Talking to u

...вот только кричит не Кромешник. Рассеившийся через несколько секунд столб ледяной пыли являет Джеку совершенно иную картину. Разбитый стакан – по видимому, с водой, – осколками рассыпан у двери. Девочка лет шести лежит на полу, скривившись от боли, а из её горла выходят глухие хрипы, чередующиеся с тихо булькающими потоками крови. Её тонкие ручки и ножки тихонько бъются об пол в нескончаемых судорогах; крупные льдины, острые как бритвы, прошли её тело насквозь сразу в нескольких местах, обнажив мышцы, венки и каппиляры, сеточкой выделяющиеся на фоне розовой плоти. Тёмные кудри постепенно становятся мокрыми, прилипая к стынущей спине и пропитываясь кровью. Её стекленеющие глаза смотрят в пустоту, пока по бледным щекам катятся крупные солёные капли. Джек стоит на том же месте, не в силах вымолвить ни слова. Все мысли разом покидают его голову, опустошают настолько, насколько это впринципе возможно – он смотрит, но будто не соображает. Кровь. Кровь... много крови... Ребёнок? Ребёнок. Ребёнок не должен быть в крови. Что мне делать? Что мне делать? Что мне делать?????? Тело стремительно остывало, и лёд между рёбер этому только содействовал. Фрост делает пару шагов еле гнущимися ногами, садится на корточки. Отсутствие тихого, размеренного сопения режет слух. Парень неловко обхватывает одну льдину ладонью и тянет на себя, в попытке вытащить. Та, с тихим чавканьем, вся багровая от крови, покидает чужое тело удивительно легко. Джек не глядя отбрасывает её в сторону, принимаясь за следующую. Первый виновник тихонько звякает, ударившись об пол. Следующий осколок выходит также легко, как и первый; такой же мокрый и тёмный. Вынимая один кусок за другим, со стороны дух напоминает ребенка, возящегося с конструктором на полу. И это высшая степень иронии, ведь он будто разбирает не ребёнка, а его душу. Вытаскивает один кусочек за другим, старается делать это аккуратно, но лишь режет сильнее, когда осколки выходят, открывая запечатанные ими же раны. Дух, собирающий души воедино, решил разобрать их назад? Это звучит как плохая шутка. Тонкие косточки едва слышно поскрипывают от вцепившихся в собственную плоть маленьких рук, старающихся утихомирить боль. И даже сама комната будто бы изменилась. Она, будучи лишь безмолвным наблюдателем, казалась сейчас как никогда зловещей, поглощая своей темнотой остывающую детскую тушку. Сквозь собственное сиплое дыхание Джек не различает практически ничего; будто смертник в одиночной камере, полностью оторванный от мира, он смотрит перед собой и не слышит ни одного внешнего звука. Хотя нет, кое что всё таки слышит. Он различает треск – тихий, едва уловимый, – треск корочки крови, приличным слоем запёкшейся на поверхности его кожи. Багровые разводы смешались между собой и застыли плавным градиентом, спускаясь от локтя до кисти на каждой руке. Мальчишка тут же приходит в себя, лихорадочно начиная сдирать ошмётки. Запёкшиеся корки оказываются ещё сырыми внутри, образуют комочки и забиваются под ногти, но даже так не сходят до конца, как бы сильно Джек не скрёб; оставляя на руках красные полосы от ногтей, он всё ещё видит тёмные пятна, не желающие отставать от кожи, будто бы въевшись намертво. Он чувствует отвращение и страх. ... Ужас тонкими нитями струился по крышам, проникая в чужое сознание, дурманя его, заполняя собой. Избегая свечения золотого песка, Кромешник скользнул чуть вбок, пройдя сквозь плотную тьму переулка и оказавшись на другой стороне, чуть щурясь от лунного света. Яркий белый диск молчаливо наблюдал за ним, словно они оба вернулись на пару веков назад, и всё обстоит как прежде. Только он, Кромешник и планета, полная страха. Ветер, со свистом разрезающий ветви деревьев. Небо, затянутое тучами. Бесконечный непроглядный туман. Холод. Тьма. Питч кидает быстрый взгляд наверх и тихонько цыкает, скрываясь в ближайшей тени. Сегодня у него нет никакого желания беседовать со старым знакомым. Пустые улочки сейчас радуют его куда больше своим простором и свободой действий. Столько места для работы... В груди расползается знакомое приятное чувство страха – страха перед ним. В этот момент он боковым зрением улавливает странную тенденцию – чёрных теней все меньше, а их глаза, слегка поблёскивающие в темноте, всё дальше. Он устремляется туда, где проблесков больше всего, и обращает всё свое внимание на них. Кошмары струились потоками тьмы, густели, плавно стекаясь к одному месту. До слуха доносилось тихое ржание и фырканье жеребцов, явно заинтересованных и голодных. "Прекрасно. Кажется, сегодня будет хороший ужин". Блек охотно принимает облик одной из теней. Чувствуя, как поднимается настроение, он следует за ними словно охотник за собаками, учуявшими поблизости дичь. Кажется, ночь обещает быть не такой скучной, как он думал. Они сворачивают чуть левее, огибают парковку и слегка ускоряются. Ползут по водосточным трубам и выходят на прямую, возвращаясь к дому, где его чуть не застал Джек. "О, славно. Можно слегка очернить первое впечатление." Питч змеёй проскальзывает сквозь щели в каркасе и поднимается выше, загораясь двумя блёклыми огоньками над детской кроваткой, но кое что застаёт его врасплох. Ребёнка в постели нет. Что ж, не страшно, у них полно времени. Только вот запах в комнате... специфичный, однако. Дух быстро проходит взглядом по помещению, останавливая его на Чёрт тебя дери, Джек Фрост. Ребёнок оказывается на полу – изувеченный, частично обмороженный – и, кажется, уже не нуждается в том, чтобы его пугали. У стены недалеко валяются несколько перепачканных льдинок. А рядом сидит фигурка чуть побольше. Блек немного склоняет голову и фокусируется, стараясь понять, не подводит ли его зрение. Фигурка остаётся такой же; сидит на полу, истерично раздирая собственные руки и дыша отрывисто, сипло, будто вот-вот заплачет. Внутри появляется это мерзкое ощущение того, что люди называют замешательством. Когда оказываешься не в то время и не в том месте. Лошадиная голова слегка толкает его под руку, будто недоумевая "Хозяин, что это? Что нам с этим делать?", но тот жестом велит застыть. Тёмный дух бесшумно приближается к мёртвому тельцу, попутно разглядывая паренька рядом. Он видел подобное. Сотни, тысячи раз, бесконечные кошмары, преследующие людей, сознательно или нет, в их снах. И в жизни тоже. Глубокие промерзшие раны не впечатляли также, как в первый, но и пустотой не замещались. Он склоняет голову. «У неё не было шансов» – проносится в его голове, и он слегка трясёт ей. Повелитель кошмаров не имел права проявлять сочувствие к тем, кого заставлял бояться. В горле всё равно застревает какой-то осадочный комок, на время перекрывая доступ к кислороду и бессердечию. Здесь всё промёрзло. Джек сидел в той же позе и судорожно глотал воздух, пытаясь не утонуть в собственной вине. Его глаза только-только начинали наполняться слезами. Питч тенью обходит Хранителя, осматривая его чуть ближе. Джек ходил по лезвию, балансируя между нервным истощением и абсолютным безумием. Ни один из вариантов, если быть честным, не был привлекателен. Такое обычно приводит к замкнутости, появлению нового страха, или, вероятнее всего, уникальной фобии. Грань между проработкой травмы и превращением этой ситуации в шутку в будущем чертовки тонка, а в перерывах между этим мальчишка будет вариться в собственных мыслях, обжигаясь о каждое неверное действие и жалея о любом принятом решении. Хорошего исхода тут не существует, парнишке в любом случае будет несладко. Кромешник легко появляется за чужой спиной, снова проводит по нему взглядом и вглядывается в холодные, будто автоматические движения Фроста, сдирающие нежную белую кожу. Это, к слову, получается не сразу; он царапает запястья, ладони, словно вот-вот сдерёт кожу окончательно. Инородно горячие слёзы капают на свежие раны. Джек дрожит, мечется, почти скулит. Шквал эмоций сдавливает его горло, и он, не имея возможности вдохнуть, инстинктивно начинает задыхаться, хотя и не нуждается в воздухе. Он широко раскрывает рот и, вцепившись и царапая деревянный пол, глухо хрипит. Блэк медленно кладёт руку на его плечо. – Дыши. Мальчишка, кажется, пытается, но издаёт лишь больше хрипов, сгибаясь пополам. Его лоб ударяется об пол и он зажмуривается, ссутуливаясь и мелко дрожа. – Расслабь горло, ты можешь. Медленно. Джек зажмуривается сильнее, слёзы стекают по его лицу, из открытого рта капает слюна, тонкой ниточкой струясь к полу. Он будто частично перестаёт соображать от боли. – Медленно, Джек. Имя действует будто бы успокаивающе, и мальчишка слегка отходит, делая первый, ещё слегка сдавленный, глоток воздуха. Потом ещё один. – Да, вот так. Питч не убирает руку до тех пор, пока Фрост окончательно не возвращает контроль над собственным телом. Спустя время он наконец начинает дышать размеренно и ритмично, хоть и с лёгкой хрипотцой. Но когда сероватая ладонь начинает скользить назад, поверх неё торопливо ложится чужая. Она светлее и меньше, и пытается удержать его руку на прежнем месте. И Питч оставляет.