Тысяча лет пути

Е Байи привык ездить один, под тихую музыку и молча, но в этот раз пришлось всю дорогу объяснять недоверчивому А-Се, что такое двигатель внутреннего сгорания, и как это повозка едет сама. Тот, кажется, не до конца поверил, что это не магия, и задавал вопросы ядовитым тоном, будто пытался подловить на лжи. В конце концов его отвлекло другое: когда джип въехал в сосновый лес, и горные склоны встали вокруг, как ощетинившиеся шипами стены, он сел неестественно прямо, сложил руки на коленях, глядя вперëд немигающим взглядом. — Ваш лекарь — лесной отшельник? Е Байи усмехнулся. — Вроде того. У них с другом частная клиника… То есть, лечат только богатых. Это было не совсем справедливо: Цзин Бэйюань и У Си много делали для окрестных деревень, в которых остались одни старики: устраивали ежегодные медосмотры, помогали с закупкой лекарств, и всё такое. Но доход клинике приносили в основном важные шишки, инкогнито приезжавшие лечить сифилис и прочую дрянь. Е Байи предполагал, что у молодого У Си такое каменное лицо, потому что после всего увиденного в смотровой душа за этими глазками-буравчиками умерла. Наверное, следовало отвезти А-Се в обычную больницу, а заодно заехать в полицию, но Е Байи решил обратиться к лучшему врачу, которого знал. Отчитался начальству, что позаботится о пострадавшем, и позвонил У Си. Хотелось сперва самому докопаться до правды… «Какой правды? Поверил, что он из прошлого?!» — спрашивал он себя, сворачивая на подъездную дорожку клиники. Клиника Цзин Бэйюаня снаружи всегда вызывала у него неуютное ощущение, и теперь он подумал, что в таком месте и правда могли бы жить лисы-демоны, как боялся А-Се: белая угловатая раковина, прилепившуюся к горе, или обтëсанный ветрами, отбеленный снегом нарост. Не очень похоже на человеческую больницу… Впрочем, когда У Си с Цзин Бэйюанем что-то делали по-человечески? Перед клиникой выстроились в ряд всего несколько машин, засыпанных снегом — пациентов у У Си всегда было не много. Е Байи припарковался с краю и заглушил мотор. — Всё, добрались. Доверься местному лекарю, он хороший парень, хоть и сложный. А-Се молча толкнул дверь, но та, конечно, не открылась. Пришлось перегнуться через него — почти лечь на стройные бедра — и дернуть ручку. Обдало теплом, отчего-то загорелись уши. Выйдя из машины, А-Се внимательно огляделся, напряженный, словно охотник. Или боец, попавший на чужую территорию… Надеюсь, ножи он не взял, подумал Е Байи. Им повезло: Цзин Бэйюань возвышался посреди идеально белого холла, беседуя о чëм-то с девушкой на ресепшене. При виде Е Байи его утончëнное, но живое лицо озарилось, он тут же поспешил навстречу. — Господин Е! А это… друг, о котором вы говорили по телефону? — Он самый, — Е Байи расстегнул куртку. — Это А-Се. Попал под лавину, потерял память. Он был один, без группы, без документов, никого не предупредил. Мы хотим узнать, кто он такой и нет ли повреждений мозга. Устроишь? Цзин Бэйюань посерьëзнел, кивнул. — Конечно. У Си сам вас примет, — он испытующе взглянул на Е Байи, будто собираясь задать вопрос… но не задал. При кажущейся легкомысленности, Цзин Бэйюань отлично умел держать язык за зубами. Если человек, две недели прятавший их от мафии в чаще леса, говорит, что ему что-то нужно, значит нужно. Е Байи ободряюще улыбнулся А-Се. — Слушайся доктора У. Будешь вести себя хорошо, куплю тебе потом чего-нибудь вкусного… — начал он и осёкся. Сколько раз он говорил такое капризничавшему у педиатра Сюаню. Сколько раз он в шутку говорил такое Чанцину перед химиотерапией, просто чтобы тот улыбнулся. — В общем, все бусины придëтся снять и ножи вытащить, — мрачно сказал он. — Бэйюань, пошли выпьем чаю. Девушка, подошедшая забрать верхнюю одежду удивлëнно взглянула на него, потом на Цзин Бэйюаня, но тот лишь улыбнулся. — Конечно, господин Е. А вы, господин Се, чувствуйте себя как дома: У Си наш лучший специалист. — А он и по мозгам умеет? — не удержался Е Байи. — Я думал, он только члены щупает! Цзин Бэйюань тяжко вздохнул. — Сколько вам говорить, у нас другой уролог, почему вы… — Потому что это смешно. Хирург несмешная профессия, а вот парень, щупающий члены — вполне, — Е Байи похлопал А-Се по плечу. — Береги свою сосиску, малыш, не давай У Си еë… — Лучше вы свою берегите, господин Е, — мрачно сказал У Си, спускаясь с лестницы. При немаленьком росте лицо у него всё ещё было как у двенадцатилетки. Хмурого двенадцатилетки. — Хирург способен еë отрезать, не щупая. А-Се недовольно дернул плечом, сбрасывая руку Е Байи. Уши у него покраснели. Он церемонно поклонился, держа руки перед грудью. — Вверяю себя вашим заботам, лекарь У. У Си и Цзин Бэйюань переглянулись, потом одновременно уставились на Е Байи. Он только плечами пожал и усмехнулся. — Вежливый парень, что сказать. *** Лекарская Се-эру не понравилась. Все в ней было не так: много света, странный запах, улыбающиеся люди, одетые похоже на Е Байи. Когда-то он слышал легенду про лисий город, но мог ли подумать, что попадет в него сам? Все эти механизмы, самодвижущиеся повозки, волшебные дома... Се-эр нутром чувствовал, как все это опасно, знал, что он чужак, что ему нельзя здесь быть. Украдкой он огляделся: не получится ли сбежать? Но лекарь, что вел его за собой, явно был настороже: от него веяло спокойной силой, как от опытного бойца. И когда он приглашающе открыл дверь, осталось только повиноваться. — Садитесь. Мне придётся задать несколько вопросов. Усевшись напротив него, Се-эр странным образом слегка успокоился. У лекаря У были такие же, как у Е Байи, короткие волосы, одежда — еще безумнее, навроде абсолютно черного исподнего с укороченными рукавами, однако в лице было что-то неуловимо знакомое, будто бы виденное тысячу раз. Лисья магия, подумал Се-эр, но волнение почему-то не пришло. — Итак, господин Се. Что с вами случилось? На столе перед лекарем была уже знакомая обсидиановая панель. Она светилась, но что она показывает, Се-эр не видел. Лекарь пробежался пальцами по белой досочке, отозвавшейся мягкими щелчками. — Два дня назад я очнулся в доме почтенного Е. Он утверждает, что нашел меня под лавиной, но я этого не помню. К чему этот фарс, подумал он. Один лис расспрашивает жертву другого лиса, что с ней не так. Может быть, этот может зачаровать посильнее? Он снова насторожился. — Что последнее вы помните? — Снег, — коротко ответил Се-эр и сам удивился. Но он и вправду помнил снег, холодную тяжесть, рев ветра... Неужели лавина все-таки была? — Как ваше полное имя? — Се, — ну уж нет, и тебе тоже не удастся его вызнать. — Пожалуйста, встаньте... Смотрите на молоточек. Вот так. Лекарь У сделал несколько магических пассов, задал еще несколько вопросов, на которые Се-эр смог ответить лишь «не помню». Потом отвел в другую комнату и заставил снять все украшения, лечь в какую-то странную штуку, издающую громкий противный стук. Се-эр не сопротивлялся — глупо было бы сопротивляться лисам в их логове, — но старался подмечать, где двери, сколько демонов вокруг и не сгодится ли что-нибудь в качестве оружия. Наконец лекарь закончил с магией. Сел в кресло, строгий и прямой. У него была аура властителя, человека, привыкшего командовать другими. Се-эр сделал вид, что всë вокруг ему скучно, и в кресло напротив опустился наоборот с ленцой, устроился поудобнее, хотя хотелось сбежать. — И что же вы узнали обо мне, лекарь У? — Внешних симптомов нарушений работы мозга нет, всë покажет томограмма. Но я думаю, она будет чиста: ци в твоëм теле циркулирует свободно и без застоев. — Лекарь помолчал. — Тогда главный вопрос не в том, почему ты забыл. А в том, почему ты решил забыть. Се-эр вздрогнул, сам не зная, отчего. — Как можно решить что-то забыть? — ядовито откликнулся он. — Этот лис морочит меня, вот и все. — Конечно, проще всего свалить всë на обстоятельства или других людей, тогда тебе не нужно ни за что отвечать, — глаза лекаря прожигали как два уголька. — Потому что как только ты вспомнишь, придëт боль. И тебе придëтся справляться с ней самому. Се-эр резко встал. Все его расположение к лекарю вмиг испарилось. — Вы с ним заодно, — прошипел он. — Чего я еще мог ждать! Он развернулся и попытался выйти, но дверь была закрыта, и он не понимал, как ее открыть: она будто слилась со стеной. Лекарь не пошевелился. — На пальцах характерные мозоли. Ты играешь на пипе, — вдруг сказал он. — Сложный инструмент. Сяо Ай, включи «Лунную ночь среди цветов на весенней реке». По его приказу со всех сторон зазвучала вдруг музыка: переливы пипы, словно быстрое течение реки, уносящей вдаль лепестки цветов. Се-эр окаменел. Он знал эту мелодию. Его пальцы вздрогнули, фантомное ощущение пипы, тяжелой, слишком тяжелой для него-маленького, пронзило тело. Юноша должен многое уметь, получить хорошее образование… всё, чему можно научить маленького варвара… ах, Се-эр, что же с тобой поделать, тебе никогда не стать утончённым господином, ты не способен к… — Сяо Ай, стоп, — велел лекарь, и пока смолкла. — Господин Се, вернись на место. Пожалуйста. Он не хотел идти, вовсе не хотел, но музыка словно внушила ему покорность. Сев, он стиснул пальцами колени, потом опомнился и выпрямился, вызывающе посмотрел лекарю в глаза. — Е Байи хороший человек, — лекарь не отвернулся. — Он благородный мастер боевых искусств, и всю жизнь помогал людям. Если тебе хочется думать, что он лис, который заманил тебя в логово, я не буду тебя переубеждать. Но ты несправедлив к нему, — он вдруг усмехнулся. — Лучше переоценить опасность, чем недооценить, так? Се-эр презрительно усмехнулся в ответ, хотя настоящей уверенности в себе не чувствовал. — Так вы можете вернуть мне память или нет? — спросил он. В конце фразы горло сдавило. А нужна ли ему эта память, если так больно… — Зависит от того, хочешь ты этого или нет. Ты точно хочешь остановиться и повернуться лицом к тому, от чего бежишь? Е БайиЕ надëжный человек, он не обидит тебя и будет поддерживать. Ты сможешь и дальше жить как ребёнок, ни о чём не заботясь. Ты точно хочешь сражаться? Как ребенок? Се-эр ощерился. Он не ребенок… Он заслуживает признания, заслуживает стоять рядом с… Горло вдруг сжало так, что он не смог вздохнуть. Он резко дернул за ворот, затрещала ткань. — Хватит, — прохрипел он. — Остановись… — Хорошо, — лекарь поднялся. — Попробуй вести дневник и записывать свои сны, это может помочь. Я выпишу несколько ноотропных препаратов на всякий случай. В горах есть некоторый недостаток кислорода, это может влиять на мозг. В дверь постучали, и тут же она отъехала в сторону, Е Байи заглянул без разрешения. — Ну что? Закончил мучить парня? — Томограмма и результат по зубной карте будут через полчаса, — ответил лекарь, поморщившись слегка от такой грубости. — Но пока я могу отдать вам пациента. — Отлично, — Е Байи улыбнулся. — Пойдëм, угощу тебя горячим шоколадом, А-Се. Се-эр вмиг оказался у двери. Ему остро, до боли захотелось прижаться к Е Байи, спрятать лицо в изгибе шеи и попросить уехать отсюда как можно скорее. Он чувствовал, что не может совладать с лицом; волосы, которые пришлось распустить, чтобы вынуть украшения, лезли в глаза так настырно, что те слезились. Он резким жестом провел по лицу. Нельзя показывать свою слабость… этим! Е Байи вдруг обнял его за плечи, будто защищая. — Тебе понравится шоколад, пошли, — мягко сказал он. — Здорово ведь пробовать новое, да? Кстати, хочешь новую причëску? Заплету тебе пока одну косу, чтоб волосы не лезли в глаза. Мой сын тоже… Он умолк вдруг, лицо окаменело. Он просто вëл А-Се по белым коридорам, глядя перед собой, но руку не убрал. Се-эр позволил ему это; так было спокойно, куда спокойнее, чем перед лекарем У, чьи глаза, казалось, смотрели прямо в душу. «Нет, я хочу вспомнить», — упрямо подумал он. Но не так… Будто наизнанку выворачивают. Он вдруг понял, что Е Байи — его единственная защита. Если он не лис, то ему можно доверять… Вот только кто он тогда? И что это, если не лисий город? У Се-эра кругом пошла голова. Е Байи усадил его на диван и хотел отойти, но Се-эр схватил его за рукав. — Твой сын — что? — спросил он первое, что пришло в голову. Сын? У него есть сын?.. Е Байи спокойно взглянул в ответ. Это был взгляд человека, у которого кончились слëзы, и ему больше нечем плакать. — Он всегда носил длинные волосы, отказывался стричься. И я заплетал ему косу. Он хотел быть похожим на мастеров древности. — Где он сейчас? Почему не с тобой? — Се-эр все держал его, глядя снизу вверх. — Потому что он умер, глупая фасолинка, — Е Байи аккуратно высвободился. — Его убили. И я не люблю об этом вспоминать. Прежде, чем Се-эр успел увернуться, наглый лис взъерошил его и без того распушившиеся волосы. — Пойду лучше принесу тебе шоколад. Фасолинка?.. Се-эр поверить не мог, что лис обратился так к нему. К нему, лучшему из всех сыновей, к особенному… Он схватился за голову. Воспоминания, бессмысленные, без лиц, без имен, били его, будто молотом по затылку. Да кто же я, в конце концов! Пошатываясь, он пошел куда глаза глядят, лишь бы подальше, лишь бы на воздух… Но свет бил отовсюду, вокруг стеклянные окна-обманки, и выхода нет… — Господин Се… Господин Се, я могу вам помочь? — та женщина. Потом — чьи-то руки; мягкий, властный голос: — Ничего, Мэй Лянь, иди, найди Е Байи. Я справлюсь здесь сам. Се-эр понял, что сидит на полу под входной дверью. А рядом с ним, на корточках — тот мужчина в голубом… Цзин Бэйюань. — Тише, тише… Вставайте, вот так. Клаустрофобия? В томографе некоторым становится плохо, начинается паническая атака. Но это проходит. Воды? Се-эр тяжело дышал. Он ни слова не понял из того, что сказал Цзин Бэйюань, но вода немного привела его в чувство. Он вдруг почувствовал, что очень устал. — Бэйюань! Всё в порядке? — Е Байи вдруг оказался рядом с двумя дымящимися чашками. — Что, А-Се, сбежать захотел? Он помотал головой. — Просто… на воздух. Давай вернемся… — «домой», хотел сказать он, но монастырь не был его домом. Дома не было. Он медленно вдохнул, выдохнул. Все эти люди, якобы желающие ему помочь, чего они хотят? Чего добиваются? Разве он может что-то им отдать, кроме своей жизненной силы? Но будь он лисой, сам играл бы с жертвой. Чувствовал бы это мрачное удовлетворение при виде крови, пропитывающей простыни, смеялся бы над нелепыми лицами и позами корчащихся от яда… Он крепко стиснул виски. Нет, нет… — Томограмма чистая, — раздался над ним голос лекаря У. — Совпадений по стоматологическим базам слишком много, в этом нет никакой пользы. В зубах господина Се ни одной пломбы, а по одному удаленному зубу мы ничего не узнаем. Я отправил материал на анализ ДНК, но это займет время. — Какой ты везучий парень, — сказал Е Байи, отдавая Се-эру стакан с чем-то сладко пахнущим. — Выпей, поднимешь сахар в крови и повеселеешь. Он повернулся к У Си. — Ни документов, ни зацепок. То есть, с тем же успехом я мог бы правда откопать средневекового мастера боевых искусств. Вместо того чтобы улыбнуться, лекарь кивнул. — Мышцы господина Се действительно развиты не так, как у современных спортсменов. И энергия ци иначе циркулирует в… Цзин Бэйюань предупредительно кашлянул. Лекарь бросил на него недовольный взгляд и стал на мгновение похож на ребёнка. — Я говорю о ци не со всеми пациентами. Только с теми, кто может понять. — Да, да, мы понимаем. — Е Байи нахмурился. — Это всë? Долго ещë будешь умничать? Замучил мне парня, а мы ведь собирались выбирать овощи на ужин! Никаких мне сегодня тушëных овощей. Се-эр попробовал питье. Так сладко, что у него свело зубы. Но до чего же вкусно... Он сам не заметил, как выпил все. Тошнота и правда отступила. Что это за снадобье, интересно... Лекарь замолчал, сложив на груди руки, взгляд у него был более чем выразительный. Цзин Бэйюань осторожно взял Е Байи за локоть и потянул в сторону. Он думал, что их разговора не будет слышно, но у Се-эра был прекрасный слух. — ...Обращаться в полицию вы, конечно, не будете? Е Байи помотал головой. — Позже. Может быть. Подожду, пока эта фасолинка немного освоится и придëт в себя. Если наш Да У прав, он скоро всё вспомнит. — Фасолинка, — с сомнением повторил Цзин Бэйюань. — Этому парню нужна помощь психиатра. У него панические атаки и несколько ножей в сапоге. Вы точно не хотите оставить его здесь? У Си мог бы попытаться помочь ему с воспоминаниями… — Тогда А-Се подумает, что я его предал и бросил. Ему нужно безопасное место, я по глазам вижу, и вроде бы моя берлога его устраивает. Если станет хуже, я уговорю его приехать сюда. Кстати, до твоего У Си у него не было никаких панических атак, рано пока оставлять их наедине, — он вздохнул. — Спасибо, Бэйюань, мы справимся. «Мы справимся». Мы. Сердце отчего-то заколотилось быстрее. Се-эр поспешно отвернулся. Он заметил, что лекарь У внимательно наблюдает за ним, и надменно вскинул голову. Не нужно ему ничего. Ничего… Бэйюань с сомнением вздохнул, но сказал лишь: — Как знаете. Наши двери всегда открыты для друзей. Когда они выходили, Се-эр обернулся и увидел, как эти двое стоят и что-то тихо говорят друг другу, глядя им вслед, но слов было уже не разобрать. *** По дороге обратно они остановились в какой-то странной лавке, чтобы Е Байи залил ещë горючей жидкости в свой… «джип», как он это называл. Однако кроме жидкости он вернулся с охапкой чего-то разноцветного и шуршащего. — Никаких сегодня овощей! — провозгласил он, сваливая всë это Се-эру на колени сладко пахнущим водопадом. — Будем есть сладости и чипсы перед телевизором. Се-эр с опаской взял одну из штук. Это был пакет из какого-то странного блестящего материала. Он осторожно отложил его в сторону и почувствовал вдруг как сильно устал. Когда они выехали на горную дорогу, синие сумерки накрыли горы, в воздухе закружились мелкие снежинки. — Послушай, — он с трудом сглотнул. — Расскажи мне правду. Где мы? Это лисий город? Ты — хули цзин? Пожалуйста, — выдавил он. Е Байи усмехнулся. — Я говорил тебе раз десять. Если ты мне не хочешь верить, значит не поверишь и в одиннадцатый, — он сбавил скорость и повернулся к нему, серьезный. — Я не лис. И это не лисий город. Мы с тобой люди. — Тогда ты не знаешь, кто я? — Се-эр посмотрел на свои руки. Без колец они казались чужими. Почему он носил кольца? Длинные косы? Почему он не знает, что такое эти разноцветные свертки? — Не знаю. Может, ты парень из прошлого, который проспал под снегом тысячу лет? А может, ты парень, который любит странно наряжаться и не любит сладкое. И… я не думаю, что ты сумасшедший. Людям, когда они запутаются, проще поверить в лис и богов, чем в то, что жизнь просто сложная и несправедливая штука. — Ты сказал… что я из прошлого? Из какого прошлого? — напряженно спросил Се-эр. — Ты что-то знаешь об этом? Разве есть настолько сильные чары… — Я не особо интересовался историей, — Е Байи теперь смотрел только на дорогу. — Зато я помню поэму о Персиковом источнике. Один мужик зашёл далеко в горы и встретил людей, одетых в старинную одежду. Они бежали от войны и несправедливостей, ничего не знали о том, сколько времени прошло во внешнем мире и жили просто, счастливо, как привыкли. Устроили себе личный рай. Но… с тех пор их никто не мог найти. Правда, на сбежавшего из рая ты не похож. В раю люди никого не боятся, им незачем уметь убивать. — Персиковый источник?.. В животе вдруг заворочался холодный, тяжёлый ком, в ушах зазвенело. Он сглотнул внезапно ставшую горькой слюну. Что такого в этих словах? Он будто бы снова услышал, как кто-то зовет его по имени, голос ласковый, но почему так сковывает страх? Я буду хорошим, я буду лучше всех... Пальцы изрезаны в кровь, так больно зажимать струны. Звук выходит глухой, фальшивый, и кто-то — кто-то с белесым облаком вместо лица, — вздыхает недовольно. Какой же ты неумеха... Се-эр согнулся, обхватив себя поперёк живота. Сейчас стошнит… — А-Се… А-Се! Ты в порядке? Машина остановилась, тëплая рука легла ему на затылок. — А-Се. Дыши глубоко. Ты можешь дышать, ты молодец. Низкий уверенный голос Е Байи обладал властью успокаивать. Магия, или… не важно. Сейчас — не важно. Се-эр потянулся к Е Байи, отбросив «ремень безопасности», и уткнулся лицом ему в плечо. Е Байи глубоко вздохнул в такт его вздоху, ласково похлопал по спине. — Всë, всë! — бросил он нарочито сурово. — Потерпи до дома, там можешь нюни распускать сколько хочешь, а тут у меня двигатель жрëт бензин. Знаешь, сколько бензина зимой уходит, а? Я не миллионер. Се-эр, чувствуя себя ужасно глупо и униженно, сел прямо и отвел взгляд. Он всегда не к месту, слишком навязчивый, слишком жадный... От стыда и злости на себя глазам сделалось горячо. — Что хочешь на ужин? — как ни в чëм не бывало спросил Е Байи, вновь выворачивая на дорогу. — Доедим то, что ты приготовил? Могу открыть вино. — Я не голоден. — Се-эр поджал губы. Он чувствовал себя так, словно его ударили, а потом вежливо спрашивают, не хочется ли чаю. Но Е Байи как будто и не заметил… Или он правда не заметил, бесчувственный чурбан?! — Ну, может, захочешь, когда доедем. Понимаю, ты сегодня много перенëс, тут не до еды. Се-эр промолчал. Все желание обниматься прошло, как не было. Он вдруг почувствовал себя одиноко. Остаток дороги они провели в молчании. И всë-таки, стоило ему войти в монастырскую келью, пахнущую удушливо и тепло печными углями вперемешку с терпким запахом тела, как на душе стало чуть спокойнее. Странная обстановка казалась теперь привычной. Он подошёл к книжной полке, коснулся урны, с выгравированными иероглифами: «Жун Сюань». Он не спрашивал у Е Байи, чей это прах, а тот и не рассказывал. Да и разве это важно? «Важно, — сказал убеждённо голос внутри. — Мне важно, что его печалит и что радует. Что ему нравится. Что ему интересно». Се-эр помотал головой, взял наугад книгу, пролистал. Ничего знакомого, какие-то рассказы о жизни варваров, сплошь варварские имена и названия. «Бабье лето Джонсона Сухого Лога»? Что это значит? Какая-то ерунда. Он присел на корточки, роясь в стопках книг потоньше, — таких гладких, что скользили в пальцах. По крайней мере, в них были изображения, странные картины чужого мира. Он вытащил один наугад, из середины, пролистал… Вся книжка полна была невероятно точных изображений неодетых мужчин. Медицинский справочник? Нет, скорее уж сборник весенних картинок. Через пару страниц он окончательно в этом убедился. Красавцы на рисунках были буквально как живые. Подробность изображений тоже завораживала — Се-эр впервые в жизни видел так детально показанное соитие. Красивый обнаженный юноша стоял на коленях, мужчина постарше брал его сзади, крепко сжав в ладонях круглую задницу. На соседней картинке тот же юноша ублажал уже другого мужчину ртом. Се-эра пробрало жаром. Он покраснел и поспешно отложил книгу, но фантазию было уже не остановить. Он видел себя на месте этого юноши, а на месте мужчины — Е Байи... Он вспомнил, как хотел соблазнить его, и устыдился: хорош соблазнитель, простоволосый, пахнущий потом, лицо не накрашено, о духах и благовониях нечего и говорить. Не удивительно, что Е Байи с ним так груб: кому нужен грязный варвар! Он потрогал свои стоящие дыбом волосы и колючий подбородок. Нужно привести себя в порядок… Е Байи был в кухне, делал что-то с оставленной с утра едой. Се-эр кашлянул: — Здесь как-нибудь можно помыться? — Есть таз, а есть монастырская баня, но придётся прогреть еë и натаскать воды. Зато сможешь понежиться в бадье, — Е Байи окинул его взглядом и усмехнулся уголком рта. — Бритву дать? Или будешь отращивать? Се-эр вспыхнул от стыда и отвернулся. Нельзя показываться в таком виде… — Пойду натаскаю воды, — пробормотал он. В пристройке действительно обнаружилась бадья, такая большая, что вместила бы и троих. В другое время Се-эр обошёлся бы и несколькими шайками воды, но тяжёлая работа помогала отогнать глупые мысли о том, чего не случится. Он остановился, только когда натаскал полную бадью воды и столько дров, что хватило бы растопить баню для целого монастыря, а не двух отшельников. Е Байи ждал его с разогретым ужином, добавив свежие, похожие на хурму красные фрукты — те самые проклятые помидоры. — Неужели один всë сделал? Вот это воля! Какой же ты чистюля, мне даже стыдно, я-то привык к тазу и чайнику... Се-эру просто хотелось как можно быстрее соскрести с себя грязь, но он сел за стол, чтобы не показаться неблагодарным. После мытья нужно будет постирать одежду… Так неудобно, когда нет смены. — Есть ли в деревне лавка с одеждой? — спросил он. — И лавка менялы. В поясе спрятаны несколько серебряных слитков, но такими не расплатишься, он заметил, что в ходу совсем другие деньги, бумажки, словно для похорон… Он мотнул головой. Нет. Это не загробный мир. Он, Се-эр, жив, жив! — За одеждой можно съездить в город, если не хочешь носить мою, а меняла… что это? Ты о чëм? — Е Байи потянулся через стол, выбрал для него кусочки курицы побольше, положил на рис. — Лавка, где можно обменять слитки и заложить украшения, — Се-эр смутился от этого внезапного проявления заботы. Нет… призрак не сделал бы такого. И злой дух тоже. А вот глупый, добрый человек… — Ломбард что ли? Зачем тебе туда? Если нужны деньги, я займу. Ты что, решил уйти? Се-эр посмотрел в тарелку. До него медленно начали доходить все особенности его положения. Идти ему некуда, пока он не вспомнит, кто он. Денег... Если продать украшения, заплатить за постой хватит лишь на какое-то время. Ему вдруг стало отчаянно горько, что Е Байи не лис, а он — не его любовник. Тогда Е Байи пекся бы о нем, и они могли бы делать все эти вещи с картинок... Он вспыхнул, мысли снова ушли не туда. — Если ты не лис, мне придется уйти?.. — неуверенно спросил он. Е Байи не донëс до рта палочки с рисом. — Чего? Что там эта холодная устрица У Си с тобой сделала? Однажды ты конечно уйдëшь, когда вспомнишь, что тебя бесят ворчливые мужики и у тебя есть семья, которая тебя ждëт и любит. Но пока не будешь готов, живи тут. Летом я уйду в лесной лагерь, так что все эти хоромы до осени — твои… — он посмотрел в сторону, нервно пощипал седой висок. — Хотя что это я. Ты поправишься до весны. Или сам захочешь уйти раньше. — Я заплачу тебе за постой, — Се-эр через силу поднял взгляд. — Нужно продать кольца… Несколько мгновений Е Байи изучал его лицо, потом серьëзно кивнул. — Хорошо, сделаем так: если захочешь расплатиться со мной, летом устрою тебя к «лесным начальникам». Работа нелëгкая, но ты тренированный парень. Прибереги свои драгоценности, моя помощь столько не стоит, — он вздохнул. — Она вообще ничего не стоит, но я понимаю желание не оставаться в долгу. Се-эр кивнул. Они доели в молчании, потом Се-эр сказал: — Помойся первым, я после тебя. — Чтобы тебе осталась холодная вода? Нет уж, давай вместе. — Е Байи усмехнулся. — Чего я там не видел. Отказываться было глупо, так что Се-эр не стал, надеясь, что его погорячевшие щеки Е Байи не заметит. *** Над бадьей поднимался пар. Се-эр медлил, возясь с одеждой — ему хотелось посмотреть на обнаженного Е Байи, но исподтишка, не привлекая внимания. Тот разделся быстро, не стесняясь, и не прикрывшись ходил по полутëмной, освещëннной одной лампой купальне: развесил на вбитых гвоздях халаты и полотенца, расставил пахучие бутылочки и бритвы, что-то мурлыкая под нос. Его тело белело в полутьме, будто светилось изнутри, перекатывались мускулы на сильной спине, на твëрдых ягодицах пробивался едва заметный пушок… Се-эр раздраженно прикусил губу — мужское естество опять изготовилось к бою. Почему такие желания всегда посещают в самых неподходящих обстоятельствах? Отвернувшись, он разделся и быстро-быстро залез в бадью, надеясь, что Е Байи ничего не заметил. Е Байи, то ли к сожалению, то ли к счастью, не обращал на него внимания: поливался то горячей водой из ковша, то холодной из шайки, восхищëнно ругаясь. Белая пена летела с него клочьями, стекала с широких блестящих плеч, скапливалась в ложбинке между ягодиц… — Вымыть тебе волосы? — вдруг спросил он, растираясь мочалкой. Се-эр, ушедший под воду по подбородок, немного помедлил, прежде чем кивнуть. Ему хотелось прикосновений. Пусть хотя бы так… Он немедленно пожалел, что согласился: Е Байи был слишком хорош в этом. Его лëгкие пальцы массировали кожу, втирая мыло, нежно убирали волосы с лица, ласково потирали за ушами… Ему захотелось, чтобы Е Байи продолжил. Чтобы провел ладонями по груди, погладил соски и снова поднялся вверх, плотно провел двумя руками по шее... Он едва не застонал от этих мыслей. Мужское естество отвердело полностью, и желание сделалось почти нестерпимым. Он не знал, что с этим делать. Просто перехватил руку Е Байи и положил к себе на грудь. Женский жест, но соблазнительный, должен быть соблазнительным… Е Байи замер. — Что, намылить тебя? — тихо спросил он. — Давай-ка ты лучше сам, я не за этим сюда при… Се-эр на мгновение прикрыл глаза. Потом развернулся — плеснула вода, — и, перегнувшись через бортик, поцеловал Е Байи, стиснул в кулаке мокрые волосы на затылке.. На этот раз Е Байи не сдерживался: толкнулся языком в его рот, жадный, настойчивый. Конечно, тех мужчин в книге ему не хватало, ему нужен был кто-то лучше, кто-то настоящий… Се-эр, не разрывая поцелуя, поднялся на ноги, заставляя Е Байи подняться вместе с ним. Обнял его и прижался наконец ноющим естеством к прохладному животу. Погладил по спине, сжал в ладонях крепкие ягодицы, потянул его к себе, в обжигающе горячую воду. Е Байи фыркнул, отодвинул его наконец. — Тихо ты, сейчас поскользнусь и сломаю себе что-нибудь… член например, — пробурчал он, и тут же запрыгнул в бадью, так что взметнулись брызги. У Се-эра не было желания пререкаться, хотелось лишь целоваться . Он опустил руку вниз, пробежался пальцами по бедру, скользнул пальцами ниже... И ахнул в поцелуй. Какой большой! Е Байи вздрогнул и сразу же нетерпеливо потëрся о ладонь, подхватил под бëдра, притягивая к себе, вжимаясь всем телом. — Что тебе сегодня снилось? — вдруг прошептал он, обдавая ухо горячим, щекочущим дыханием. Се-эра пробрала сладкая дрожь, и он не сразу понял вопрос. Снилось? Ах, должно быть, Е Байи о том, как он притворялся, чтобы соблазнить… Нужно было что-то ответить, и он соврал первое, что пришло в голову: — Мне снилось, что ты лис, и каждое утро ты целуешь меня и берешь, еще сонного, податливого с прошлой ночи… Фантазия неожиданно разожгла желание еще сильнее. Вот бы и правда… — Ого… — Е Байи прижался губами к его шее, замер на мгновение. — Либо это потому что ты молодой, либо у тебя тоже долго никого не было… подожди. Он отстранился, серьёзный. — А хоть кто-то был? — Я не знаю… Я думаю, что да, — Се-эр снова прижался к нему, подался бедрами, притираясь. Это было невыносимо. — Я знаю это чувство… Прекрати болтать. Вместо ответа Е Байи ухмыльнулся своей кривоватой улыбкой, взял оба их члена в ладонь, притиснув друг к другу, провëл пару раз сверху вниз, снизу вверх... Се-эр со стоном накрыл его руку своей, чуть сжал, заставляя двигаться быстрее, подаваясь бедрами навстречу. Он вообще перестал думать, так было хорошо. Уткнулся лицом Е Байи в шею и не сдержался, прикусил, еще и еще, зализал и укусил снова. Втянул носом чистый мыльный аромат кожи — и вдруг, неожиданно для себя, содрогнулся всем телом, выплеснул семя… и не смог сдержать разочарованный стон. Е Байи вдохнул, выдохнул, тихо рассмеялся, обнимая его. — А я только хотел спросить, что тебе нравится, и вот ты уже готов. Я, например, люблю сосать члены. Если любишь, когда сосут, нам обоим повезло, — он поцеловал Се-эра в щëку и встал во весь рост, потянулся, кряхтя, с удовольствием, подобрал с пола мочалку. — Вот не думал, что продержусь дольше молодого парня! Есть ещë порох в пороховницах! Так что, намылить тебя? Се-эр тяжело дышал. Ватное тело не слушалось, в голове не осталось ни одной мысли. Он провел ладонью по бедру Е Байи: — Ты возьмёшь меня? Е Байи усмехнулся снова, но в этот раз смешок вышел немного нервным. — Возьмёшь, то есть… трахнешь в зад? — толстый, твëрдый член перед лицом Се-эра как будто стал ещë твëрже. — Или в рот? У тебя красивый рот, и задница не хуже… Жар пробежал по телу. Мужское естество опять дрогнуло, и Се-эр рвано вздохнул, облизнул губы. Он хотел и того, и другого, но больше всего хотел полностью отдать выбор Е Байи. — Как пожелаешь, — выдохнул он. Е Байи нахмурился, прикидывая что-то в уме, словно распоряжался банкетом и занимался рассадкой гостей. — Я бы хотел заниматься с тобой любовью. Долго, по-разному. Если ты мне отсосëшь, я буду счастлив. Но всë остальное… тут же удобных мест для этого нет, и холодно. Лучше я отвезу тебя в спа-отель, с настоящими банями, с вином и нормальными кроватями. Будем валяться с тобой на огромном матрасе долго-долго. Вот это будет по-настоящему. То, чего ты достоин. «Достоин». Что он такое несет… Что такое спа-отель… Нет, лучше не думать, опасно о таком думать… Се-эр наклонился и, обхватив мужское естество Е Байи у основания, лизнул красную набухшую головку. А он красивый… Весь. Такой красивый… Он закрыл глаза и взял упругую плоть в рот. Он точно знал, что делать, но было немного неудобно, словно… словно он привык к другому, меньшему размеру. Ах, должно быть, будет даже немного больно принять его, такого большого, внутрь… Очередной толчок возбуждения ударил в пах, и он опустил свободную руку в воду, обхватил себя. Вот так, так хорошо… А что если попробовать… забрать глубже, и ещё… ещё немного… чтобы дыхание перехватило и голова пошла кругом… Вот осторожная рука коснулась его волос; Е Байи втянул воздух сквозь стиснутые зубы. — А-Се… — М-м? — он поднял глаза. — Ты… — Е Байи облизнул губы. — Молодец. Теплая волна удовольствия прошла по всему телу. Се-эр прикрыл глаза и слегка замедлился, ловя каждое подрагивание мышц, каждый вздох, подстраиваясь. Ему хотелось, чтобы Е Байи хвалил его еще и еще. Тот положил руку ему на макушку и осторожно, плавно проник глубже, двинув бëдрами, раз, другой… — Так… нормально? Се-эр почувствовал, что дрожит, и отстранился, боясь задеть драгоценную яшму зубами. — Так… прекрасно… — выдохнул он, и снова позволил Е Байи ткнуться ему в губы, войти в рот. Пульсирующая тяжесть на языке, пьянящий мускусный вкус, тихий плеск воды… — А-Се, ты… чёрт, ты просто как в… — он толкнулся сильнее, но тут же сдержал себя, бëдра напряглись, задрожали под белой кожей мышцы. — Не хочу тебя поранить… но так хорошо… Се-эр сжал губы поплотнее, слегка щелкнул языком по крупной, будто шелковой головке. Позабыв о себе, он положил ладони на белые ягодицы, словно яшмовую статую ощупывал. Крепкие мышцы, легкий пушок под руками… Он слегка повернул голову, принимая за щеку, потом снова расслабил горло, дыша через нос. Гортань слегка сжималась в ответ на вторжение, и это чувство было таким привычным, даже успокаивающим: нужно немного потерпеть, и всё будет хорошо… Только сейчас он не хотел терпеть. Он хотел приворожить этого мужчину, дать ему самое большое удовольствие на свете, чтобы принадлежал только ему, прирученный, покорный лис-оборотень! — Подожди, подожди, стой! — взмолился Е Байи, его голос сорвался. — Я сейчас кончу… Се-эр послушался, позволив ему отстраниться, закрыл глаза и облизнул губы в ожидании… — Ты что… — Е Байи тяжело дышал, как после быстрого бега.. — Ты что, хочешь на лицо? Се-эр удивленно открыл глаза и уставился на него в замешательстве. — Я… Он знал это ощущение — теплые капли на лице, на губах, легкая горечь… Он закрыл глаза снова и погладил Е Байи по бедру, поощряя, улыбнулся мечтательно. — Ох, чëрт… — раздалось над ним, и первые капли упали на губы, оставляя мокрые дорожки. — Ох, чëрт… Это ты лиса, а не я… А-Се… Се-эр приоткрыл рот, ловя языком горьковатые капли. Он знал, что ему так нравится, что после его похвалят… Но Е Байи ничего не сказал. Стëр большим пальцем белую дорожку, вдруг опустился на колени в воду и нежно накрыл его испачканные губы своими. Се-эр изумленно отпрянул, но Е Байи настойчиво потянулся за ним, и он сдался, ответил на поцелуй, такой нежный, такой… Он обвил руками шею Е Байи и, прижавшись лицом к тёплому, распаренному плечу, спросил: — Тебе понравилось? «Я был хорошим мальчиком?..» — Смеëшься? — Е Байи обнял его крепче. — Конечно, понравилось! Ты невероятный. А тебе понравилось? — Да, — тихо выдохнул Се-эр и сразу устрашился, сам не зная чего. Ему нельзя… Нельзя с другими… Он почувствовал, как каменеет спина, и слегка отодвинулся, чтобы взглянуть Е Байи в глаза. — Я точно не твой? Ты правда только нашел меня? — с отчаянием спросил он. Е Байи нахмурился. — «Мой»? О чëм ты? — О… — вдруг стало неловко повторять про лиса, и Се-эр замолчал, не зная, как объяснить. Если не с Е Байи он все это делал, значит, есть кто-то другой… Кто-то, кто был с ним. Хвалил и ругал, спал с ним, имел полную власть… Он обнял Е Байи покрепче и шепнул: — Ни о чем. И за это получил лëгкий шлепок. — Не хочешь говорить, так вставай, мой бадью, распаренная фасолинка, а я пока кое-что постираю. Се-эру не хотелось его отпускать, и он так и остался стоять на коленях, обнимая Е Байи за шею и пряча лицо у него под ухом. Еще немного… Нехотя он отстранился, пока не получил выговор. — Почему ты так зовешь меня? — спросил он, недовольный, что жизнь идет дальше. Он с удовольствием остановил бы мгновение. Е Байи улыбнулся ему своей обычной кривоватой ухмылкой, погладил по щекам. — Во-первых, у тебя овальное лицо. Во-вторых, ты низкорослый, а в третьих… мне нравится фасоль. — Сам ты низкорослый! — Се-эр слегка ткнул его в грудь. Он сам не знал, что чувствует. Шипучая смесь радости, смущения, страха... Он закрыл глаза и наугад потянулся поцеловать Е Байи, ткнулся в теплые губы. Пусть это не кончается подольше, подумал он. Пусть не кончается.