доспехах как консервы в банке, сунутой для разогрева в костер. Гул бушующего огня перекрывал ужасные крики умирающих. Те копы, что оказались ближе к выходам из подземелий, были сбиты с ног ударной волной и оглушены грохотом, и в панике бросились наружу, спасаясь от огня и падающих обломков. Но тут в дело вступила часть бойцов «Последней Капли», выжидавшая этого момента, и атаковала слуг правительства, что выжидали на поверхности в качестве подкрепления, а так же немногочисленных выживших, чудом спасшихся из творившегося внизу ада. Для самого Кэпитал-Сити то, что случилось в катакомбах, тоже не прошло без следа. Громкий подземный гул заставил жителей застыть в ужасе. Через несколько секунд канализационные крышки взлетели в воздух, подброшенные словно пивные пробки, и из открывшихся люков в небо рванули столбы огня. Машины, которые оказались в это время на люках, подскакивали вместе с ними, или отлетали в стороны, попадая в толпы и сминая тела зверей как бумажные фигурки. Перепуганные жители с криками бросились врассыпную, кто-то даже решил, что начался апокалипсис. Те, кому не повезло оказаться вблизи люков, заметались, объятые пламенем, поджигая других. Проспекты Кэпитал-Сити потонули в огне и панике. Казалось, сам город содрогнулся от произошедшего, застонал, словно от боли. Дрожь прошла по заполоненным зверьми улицам, заставила ссутулиться огромные высотные дома, взвизгнуть скрипящей арматурой и захрипеть скрежетом смещающихся бетонных плит. Но то, что поначалу показалось игрой воображения, таковой не было. Разрушение старых катакомб, на которых был построен город, подорвало его собственную устойчивость. Словно само прошлое – забытое, оплеванное, засунутое куда подальше, теперь вновь вышло на свет мстило за себя. Гнулась арматура, железные пруты рвались словно нити, трескались бетонные плиты, высотные здания, теряя устойчивость, сгибались как в поклоне и обрушались под собственным весом. Вот огромный небоскреб, накренившись, повалился на своего собрата, словно пытаясь удержаться за него, бетонные блоки сместились при столкновении, и он, разрушаясь и осыпаясь сам, рушил и другое здание, щедро сыпля кусками бетона на тех, кому не повезло оказаться внизу. «И небоскребы тонут в дыме Божественного взрыва, И объят кольцами седыми Дворец продажи и наживы».* Выдра Мэг, выбравшись из тоннеля, стояла на возвышенности, откуда открывался вид на рушащийся город. Аллах, видимо, решил, что ей не время умирать, и сохранил ей жизнь в этой битве. Еще свежая кровь, густо окропившая Мэг и делающая ее грязно-красной, ручейками стекала по ее телу и протезам , капая на землю с ее острых когтей. Глядя, как с грохотом падают на землю огромные строения, символ роскоши и благополучия элиты, выдра злорадно улыбалась безумной счастливой улыбкой. «Жители Кэпитал-Сити любят зрелища. Это шоу они точно никогда не забудут. Надеюсь, им нравится быть его участниками» - думала она. Море пролитой сегодня крови врагов залило ее душевные раны, заставило забыть о пережитой боли и унижениях. Однако, Мэг чувствовала, что это не навсегда. Пройдет какое-то время, и боль снова напомнит о себе. И чтобы ее унять, нужна будет новая кровь. Глядя на творящееся в Кэпитал-Сити безумие, выдра ощущала лапу Саида на своем плече. Она не оборачивалась, зная, что не увидит его бесплотный дух, но чувствовала, что тот улыбается. - Мой час еще не настал, дорогой. Подожди немного. Когда-нибудь мы все равно встретимся, - тихо проговорила Мэг. Айк, крепко сжимая плечо священника-панды, которого притащил с собой, с ухмылкой смотрел на рвущееся из подземелий пламя. - Они умерли самой гуманной смертью, без пролития крови, - улыбнувшись панде улыбкой, больше похожей на оскал, сказал он. – Не так ли, а?! Гуманно сгорели к хуям! Священник, почти не обращая на него внимания, со страхом глядел на творившийся перед ним ад. Рушился Кэпитал-Сити, оплот стабильности и демократии, целые куски площадей падали в образовавшиеся под ними черные провалы. Гибли жители. Панде казалось, что вот, сейчас, вместе с пламенем подземного пожара, из преисподней вырвутся демоны и начнут жатву душ, а в гуле огня слышался доносящийся из глубин разверзающейся тверди смех Сатаны. Страх и отчаяние разрывали душу священника. Пользуясь тем, что Айк отвлекся на какой-то шум позади, панда дернулся вперед, вырывая ворот рясы из пальцев своего пленителя, и со всех лап помчался к небольшой церквушке на окраине города. - Стой, падла – рявкнул Слэер и бросился было за ним.- Мы с тобой еще не закончили! Рекс остановил его. - Пусть, - сказал тот. – Ну его. Не ходи туда, там сейчас очень небезопасно. Молодой пес послушно остановился, с досадой глядя священнику вслед. - Печально. Я приготовил для него немало веселых забав. Забежав в церковь, панда повалился на колени перед массивным крестом. - Господи! – дрожащим голосом воскликнул он. – Останови это! Спаси невинные души! Не дай торжествовать злу! Священник низко склонился перед распятием. Припав лбом к полу, панда не видел, как кусок украшенной фресками потолочной плиты прямо над ним, оторвавшись, полетел вниз. Через мгновение он приземлился на согнувшееся на полу тело, и все вокруг утонуло в клубах поднявшейся пыли и известки. - Пора идти, - сказал Рекс, хлопнув Айка по плечу и направился вглубь леса. Бросив последний взгляд на все еще рушащийся города, молодой бультерьер последовал за доберманом. Задача была выполнена. Осознавать гибель друзей было тяжело, но утешением, хоть и слабым, было то, что они умерли не зря. - Помогите!!! – вдруг раздался голос со стороны выхода из тоннеля, заставивший обоих псов мигом повернуть морды в сторону звука. Из темного провала показался шатающийся от усталости Мемфис, тащивший на себе перемазанное кровью тело. Рекс и Слэер бросились к нему. Росомаха опустил свою ношу на землю и, тяжело дыша, уселся рядом. Дженни в этом изломанном, густо перемазанном кровью и грязью теле узнать было сложно. Ей сильно досталось – в боку торчала рукоятка ножа, плечо было раздроблено пулей, а одна из нижних лап, похоже, сломана в нескольких местах. Более мелких ран вообще было не счесть. Однако, она еще, хоть и слабо, но дышала. - Врача сюда!!! – закричал Айк, вытаскивая бинты и склоняясь над неподвижно лежащим телом. Рекс подошел к нему и, удивленно глядя на соратницу, улыбнулся уголками губ. - Смерть так просто не убить. - Что со мной? – спросила Дженни, придя в себя через несколько дней. Все тело болело, а из вен торчали трубки капельниц. Она попыталась пошевелить левой лапой, но, к своему удивлению, не почувствовала ее. Попытка приподняться и посмотреть, что там с конечностями, ничего не дала – собака едва смогла оторвать голову от подушки. - Тебя сильно покалечили, - ответил Рекс. – Плечо разворотило, и нижнюю правую лапу спасти не удалось, она была раздроблена в щебенку. Сама понимаешь, что нам пришлось сделать. Дженни с унылым видом кивнула. - Не переживай, - доберман улыбнулся, но улыбка получилась наигранной. – Когда раны затянутся, сделаем тебе протезы, будешь как я. Бультерьерша тоже улыбнулась, правда, криво. - Как все прошло? – спросила она. - Мы победили, - ответил Рекс. – Нагнули этих божьих сучек. Правительство Кэпитал-Сити потеряло значительную часть своих войск и теперь в панике, не знает, как спасти свои драгоценные задницы. Погорода разрушено. - Разрушено? - удивленно переспросила Дженни, чувствуя удовлетворение от информации о достигнутом успехе. – Как так вышло? - Ага, - подтвердил доберман. – У меня не было такой цели, оно само. Из-за взрывов в тоннелях обрушилась старая кладка, на которой был выстроен Кэпитал-Сити, земля просела, и часть домов порушилась, где-то вообще образовались провалы. Благодаря тому, что большинства наших в это время не было в городе, почти никто не пострадал. А из-за того, что все произошло во время полицейской спецоперации, большинство жителей считают, что случившееся – очередная промашка копов. В общем, все шишки посыпались на них. Собака усмехнулась. - Что дальше? - поинтересовалась она. - Осталось устранить главного врага, - ответил доберман. – И скоро мы этим займемся. А пока отдыхай, тебе сильно досталось. Пожелав Дженни скорейшего выздоровления, он ушел.