Что-либо

      Не было ничего удивительного в том, что в Эверморе гоняли с самого рассвета и до заката. К суровому ритму жизни, царящему в гнезде, приучали с детства. По крайней мере, тех, кто попал сюда ещё в юные годы, как это случилось с Жаном и Рико.       Моро оставался фигурой беспристрастной, сколько Натаниэль себя помнил. Этот французский кусок дерьма непоколебимо следовал за Рико, куда бы тот ни пошёл, чем знатно портил Веснински настроение.       Натану в принципе не нравились люди, не только вороны. Он считал их в большинстве случаев раздражающими, а в остальных случаях бесполезными. Несмотря на это, Натаниэль считал, что может эффективно пользоваться ими.       — Ричер, — Натаниэль приложился к кружке и сделал небольшой глоток. — Как дела?       Полузащитник воронов застыл на последней ступени лестницы, не решаясь спуститься. Он ещё на расстоянии в пару ярдов заприметил свежие ранения на лице Веснински, а также его слишком довольную рожу для человека, отхватившего по харе. Всё это оказалось дохуя подозрительно, так что Ричер спросил:       — Где-то здесь скрытая камера? — полузащитник начал вертеть башкой, выискивая подвох. — Ты хули аж светишься, Веснински?       — Думаешь, я могу только нагонять тоску, что ли?       — Ты? — Ричер усмехнулся, наконец-то спустившись вниз. — Да, — он приблизился к столу, на который Натаниэль небрежно закинул ноги. В следующий миг на этот же стол полетело полотенце, что всё это время висело на плечах Ричера. — Почему на тренировку не пришёл?       — На свидание ходил, — отставив кружку в сторону, Натан уставился на своего собеседника, что уже во всю глушил графин воды с горла. — Тебе бы тоже иногда стоило. Помогает разгрузить голову.       Ричер резко выдохнул. Он опустил пепельно-бледное лицо и посмотрел на Натана. Его глаза поблёскивали, как пыльные лампочки в верхних комнатах заколоченного дома. Полузащитник попытался отыскать в них что-то, но в глазах Веснински ничего не было. Вообще ничего.       — Мои свидания хотя бы не заканчиваются тем, что я заштопываю собственное хайло, скуля у зеркала, — сказал он, ухмыляясь. И вдруг нахмурился. — Погоди. Это какой-то ёбанный намёк на то, что у меня мало опыта?       В этом Ричер совершенно прав. Натаниэль никогда не раздавал напутствий просто так, более того, каждая его беседа была, напрямую или косвенно, нацелена на поиск выгоды. Ну, наверное, не каждая, но точно каждая вторая.       — Я и не думал называть тебя девственником, — странная улыбочка застыла на губах Натаниэля, когда тот взглянул на графин. — Ничего такого.       — Ричер!       Ну вот, началось.       Белинда Дженкинс спускалась по лестнице в компании Вильямса. Девушка активно жестикулировала, вполголоса споря о чём-то со вторым нападающим, так что до Натаниэля долетали лишь обрывки фраз. Когда он дважды услышал «экси», то потерял интерес к чужой беседе. Однако Белинда упомянула Рико, из-за чего Натан снова непроизвольно навострил уши.       — Какого хрена? — Дженкинс тяжёлыми шагами преодолела пространство, разделяющее её и полузащитника, замирая рядом с Ричером. Вильямс застыл прямо у неё за спиной, размахивая полотенцем, как вентилятором. — Тот подкат исполнен просто ужасно, чувак. Я могла сломать ногу из-за тебя.       — Но твоя нога выглядит вполне сносно, — вмешался в намеченную перебранку Нат.       Девушка тут же смерила гневным взглядом и его.       — А ты вообще захлопнись, — она скрестила руки на груди. Её лицо выглядело напряжённо и недоброжелательно, но это её нормальное лицо. — Из-за твоего халатного отношения к игре мы тренировались дольше на целый час.       — Но вы же так любите экси! — вскинув кулак в ленивом, но типа подбадривающем жесте, протестовал Натаниэль.       — Блядь, Вильямс, держи меня, — взревела Дженкинс. — Я сейчас ему врежу. Честное слово, прямо с ноги.       — Побереги ноги, Белинда, — Натан слегка помотал головой, а его улыбочка едва померкла. — Иначе они и впрямь могут сломаться.       — Заткнитесь, — затрясся Ричер, произнося это вкрадчиво.       Дженкинс сглотнула ком гнева и раздражения. Вильямс перевёл хмурый взгляд с Натаниэля на Ричера. А Натан просто сидел там, где сидел, вдруг снова начав бессовестно лыбиться, как лыбился до появления этой раздражающей парочки.       — Веснински, — Ричер громко втянул воздух носом.       — Я, — почти пропел парень.       — Что, блядь, было в воде?       Дженкинс проследила за движением руки Ричера, который указывал на графин. Вильямс вместе со своей подругой беспристрастно наблюдал за происходящим. Один Натаниэль крепко схватился за кружку, совершая очередной шумный глоток в повисшей тишине. Всё это жесть как его забавляло.       — Наркота, — честно ответил Нат и скинул ноги со стола. — Остатки наркоты, — он медленно встал и допил последние пару глотков, прежде чем вернуть стакан на стол. — Удачи, — его ладонь обрушилась на плечо полузащитника. Тот со скоростью света припустил в сторону ближайшей уборной. Не было ни единого сомнения, что Ричер унёсся прочищать желудок. Сам Натаниэль выглядел более чем удовлетворённо и уже навострил лыжи в сторону лестницы.       — Веснински! — выкрикнула Дженкинс ему вслед, но парень даже не притормозил. — Ну ты и козлина!       Уголки его рта тут же опустились вниз. Вот умеет обломать кайф.       Натаниэль, как никто другой, верил в то, что любое действие имеет последствия. Именно по этой причине он старался не делать ничего. Каждое движение, совершённое им, выполнялось под чётким контролем. Это его старая детская привычка, которую ему привили ещё очень давно. Но вот в чём ирония, из-за этой привычки Натаниэль делал всё, лишь бы отпустить контроль, когда ловил себя на повторяющихся механических действиях.       Едва ли кто-либо из воронов мог услышать его дыхание, различить тихие шаги, заметить в тени высоких стен. Вот и Жан Моро не заметил фигуры Натаниэля, который пронёсся у него за спиной.       Веснински бросил взгляд на бледное лицо француза и немного сбавил темп. В отражении зеркал в книжной комнате ему померещилось, что на губах Моро проскользнула улыбка, когда тот что-то печатал в телефоне.       Стоит отметить, что Жан Моро никогда не улыбался. Ни разу, за всю историю их знакомства, Натан не замечал его улыбки. Жан даже на саркастичный смешок вряд ли бы расщедрился, о чём вообще может идти речь.       Решив, что ему почудилось, Веснински двинул дальше по коридору, держа курс в свою комнату.       Как он и думал, за пару часов, которые он провёл в обеденном зале, кто-то уже успел забрать его грязные шмотки и поместить в шкаф свежий костюм. Как раз для следующего задания, которое случится уже вот-вот.       Веснински подгрёб к своей кровати и обрушился на матрас. От усталости ныла часть тела. Другую часть тела приятно сводило от принятых утром эйфоретиков. Парень накрыл лоб ладонью. Кончиками пальцев он прощупал шрамы, свежие и не очень, что россыпью цвели по всему его лицу. Он старался не запоминать их историю. Всё равно никто и никогда не спросит, откуда свежее рассечение на переносице или кто оставил уродливый шрам на густой рыжей брови.       Его тело — ресурс, коим пользуется не он один. История этого ресурса так же непривлекательна, как и то, что Веснински мог наблюдать в зеркале по утрам. Он не стеснялся следов прошлого. Он относился к ним с тем должным безразличием, с коим относятся мужчины к женским принадлежностям, или пассажиры к аварийному молотку в автобусе. Он знал о существовании этих предметов и частично помнил о своём прошлом, но понятия не имел, как всем этим пользоваться.       «Было и было», ответил бы он, если бы кто-нибудь спросил. Без лишних деталей.       Большой палец Натаниэля застыл под кадыком, где прослеживалась выпуклая полоска. Шрам от ножа мясника.       Веснински тогда было примерно лет пятнадцать. Первая проверка отца на верность оказалась проёбана, даже не начавшись.       Нейтан Веснински дал сыну выбор: убить или быть убитым. Если бы в тот вечер перед Натаниэлем оказался кто угодно, кроме Мэри, парень совершенно точно бы убил. Но собственную мать заколоть он не смог.       Продублировав очертание шрама на горле несколько раз подряд, Натаниэль вдруг перевернулся на бок, утыкаясь взглядом в стену перед собой.       Как выяснилось позже, у Натаниэля с рождения не было никакого права выбора.       Гранитная рука отца вернула его с того света после той проверки. Когда Веснински открыл глаза, то лежал под капельницей в их семейном доме. Из его рук торчали мириады катетеров, а голова была строго зафиксирована в положении лёжа. Он потерял много крови, но семейные хирурги смогли его откачать, оставив небрежный и грубо наложенный шов на шее. Лицо Нейтана Веснински, подсвеченное светом потолочных ламп, мелькало у Натаниэля перед глазами дважды. В первый раз владелец этой отвратительной рожи поприветствовал Натаниэля молчаливым тяжёлым взглядом. А в следующий раз доложил, что Мэри сбежала вместе с Абрамом.       Тогда Натаниэль решил, что необходимости в выздоровлении нет. Целый месяц он оставался привязан к кровати, утратив какую-либо мотивацию жить.       Ему было обидно. Хотя, конечно, лучше сказать, что ему было пиздец как обидно после такого разочаровывающего предательства. Он непроизвольно проводил параллель между им и отцом, ловя себя на мысли, что говорит о матери те же ужасные вещи, какие говорил и Нейтан Веснински. Одёргивая себя каждый раз, Натаниэль бережно хранил в памяти воспоминания, которые не получалось втоптать в грязь окончательно, даже если очень хотелось. Но когда его всё-таки охватывал тот бесконечный поток ненависти, что поработил его разум, он совершал ряд необдуманных вещей, после чего позволял себе... разного рода мелочи. Сидя в уборной за закрытой дверью, врубив максимальный напор воды и забившись в самый дальний угол, он стискивал зубы до скрипа и смотрел в одну точку на протяжении нескольких минут. Глаза слезились, но не потому что он плакал, а просто потому, что слишком долго не моргал. Так всё и происходило. В самом деле, мелочи, пока никто не видит и не слышит.       Ещё какое-то время спустя Натаниэль всё же решил жить дальше. Просто так. Он ничего не чувствовал, пока не происходило что-либо, выходящее за рамки той жизни, к которой он привык.       Иногда, вернее крайне редко, кое-что всё-таки происходило, из-за чего жизнь казалась ему чуть менее паршивым дерьмом, чем она есть на самом деле.       Дверь в комнату Веснински распахнулась.       Это случилось ночью. Нат продолжал лежать неподвижно лицом к стене. Одна его нога была укрыта одеялом, а другая находилась поверх него, чтобы всегда можно было легко вскинуться и побежать. Услышав скрип, парень медленно разлепил веки и задержал дыхание. Кто-то проник внутрь. Натаниэль вслушался в шорох.       Его напряжённые плечи слегка опустились, как только он распознал своего ночного гостя по неуверенному шагу.       Когда половицы скрипнули в последний раз, матрас, на котором лежал Веснински, прогнулся под весом ещё одного тела. Холодные пальцы скользнули вдоль ноги спящего и тут же отдёрнулись в сторону. Натаниэль попытался взглянуть на чужое лицо, едва приоткрыв глаза, но боковое зрение в полной темноте его подводило.       Тогда чужая ладонь оказалась у него под футболкой. Резко и нагло, даже как-то по-хозяйски, чего с Веснински себе не мог позволить даже самый отбитый секс-партнёр. Шершавая рука скользнула вдоль поясницы, прощупывая позвоночник и лопатки. Каждое прикосновение ощущалось ярко и в разы острее, потому что Натаниэля до сих пор держало действие наркотиков. Он готов был поклясться, что этот кто-то очень долго возился с его спиной, водя ладонью туда и обратно, будто прикасался к ней впервые.       А потом чужие пальцы боязливо прошмыгнули под кромку шорт, замерев поверх выпирающей тазобедренной кости. Натан покрепче сомкнул губы, чтобы лишний раз не выдохнуть.       Он старался дышать только носом, пока чужая ладонь, полная любопытства, мягко оттесняла одну его ногу в сторону, требуя её вытянуть. Веснински поддался и, как ему казалось, очень осторожно выпрямил ногу. После этого чужая ладонь опустилась ниже и почти миновала лобок. Натаниэль судорожно втянул воздух носом, когда кто-то пропустил между пальцев его член.       — Абрам, — раздался шёпот у Натаниэля над ухом. — Ты спишь?       Сердце, что вовсю хуярило у Веснински в груди, вдруг замерло. Остановилось, словно по щелчку. Натан хотел было развернуться и со всего маху вмазать тому, кого он считал Рико, но он не смог пошевелиться.       Тогда до Веснински дошло, что происходит.       Он сделал над собой титаническое усилие и шевельнул пальцами на ногах. Затем он повторил это же с пальцами на руках.       Кто-то за спиной вмиг исчез, когда у него получилось резко открыть глаза и обернуться.       Сонный паралич уже очень давно являлся частью его жизни. Иногда это было плохо, прямо как сейчас, иногда хорошо — как до этого. Хотя, возможно, отчасти в этом виновата и наркота. Послевкусие у сна в любом случае хуёвое.       Натан на ощупь отыскал переключатель и врубил свет. Признаков чужого присутствия в комнате парень не обнаружил.       Нужно что-то было сделать с тем ебаным осадком, поселившемся после пробуждения, так что Натаниэль выключил свет и открыл дверь своей комнаты.       Он выбрался в подсвеченный коридор и направился уже знакомым маршрутом к одной конкретной комнате. Когда его пальцы обхватили дверную ручку, он подумал ещё несколько раз, взвешивая все за и против, прежде чем её опустил.       Смешно, наверное, но комната Рико оказалась не заперта. Натаниэль готов поклясться, что обычно нападающий всегда закрывал её на ключ, и вот это ненавязчивое «приглашение» уже выглядело очень интересно.       Толкнув дверь, Натаниэль вошёл внутрь тёмного пространства, быстро осматриваясь вокруг себя.       Он уже оказывался здесь пару раз. В прошлый всё это плохо закончилось, но тогда и напряжение между ними накопилось знатное.       Веснински сделал несколько шагов в сторону кровати и застыл над Рико, который крепко спал зубами к стенке. Натан подумал, что это, вообще-то, забавно, лицезреть Морияму таким одновременно беспомощным и оттого очаровательным.       Бесшумно опускаясь на край простыни, Натаниэль навис над парнем и осторожно прижался носом к его затылку, тихо втягивая в себя чужой запах.       — Рико, — выдохнул Веснински, — отсоси мне?       Но Рико молчал. Тогда Натаниэль издал едва различимый смешок.       — А можно я тебе? — продолжил спрашивать Натан, но никакой реакции не последовало.       Он мазнул носом по чужому плечу и так же осторожно, как и притиснулся, отстранился от спящего.       Ещё несколько секунд он смотрел на Морияму стоя, после чего тихо двинул в сторону двери, стараясь не издать ни звука.       — Поджал хвост, щенок?       Сначала ничего не происходило.       Затем у Натаниэля за спиной скрипнула кровать. Раздались и другие разные звуки, которые можно услышать, когда человек встаёт с матраса.       — Сюда иди.       Натаниэль смотрел перед собой, будучи буквально в шаге от двери. Его пульс медленно тикал в висках, из-за чего он плохо различал голос Мориямы, но даже так Натаниэль обернулся и взглянул на Рико. Судя по виду, ему ни хуя не было стыдно.       — Ты притворялся спящим?       — Тебя ебать не должно, что я делаю в своей комнате.       — А что?       Рико приподнял одну бровь, продолжая сидеть на кровати. Он упёрся ладонями в матрас и слегка откинулся назад, поразительно серьёзно глядя на Натаниэля в ответ.       — Что должно ебать меня в твоей комнате? — пояснил Веснински, из-за чего прищуренные глаза Рико стали чуть шире.       Пока Морияма пытался сформулировать, что он думает о Натаниэле и его искромётном юморе, последний уже успел сделать несколько заветных шагов, до того как опустился на пол. Вставая на колени перед Рико, он стиснул ладонями чужие ноги и настойчиво развёл те шире. Даже слишком настойчиво для кого-то, вроде Натана.       Его внимательный взгляд был устремлён Морияме чётко в глаза, из-за чего последний слегка растерялся, но виду не подал. Только челюсть его незримо дёрнулась, когда Нат потянул руки к краю спортивок Рико не глядя.       То, что Веснински не умеет нихуя, было понятно уже сейчас. Причём им обоим.       Рико наблюдал сверху вниз за чужим пристальным взглядом, пока руки Натана уже вытаскивали из-под одежды вялый член Мориямы.       Веснински опустил голову и вдруг оборвал зрительный контакт, скользнув языком на пробу вдоль головки. Его сбившееся дыхание опалило чувствительную кожу, и Рико крепче вцепился пальцами в покрывало.       Член начал постепенно отзываться на неловкие прикосновения, когда Нат снабдил слюной свою же ладонь и принялся подбадривать его кулаком.       — Сука, — Рико всё-таки сорвался, — не умеешь — не берись.       Он разжал пальцы и резко схватил Натаниэля за затылок, толкая на себя.       — Харе, блядь, — приказал Морияма, — возиться.       Он обхватил голову Веснински обеим руками, а потом начал двигать его башкой так, чтобы нырнуть в глотку членом. Резко и жёстко вклинив большой палец между зубов парня, чтоб натянуть уголок его губы, да пасть раскрыть пошире. Драл в рот его грубо и порывисто, беря весь контроль в свои руки — насаживал глубоко и сразу. Толкаясь и в щеку, и в горло, слушая, как Натан задыхается. Рико нравилось чувствовать членом, как напрягалось горло Натаниэля. Особенно когда последний вёл себя так покорно, позволяя делать с собой что угодно и как угодно. У Рико в буквальном смысле срывало резьбу, когда он чувствовал своё превосходство над Веснински. Чувствовал, будто бы без него Натан — ничто, и только с ним — оголённый, как провода без frls оболочки. Настоящий кайф для Мориямы, не отошедшего ото сна, тёплого, разморенного, будто накуренного. Он и сам не отдавал прямого отчёта своим действиям, ровно как и Натаниэль.       — Чёрт, — Рико резко оттянул Натаниэля за волосы назад, вынимая член из его пасти. Подвиснув секунд на двадцать, он постучал хуем по губам Веснински с нахальным пренебрежением. Но лица при этом горели у обоих, а у Мориямы ещё и уши, которыми он все эти похабные звуки, издаваемые Веснински, выслушал «от» и «до». — Выглядишь просто ужасно, — процедил Морияма, сглотнув напряжение вместе с комом в горле. Он потянул пальцем губу Ната вниз, а затем аккуратно засунул в его рот член обратно, толкаясь головкой в щеку изнутри. Рико сорвался на горячий короткий выдох в сторону. Всё из-за пальцев Натаниэля, которые прошлись вдоль его бёдер, опуская спортивки чуть ниже, после чего те перекочевали вверх по коже, обхватывая Морияму за бока.       Натаниэль пару раз резко двинул головой, прижимая член Рико языком к своему нёбу. Примерно через ещё несколько таких разов Морияма схватил Натаниэля за волосы на затылке. А ещё через один он кончил ему прямо в горло.       Веснински отстранился, чтобы выпустить член изо рта, пока Рико сжимал всеми пальцами его волосы, наводя какой-то свой порядок с чужой причёской. Сплюнув на пол, Нат поднял взгляд и бросил его прямо на Рико, ища хотя бы минимальной поддержки. Но и с самим Рико происходила та ещё хуйня. Содрогнувшись, он вдруг опустил голову впритык к лицу Натаниэля и, сгребая его за затылок, подтащил к себе для поцелуя. Язык Мориямы проехался вдоль контура чужих губ, а затем оказался у Натаниэля во рту. Он целовался с ним всего несколько секунд, прежде чем оттолкнул голову Веснински в сторону, придя в себя.       — Уёбывай, — рявкнул Рико.       — Это всё из-за наркотиков? — усмехнувшись, Натаниэль провёл носом по щеке Мориямы.       — Да, — Рико оттолкнул от себя Натаниэля чуть настойчивее. — Это всё из-за наркотиков, — и тут же он поспешил лечь обратно в кровать, наспех натянув штаны.       Натаниэль не стал настаивать на продолжении и молча покинул чужую комнату.