Из жизни замуррррчательных людей

Ричарду казалось, что он снова очутился в Варасте, в самый разгар сражения с барсами. Только вместо белых, испещренных пятнами тел барсов кругом - лишь отвратительные пепельно-серые крысы. Да, многоголовые и многохвостые, но всё равно - крысы! Откуда они могли взяться, как смели хлынуть из всех щелей, заполонив Олларию, место, где обитали благородные коты, а среди них - настоящий надорский крысолов?! Ричард издал разъяренный мяв, ловко отпрыгнул - в который раз? - в прыжке хлестнул хвостом по горящим красным глазам, так же как эр Рокэ тогда, с барсами, в Варасте. Раттон взвыл, и в этом звуке не было уже почти ничего от голоса благородного Ги Ариго, голоса, который так походил на голос его царственной сестры. - Иди катать клубки, котенок! - раттон презрительно фыркнул, дыбя пепельную шерсть на загривке. Ричард с замиранием сердца подумал - неужели и королева выглядит так? Неужели она всё это время выглядела так, пряча истинный облик за хрупкой иллюзией "бледного гиацинта", как высказался однажды мурррсеньор?! А Ричард не рассмотрел, не почуял. Хотя уже сталкивался с тем, как ловко умеют притворяться раттоны. Но как можно было предположить, что королева, хрупкая нежная Катари - такая же, как Штанцлер? И какой же увидел ее король, этот несчастный толстяк Оллар перед тем, как... Пронзительное верещание раттона, лишившегося одного из хвостов, перебило мысли. Ги обернулся к новой ране всеми своими головами - на мгновение, но этого хватило, чтобы Ричард прыгнул вперед, целясь когтями прямо в сердце. Раттон взревел снова, впрочем, этот рёв был короток. Когти надорского крысолова порой вернее шпаги находят и пронзают сердца мерзких крыс. А когти Ричарда уже потемнели от запекшейся крови раттонов. Иорам Ариго - всего на один хвост меньше, он был немногим слабее брата. Килеан-ур-Ломбах - Ричард едва успел оттащить его от раненого, а вернее, уже надкушенного Эстебана. И, кажется, больше никогда не сможет вдыхать запах лаванды, слишком сильно этот запах для него переплелся с крысиной вонью и запахом свежей крови. Выживет ли Эстебан? Во дворце, в городе еще полно раттонов Ричард сам не помнил, скольких он успел сегодня одолеть еще. Это всё были мелкие крысы, шныряющие по дворцовым коридорам. Прислуга, шпионы старших и сильных. Тех, кто до сих пор были у власти, отдавая приказы котам! Мяяяяяу! Ричард словно со стороны услышал собственный голос, отшвыривая от себя тело Ги. Голова чуть кружилась, хвост дрожал от возбуждения, указывая дорогу к новой добыче. И надо идти, нельзя останавливаться. Надо найти эра Рокэ. Что, если сейчас он ранен, так же, как Эстебан, что если раттоньи головы склоняются над ним, скаля зубы, а оруженосец, тот, кто должен защищать, кто клялся отдать жизнь за муррррсеньора - так далеко! Ричард прыжками понесся вперед, едва замечая эра Лионеля, кого-то из рыжих Манриков, и хрупкого Эдварда Феншо, кажется, уже сполна узнавшего весь восторг и опасность настоящей охоты. Сейчас все интриги, разногласия, неприязнь уже не имели значения. Все они коты, и все должны бороться с наглыми крысами, заполонившими мир. Так, как когда-то боролись Ушедшие, и сам Ринальди. Ринальди, которого Ричард однажды видел во сне. И эр Рокэ был в том сне тоже... Эр Рокэ! Вместо зова из груди Ричарда вырвался новый мяв, пополам с отчаянным писком. Эр Рокэ нашелся в тронном зале, который сейчас напрочь утратил всё великолепие. Лапы, хвосты и зубы раттона не замечают преград во время сражения с котом, и Катари исключением не была. Ричард оцепенел от ужаса. Чудовище, едва ли не больше и не страшнее того, кто называл себя графом Штанцлером, нависло над Алвой, целясь длинными желтыми зубами в горло, хотя когти эра Рокэ уже вовсю терзали монстра - Ричард видел и чуял кровь. Но в небытие Катари явно собиралась отойти, сомкнув зубы на горле Первого Мяуршала. Ричард поднял шпагу - ее лезвие потемнело от крови, как и когти - и кинулся на подмогу муррррсеньору. Он так и не понял, успело ли лезвие его шпаги проткнуть раттонью шкуру. Потому что он услышал ЭТО. Звук раздался неожиданно, и Ричард поначалу даже не осознал, что это - но каждая его шерстинка встала дыбом, по спине, и где-то в груди, глубоко внутри, побежали волны ужаса и восторга, а хвост взметнулся, изгибаясь в древнем позабытом жесте, который Ричард видел разве что во сне. В том самом сне, в котором был Ринальди. И коты, много, много котов, приветствующих своего истинного короля. Король. Ракан. Его голос. Его призыв, о котором Ричард слышал разве что в старых легендах. Великое мурчание Ракана! То мурчание, на которое могут откликнуться и Абвении, и все до единого коты, сидящие где-то в неведомой дали у ног Ринальди... И они откликнулись. Ричард услышал многоголосый кошачий хор, прозвучавший громче любого грома, расколовший сами небеса. Радужное многоцветье вспыхнуло - раз, другой, третий, хлынуло в разбитые окна, бросая пестрые блики на обломки величия Олларов, заплясало искрами в глазах. И новая вспышка, обратившая многоцветье в чистый холодно-серебряный блеск клинка, молнией засверкавшего в руке, которая одна и могла сжимать его. Легендарный меч Раканов. Страх и погибель раттонов, молния, разящая их без пощады. И молния сверкнула. - Дикон? Ричард распахнул глаза, сонно вытаращился на склонившееся над ним любимое лицо и, едва ли осознавая, что сон уже сменился реальностью, прошептал. - Мой король, мурррррРакан... - Дикон, ну зачем же так официально сейчас? - слегка изогнул бровь Рокэ. Ричард моргнул, приходя в себя. Он лежит в мягкой постели, прижимаясь к боку Рокэ, их хвосты так уютно переплелись... Сейчас, ночью, за закрытыми дверями покоев - можно. Утром Рокэ снова станет королем - для Ричарда и всего Талига, но стоит ли торопить это мгновение? Рокэ легонько поцеловал его в кончик носа. - Вам снова снились битвы, мой Первый Мяуршал? - Да, - прошептал Ричард. - Тогда, во дворце. Меч, и Великое мурчание Раканов... Рокэ тихо, бархатно засмеялся, пряча смех в мурлыкающих переливах. - Тебе это снится так часто, а я сам почти не помню, да и не понимаю, как это вообще у меня получилось! Оно вдруг вырвалось само, в то мгновение, когда я уже не знал, что делать! - Но так и должно было быть! - горячо прошептал Ричард. - Вы - Ракан, у вас не могло не получиться! Просто время пришло. Как и говорил он, Ринальди, помните? - Я помню другие его слова, - Рокэ легко коснулся губами его губ. - Мы должны быть вместе. Всегда, Дикон. Только рядом с тобой я не опасаюсь ни войн, ни Излома, ни раттонов, какой бы облик они ни приняли! И я одолею любого из них, зная, что ты рядом. Мечом Раканов или одними когтями, но... Его глаза сверкнули отблеском меча Раканов, снесшим одним ударом сразу шесть голов королевы-раттона. И Ричард никогда не пытался вспомнить, успел ли сам нанести удар. Это было неважно. Ни тогда, когда он смотрел в синие глаза победителя, своего муррррсекеньора, своего короля - ни тем более сейчас, когда орден Загоктителя раттонов снят до утра вместе с прочими регалиями Первого Мяуршала. Сейчас гораздо важнее другое. - Я всегда рядом с вами, - нежно шепнуть в теплое бархатное ушко, пройтись языком по кромке, игриво мурлыкнуть: - Муррррсеньор... И получить в ответ... Нет, не Великое мурчание Ракана, а просто - такое знакомое, окутывающее теплом и нежностью, самое любящее, самое сладостное мурчание в мире. - Дикон, как же я люблю тебя, мой котенок... На это еще есть время. На мурчание, на поцелуи, на теплую ласку рук, губ и переплетенных хвостов. И в такие мгновения оба думали об одном и том же. Для Ракана и его Первого Мяуршала жизнь тоже может быть по-настоящему замуррррчательной.