Не видно лица Неизбежности жуткой, Где пламя ревет И бессильна вода; Душа в небеса Улетает голубкой — Она не умрет, Не умрет никогда.
Канцлер Ги «Монсегюрский романс»
— Надо же, не опоздал, — Цунаде сидела за столом Хокаге, откинувшись на спинку стула и положив скрещенные ноги на стол. — Некого было переводить через дорогу — все бабушки спят, — Какаши пододвинул стул для посетителей и сел напротив, буквально излучая благожелательность. Но Пятую обмануть было не так просто, она его задела. — Не дуйся, в конце концов, это место не так давно было моим, — она опустила ноги под стол, потянулась и зевнула, прикрыв ладонью рот. Действительно, было ещё очень рано, солнце только-только поднялось над горизонтом. — Я готов уступить его вам полностью, — вот теперь его оживление даже не было наигранным. Какаши никогда и не стремился к этой должности. — Я бы согласилась, — подмигнула Цунаде, — но ты куда-то убрал удобное кресло и поставил этот ужасный стул. Нет, твоя очередь наслаждаться полнотой власти, а я лучше в госпитале поработаю. Веришь или нет, но первые пару суточных дежурств были лучше курорта. — Верю, сам бы с удовольствием сходил на задание, — он махнул рукой, понимая что выкурить Цунаде из-за стола не получится. — Ладно, теперь к серьёзным вещам. Сегодня весь мой научный отдел не спал. И лаборатория тоже. И новости у нас… — она задумчиво побарабанила пальцами по столу, — честно, я даже переживаю за девчонок, отправили мы их в пекло. Это горная геморрагическая лихорадка. Противная, с высокой летальностью и настолько редкая, что официальной вакцины от неё нет. А лечение симптоматическое. Какаши умел слушать, он не перебивал, собеседница буквально видела, как он собирает целостную картину из кусочков информации. Отдельное удовольствие — разговаривать с умным собеседником. — Лекарств не хватит, — спокойно сказал он, что-то подсчитывая в голове. — Ну отчего же, сбивающих лихорадку, нормализующих пищеварение вполне достаточно. Сейчас лето, отправим генинов за сырьём… А вот всё, что связано с кровообращением, мы получаем через импорт. Но и их должно хватить. Меня больше тревожит наше старичье. Советники тревожили и Какаши. Он уже сталкивался с их косностью несколько раз и знал, что легче дискутировать с ослами. После войны страна только-только приходила в себя, заданий для шиноби стало меньше, дайме тоже пытался урезать отчисляемые средства. Если Пятая Хокаге постоянно жаловалась на отчеты и прочий вал бумажной документации, то Шестой пытался не выйти за пределы бюджета. Надо было поддерживать оставшихся инвалидами, помогать родственникам погибших, а ещё давать зарабатывать тем, кто остался в строю. Пару раз ему предлагали полукриминальные задания, но Какаши принципиально их не рассматривал, хотя Хомура намекал на то, что в этом случае совет готов «сделать вид, что они ничего не заметили». В общем, Какаши мог даже не собирать стариков — он заранее знал, какое решение они примут. — И всё же надо будет собрать совет. Есть ли основания для участия Дайме? — А перспектива глобальной пандемии — не основание? — ехидно пробурчала Цунаде, — ты не представляешь себе весь масштаб грозящей нам опасности. В Конохе достаточно медиков, а в стране в целом — нет. Беднота до сих пор лечится молитвами и оберегами. — Кстати, шиноби болеют? — Какаши задал вопрос, который тревожил его с самого начала, и застыл в ожидании ответа. — Болеют в основном ослабленные ранами или перерасходом чакры, но в целом переносят болезнь легче, чем гражданские. Вроде было даже несколько случаев бессимптомного течения, но расслабляться нельзя. Все-таки информация устаревшая, — Цунаде обычно избегала личных разговоров, но сейчас их тревожило одно и тоже, поэтому она всё же решилась спросить, — переживаешь за девочек? — она так и не дождалась ответа, — не стоит, они на пике формы, справятся. Тем более там Сай и Саске. — Цунаде-сама, подготовьте на всякий случай ещё одну команду медиков, — он почувствовал, что ногти впиваются в ладонь и с усилием разжал кулак, — и что мы можем придумать с лекарствами? — Можно провести инвентаризацию и списать те, у которых подходит срок годности, — Пятая уже думала над этим и готова была провернуть это даже без согласия со стороны Какаши. Самое страшное, что с ней могли сделать — уволить. Впрочем, ей было не привыкать бесцельно бродить по странам, — но сам понимаешь, это не совсем законно. — Делайте, за законность действий не волнуйтесь — ссылайтесь на приказ Хокаге. Шикамару его подготовит на всякий случай. Но будет лучше, если вы не попадётесь. Я со своей стороны постараюсь убедить Дайме. А ещё отправлю сообщения всем соседним скрытым деревням. Такую информацию утаивать нельзя. И, — он с усилием потер виски, сказывалась бессонная ночь, — объявляйте карантин. Поэтому, пока Сакура и Сай путешествовали, Цунаде лично занималась инвентаризацией. И сама удивлялась тому, насколько приятно оказалось переиграть вредных старейшин. Настолько они успели её достать своими подковерными играми и необходимостью уступать в мелочах. После гибели Данзо его место в совете пока было не занято. Но проще работа с Хомурой и Кохару не стала, отнюдь. Нужно было что-то глобально менять во всей системе, но советники упорно не хотели даже небольших перемен. Сай устал, он зевал так, что Сакура боялась, что он вывихнет челюсть. Сама ирьенин еще на подлёте раскусила травяную пилюлю собственного приготовления, поморщилась от горьковатого привкуса, который нечем было запить, но почувствовала мгновенный прилив бодрости. Предлагала и Саю, но он отказался, сказав, что лучше поспит подольше вечером и подстрахует их ночью. Нужно было в первую очередь найти приют малышам. Всё остальное могло подождать до завтра. Но кажется, Горо так не считал. Он рассказал о погибшем хуторе отцу, и тот собрал с десяток хмурых мужиков, которые отправились посмотреть что осталось от некогда крепкого хозяйства. Единственное, о чём просила их Сакура — не заходить в дом. Малышей забрал Нгаванг, но только на первое время. В одном из хуторов у них были тётки и дедушка с бабушкой. Мармуг спал, и, глядя на его сон, Сакура не могла не порадоваться — он стал дышать гораздо ровнее и Ино сказала, что не давала ему жаропонижающее. К остальным пациентам Сакура отправила своих клонов, раздала жалкие остатки лекарств, приберегая немного на совсем уж сложные случаи и опечалилась. Многим больным за это время стало хуже. Мать Горо непрерывно бредила, ещё у нескольких человек начались кровотечения. Когда раздался тихий нежный голосок Кацую, Сакура увидела, что Саске вышел из тени скал. Ино сказала, что он ушёл почти сразу после того, как они улетели. Но стоило Мармугу что-то простонать во время очередного приема лекарств, как Саске встал в дверном проёме и следил за её действиями почти полчаса. Новости от Цунаде были безрадостны. К сожалению, Сакура не ошиблась в диагностике. Совет, всё-таки созванный Какаши, сначала настаивал на том, чтобы медики вернулись в Коноху, потому что миссия вышла далеко за рамки задания, но после того, как Цунаде довольно живо описала перспективы, согласились помочь горной деревне. Тем более Цунаде сказала, что шиноби в любом случае должны будут выдержать карантин в две недели. Теперь жителям и ирьенинам не рекомендовалось покидать окрестности деревни и хуторов. Саске от этого известия заметно помрачнел, но открыто возражать не стал. А ещё Цунаде-сама просила хорошенько подумать над тем, справятся ли они сами или будет нужна помощь. Лекарства должны были прибыть на днях, их уже отправили с особой командой, состоявшей практически только из медиков во главе с Шизуне. Как и думали два заговорщика, совет одобрил отправку лекарств исключительно из местного сырья, да и тех до смешного малое количество. Но благодаря Цунаде Сакуру ждала небольшая секретная коробка лекарств с истекающими сроками годности. Сюрприз от наставницы. — Я уже чувствую себя вымотанной, — Ино посмотрела на руки, из-за частой обработки кожа на них стала сухой и стянутой. — Я тоже устала, но… Знаешь, я всё время думаю об этом. Пока что мы справляемся. И стоит ли подвергать риску других ирьенинов? — наверное, если бы рядом не стоял Саске, она была бы более объективна? — Пожалуй, ты права, — уступать Сакуре Ино не собиралась. Их разговор был вежливой версией детских ссор, когда каждая из девчонок пыталась показаться круче, чем соперница, — и завтра в поле поеду я. Честно говоря, ужасно устала от этой конуры. — Я не знаю что делать с телами, — посетовала Сакура, — но решать надо быстро. Вопрос повис в воздухе. Сай практически спал стоя, а Саске угрюмо молчал, не желая участвовать в общей беседе. Он все еще держался отстраненно, всячески показывая, что не считает себя членом их команды. Оставшаяся часть вечера была уже привычной и рутинной: Ино с Сакурой поставили капельницы Мармугу, поменяли подгузник и протерли начавшие заживать пролежни. А ещё Сакура приняла решение попробовать покормить его не внутривенно, а через зонд. Когда она запихивала гибкую трубку в нос, ей показалось, что старик напрягся и попытался отодвинуть голову. А после того, как они влили ему прямиком в желудок немного питательной смеси, он болезненно поморщился. Медики с волнением ждали, что его стошнит, но еда усвоилась. Сай спал, Ино разбирала бумаги, Сакура очень малыми дозами кормила и поила больного. Она даже не заметила, как Саске вышел из лачуги и растворился в тенях. Сегодня первой легла спать Ино, а Сакура клевала носом у постели больного. В какой-то момент она тоже задремала и увидела дом, полный мертвецов. Они сидели за столом, лежали на полу так, словно смерть застигла их неожиданно. Отец, мать, Наруто, Цунаде, Какаши… Все, кто ей был дорог, были мертвы, на кровати лежал Саске, белый, с трупными пятнами, а на коленях перед ним стояла женщина с розовыми волосами. В голове у Сакуры стучала мысль: «Не смотри, не смотри!», но ноги сами её привели к этой женщине, она подняла её голову и уставилась в собственное мертвое лицо. И тут она почувствовала, что не может дышать, что не может пошевелить и пальцем так, словно действительно умерла. Первый вдох показался ей победой, а тёмная лачуга Мармуга — волшебным дворцом. К счастью, она никого не разбудила своим кошмаром. Но больше не хотела рисковать и решила снова посетить Чертоги Памяти. На этот раз лестница на чердак была прямой, но с довольно высокими и неудобными ступенями. Снова танцевали пылинки в солнечных лучах, и снова Сакуре казалось, что воспоминания пытаются вырваться из своих коробок. Забавно, она так часто запечатывала там всё, что было связано с Саске и причиняло ей боль, но сегодня впервые собиралась спрятать воспоминания о работе. Хотя, Цунаде никогда не щадила их с Ино чувства. Помимо того, что они знали работу санитаров и медсестёр, они обе умели проводить вскрытия, зашивать раны не только с помощью чакры, но и обычной хирургической иглой. Забавно, много лет страдавшая от страха крови шишо, казалось, старалась закалить их характер. Дом с трупами был запечатан. Воспоминания стали такими далекими, словно всё это случилось много лет назад и уже успело стать неважным. А ещё она успела почувствовать, насколько легче общаться с Саске так, словно между ними не было ничего трагичного и сложного, поэтому спрятала и то воспоминание, где нукенин собирался пронзить её чидори. Она уже собиралась уйти, спуститься вниз и выпить призрачный чай с призрачными пирожными, но снова опустилась на пол и стала запечатывать всё оставшиеся воспоминания: как она восторженно следила за ним в академии, как их распределили в одну команду, битва с Забузой, экзамен на чунинов… С каждой спрятанной фотографией становилось легче и легче. Так легко, как в далеком детстве. Когда всё было кончено, она распрямилась, как пружина, и не спустилась по лестнице, а скатилась вниз по удобным широким перилам. Чай пить не хотелось, не хотелось и читать книги, она чувствовала себя одновременно взбудораженной и уставшей. Но возвращаться в реальность тоже не собиралась, поэтому прошла через несколько раздвижных дверей по коридорам, затянутым промасленной бумагой, в самую большую комнату своего Чертога. Она называла её комнатой друзей. Там были все, кто был ей дорог и девушка улыбнулась, глядя на словно застывшего во время очередной проказы Наруто, сидящего в глубокой задумчивости над шоги Шикамару, напротив него сидела тень Асумы сенсея, и Сакура сморгнула наворачивающиеся слезы. Она подошла к Цунаде, посмотрела ей в глаза и спросила, — Шишо, что я упускаю? Что бы вы сделали на моем месте? Но люди в её Чертогах никогда не говорили. Она знала, что наставница не просто так покинула Коноху на много лет. Наруто в своей манере рассказал ей о том, как «бабуля Цунаде» тряслась при виде крови, и как она смогла победить свой страх. Но во времена учебы Сакуры все было по-другому. Она была спокойной и ироничной, в меру жестокой и вдохновляющей. Цунаде часто давала задания на пределах возможностей ученицы, могла одновременно нещадно гонять её по медицинским терминам или анатомическим тонкостям и тренировать в тайдзюцу. Но каждая решённая задача придавала Сакуре сил, она действительно ощущала, что становится сильнее, выходя за пределы своих возможностей. Так появился и Чертог Памяти. Поначалу это была всего лишь одна из мнемонических техник. Ничего выдающегося — просто способ запоминать числа, даты, тексты ассоциативным способом. Но потихоньку она превратила её в свой маленький личный мир. Правда, сначала пришлось принять своё второе «Я», внутреннюю Сакуру. Честно говоря, она так до конца и не знала, чьи ноги ступают по циновкам Чертога — её или всё-таки её непостижимого двойника. Ей даже было немного интересно, что теперь может увидеть в её сознании Ино. Взгляд её упал на распахнутое в летнюю ночь окно, Какаши сенсей никогда не заходил внутрь комнаты, он сидел на ветке раскидистого дерева и увлеченно читал. Сакура так и не смогла понять, почему он определённо был ей гораздо ближе, чем Гай-сенсей, но они с Ли были в гостиной, а Какаши нет. «Возможно, это потому, что он такой оригинал» — подумала Сакура, улыбнувшись. Саске там тоже никогда не было. Стоило ей подумать о нём, как перед глазами появилась простая белая дверь, но сегодня Сакура была не готова открыть её. Она и так сделала всё, что возможно, чтобы укротить свои эмоции. Не стоило их бередить. Еще одна вещь, которой было сложно управлять в Чертогах — время. Иногда она забывалась и могла провести там несколько часов. В реальности у неё затекали мышцы, поэтому пришлось научить своё тело менять положение раз в десять минут. А ещё оставлять для ориентира ритмичные звуки: кваканье лягушек, тиканье часов, даже собственное дыхание. Но иногда, как сейчас, из состояния оцепенения её выводили случайные прикосновения. Она снова крепко зажмурилась, чтобы вернуться в реальный мир. Она сидела рядом с лежанкой Мармуга, сложив кисти рук на коленях. На одной из её рук лежала его морщинистая, сухая, лёгкая, как у ребёнка, ладонь. Раньше его руки были большими, но болезнь так его истощила, что остались лишь кожа да кости. Старик лежал с открытыми глазами и словно пытался что-то сказать. Сакура аккуратно положила его руку вдоль тела и склонилась над ним. — Все хорошо, вы болели, но сейчас идете на поправку, моргните два раза, если слышите меня. Он моргнул дважды и обессиленно закрыл глаза. — Вы у себя дома, мы врачи из Конохи. Если хотите спать — не сопротивляйтесь, вам нужно набираться сил. Сакура так и не поняла, когда он снова заснул, но теперь он определённо спал. Это было уже не коматозное состояние. Время дежурства Ино наступало через час, и Сакура решила не будить её заранее, а сообщить новость во время смены дежурства. Она встала, с наслаждением потянулась и вышла на улицу. Ночью в горах воздух остывает быстро, но в её крови бурлил адреналин, и холод не чувствовался совсем — пациент вышел из комы, это была большая победа. Вдалеке раздавались крики мужчин и блеянье овец — это мужчины пригнали то, что осталось от стада погибшего хутора. Сакура видела отсветы пляшущего огня и поначалу даже удивилась тому, что они шли с факелами, но потом вспомнила, что в горах водились и хищники — волки и медведи. Проще было их отпугнуть огнем, дымом и шумным шествием, чем отбивать атаку. «И всё же, мы его спасли» — счастливо подумала она, «Саске-кун будет доволен». Да, Сакура могла запереть все свои воспоминания, но сердце все равно ёкало, когда она произносила про себя его имя. Ино не пришлось будить, она проснулась сама, вышла на улицу и встала рядом. Новости о Мармуге её обрадовали, но она явно не испытала того же восторга, что и Сакура, хотя возилась с ним даже побольше, чем подруга. Сакура ушла спать, а Ино устроилась на циновке, аккуратно сложив руки на коленях. Но хорошо выспаться Сакуре так и не удалось, с утра ее разбудил встревоженный Сай, за спиной у которого переминался с ноги на ногу Горо. Оказалось, что его отец уже на поиски скота уходил больным, а придя домой, окончательно расхворался. Сакура с тоской осмотрела жалкие остатки лекарств, в основном жаропонижающие, и с тяжелым сердцем отправилась по знакомому уже маршруту. Так как ситуация была довольно серьезной, она решила не отправлять клона, а уделить семье своего помощника всё внимание. Вчера она уже видела его, среди мужчин, собиравшихся в горы. Она очень хорошо его запомнила, потому что он был самым высоким из всех, пожалуй, даже выше Какаши сенсея. Добродушный здоровяк с темной бородой и весёлыми карими глазами. Сегодня он лежал на краю кровати рядом со своей женой, и от его жизнерадостности не осталось и следа. Дулме было уже заметно лучше, она сидела, опершись спиной на подушки и с тревогой смотрела на мужа. Пожилая женщина хлопотала вокруг них, охая и причитая. — Его рвало кровью ещё в горах, еле приплелся домой, и вот… Цунаде всегда ругала Сакуру за излишнее сочувствие к пациентам. И все же сейчас, на какое-то небольшое мгновение Сакура позволила себе замереть от ужаса. Препаратов, останавливающих кровотечения, почти не осталось, а без них отец Горо был обречен. Одно дело потерять пациента из-за объективных причин, и совсем другое — из-за того, что у них просто не было нужного лекарства. Она поняла, что даже не знает его имени — мальчик всегда называл его «отец» и всё. — Отпаивайте его, и я оставлю немного лекарств, — Сакура замялась, но старуха поняла её без слов. — Не осталось небось лекарств-то, сколько вы с собой могли привезти. Эх, даже если немного помогли, уже хорошо. Дочку мою вон спасли, с братом непутевым возитесь. — А Мармуг ваш брат? Тогда, у меня для вас есть и хорошая новость, он вчера ненадолго очнулся. — Вот хорошо! Он же наш младшенький, в тот раз его минула Черная болезнь, а я заболела, но выжила. Молодая была, сильная. Эх, а теперь она меня и не зацепит, зачем ей такая старуха, — она рассмеялась, показав наполовину беззубый рот, — только вот как Пасана отпаивать? У него ничего внутри не держится. — Каждые десять минут по ложечке, что-то да и останется, непременно. И если ему станет хуже — зовите меня сразу же, я сегодня остаюсь в деревне, придумаем что-нибудь. Она вернулась обратно, отправив к остальным больным своих клонов. Один очень пожилой мужчина скончался ночью, но его родные решили не беспокоить «важных людей». А Сакура так устала, что даже была благодарна им за это. Во время уже рутинного утреннего туалета Мармуга, тот снова ненадолго пришел в себя и даже попытался сопротивляться во время смены подгузника. Но очень быстро устал и заснул. Саске так и не показывался им на глаза, что очень волновало Ино. Она почему-то решила, что он мог уйти, невзирая на непосредственный приказ не покидать деревню. Но стоило нарисованной птице, уносящей на крыльях Сая, Ино и Мимара — одного из друзей Горо, ставшего на сегодня их проводником — пропасть из виду, как Саске словно вылепился из теней. Сакура поежилась, всё-таки очень многое он перенял от своего наставника. Особенно неповторимую скользящую манеру неслышно двигаться. — Саске-кун, у меня хорошие новости, — Сакура мило улыбнулась, так, как привыкла улыбаться, разговаривая с родственниками пациентов, — сегодня ночью Мармуг вышел из комы и уже дважды приходил в сознание. — Хорошо, — его реакция была слишком бесцветной, и улыбка Сакуры померкла, — я смогу с ним поговорить? — Боюсь, не сегодня, он пока не произнес ни слова, ему следует набраться сил. И нам надо оценить, насколько поврежден его мозг. Я могу только сказать, что обращенную речь он явно понимает, но что помнит и осознаёт… — Сколько на это уйдет дней? — он явно не собирался вникать в то, что пыталась объяснить Сакура. — Не меньше трёх. На самом деле никто не знает, некоторые люди выходят из комы месяцами. А у некоторых мозг остается настолько повреждённым, что они так и не возвращаются полностью. — Ладно, — Саске махнул рукой, явно собираясь снова уйти, — Какаши был не прав, дав добро на карантин и заперев меня здесь. Я мог бы за это время закончить пару дел. — Боюсь, ты не понимаешь насколько все серьёзно, — только сказав это и поймав яростный взгляд его обоих глаз, Сакура поняла, насколько она неправильно сформулировала свою мысль. — Да, я не понимаю, зачем тебе надо было влипать в эту историю с эпидемией. Неужели ты не понимаешь, что все эти люди в свое время тесно общались и с Мадарой, и с Акацки. Ведь здесь совсем недалеко была их база! — Я поняла, что они явно встречались с ними, во время вчерашнего путешествия, — тихо сказала девушка, — по тому, как они прятались, увидев ниндзюцу Сая. Его птица явно напоминала им птицу Дейдары. Если они и общались с нашими врагами, то явно не по своей воле. — Это всё не имеет значения: по своей воле или нет, они никто для страны Огня. А благодаря этой задержке моё возвращение в Коноху откладывается на несколько месяцев, — Сакура покраснела, несмотря на его сварливый тон, ведь впервые за всё время Саске-кун намекнул на их разговор у ворот. — Всё дело в том, что эта эпидемия может перекинуться на более крупные города и стать одним из самых масштабных бедствий за последние годы. Даже хуже, чем война… — Я и не собирался отправляться в города, — Сакура различила в его бесстрастном тоне нотки обиды, — если честно, я собирался пройтись по совершенно безлюдным местам в горах. — Ты тоже мог заболеть, Саске-кун, — тихо сказала Сакура, — кто о тебе позаботится, если ты будешь лежать как Мармуг, а мы даже не будем знать, где ты? Какаши попросил нас задержаться на пару недель — это ведь не так уж долго. — И всё же, я хотел бы сэкономить время, — но теперь он явно был уже не так сильно раздражен, просто не хотел оставлять последнее слово в споре за Сакурой. Саске остался во дворе Мармуга, более того, он даже собственноручно растопил небольшой очаг и поставил греться походный котелок с водой. Девушка обратила внимание, что он явно избегает заходить в дом Мармуга, он даже обратился к ней с просьбой принести чай и пищевые брикеты. Пока парень возился с обедом, Сакура успела покормить пациента через зонд. Всё это время она размышляла о том, насколько сильно её вымотал разговор с Саске. Необходимость подбирать слова утомляла, даже с Саем общаться было проще. Сакура улыбнулась — когда получила миссию, она была готова к потоку всяческих пошлостей, но напарник её удивил. А ещё она оценила то, насколько незаметно и непринужденно он взял на себя решение бытовых вопросов. Они сидели бок о бок рядом со стеной дома и ели сухие пищевые брикеты, запивая их горячим чаем. Сакура уже привыкла к его необычному вкусу — в горах вода закипает при гораздо меньшей температуре и чай не успевает набрать свою терпкость. За всё это время Саске-кун сказал ей едва ли с десяток слов. А у неё не было сил придумывать тему для беседы. Сакура поначалу даже не узнала девчонку, которая добежала до их дома, оперлась рукой на стену и пыталась отдышаться. До этого она видела её в изысканном шелковом фурисоде, а сейчас она была одета в широкие штаны и длинную тунику, которая скрывала точеную фигурку. Девушка плакала, и у Сакуры ушло несколько минут, только чтобы понять, о чём она пытается сказать. Дочь старосты, рыдая и размазывая по лицу слезы и грязь, сообщила что заболел её отец — его рвёт уже второй час без остановки. Сакура отстраненно подумала о том, что у неё даже не осталось сил на сочувствие. Оставив девушку на Саске, который с надменным равнодушием смотрел на её истерику, она зашла в хижину и начала машинально собирать остатки лекарств. Немного подумав, она достала пилюлю собственного приготовления и разгрызла её , поморщившись от горького вкуса. Её словно тряхнуло разрядом — пилюли действовали довольно грубо, а эта была второй за сутки. Ирьенин создала клона, оставила его наблюдать за Мармугом, а сама поспешила к дому старосты. Девчонка шла за ней, еле поспевая. Она несколько раз пыталась завести разговор, но Сакура не могла её ничем утешить, поэтому предпочитала отвечать сдержанно и односложно. Кажется, дочь старосты обиделась на неё, но когда медик осматривала Нгаванга, обе его дочери и жена стояли рядом, предвосхищая каждую её просьбу. Его разбила слабость, выпив глоток воды, он сразу же извергал её обратно, но состояние в целом было лучше, чем у отца Горо. Оставив стандартные рекомендации вместе с лекарствами, Сакура поспешила обратно, но по пути решила всё-таки навестить Пасана. Из всех её больных он теперь был самым тяжелым. Дулма уже пыталась встать, но мать заставляла её ещё пробыть в постели какое-то время. Пасан теперь лежал ближе к стене, он был в беспамятстве. Сакура заметила, что такие крепкие мужчины почему-то сдаются болезни быстрее всех. — Если ему станет хуже, сразу зовите меня, в любое время, — потихоньку сказала она матери Дулмы. — Скажи правду, девочка, он совсем плох? Молчание Сакуры было красноречивее любых слов. Она уже была готова уйти, но вдруг её осенила идея. — Вы ведь раньше болели, Дарима сан? Я могла бы взять у вас кровь? — А зачем? — подозрительно сощурилась старушка. — Дело в том, что те, кто болел даже пятьдесят лет назад, снова не заболевают. Кровь помнит о том, как боролась с Черной болезнью и победила её. Можно попробовать сделать из нее лекарство. Это небольшой, но шанс. — Если это поможет моему зятю — берите сколько нужно. Знаете, я ведь ненавидела его много лет, — старуха пожевала губы и продолжила, а Сакура не решилась её остановить, — он украл её перед свадьбой, а ведь я хотела выдать дочь замуж в город. Поэтому, когда Сакура вернулась в хижину Мармуга в маленьком переносном холодильнике у неё было несколько пробирок с драгоценной кровью. Ино и Сай уже вернулись обратно, а Саске снова ушёл. И впервые Сакура этому обрадовалась — ей нужна была рабочая атмосфера. Она и раньше делала сыворотку, но в полностью оборудованной лаборатории. К тому же часть рутинной работы была на лаборантах. В их походной лаборатории была небольшая центрифуга, был даже холодильник, способный держать температуру ниже нуля, но без электричества это всё было бесполезно. Деревня обходилась старыми методами, но дом старосты освещался не свечами и керосиновыми лампами, а обычными лампочками. Она наскоро объяснила свою идею Ино, развеяла клона, собрала необходимые свитки и отправилась к Нгавангу. Лхамо, жена Нгаванга, не возражала. Она даже словно выдохнула — её тревожило состояние мужа и то, что медик теперь будет рядом с ними, уменьшило её тревогу. Сакуру проводили в небольшую комнату для гостей на втором этаже, пожилая женщина принесла ей поднос со всяческой снедью, и девушка погрузилась в работу. Первая порция крови прошла через центрифугу, и медик начала замораживать плазму со спиртом, когда к ней в комнату заглянула пожилая служанка. — Госпожа ирьенин, вас ждут на улице, сказали, что это срочно. Но оторваться от работы именно сейчас было нельзя — драгоценная плазма была бы испорчена. — Передайте пожалуйста, что я освобожусь через полчаса, — сказала девушка, даже не поднимая головы. Постепенно температура дошла до нужной отметки и она смогла выйти на улицу. Увиденная картина неприятно царапнула её где-то за ребрами. Одна из дочерей Нгаванга — Сакура их еще не различала —стояла рядом с Саске и вела непринужденную беседу, изредка касаясь его руки. И он спокойно ей отвечал, не пресекая нарушение личных границ. Но, увидев Сакуру, он сразу же развернулся к ней всем корпусом, полностью игнорируя собеседницу. — Я нашёл ещё один вымерший хутор, — мрачно сообщил он, — в живых не осталось никого. Я сжег дом катоном. — О, это так ужасно, — несколько наигранно всхлипнула девушка, — я знала этих людей. — Сэба, не могла бы ты передать это отцу? Она ушла, оглядываясь, но больше Саске не обращал на девчонку внимания. — Спасибо, Саске-кун, но не стоило ходить туда одному — вежливо поклонилась Сакура. Она подумала — как он отреагирует, если она тоже дотронется до его руки? Она не касалась его с тех пор, как залечивала его раны в Долине Завершения. — Я привык путешествовать один, — его тон стал гораздо холоднее, — мне не нужно сопровождение. И я не нарушал карантинную зону. — Да, конечно, мне нужно идти, нельзя надолго прерываться в приготовлении сыворотки. Ты не мог бы рассказать об этом хуторе Саю, чтобы ему не пришлось делать завтра двойную работу? И знаешь, — она замялась, — надо сжечь ещё один дом. Из всех нас ты один владеешь катоном… — Хорошо, — кратко ответил он, не оставляя возможности продолжить разговор. Сакура поднялась на второй этаж, нужно было приступать к следующему этапу — очистке сыворотки от балластных белков. Девушка сожалела, что не смогла сказать Саске, насколько она благодарна ему за решение проблемы захоронения тел. Отложив работу ещё на пару минут, она выглянула в окно и помрачнела — Сэба снова разговаривала с ним. Девушка постаралась принять соблазнительную позу так, чтобы даже мешковатая одежда не скрывала, а подчеркивала изгибы её тела. И Саске не торопился уходить. Сакура нахмурилась и натянула одноразовые перчатки, вновь склоняясь над столом с препаратами. Работа предстояла ювелирная, на грани — отделять с помощью чакры ненужные вещества и извлекать их. Снова она выглянула в окно через пятнадцать минут, но ни шиноби, ни дочери старосты там уже не было, только пожилая служанка развешивала бельё во дворе. Опять её отвлекли от работы через час, когда она пропускала сыворотку через фильтры. Пришёл Горо и попросил передать, что отцу стало гораздо хуже. Поэтому Сакура оставила продолжать работу своего клона. И, если честно, это была плохая идея. Да, чакры ей хватало с лихвой, беда была скорее в напряжении во время работы, требовавшей ювелирной точности. Её руки все ещё мелко и противно дрожали, и теперь она шла быстрым шагом вместо того, чтобы бежать. И ещё одна пищевая пилюля вряд ли исправила бы дело. Пасан действительно был совсем плох — мраморная липкая от пота кожа, участившееся, но поверхностное дыхание. Он теперь не реагировал даже на откровенно неприятные манипуляции, просто лежал. Думла смотрела на Сакуру с отчаянной надеждой, она прекрасно помнила как ей сразу стало легче после того как медик из Конохи вколола ей несколько лекарств. Ирьенин сжимала в кулаке последнюю ампулу кровоостанавливающего, пытаясь решить в своей голове этическую диллему. Все остальные больные, кроме Нгаванга и Пасана уже получили этот препарат. Кто-то не отреагировал на лечение, кому-то стало легче. Два больных, одна ампула. Отец мальчишки, помогавшего им от души, или глава деревни? У гонгта еще не развились самые страшные симптомы, но всё может быть, кровотечение обычно открывалось после третьего дня болезни. И среди лекарств, которые идут из Конохи, такого нужного кровоостанавливающего нет. Она посмотрела на Горо — мальчишка за этот день осунулся и словно выцвел. Уже сейчас было видно насколько он похож на отца — да, ещё по-подростковому худой, но высокий, с широким разворотом плеч. Думла уже встала и пыталась помогать матери ухаживать за больным. Было видно, насколько она слаба, её лоб покрывала испарина, ноги дрожали и сын еле-еле уговорил её присесть на циновку. На кухне перешептывались и возились ещё несколько ребятишек. «Шаннаро!» — со злостью подумала Сакура, доставая шприц и ломая хрупкое стекло ампулы. Сразу стало легко-легко, даже сил как-будто прибавилось. Остальное было делом техники — найти вялую от обезвоживания вену на высохшей руке, ввести лекарство и просто ждать разрешения кризиса. Она опустилась на циновку, прижалась спиной к холодной каменной стене и задремала. Снов не было, её разум просто медленно растворился в чернильной темноте под веками. Пробуждение было резким — Горо тряс её за предплечье, явно паникуя. — Отец как-то странно дышит, — жалобно произнес он, глядя в её ещё затуманенные сном глаза. Сон слетел резко, а разум сразу же приготовился к работе. И действительно, Пасан дышал совсем нехорошо, его грудная клетка то поднималась часто-часто, то замирала на некоторое время. Обывателям кажется, что смерть приходит резко, что человека словно выключают. Но нет, иногда процесс умирания может длиться очень долго. — Он умирает, да? — одними губами прошептал мальчик, и сердце Сакуры оборвалось. Она знала, что он надеется на утешение и не могла его успокоить. Очень ярко она вспомнила, как стояла на крыше госпиталя много-много лет назад, как шумела вытекающая из разорванных цистерн вода. Словно наяву, она почувствовала руку Какаши сенсея на своей голове, слепо протянула вперед свою и положила её на голову Горо. Волосы его были жесткими и колючими. — Не волнуйся, — она проговорила словно замороженными губами, — всё будет как раньше. Чувствовал ли тогда сенсей, что летит в пропасть? Пасан умер в первом часу ночи, несколько раз Сакура останавливала его на краю, но тщетно. Она вливала в него чакру, штопала расползающуюся под пальцами систему кровообращения, и всё бесполезно. Перед смертью у него был момент терминальной ясности, когда он смог сказать пару слов жене и окружившим кровать детям. Он говорил о любви. Горо мог бы обвинить её в смерти отца, но он, Дулма, Дарима и все остальные, чьих имен она не знала — кланялись ей с благодарностью, от которой было ещё больнее. Они тоже говорили только о любви. Оставаться там не было сил — маленький домик, полный скорби из-за того, что она не справилась. Сакура вышла на улицу и сняла обувь — ощущение остывающей от летнего тепла земли словно привязывало её к реальности. Она шла среди тёмных домов под яркими и обманчиво близкими звёздами. В голове крутилась одна мысль: почему Саске-кун, даже на краю, говорил только о мести?