Так пляши же под дудочку смерти
Белым вихрем золы от костров
Люди добрые, верьте — не верьте
Это бал живых мертвецов
Какой-то странный нынче праздник под знамёнами тьмы
И далека ли, брат, дорога от сумы до тюрьмы?
И протянуть бы пару дней до начала зимы
Добро пожаловать, друзья, на пир во время чумы
Сны Саламандры «Пир во время чумы»
— Сакура, — тихо позвал Сай, — я не смог привести ту женщину. Она больна. Может быть, ты осмотришь её? — А почему это ты должен был кого-то там привести? — пробурчала Ино, — я попросила об этом Саске куна. Кстати, где он? — Он велел Горо проводить меня и ушел, — Сай как всегда постарался скрыть свою растерянность за искусственной улыбкой, — не переживай, вряд ли он ушел далеко. Технически, он наш заказчик. — Кто такой Горо? — заинтересовалась Ино. — Тот мальчишка, что встретил нас. — Так, давай к главному, — Сакура внезапно почувствовала, как на неё словно надвигается что-то тяжелое и темное, — что там с той женщиной? Чем она больна? — Говорит, что еда не задерживается, — пожал плечами Сай, — я ее не видел, она общалась со мной через мальчишку. — Шаннаро! — Сакура начала судорожно собирать сумку, — она же была в контакте с больным. Сай, оставайся с Ино, если что-то случится — беги за мной. Горо ждал снаружи, сидя на корточках, и что-то жевал, периодически сплевывая вязкую коричневую слюну. При виде Сакуры он подскочил, махнул рукой и побежал. Но теперь бежал он по-другому: не было беспечных подскоков, мальчишка словно повзрослел на несколько лет. Он завел её в еще один дом, явно побольше и побогаче. Дом был даже разделен на комнаты и обставлен грубоватой деревянной мебелью. Женщина лежала на низкой деревянной кровати. Даже в кромешной темноте было заметно, что её лихорадит — слишком уж ярко горели щеки на бледном лице, светившемся во мраке, как луна. В комнате не было ни одного окна, единственным источником света был дверной проем. Сакура коснулась ее лба кончиками пальцев — температура была очень высокой. По-хорошему, следовало поставить капельницу, остановить рвоту и диарею, снизить температуру, но делать уколы в темноте наощупь ирьенин не рискнула. Пришлось отправить Горо за светом. Пока мальчишка суетился, Сакура решила начать с опроса. И это оказалось не так уж просто, женщина, которую звали Дулма, постоянно путалась в днях. Она была уверена лишь в том, что слегла вчера вечером, почувствовав сильную слабость. Но как долго болеет: два дня или больше, сказать не могла. А уж про своего подопечного — и подавно. Ясно было одно: когда Саске пришел в деревню, Мармуг — так звали больного — уже был без сознания. Дулму сильно тошнило и рвало, пока что без примесей крови. Последние приступы так измучили её, что женщина собиралась с силами, чтобы немного приподнять голову. Сакура попыталась напоить её из стоявшей рядом с кроватью глиняной кружки, но после одного глотка воды на несчастную накатил такой сильный приступ дурноты, что ее рубашка промокла от пота насквозь. Голос ее стал еще более слабым и невероятно усталым. Когда Горо принес пару зажженных толстых свечей и поставил их на небольшой столик рядом с кроватью, Сакура получше рассмотрела больную. Женщина, на первый взгляд, лет пятидесяти, худая и смуглая, но с мускулистыми руками и ногами. Ирьенин взяла необходимые анализы и приступила к исследованию с помощью чакры. И вот тут-то нашлось несколько пугающих отклонений, на которые Сакура не обратила бы внимания, если бы пациент был один. Почки и печень уже были задеты, но не так, как при обезвоживании от рвоты и диареи. Кровеносная система была задета сильнее — уже чувствовался недостаток тромбоцитов. Анализы, естественно, покажут более точные цифры. Мармуг пострадал почти фатально, а Дулма была в самом начале пути. Сакура поставила капельницу, чтобы восполнить потерю жидкости хотя бы так, вколола препараты от тошноты и температуры. И позвала Горо, чтобы сменить больной постель. — Скажи мне, кто еще болеет в вашей деревне? — Лобсанг и Мето, Кунту два дня назад ушел к предкам, Пема, Лугу, Като… — Постой, — Сакура поняла, что сейчас он перечислит ей всех больных поименно, — сколько их? Больше десяти? — Больше, — мальчишка попытался сосчитать на пальцах, но спутался. — А сколько в вашей деревне жителей? — Не знаю, можно спросить у нашего гонгта. У него даже есть специальная книга, в которую он записывает всех родившихся и умерших. — Как давно люди начали болеть так сильно? — она все еще не утратила надежды узнать что-то более конкретное. Впрочем, даже эта информация настораживала. — Ну, — Горо явно задумался, наморщив лоб, — еще в прошлое полнолуние все были здоровы. — Мне надо поговорить с этим вашим гонгтом, ты сможешь меня проводить к нему? И надо будет осмотреть больных. Горо, мне жаль, но я без тебя не справлюсь, — на самом деле она определенно справилась бы, но с его помощью было гораздо быстрее. Противное чувство надвигающейся беды усилилось, но даже про себя Сакура еще не могла окончательно сформулировать то, с чем они все столкнулись. А, может быть, отчаянно не хотела. — Я позову отца, — Сакура не могла понять, был ли он расстроен тем, что его отвлекают от помощи больной матери или наоборот рад. Вроде бы и улыбнулся доброжелательно, но движения стали какими-то скованными. — Хорошо, я сейчас проверю, как дела у Мармуга. Заходи за мной через полчаса. — А ты не потеряешься? — Горо поднял голову, и в свете свечей его глаза сверкнули немного лукаво, девушка даже выдохнула от облегчения. Не хотелось сразу настроить против себя единственного знакомого человека в этой деревне. — Я — шиноби, — Сакура широко улыбнулась, распрямила плечи, и показала большой палец. Кажется, Наруто называл это позой «крутого парня», — я потеряюсь, только если захочу этого. Деревушка лежала в долине, как в чашке, улицы были хаотичными и извивались, как лапша в рамене. Дома победнее, как у Мармуга, были высечены в скалах. А ещё, в некоторых таких пещерках держали овец и коз. Рядом с богатыми домами были разбиты небольшие огородики, построены пристройки. Здесь такие дворы не огораживали высокими заборами — достаточно было лишь двух-трех рядов сероватого камня. Через ограду легко было перешагнуть, но Сакура обратила внимание, что даже дети этого не делают. Там, где можно было срезать путь через чужой двор, они все равно предпочитали обходить. По пути ей не встретилось ни одной собаки, зато кошек было предостаточно. Поджарые, с крупными лапами и мордами, пятнистые, с короткой пушистой шерстью — они то тут, то там лежали, растянувшись в тени домов. Саске сидел прямо на земле в тени дома Мармуга и осторожно гладил кота кончиками пальцев. Кот не спешил ластиться в ответ, но и не убегал. — Где ты была? — кажется, нотки неудовольствия в его голосе Сакуре не почудились. Кот подобрал лапы, кончик хвоста несколько раз ударил по земле. — Дулма — женщина, которая ухаживала за Мармугом — тоже заболела, я вернулась от неё, — девушка удивилась, когда внутренняя Сакура, которая не появлялась уже несколько лет, вдруг пробурчала: «А если бы ты пришел к ней сам, как тебя просили, то уже знал бы об этом». — Какое тебе дело до неё, ты должна вылечить моего человека, — голос Саске стал еще холоднее, — вы же сказали что он умирает, а ты тратишь время на других. — Он стабилен, с ним осталась Ино. И, если Дулма больна тем же, нам будет гораздо проще поставить диагноз, — почему все это звучало так, словно она оправдывается? — Вы все еще не знаете, чем он болен? — вот теперь его голосом можно было заморозить. Кот ушел, задрав хвост, и Сакура проводила его рассеянным взглядом. Она чувствовала себя… ох, даже слов не могла подобрать, как. Ужасно, нестабильно, глупо? Так, словно она опять ничего не умеющая девчонка, которой нельзя поручить что-то более менее важное. — Да, не знаем, — просто сказала она, — я взяла анализы, к завтрашнему утру все будет ясно. — Да, но ведь эта, из Яманако, сказала, что он не доживет до завтрашнего утра! — Я буду очень стараться, чтобы он выжил, Саске-кун, — почему она снова чувствовала себя так, словно пытается убедить его не уходить из деревни? Сакура улыбнулась, поклонилась ему и зашла в хижину. — Саске заглядывал, он тебя дождался, — Сай не спрашивал, они явно слышали каждое слово. И тут на Сакуру накатил стыд. Она что-то говорила, да, но это были не слова одного из лучших ирьенинов скрытых деревень. Слишком мало профессионализма. Если бы на месте Саске был любой друг шиноби, разве она бы позволила так давить на себя? — Ино, — тихонько позвала Сакура, — Дулма больна, и, пока у нас нет опровержения, мы будем считать, что она больна тем же, чем и Мармуг. Они сели за стол и вместе склонились над записями Сакуры в блокноте. Ино мрачнела с каждой новой строчкой. — Значит, больше десяти человек, — задумчиво проговорила она, — но можно ли доверять словам мальчишки? — Надо поговорить с их старостой. — Значит, я останусь и проведу анализы собранного материала, а ты отправишься на встречу к старосте. Возьмешь с собой Саске? Сай останется здесь для связи. — Пожалуй, да, — Сакура поймала себя на том, что не хочет идти вместе с Саске, или, вероятно, не хочет оправдываться за то, что опять приходится оставлять больного? — особенное внимание обрати на количество тромбоцитов. — Ясное дело, у него же кровотечения, — пробурчала Ино. — У Думлы их нет, но при диагностике чакрой я заметила, что ее кровеносная система уже страдает. И страдает гораздо сильнее, чем при обычном вирусе. Прежде чем отправиться на встречу с гонгтом, Сакура еще раз осторожно осмотрела больного. Его дыхание явно выровнялось, но он все еще был в коме. И все еще страшно было даже аккуратно прощупать его с помощью чакры. Один неверный импульс — и чакра бы просто разорвала хрупкие стенки сосудов. Саске куна перед домом уже не было, зато Горо приманил таки кота, усадил к себе на колени и усердно наглаживал, а тот счастливо жмурился. Увидев Сакуру, мальчишка стряхнул кота с коленей и вытянулся в струнку. Похоже, его очень впечатлило то, что она сказала о шиноби. — Как твоя мама, еще спит? — Сакура была уверена, что да, еще спит, некоторые лекарства обладали седативным эффектом, но по работе в больнице знала, что иногда родственники требуют даже большего внимания и сочувствия, чем пациенты. — Ага, это нормально? Как долго она будет спать? — Это же хорошо, во сне выздоравливаешь быстрее, — уж лучше спать, чем мучиться от постоянной тошноты, — а если вдруг ей станет хуже — зови меня. В любое время, даже ночью, понял? Он кивнул, и Сакуре показалось, что к мальчишке вернулась его беззаботность. Горо бежал вприпрыжку рядом с ней, снова жевал какую-то гадость, показывал на дома и рассказывал, кто там живет. Сакура же старалась уложить в голове план деревни. — Слушай, — сказала она, когда они с Горо уже стояли перед домом местного старосты. Большим, двухэтажным зданием, второй этаж был то ли построен из дерева, то ли отделан им. Роскошь и расточительство для затерянной в безлесных горах деревушки, — мы ведь могли дойти сюда гораздо быстрее. Или там нет прямого пути? Действительно, мальчишка довел ее сначала почти до каменной лестницы, а потом повел вглубь деревни. — Ага, — беззаботно сказал тот, — но тут самые красивые и богатые дома, а там одни козы. Можно было бы разозлиться на непредвиденную экскурсию, но Сакура поймала себя на том, что волнуется перед встречей с представителем местной администрации. Шаннаро, да они с Наруто даже к Хокаге заходили без должного трепета! Ага, проникнешься тут высокими чувствами, когда прекрасно помнишь, как Шестому прилетело по голове мокрой тряпкой для доски, а Пятая очень активно предлагала своей несовершеннолетней тогда еще ученице составить ей компанию в распитии саке… В доме гонгта ее уже ждали, наверное Горо предупредил. Определенно надо было придумать, как отблагодарить мальчишку. Пожилая женщина, сморщенная, как орех, провела Сакуру через какой-то склад на кухню и попросила подождать. Вернулась минут через пять, поставила на поднос какую-то снедь и поманила Сакуру за собой. Они прошли еще через одну комнату и очутились в довольно просторной гостиной. Гонгт с женой сидели на полу за низким столом. Точнее, не на полу, а на выделанных шкурах. Он был высоким худым стариком с длинными белыми волосами, собранными в хвост, жена же его напротив, была довольно полной, улыбчивой и суетливой. Она прижала к себе кошку, отчаянно пытавшуюся вырваться из цепких объятий. Белая пушистая красавица разительно отличалась от беспородных собратьев на улице. Розовый бантик, да и вся ситуация в целом, очень живо напомнили Сакуре, как они всей командой номер семь гонялись за кошкой жены дайме страны Огня. Рядом с семейной четой сидели две девушки, скорее всего ее ровесницы, или чуть младше. Они бы выглядели на свой возраст, если бы не надувались от гордости. Для встречи гостьи они нарядились в лучшую одежду — шелковые фурисоде. И явно разочаровались увиденным — Сакура пришла в обычной своей безрукавке и юбке, не потрудившись переодеться после двух дней пути. Переодеваться было некогда и негде, а во время работы они с Ино надевали халаты. — Меня зовут Харуно Сакура, я шиноби из Конохи, приехала вылечить одного из ваших людей по просьбе Учихи Саске. — Добро пожаловать, Харуно Сакура, раздели с нами наш обед, — на столе, помимо вареного риса, нескольких видов сыра и вяленого мяса, были сладости. Даже слоеный рисовый торт из страны камня. «Интересно, это обычный стол для семьи старосты или они так расстарались ради меня» — подумала девушка, занимая свое место за столом. Дочери гонгта переглянулись и хихикнули, воспитанно прикрыв рот. Сакура украдкой оглядела себя, чтобы понять что их могло так насмешить. Ей и в голову не могло прийти, что смешными показались ее движения — плавные, скупые, аккуратные. По мнению горцев, богатая девушка должна была двигаться немного неуклюже, чтобы окружающие не подумали, что она вынуждена заниматься тяжелой работой. — Меня зовут Нгаванг, моя жена — Лхамо и старшие дочери — Чилпа и Сэба, — староста представил свою семью и замолчал. — Я приехала вылечить Мармуга, но оказалось, что в деревне есть еще больные… — Мы не говорим о болезни за столом, — Нгаванг прервал ее властным жестом. — Но это то, ради чего я пришла, у меня так много вопросов к вам. — Люди с юга такие суетливые, — размеренно проговорил старик, — ты не убежишь от неприятных разговоров, но можешь украсить свою жизнь спокойной застольной беседой. — Хорошо, — Сакура поняла, что вряд ли получится переубедить гонгта, проще было сдвинуть скалу, — я постараюсь. — Ты не злишься, — с ноткой удивления сказал Нгаванг, — когда я предложил застольную беседу Учихе Саске, он отказался наотрез. «Ого, так Саске все-таки его продавил?» — подумала девушка, а вслух произнесла, — зачем требовать то, что тебе уже пообещали. Но я не знаю ваших обычаев и могу случайно оскорбить вас своим невежеством. — Разве может оскорбить искренность, — улыбнулся в усы старик, зачерпнул рис из своей чаши рукой, засыпал его в рот и принялся жевать. Глядя на него, к трапезе приступили и остальные домочадцы, присоединилась и Сакура. Ее, как врача, немного коробило то, что они брали еду руками из общих тарелок, но отказываться от трапезы наотрез было невежливо. Да и пищевой брикет на завтрак пусть и утолил голод, но не сильно. Застольная беседа текла плавно, в основном благодаря Гонгту, он оказался хорошим собеседником, немного наивным и искренним. Вся семья с удовольствием расспрашивала о Конохе, старик даже намекнул на то, что не против установить торговые отношения, и Сакура впервые в жизни смогла блеснуть знаниями об экономике деревни. На тех уроках все ее одноклассники бухтели, что вот уж эта информация никогда и ни за что не пригодится шиноби, одна Сакура старалась выучить материал лучше всех. И вот, пригодилось наконец-то. И ведь главное — где! Нгаванг явно решал сам, когда начинать трапезу и когда ее заканчивать. Повинуясь его жесту, служанка начала сноровисто убирать со стола посуду, а жена и дочери вышли из комнаты, но Сакура слышала, как они громко перешептываются за стенкой. — Итак, — старик достал небольшую красную трубку, набил ее и начал раскуривать, — о чем ты хотела меня спросить. — Сколько человек болеет и сколько умерло? Когда появился первый заболевший? — Болезнь пришла дней двадцать назад, — гонгт говорил размеренно, спокойно, как будто продолжал вести застольную беседу, — трое уже ушли к предкам, но их будет больше. Я знаю о двадцати трех заболевших, но ведь об этом не говорят вслух, больше шепчутся женщины и дети. Ты заметила, что на улицах мало людей? — Да, они боятся? А как же дети? — стайки малышни бегали по улицам почти так же, как в Конохе. Даже двухлетние малыши возились в пыли. А вот взрослых Сакура видела лишь мельком. Сначала ей показалось, что они прячутся от чужаков. — Черная болезнь забирает в основном взрослых. — Так это не в первый раз. Расскажите мне про болезнь подробнее, пожалуйста. — Много лет назад, я тогда был еще ребенком, наша деревня уже пережила Черную болезнь. Многие тогда заболели и умерли, — он затянулся, прикрыв глаза, и выпустил дым в потолок, — в моей семье почти все мужчины ушли к предкам, и нам, детям, пришлось заботиться о козах и выживших стариках. Говорят, тогда болезнь спустилась с гор и дошла даже до страны Земли. А что Мармуг, ты сможешь его вылечить? — Я постараюсь, — Сакура поймала себя на мысли, что ей было легче рассказывать о больном гонгту, чем Саске, — когда мы приехали, он был очень плох, начались кровотечения… Но сейчас нам удалось его ста… — она осеклась и исправилась, — смерть ненадолго отступила. Теперь все зависит от него самого. — Значит, пошла кровь, — покачал головой старик, — плохо, очень плохо. Если пошла кровь — человек не жилец. — У организма есть свои резервы, мы его поддержим лекарствами, — почему-то ирьенину захотелось переубедить старика. — Добро, если так, — улыбнулся он, — это очень полезный человек. — Почему? — живо заинтересовалась Сакура. Мармуг жил на отшибе, его дом выглядел довольно бедно, и в нем явно не чувствовалось женской руки. Да, он обладал какой-то информацией, необходимой Саске, но чем он был так полезен главе деревни? — Он мясник, — веско произнес Нгаванг, так, словно это все объясняло. — Извините мое любопытство, но почему так важен мясник? У нас в Конохе это обычная профессия, — Сакура вспомнила мясные ряды на местном базаре, громогласных парней с сильными руками. Никто не считал их особенными. В детстве им с Ино не нравилось проходить по рядам из-за специфического запаха свежего мяса. — Видишь ли, мы не любим причинять боль животным. Но наша земля скудна, и мы не можем прокормиться только тем, что вырастили на ней. Да, мы вынуждены есть мясо, а Мармуг один из тех людей, что брал на себя убийство животных. Если он умрет, его место должен будет занять кто-то другой. — Спасибо, я многое узнала благодаря вам сегодня, — вежливо поблагодарила Сакура, собираясь откланяться, а потом спросила, резко теряя нить беседы, — Нгаванг, сколько всего человек в вашей деревне? — Двести тридцать семь. Теперь столько, или пока столько, — грустно проговорил гонгт, глядя сквозь Сакуру. Она буквально кожей ощутила его скорбь, боль и страх. Этот старик любил свою деревню, знал и любил каждого человека в ней. Если бы можно было спасти всех от беды, казалось, он, не раздумывая, отдал бы свою жизнь. Но враг был невидим и неощутим. — Я — официальный представитель Конохи, и я обещаю, что мы не оставим вас без помощи, — может, она и поспешила с этим заявлением, но ей так хотелось подарить этому человеку хоть капельку надежды. Сакура была уверена, что Шестой Хокаге сказал бы то же самое.