В нашей памяти

Я сидел на берегу Невы, затягиваясь едким дымом. Ненавидел курить, но нервы это успокаивало знатно. Погода стала совсем отвратной, и серые тучи просто смотрели на меня. На душе было скверно, тоскливо. Хотелось сбежать от узких коридоров и вздохнуть полной грудью. Теперь я осознал, что чувствовал Артур, когда мы разрушали и разрывали его бывшие владения. Был ли я гадом? Нет. Скорее мы с Альфредом устроили иную войну и я проиграл. Проиграл ему. Хотелось разрушить что-нибудь, только бы выплеснуть всю ярость. - Не помню, чтобы ты курил? - его голос прошелся по бледной коже мурашками. Мы с ним не виделись достаточно долго, даже скучно стало. - Я думал, тебя сожрали, - он изменился. Светлые волосы заметно отросли, превратившись в копну золотых волос, которые от влажности слегка пушились. Вместо привычного идеального костюма была коричневая водолазка и шерстяное пальто. Я с каким-то интересом осматривал его, наслаждаясь новым лицом. - Решил меня навестить? Хочешь написать мелкому о моем положении? - Он не знает, что я тут, - Артур закусил губу, стряхивая грязь с набережной магией. - Он слишком увлечён новыми друзьями. - Прекрасно выглядишь, - от его присутствия отчего то стало спокойно, словно я нашел что-то потерянное. - Ты с чем-то пришёл? - Проверить тебя, - рукав пальто задрался, когда он потянулся зажигалкой ко рту, где была зажата сигарета. Тонкие глубокие шрамы сплошной стеной украшали их, не было живого места. Выглядело даже как-то жутко. - Мне было очень больно, когда это происходило. Отчасти это было причиной моего отсутствия. Ну и попытки Франциска жениться на мне, - он улыбнулся, и я не смог сделать это же. В этом была своя ирония. Две великие империи сидели и курили на остатках своих государств. Наверно, мы всегда будем понимать друг друга чуть больше, чем остальные. Я знал его привычки и любимые вещи. Он - мои. Это так странно, но менять не хотелось. - Это у тебя из-за наших войн? - Артур вдруг как-то печально выдохнул. Мы много воевали в последний век, наши народы сходили с ума, и мы вместе с ними. Страны сами по себе не желают конфликтов, их всегда устраивают правители или некто, кто стоит в тени. Тонкая игра на нервах каждую секунду, но мы так привыкли к этому, что уже нет сил переживать. Оттого многие и закрывались в себе, топили боль в разных веществах и всё дальше уходили от власти. Видеть её постоянно перед собой было невозможно противно и мерзко. - Я просто заебался, - сказал он на русском, заметно удивляя меня. Артур так редко переходил на другие языки, но каждый звучал у него по-особенному. И как прекрасно звучал мой. - Если будешь предлагать переспать, я удивлюсь, - и я впервые услышал его смех. Он звучал так странно, но искренне. Пожалуй, самая настоящая эмоция, которую я видел. Он запрокинул голову назад, и я невольно любовался тонкими чертами лица. Я невольно рассмеялся вместе с ним, впервые находясь в чудной ситуации. Две развалившиеся империи смеялись на берегу печальной реки. - Там невероятно скучно, - выдохнул Артур. - Альфред рад как обычно, считает себя героем. Франциск - прекрасной принцессой. Можно устать от этого, - я опустился на холодный асфальт, не боясь запачкать свою куртку, видевшую как минимум анунаков. - И знаешь, я устал. Теперь даже интереса нет пытаться что-то делать. Мировые договора, конвенции, новые правила и законы. Они не сделают мир безопаснее, просто будет больше глупых заговоров и договоров. Если отобрать у ребенка палку, он обязательно найдёт другую и будет ею все бить. Мне захотелось пошутить, что Альфреда уж точно кто-то сильно ударил в детстве, но портить такой момент не хотелось. - Рад видеть, что ты в относительном порядке, - мне даже почудилось, что я услышал в его голосе облегчение. Хотя, у нас достаточно долгая история, и уже привычно видеть друг друга. Как старое кресло у камина, которое тебе и не нужно, но без него уже что-то не то. Был ли Артур для меня этим креслом трудно сказать, но одно я знал точно: - Знаешь, я скучал по твоей занудной роже, - это правда. Я так привык видеть Англию постоянно, что без неё казалось пусто. - Продолжаешь курить? - Раньше тебе не нравилось, - напомнил он, и мои губы невольно дрогнули. Хотелось бы на пару минут вернуться под тот зонт, когда я еще верил в долгий мир. - Мне многое не нравилось, - мне до сих пор не нравился запах крепких духов, персики, восточные сладости. Не нравилось жаркое солнце и песок. Но я полюбил дождь и понимал, какую красоту и тишину находил в ней Артур. - Я тоже, и все же что-то неизменно. Мы часто любим то, что нас разрушает, - он затянулся снова, ощущая тонкий мятный вкус на языке. А я любил французские цветы. Но я влюблялся в сильный дождь.