Из жизни замуррррчательных людей

- Ги, это прекрасно! - Иорам смеялся, его пепельные ушки заинтересованно подрагивали, как и кончик пушистого хвоста, будто повторяющий малейшие движения сидящего в клетке ворона. Птица не оставалась в долгу, и вертела головой, рассматривая Иорама то одним, то другим глазом. - О, это пустяки! - Ги нарочито небрежно махнул рукой. - Пустяки? Да вся Оллария только об этом и говорит! Ги Ариго посадил ворона в клетку и научил говорить... - Прекррррасно, прекррррасно! - с готовностью подал голос ворон. - И этого ворона, - Иорам хлопнул в ладоши, - ты поймал сам! - Само собой. Что же тут такого? Разве Ариго - не эпинейские птицеловы? Взволнованный хвост Иорама замер, гордо распушился. - Да, но кто из Ариго последним поймал птицу, да еще и живьем... И когда? - Круг назад, кажется, - рассеянно отозвался Ги. - Ну так что с того? Никогда не помешает вспомнить о своей природе. Вот сейчас - столица говорит наперебой, да у Алвы наверняка шерсть дыбом от зависти! Иорам подумал о том, что Алва, недавно вернувшийся из Варасты, с удовольствием позабыл там, на войне, о придворном лоске. И не только драл когтями барсов, но и вовсю ловил тех же птиц. Хотя бы ради того, чтобы сварить походную похлебку своему верному оруженосцу. И на разговоры о говорящем вороне наверняка лишь насмешливо фыркает. Но стоило ли сейчас говорить об этом, когда Ги так счастлив и доволен собой? - Я поймал этого ворона для тебя, - мурлыкнул Ги, и глаза его блеснули при виде румянца на щеках Иорама. - Ох, брат, и что же я могу подарить тебе в ответ? - Как положено, - прищурился Ги. - Добычу за добычу. Хвост Иорама на мгновение поник. - Но, Ги, ты же знаешь, я никогда не ловил птиц. - Ты ловишь кое-кого другого, и у тебя это прекрасно получается. - Ты хочешь сказать... - Поймай мне бабочку. Большую желтую бабочку. Чтобы она сидела у меня на груди. Сделаешь это? Румянец Иорама стал ярче, но хвост уже забыл свою печаль и дрогнул в предвкушении. Да, птиц Иорам не ловил никогда, но бабочки - другое дело. Как они порхают, дразнят своими крылышками, зовут за собой погнаться, а потом присаживаются на цветы, словно приглашая подкрасться со всей кошачьей бесшумностью поближе и схватить маленький яркий приз! - Ги, - имя обернулось восторженным мяуканьем. - Я поймаю для тебя самую большую бабочку! - И это будет прекрасно, Иорам. - Иорррррам, прекррррасно, прррррекрасно! - подтвердил из своей клетки предмет разговоров всей столицы и добыча славного эпинейского птицелова.