amitié amoureuse

Теперь Шиён понимает маленьких Минхо и Минджи, когда те в шутку устроили салон красоты у себя дома. Возможно, что через пару дней она поймёт и то, насколько сильно будут злиться родители. За исключением того, что в семье Ким едва бывали крики и не существовало сильных ссор, когда в семье Ли огонь бушует от каждого неправильного слова. Если над кривой чёлкой Минджи родители тепло посмеялись и запретили Минхо гулять два дня, то отец Шиён может запретить ей любую деятельность вне дома на месяц. Но какое веселье в том, чтобы не делать глупостей? Это идея Минни. Отношения с ней — они не встречаются официально, но для Шиён это точно отношения — оказались лучшим событием этой зимы. Когда на улице морозы, и едва получается увидеть часть друзей, а другая их часть постоянно занята, проводить время дома у Минни невероятно приятно. Они играют на пианино в четыре руки, обсуждают музыку, целуются, поют дуэтом и дурачатся разве что чуть меньше, чем Шиён позволяет себе с Минджи. Именно такими отношения представлялись каждый раз, когда о них говорили старшие. — Не дёргайся, а то останешься лысой! — кричит Минни, дёргая за волосы. Шиён улыбается и возмущается разом, потому что устала сидеть ровно, но Минни выглядит слишком сосредоточенной и смешной, чтобы жаловаться. От ножниц в её руках, кажется, должно быть страшно, но опасения возникают разве что за свои волосы. Кто вообще доверит стрижку неуклюжей девушке, что не умеет рисовать ровные линии в тетрадях по геометрии, не говоря уже о том, чтобы управляться с ножницами? Шиён, кажется, совсем отчаялась. — Я и без того останусь лысой, посмотри на пол. На полу, на расстеленных журналах, так много волос, что становится страшно. Шиён устала от постоянных пучков и хвостов, Минджи говорила, что ей подойдёт каре, а Минни внезапно предложила отрезать концы. Всего двух девушек и их несерьёзных слов было достаточно, чтобы оказаться в этой ситуации. Позже, может быть, Шиён пожалеет о своих решениях, но сейчас она не может перестать улыбаться и смотреть на свою девушку, что пытается максимально бережно отрезать её волосы. — Замолчи, — бормочет Минни, наклоняясь ниже. — Ещё чуть и будет готово. — Ты же не делаешь причёску как у мальчика? — в шутку спрашивает Шиён, совсем немного волнуясь. Глупо было слепо довериться, особенно когда никогда в жизни не было ничего, кроме длинных прямых волос. — Нет, но тебе бы подошло. — Фу. Минни поднимает брови, переставая стричь. Она смотрит прямо в глаза, пуская мурашки по телу своим взглядом. Шиён чувствует, что сейчас будет сказана какая-нибудь глупость. — Ли Шиён, поверь мне, любая девушка упадёт от тебя с короткими волосами. — Прекрати, — Шиён закатывает глаза, отводя взгляд. В последнее время слишком много девушек начали замечать подобные вещи. — Я говорю правду, — пожимает плечами Минни, наклоняясь ниже. — Ты слишком сексуальна. Любые возражения прерывает короткий поцелуй. Шиён перестаёт возмущаться, но смущение никуда не уходит. Минни улыбается, продолжая стричь волосы, удивительно спокойная после всего. Для неё это мелочи — популярная девушка школы и музыкального кружка, у которой уже было несколько парней, найдёт мало чего нового в стеснительной девочке. Сам факт, что у Минни хватило смелости на отношения, когда это категорически запрещается, говорит о многом. Шиён, пусть выходит за рамки всех запретов, никогда не думала о подобной наглости. В конце концов, их отношения не такие опасные, как если бы с парнями. Они не занимаются ничем запретным, никто не может забеременеть, да и всё это похоже на хорошую дружбу. Может, не самую правильную, но никто ничего не заподозрит. Даже Минджи ещё не догадалась, хотя хорошо общается с ними и не виделась разве что несколько дней выходных. Шиён чувствует себя в безопасности. — Шин-и… — тихо зовёт Минни, пугая Шиён своей интонацией. Чувство безопасности было всегда, но не сегодня вечером. — Ты не сильно обидишься, если правда останешься лысой? — Что?! Шиён в панике вскакивает, трогая свои волосы и оглядываясь по сторонам. На ощупь ничего не понятно, а пол был засыпан ещё десять минут назад, что вызывает только больше паники. Шиён встречается взглядом с Минни, но не видит ни капли сожаления. Минни начинает смеяться, бросаясь вперёд с объятиями. — Ты… — Ты такая смешная, — Минни обнимает крепче. — Видела бы себя. — Если это шутка, то ты не смешная, — бурчит Шиён, не обнимая в ответ. — Ты опять пропала, поэтому я решила… помочь, — Минни отстраняется, заглядывая в глаза. На её губах привычная улыбка. — И выглядишь ты замечательно. Шиён не верит ее словам до тех пор, пока не находит зеркало. Минни ведёт за собой в спальню, чтобы было лучше видно, закрывая за ними дверь. Кроме них в квартире нет никого — родители допоздна на работе, а у школьников сегодня выходной. Не первый раз, когда Шиён проводит весь вечер у Минни, дурачась и пытаясь репетировать будущие проекты. По большей части это просто смех, споры и короткие поцелуи между. Минни закрывает Шиён глаза, становясь сзади настолько близко, что слышно её дыхание на своей коже. Шиён позволяет себе насладиться теплом чужого тела на несколько секунд после чего убирает ладони со своего лица. Мигом приходят в голову звезды Запада и живущие там люди. Шиён не мало увидела за последние четыре месяца, потому что отец продолжает брать с собой в командировки. Их смысл остаётся непонятным, но общей пользы гораздо больше. Шиён увидела мир и начала чувствовать жизнь, которой никогда не достигнуть в закрытой Корее. Удивительно, что Минни знает о том мире, так легко понимая. Шиён верит, что они обе сейчас думают об одном. Из зеркала смотрит совершенно новый человек. Тёмные волосы достают только до плеч, лежат беспорядочным ураганом, но с чётко видными слоями. Даже чёлка вписывается в этот балаган, идеально дополняя причёску. Шиён смотрит на себя, пытаясь осознать, что это действительно она. В свободной вязаной кофте, джинсах, с длинными чёрными ногтями и, черт возьми, причёской рок-звезды, из-за которой линия челюсти смотрится острее, а скулы более заметны. Пойманный взгляд Минни через зеркало не скрывает восторга. Она, не стесняясь, рассматривает Шиён с ног до головы, вызывая жар в животе. Быть тактильной всегда было нормально — если расти с Минджи, то другого исхода быть не может. Держаться за руки, обниматься, сидеть на коленях друг у друга стало настолько привычным, что, скорее, кажется неправильным жить без всего этого. Но Шиён, до некоторого времени, воспринимала любые касания как проявление дружбы и не более. Даже поцелуи казались чем-то обычным и правильным, если вы достаточно близки. Поэтому новые чувства внутри, от жара в животе до приятных мурашек по всему телу, сбивают с толку. Может, у неё правда всё легко. Если хочется, то бери — это всегда работало так. Шиён может остановить лишь стеснительность. С Минни, в этом моменте, её нет. Шиён без раздумий разворачивается в объятиях и смотрит непозволительно близко. Один из редких случаев, когда удаётся рассмотреть Минни подробно: её карие, всегда прикрытые глаза, загорелую кожу, острые черты лица и тонкие розовые губы, с которых не спадает усмешка. Шиён не до конца понимает свои чувства, но удивительно хорошо прогоняет ненужные мысли. Минни здесь, в её руках, держится за её плечи и смотрит восхищенным взглядом, словно все те цепляния и шутки последние года два были действительно не просто так. Может, всё началось давно? Шиён закрывает глаза и наклоняется вперёд, крепче сжимая талию. В какой-то момент поцелуи стали смелее. Прошло недели три или месяц с их первого раза. Теперь Минни не сдерживается, Шиён не стесняется, а тихие влажные звуки и едва слышные вздохи сносят голову. Они целуются по-настоящему, если верить своим чувствам. Шиён не может думать иначе, когда Минни зарывается ладонями в волосы, сжимая их, и заходит языком дальше привычного. Слишком горячо. Шиён не перестала стесняться того, насколько мало у неё опыта для знающей многое Минни. Поцелуи с Минджи были невероятно приятны, но никогда не переходили определённую черту. Сейчас подобная черта в отношениях с Минни улетела в пропасть, а жар в теле подтолкнул к маленькому касанию, из-за которого Шиён окончательно потеряла себя. Она неосознанно, на фоне чувств и происходящего, потянулась языком навстречу, неожиданно встретив Минни. Жарко. Приятно. Сумбурно и странно, когда сплетаются языки и слетают тихие приглушённые звуки собственного голоса. Шиён практически скулит, чувствуя Минни так, как ещё не привыкла. Открыто и грязно, ближе привычного и настолько жарко, что кружит голову. Минни не отпускает волосы, напирая и притягивая, будто между ними осталось расстояние. Шиён списывает то, как её собственные ладони спускаются ниже, к ягодицам, на потерю равновесия. Но Минни впервые скулит-стонет по-настоящему, что моментально вызывает желание касаться так специально. — Ты разошлась… Полушепот звучит непривычно громко, пускает мурашки и сжигает изнутри. Шиён смущается своей реакции и моментально убирает руки. Она приучена уважать чужое личное пространство, а не вторгаться в него самым наглым образом. И чувствовать подобные перевороты в своём животе или жжение на губах кажется неправильным и грязным. Слова Минни напоминают это, обдавая холодом и возвращая привычное спокойствие. — Прости, я… — Мне нравится. К сожалению, Минни плевать на приличия Шиён и её образ собранной учтивой девушки, поэтому она тянет за свитер в новый поцелуй. Шиён никогда не думала, что смена причёски может настолько сменить атмосферу всего вечера, но её всё устраивает. // — Это выглядит жалко. Минджи не сдерживает улыбки, не в силах возмущаться. У всех них есть слабое место для Дон и её поступков. Или Минджи всегда была тряпкой и не способна всерьёз реагировать на шутки от своих друзей. Как она может злиться, когда перед ней самая очаровательная девочка на свете, что отчаянно старается быть лучше и прекрасно справляется? Только вот… — Почему среди всех корейских слов ты лучше всего запомнила именно эти? — Не понимаю, о чем ты. Минджи кивает головой, тихо смеясь. За последние несколько месяцев она услышала в свой адрес столько замечаний и почувствовала на себе столько осуждающих взглядов, сколько способны дать лишь Минхо и Шиён на самые абсурдные её поступки. Это, если честно, держит на плаву. Быть в группе, когда стараешься хорошо учиться, сохраняешь образ примерной девочки, ходишь на три кружка и учишься жить одной, — сложно. Ещё сложнее быть негласным лидером этой группы и следить, чтобы всё было как надо: чтобы Дон не чувствовала себя лишней, чтобы Юци не загоняла себя, чтобы Минни не думала, что её недостаточно, чтобы собственные пальцы и уши слушались. Чтобы Шиён не терялась среди голосов и не считала, что она недостаточно хороша. Минхо заметил этим летом, как Минджи изменилась. Он объяснил это не поведением или внешностью, а тем, как их роли с Шиён незаметно сравнялись. Минджи до сих пор боится шума и не может спать в грозу, но её руки всё чаще тянутся к Шиён и дарят комфорт, даже если самой страшно. В конце концов, Шиён никогда не была бесстрашной — только слишком потерянной, чтобы осознать опасность, и слишком заботливой, что не могла бояться, когда Минджи трясёт от паники. Отъезд Минхо несомненно повлиял на ход вещей. Минджи никогда не была старшей и не чувствовала себя таковой — она привыкла быть принцессой. Теперь, когда рядом нет человека, которого называешь старшим и слушаешься без задней мысли, Минджи чувствует ответственность. Если Минни и Юци точно будут в порядке, а Шиён не одна, то у Дон нет никого. Поэтому Минджи сейчас с ней, пусть рискует опоздать на танцы. У Шиён экзамен по английскому, который отнял весь вечер. Обычно именно она проводит Дон до музыкальной школы, будто бы им по пути. Сегодня Минджи невзначай пошла рядом, якобы ей нужно в магазин неподалёку. Будто Дон не понимает, что Шиён и Минджи каждый день ездят на машине, если на улице ниже пятнадцати градусов. Никто не подаёт виду. — Как у тебя успехи в музыке? — неловко спрашивает Минджи, боясь находиться в тишине. Дон мало говорит, но это лишь из-за языкового барьера. С Юци они обсуждают всё подряд, замолкая лишь когда играет музыка. Минджи замечала, как это расстраивало Шиён, что не может так же свободно общаться, потому что просто боится. — Учитель хочет, чтобы я больше занималась вокалом. — Нам не помешает ещё одна вокалистка. — Тебе мало троих человек? — косится Дон. Может, она права. Минджи иногда не понимала, зачем ей самой нужны партии вокала, если Шиён и Минни отлично справляются. — И как я буду петь за барабанами? — Не знаю? Когда тихо… Дон ничего не отвечает. Минджи не нужно поднимать взгляд, чтобы знать реакцию. Некоторые музыкальные «штуки» всё ещё тяжелы для понимания. Да, Минджи ходит на вокал и занимается танцами так долго, что не может без этого жить. Начала ли она понимать как работает музыка? Только там, где ей это надо. Большего и не хочется — сердцу всегда были важнее другие вещи. — Почему вы решили создать группу? — сама спрашивает Дон. Минджи не знает, от интереса это или чтобы не находиться в тишине. — Хороший вопрос… — отвечает она, пытаясь собраться с мыслями. Полную правду не знает никто. — Все мои друзья занимаются музыкой, поэтому мы решили собраться во что-то полезное и интересное. — Почему не могла быть группа без барабанов или баса? — Потому что Юци всегда мечтала о настоящей группе. Дон кивает, опуская взгляд под ноги. Она явно хочет сказать больше, но молчит. Минджи не может разобрать её реакцию и боится заходить дальше. Вдруг её слова нарушат какой-то барьер? — Оно того стоило? — Ты о чем? — хмурится Минджи. — Я. Учиться играть, — Дон хмурит брови. — Потраченное время. Минджи хватает лишь на маленькое «о» и желание обнять. Так странно дружить без касаний и хотя бы коротких объятий при встрече. Минджи боится быть обычной собой, потому что Дон невероятно закрыта. Совсем как Шиён в далёком детстве, только они давно выросли и подобные «приставания» будет сложно назвать дружбой. Иногда хочется хотя бы на секунду стать маленькими, чтобы вновь жить по тем лёгким правилам и бояться только монстров под кроватью и лишних дней уроков. — Дон-и, — с нежностью начинает Минджи, не сдерживая улыбки, — дружба с тобой — лучшее, что случалось с каждой из нас. Без тебя группа была бы совсем не та. Думаю, что мы не продержались бы и месяца без споров. Из-за желания как можно лучше передать свои мысли, Минджи забывает про то, что должна быть внимательна с выбором слов. Если судить по лицу Дон, то она и половины не поняла, но всё равно кивнула. В такие моменты Минджи завидует упорству Шиён, из-за которого та ложится позже на двадцать минут, которые отдаёт изучению китайского. — Сейчас вы тоже спорите, — замечает Дон, оставляя остальное без ответа. Минджи улыбается и хочет возразить, потому что Юци удивительно тихая, Шиён гораздо покладистее обычного, а Минни не возмущается с каждого звука. Они непривычно мирные и спокойные, разве что шутят и дразнят без конца. Минджи может возмутиться только на то, что дразнят именно её, но молчит. Даже Минни и Шиён перестали без конца цеплять друг друга, что удивительно. Наверное, это действительно эффект Дон. Но заметить это всё не получается — Минджи поднимает взгляд, пытаясь подобрать слова получше, и видит впереди слишком знакомую фигуру. Удивительно, что она вообще способна узнать кого-либо со своим ужасным зрением, но Юбин, быстро идущую с поднятым до глаз воротником, ни с кем не перепутать. Минджи хорошо запомнила то, как та не любит холод и постоянно укутывается в одеяла и кофты. Совсем как Минхо. Бросать разговор с Дон никак не хочется, но не позвать Юбин не позволяет совесть. Они так редко видятся, что Минджи не может позволить себе даже час не думать о сестрах Ли. Теперь они общая, целая компания. — Юбин-а! От крика Минджи Дон ежится и косит взгляд. Сейчас становится ясна самая главная ошибка — Дон и Юбин молчаливее рыб. Как их можно познакомить и свести вместе? И нужно ли это вообще? Юбин оборачивается на звук и стоит с несколько секунд, наверняка пытаясь разобрать незнакомок. Минджи нежно улыбается и машет рукой, ускоряя шаг. Дон без вопросов идёт следом, не смея вмешиваться в происходящее. Минджи благодарна, что ей не придётся ничего объяснять — слишком сложно говорить на «лёгком» корейском, когда внутри так много чувств. — Онни, ты чего так пугаешь? — хмурится Юбин, когда они подходят ближе. Учеников интерната редко выпускают за его пределы просто так. Средняя школа всегда находится под присмотром, у старшей совсем немного больше свободы. Самых послушных отпускают гулять на выходных, но остальным разрешено выходить только на дополнительные занятия и изредка — в магазин. Юбин никогда не была самой примерной и не учится на высшие баллы, но все старшие ей доверяют. Их с Гахён — которая первая в списке успеваемости, но последняя среди доверенных лиц, — отпускают в магазин практически каждый день, а встречи с подругами разрешены за пределами забора, пусть и не так часто. — Ты далеко? — спрашивает Минджи, не отвечая на вопрос. Юбин никогда не была пугливой. — Юхён и Гахён весь день ныли о том, что хотят чипсы. Простой ответ вызывает у Минджи улыбку. В семье Гахён младшая и избалованна донельзя даже самой Юбин. Юхён, благодаря доброте Шиён, быстро стала такой же, чему Юбин совсем не возражает. Бора много раз возмущалась по этому поводу, но тоже не может сказать нет капризным младшим, даже если ведёт себя холодно. Минджи радостно идёт у них на поводу, но самые крупные капризы всё равно валятся на плечи Шиён. — Разве чипсы не запрещены? — Я спрячу их под кофтой, — вздыхает Юбин, плохо скрывая улыбку. — А ты?.. Минджи ждёт продолжения вопроса, но быстро понимает, что его не будет. Дон и Юбин абсолютно друг друга не знают, поэтому они сейчас стоят тут вместе. Минджи кажется логичным познакомить их. В последний раз, когда Шиён решила соединить два своих маленьких мира, всё обернулось даже лучше, чем можно было мечтать. Значит, если попытаться сделать подобное ещё раз, то будет ещё лучше. Дон слишком одиноко, чтобы могло хватить одной только кучки псевдомузыканток. — Я провожаю Дон-и, подругу из группы, — сквозь волнение улыбается Минджи, показывая на Дон, что тихо наблюдает. — Дон-и, это Юбин, наша с Шиён подруга. В ответ на представление Юбин вежливо кивает и благодарит за знакомство. Дон кивает в ответ, но вряд ли понимает сказанное. Со стороны кажется, что у неё вообще нет интереса в том, чтобы находиться здесь. Минджи начинает нервничать сильнее, теребя в руках лямку портфеля. Юбин добро улыбается, нарушая неловкую тишину: — Та самая Дон, из-за которой Шиён-онни учит китайский? — Она учит его из-за меня? Дон искренне удивляется, будто это новая информация. Все знают, почему Шиён учит китайский, и дразнят её за это. Даже учителя заметили короткие разговоры на переменах и задавали ненужные вопросы, на которые Шиён стеснялась ответить. Минджи находит это очаровательным — узнавать тяжёлое новое ради неизвестного тебе человека. Как после такого можно не хотеть Дон в компании своих друзей? — Да. Шиён-а не хотела, чтобы ты чувствовала себя одиноко, — честно говорит Минджи, зная, что потом получит. Дон ничего не отвечает. Её щеки впервые настолько красные, а вид по-милому растерянный. Для неё это значит больше, чем просто вежливый жест, Минджи знает. Дружба Дон и Шиён всегда казалась ей очаровательной и чистой, пусть они общаются не так много и реже стали ходить вместе. Дон нужно время, чтобы освоиться и чувствовать себя увереннее, а Шиён нужно многое понять. — Ладно, не буду вас задерживать, — тихо говорит Юбин, после поворачиваясь к Дон. — Если захочешь поговорить с кем-нибудь на китайском, то мы с Юхён всегда будем рады. — Спасибо? Минджи поднимает брови от удивления, смотря на уходящую Юбин. Да, она вежливая, но никогда не была настолько, чтобы предлагать встречу или разговор. Похоже, что все вокруг слишком слабы для тихой иностранки, что способна сбить с ног своими замечаниями. Дон это внимание невероятно смущает — Она пригласила меня? — спрашивает она, когда Юбин скрывается за поворотом. — Похоже на то, — медленно кивает Минджи. — Знаешь, мы ведь все будем рады тебе в своей компании. Легкая улыбка на губах подсказывает, что это правда. Минджи знает, что Дон понравится даже Боре. // — Мин-а, куда ты летишь? — Шиён резко останавливает игру, вставая с места. — Тут темп медленнее, и надо ниже брать. — Это так ты разговариваешь со взрослыми? — Минни возмущённо поднимает брови, наблюдая за приближающейся Шиён. Шиён сдерживает улыбку, но не перестаёт возмущаться вокалу Минни. Они репетируют уже полчаса и едва сдвинулись с мёртвой точки. Шиён ожидала провести несколько свободных часов субботы в тепле дома и в объятиях, но Минни решила вместе прогнать новую выбранную песню, с которой они должны выступить в марте. Это их третье серьёзное выступление, но в этот раз всё действительно серьёзно. Шиён и Юци выбрали песню, в которой сильные барабаны, нет фортепиано и тяжёлый вокал. Сейчас возникают сожаления о своём выборе. Шиён думает, что ей нужно будет пересилить себя и взять гитару в руки, Минджи придётся репетировать по вечерам, Минни будет тратить всё время на репетиции вокала, а для Дон это наверняка стресс. Они могли сыграть очередную песню от Вансон и спокойно жить дальше, но кому-то захотелось настоящего японского рока, из-за чего свободное время теперь уходит на репетиции. Минни стоит у кровати с переведённым на корейский текстом, потому что они с Минджи не могут свободно петь на японском, а могла бы сидеть или лежать в объятиях, рассказывая о своём детстве. Шиён подходит к ней чересчур близко, отодвигая руку с листом между ними, и заглядывает в глаза. Минни, что всегда смотрит с вызовом, никогда не могла выдержать прямой взгляд Шиён, что сбивает с толку. Неужели она может доводить до таких чувств? — Я думала, что мы прошли это стадию, — выходит с улыбкой. — С каких пор? Шиён возмущённо поднимает брови, наклоняясь ближе, касаясь носом щеки Минни. Сложно сдержать улыбку, особенно когда Минни срывается на нежный смех. Да, они никогда не соблюдали приличия. Да, последние полтора месяца сделали из Шиён совершенно другого человека, когда дело касается действий. Но это всё ещё Минни, кто хватается за талию, наконец-то прижимаясь. Она не боится повернуть голову и поцеловать, нежно и медленно, сквозь улыбку. Минни никогда не было сложно остановить посреди дороги, поймать в углу коридора или отбросить тетради Шиён в сторону, чтобы быть ближе. Будто нет страха показаться настойчивой или быть пойманной. Для Минни не существует всей каши с «неправильной» любовью, что привлекает и пугает одновременно. Шиён без заминки целует в ответ, хватаясь за плечи. Руки на своей талии держат крепко, прижимают, пускают мурашки по коже. Шиён тает в ощущениях и чувствах, теряясь в поцелуе за поцелуем. Это даже не ключ их отношений — могут пройти дни без сильной близости, но касания делают всё лучше. Кто бы мог подумать, что Шиён окажется падкой на подобное? Кто знал, что глубокие и напористые поцелуи способны вызвать такую реакцию? Звук своего же мычания возвращает в реальность. Они заходят слишком далеко, а репетиция ещё не закончилась. Для Шиён всё серьёзно, прямо как с учёбой, поэтому не хочется терять время на приятные до ужаса касания. У них останется ещё хотя бы двадцать минут перед тем, как Минни уйдёт. Шиён об этом позаботится. — Давай вернёмся к песне, — шепчет она в губы, переводя дыхание. Минни недовольно выдыхает, опуская руки. Наверняка уроки вокала играют у неё на нервах, особенно когда дома лежит диплом из музыкальной школы. Так сложилось, что последний раз Шиён пела со своей учительницей исключительно рок, а Минджи собрала именно рок-группу. Может, это была судьба. — Я не понимаю этого, — тянет Минни, поднимая лист с пола. — То, как просишь ты, звучит слишком грубо. Вокал выходит… сырой? — Не сырой, а мощный, — хмурится Шиён, читая нотный лист. Придётся всё переписывать. — Просто… в конце стоит ми бемоль, но там больше ре. Может, даже не по тональности, но по… грубости? Я не знаю, ты слишком чисто и звонко поёшь. Звук должен идти как из… как бас берет ноты. Будто закрытые. — Шиён, это как заставить Минджи петь бардовские песни. — Она пела! В ответ Шиён получает серьёзный взгляд и просьбу закончить спор. Минни устало ложится на кровать, в который раз рассматривая лист с песней. Она даже не плохо поёт — просто не так. Слишком нежно, открыто и ровно, чтобы можно было назвать их группу очередным ансамблем примерных учениц, что неумело поют трот. У них даже нет нормальных гитар и всего четверть барабанной установки. Может, Минни отлично вписывается в эту концепцию. Шиён же хочет всё по-настоящему. Первое серьёзное выступление зажгло в ней что-то. До этого, когда приходилось изредка играть для выступлений Минджи или стоять на подпевке, Шиён не чувствовала ничего. Не больше, чем обычный школьный праздник. Не важнее, чем слушание у преподавателей музыки, по которым они смотрели прогресс. Но после выступления на сцене, с синтезатором и теми песнями, что действительно звучат, сердце не перестаёт бешено лететь вперёд. От звука гитары позади себя и громких барабанов в голове постоянная каша, собственный голос звучит не так чисто, а пальцы скачут по клавишам вовсе не ради классики. И это именно то, чего не хватало. В такой обстановке, если отбросить ужасную боязнь публики, Шиён чувствует себя живой. Ей не надо большего от жизни — играть любимую музыку и находиться на сцене. Писать эту самую музыку, открывая настоящую себя другим через ноты и паршивую игру. Может, Шиён была рождена для такой сцены, и только Минджи смогла это увидеть. Или всё просто удивительное совпадение, от которого хочется броситься в пляс. — Если тебе не нравится, то можем поменять партии. Выберем самые подходящие, которые не такие грубые. — В чем вообще тогда смысл мне петь, — дуется Минни, раскидывая руки в разные стороны. — Эй! — Шиён в очередной раз возмущается, подходя ближе, ноги к ногам. — Ты вообще-то основной вокал группы. То, что Минни остаётся их главным вокалом, ясно без слов. Она больше всех поёт и получает самые сложные партии, прекрасно с ними справляясь. Какой бы хорошей в глазах Минджи не была Шиён, но у неё явно меньше опыта. Пускай многие продолжают замечать талант Шиён и пытаются продвинуть её вперёд, но собственное восхищение Минни и незаметное для себя желание пропустить её на первый план никуда не уходят. Шиён всего лишь пианистка, но даже тут уступает в таланте. Должно быть, она просто есть, чтобы заменить других в случае казусов. — Да, Шиён, рок-группы, — Минни поднимает голову, щуря глаза. — Но я не пою и не играю рок. — Но это ты вместе с Минджи затеяла это! Шиён не выдерживает, прыгая на кровать рядом с Минни. Невольно вспоминаются дни, когда Шиён и Минджи лежали в кровати, часами обнимаясь и говорили о глупостях. С Минни всё чувствуется другим. Не лучше, не хуже. Просто другим. — Я не виновата, что ты поешь лучше нас! — смеётся Минни, сразу же получая. Её слова не похожи на оскорбление и не дразнят. Она просто вредничает, хотя все знают, что Минни способна петь. Это начинает раздражать. — Нет, ты мне надоела. Все знают, что Шиён медлительная. Но в том, как она залезла на бедра Минни и набросилась на неё с щекоткой, не было ничего медленного. Комната вмиг стала полна смеха и криков о помощи. Если бы кто-нибудь был дома, то наверняка волновался бы о сохранности интерьера. Шиён всё равно. Она придавливает к кровати своим весом и щекочет талию длинными ногтями, не сдерживая смеха. Так гораздо веселее, чем бесконечно спорить о том, кто лучше или хуже. — Отпусти! — кричит Минни, пытаясь вырваться. Её мольбы мешаются со смехом и писком. — Нет! — смеётся Шиён, наклоняясь ниже. — Ты сама виновата. Минни не перестаёт ерзать, пытаясь скинуть с себя. Шиён не поддаётся, но начинает медленно терять силы. Они с Минни практически одинакового телосложения, из-за чего удержать её на месте не так легко, особенно когда сложно перестать смеяться. Шиён держится только из вредности. — Я сдаюсь, сдаюсь! Шиён не слушает слова, но Минни под ней становится спокойнее и тяжело дышит от усталости. Щекотка больше не вызывает у неё недовольного писка, только мычание. Минни сдалась гораздо быстрее, чем Минхо или Минджи, что немного расстроило. Шиён привыкла бороться до потери сознания, но тут ей пришлось принять свою победу и прекратить пытки, оставшись сидеть сверху. — Слабая ты… — выходит с отдышкой и недовольством. — Угу… Шиён не успевает возмутиться на согласие, как теряет равновесие. Минни внезапно хватает её за запястья и тянет на себя, держа их руки за своей головой. От неожиданности Шиён не сопротивляется и летит вперёд, только чудом останавливаясь в сантиметрах от лица Минни. Близко, горячо и неловко. Так, словно они никогда не целовались. Хотя они никогда не лежали так — друг на друге, неплзволительно близко и горячо. Шиён внезапно думает, что в таком положении будет гораздо удобнее целоваться или заниматься чем-нибудь ещё. От своей фантазии горят уши и хочется спрятаться подальше, но Минни крепко держит их руки у спинки кровати, не давая уйти. С её полуоткрытых губ не сходит улыбка, а горячее дыхание касается кожи Шиён, мешая думать. Мысли явно пропали, потому что прошлые спор и битва напрочь забыты в горячем поцелуе. Шиён сама наклоняется вниз, удерживая себя от падения только ногами. Минни моментально отвечает, целуя глубже и серьёзнее. Местами влажно, пошло, до жара в животе и постыдных мыслей. Шиён не сдерживает тяжёлых вздохов между, пытаясь убежать за воздухом. Ладони Минни тянутся выше, к ладоням Шиён, чтобы переплести пальцы и окончательно потянуть на себя. И в этот момент всё останавливается. — Подожди. — В панике просит Шиён, с трудом отстраняясь. — Отпусти. — Что такое? Шиён освобождается от хватки и садится ровно, сразу же проверяя своё левое запястье. Ничего. Пальцы не чувствуют привычной до незаметного цепочки, пока глаза судорожно пробегают по кровати. В памяти пролетает сегодняшний день в попытке понять, когда это могло произойти. Шиён чётко помнит, что минуты назад, за пианино, подвеска периодически цепляла клавиши и раздражала. — Шиён, что случилось? Ответа нет. Шиён наклоняется вниз, над Минни, прощупывая ладонями покрывало. Должно быть, она сбивает с толку — останавливается посреди приятных поцелуев, не отвечает на вопросы и внезапно осматривает кровать. На это всё равно, когда пальцы колятся об острые края медальона. Того самого, в котором хранится оторванная половинка вкладыша с птицами. В памяти теряется многое. Шиён забывает имена, не узнает лица, умудрилась написать экзамен по английскому хуже, чем писала каждую контрольную до, не помнит даты дней рождений, но никогда не позволяет себе терять частички своих друзей. Цветочное кольцо Минджи, подвеска Боры, амулет Юхён. Эти вещи с ней всегда и драгоценнее, чем любые игрушки. — Прости… — неловко поднимается Шиён, рассматривая целую цепочку, но разорванный замок. — Застежка порвалась. Я уже думала, что потеряла где-то… — А, ты об этом… Минни перестаёт хмурится, выпрямляясь. Шиён продолжает сидеть сверху, но придаёт значение только цепочке в своей ладони. Даже руки Минни, что аккуратно ложатся на бедра, остаются незамеченными. Позже Шиён отругает себя за это. — Ты всегда носишь его с собой, — кивает Минни, рассматривая медальон. Шиён никогда не рассказывала о своих украшениях. — И это кольцо. Я видела у Минджи такое же. — Это парные, — тихо признаётся Шиён, вставая. Позже приедет Юнхо и поможет с застёжкой. На время Шиён откладывает подвеску, впервые чувствуя себя так пусто. Запястье непривычно лёгкое и без постоянно мешающих острых углов, но это не приносит облегчение, а только тяготит. Шиён невольно думает о том, носит ли Бора свою половинку. Важно ли это для них обеих? — Знаешь, Шин-и, — вздыхает Минни, вставая с места. Она поднимает с кровати лист бумаги, пытаясь выровнять его и разобрать написанное. Покрывало остаётся смятым и перекрученным, а волосы растрепаны. Шиён совсем иначе предоставляла себе маленькую паузу на дурачества, — идея создать группу принадлежала исключительно Минджи. Шиён хмурится от внезапных слов, пытаясь понять, к чему они были сказаны. Тем более, что информация расходится с тем, что было известно ранее. — Но это же Юци хотела играть, а ты поддержала её и уговорила Минджи? — хмурится она. — Может, Минджи когда-нибудь тебе признаётся. — пожимает плечами Минни. Больше она не говорит ничего, возвращаясь к песне. Шиён остаётся с ворохом мыслей в голове, едва поспевая. Единственное, что она замечает, — Минни действительно стала лучше брать те несчастные ноты. // С наступлением нового года что-то изменилось. Юхён ждала свой первый день рождения в компании всех новых и старых друзей, но в итоге провела весь день в своей комнате, выйдя лишь на несколько минут за подарком от Боры. Шиён вновь улетела с отцом на работу, Минджи уехала в горы на каникулах, а Бора была занята важными делами. Даже Гахён и Юбин не было рядом, потому что приехали их родители. С тех пор всё идёт наперекосяк. Шиён стала появляться реже, оставаясь всего на два часа, если не меньше. Она такая же добрая и тёплая, помогает, с интересом слушает каждую историю, но её ужасно мало. Юхён не может жаловаться и просить большего, не может даже осмелиться взяться за руки, из-за чего страдает. Ей кажется, что они отдаляются с каждой встречей. Бора перестала появляться раз в неделю ещё в прошлом году. Юхён не обижалась, потому что понимала ситуацию. Сейчас, когда их встречи сократились до двух-трех в месяц, сложно не плакать по ночам. Юхён катастрофически не хватает возмущений, замечаний и тёплых объятий через силу. Одна Минджи не перестала приходить как раньше. Иногда она может заходить несколько раз на неделе, неизменно улыбаясь и принося с собой что-то новое. У неё всегда есть истории, которые приятно слушать, и тёплый взгляд, под которым самой не страшно делиться откровенным. Юхён каждый раз чувствует себя так, будто о ней действительно заботятся. Может, из-за этих расставаний и перепадов Юхён по-настоящему сблизилась с Юбин и Гахён. Теперь предпочтение всегда уходит им, словно они её старые друзья, а не те две громкие и странные девушки. Юхён не хочет разбираться в чувствах и решать, поэтому поступает так, как будет легче всего. Дружить с Юбин и Гахён надёжнее всего. Но сегодня другой день. Впервые за три месяца они вместе — Бора, Шиён и Юхён. Юхён спокойно учила уроки, когда в её окно прилетел камушек. Один, потом ещё несколько. До тех пор, пока она не поняла, что её зовут с улицы. Так делали только два человека. Они стояли под окном, в очередной раз незаконно пробравшись на территорию через широкую щель между прутьями забора. Юхён было трудно сдержать улыбку и румянец на щеках, пока она в спешке одевалась в уличную одежду. Иногда всё может быть просто. Бора получила внезапный выходной, по пути в магазин позвонила Шиён и спонтанно предложила сходить в гости к Юхён. Без лишних вопросов и сложных планов. Будто они снова маленькие дети без забот и обязанностей. Теперь они тут: на лавочке недалеко от забора, где их сложно заметить ненужным глазам. Совсем как раньше, с криками и игривыми ссорами. Юхён не может сдержать улыбки, наблюдая за возмущениями Боры. Шиён стало жарко и она решила снять шапку, забыв перед этим предупредить о переменах. Короткие волосы в растопырку смотрятся на ней удивительно хорошо и правильно. Гораздо лучше, чем смотрелись на Боре, когда Юхён с ней только познакомилась. Воспоминания вызывают смешок. — Когда ты умудрилась, а? — кричит Бора, оттягивая тёмные локоны. Она не перестаёт причитать и смущать Шиён, задавая десятки вопросов. Юхён же может только неотрывно смотреть, краснея от кончиков ушей до шеи. Шиён выглядит преступно привлекательно с хаотичной длины волосами, что едва достают до плечей и ложатся на лицо невероятно правильно, подчеркивая скулы и делая линию челюсти острее. Юхён теряет слова, путаясь в мыслях. Шиён, особенно такая, всегда делает плохо сердцу. — И как вообще тебе разрешили? — не успокаивается Бора. — Ну, они не разрешали… — Шиён делает паузу, опуская взгляд в пол. На её губах улыбка, которая подсказывает, что всё хорошо. Тема родителей всегда была опасной для них всех. — Маме понравилось, но она заставила съездить в салон и сделать там всё ровным… — Ты делала всё сама?! Юхён кривится от крика, затыкая уши, но прекрасно понимает Бору. Шиён, что в тайне от родителей сама отрезает свои волосы? Это то, что сбивает с ног. — Мне помогли… — тянет Шиён, явно смущаясь. Минджи не упоминала ничего подобного, как и Дон, с которой удалось единожды поговорить. — Отцу сказали, что волосы застряли в фене. — Ты поражаешь меня с каждым днем всё больше. Бора откидывается назад, рассматривая Шиён с ног до головы. Юхён не привыкла к такому взгляду — он появился совсем недавно. Раньше Бора не показывала эмоций и молчала о чувствах, не смея смотреть. Сейчас она словно запоминает каждую деталь, не скрывая в своих глазах эмоций, которые Юхён не удаётся разобрать. Что-то произошло, но нет слов, чтобы найти этому объяснение. Юхён знает, что она многое упускает. Она смотрит на Шиён, пытаясь найти ответы, но видит только такой же взгляд, обращенный к Боре. Всё внутри кричит протесты и капризничает, пока Юхён глотает каждое лишнее слово, не давая себе сорваться. Всему своё время. Если нет, то никаких сожалений. Достаточно быть между, радуясь одному присутствию. Или таким взглядам, как сейчас. Шиён не стесняется открыто смотреть на Юхён, смущая своей улыбкой. Она наверняка почувствовала на себе внимание и теперь смеётся. Может, всё иначе. Юхён всегда видит в людях только хорошее, закрывая глаза на плохое. Бора никогда не была холодной. Шиён правда не всё равно. Минджи с ней из-за настоящего интереса. Друзья Юхён не могут быть плохими. Просто иногда Юхён недостаточно хороша для них. — Чего ты, солнце? От тёплой улыбки и милого обращения Юхён сыпется на части. Иногда Шиён добра настолько, что появляется надежда. Юхён всё ещё не знает чего она ожидает, но сердце бешено бьётся и душит до жара. Хочется просто быть рядом и никогда не расставаться. — Просто… — Юхён смущается, теряясь в словах. — Тебе идёт. — Опять напрашиваешься на вредную еду? — вмешивается Бора, сбивая смущение. Она как никогда вовремя, пускай в любой другой момент Юхён захотела бы её побить. Шиён смеётся с замечания, качая головой. Может, они стали покупать сладости и вредное немного чаще, чем было до переезда. Юхён наконец-то добралась до всех прелестей практически прошедшего детства и теперь наслаждается жизнью сполна. Кто мог подумать, что беззаботная свободная жизнь только начнётся в четырнадцать, а не закончится, как это было у Боры и Шиён? — Я не покупаю ей больше одной пачки за встречу, — защищается Шиён. — Я знаю, что Юбин-а и Минджи тебя балуют, — щурит глаза Бора, потянувшись к Юхён через Шиён. — Хэй, я ем не больше пачки в день! — смеётся Юхён, двигаясь к краю лавочки. Рука Шиён помогает сдержать маленького гремлина. — В день?! Или от помощи Шиён нет смысла, если Бора настолько возмущенная. Юхён вскакивает с лавочки, надеясь убежать, но заранее знает, что у неё нет шансов. Бора занималась спортом всю жизнь, а у Юхён совсем недавно наладилось здоровье, чтобы хотя бы делать зарядку. Надежда только на смеющуюся Шиён, что щурит глаза и наблюдает с таким теплом, словно сейчас не происходит избиение слабых. Юхён кричит от страха, прячась за плюшевую Шиён, что слишком расслаблена для того, чтобы быть щитом, пока Бора выкрикивает фальшивые ругательства и тянется через лавочку, пытаясь достать. Громко и суматошно, как бывало раньше. Изменились лишь голоса и рост, пусть Бора всё ещё самая низкая и громкая. Может, это именно те качества, из-за которых Юхён не теряет к ней тепло и обожание. — Тебя даже на неделю нельзя оставить! — возмущается Бора, прыгая вокруг Шиён в попытках дотянутся до Юхён. Худшее, чего можно ожидать от такой Боры, — кусания. Юхён нередко ходила с синяками и видела один особенно большой на Минджи прошлым летом, и ей совершенно не хочется вновь почувствовать острые зубы на себе. Одна Шиён избежала подобной участи или тщательно скрывает все Борины попытки. Юхён хотелось бы узнать подробнее — узнать вообще всё, что происходит между ними, — но сейчас она пытается спастись, хватаясь за Шиён. В руках мягкий шарф, какие Шиён прежде не носила. Юхён чувствует комфорт, когда держится за него, совершенно забывая о том, что может случайно задушить. Бора напирает всё сильнее, не давая оставаться близко и прятаться, отгоняя назад до тех пор, пока Юхён не теряет равновесие и пятится назад. От Шиён слышно задушенный вздох и кашель, после которого поддержка пропадает. Юхён понимает, что летит назад вместе с мягким шарфом в руках, едва успевая спасти себя от удара о землю. Она видит перед собой смягчившийся взгляд Боры и чувствует спиной прутья забора, облегчённо выдыхая. В планах никак не было задушить Шиён или сломать себе копчик. — Аккуратнее, дурная, — бурчит Бора, тяжело выдыхая. Её взгляд переходит к Шиён. — Ты не зад… Её фраза обрывается на полпути. Юхён не знает, что именно могла увидеть Бора, но моментально собирает себя в руки, чтобы проверить самой. Шиён молчит, не горбит спину и держит голову вверх, не скрываясь от Боры. На секунды Юхён кажется, что она убила Шиён или серьёзно покалечила, из-за чего растёт паника. Путь до Боры пролетает за секунду. И тогда внутри что-то падает. Шиён живая и здоровая, но красная до безобразия, что вызвано точно не шарфом. Виной тому открытый вырез под воротником куртки, откуда едва видно красные пятна. Реакция Боры точно посвящена им и они точно не от драки или аллергии. Юхён прекрасно помнит следы на коже Боры тут и там, когда она встречалась с Джинсоком. Становится до жути неловко. — Что вы так… — Шиён не может скрыть смущение в голосе, недовольно жмурясь. — И ты ещё мне что-то говорила! — возмущается Бора, легко пиная Шиён по ноге. — Я хотя бы рассказала о том, что у меня появился парень. — Я не знала, как сказать… — тихо говорит Шиён, поднимая воротник. Юхён впервые видит её такой смущённой и маленькой. Она не вызывает ничего, кроме симпатии и сочувствия. Ситуация не оставляет внутри ничего, кроме боли. Шиён нашла себе кого-то, кому позволяет делать с собой подобные вещи. Скорее всего, она делает подобное в ответ. Держит кого-то в своих руках. Обнимает. Целует. — Ну, теперь можешь, — пожимает плечами Бора, садясь на место. Они с Шиён напряжённо переглядываются, после этого переключая внимание на Юхён. Она неловко стоит напротив и не может найти слова. Наверняка смущенная и запутавшаяся, словно потерянный ребёнок в большом парке. Как она найдёт в себе силы радоваться за Шиён, если хочется плакать за себя? Юхён может только сесть на то же место, теперь держа дистанцию. — Да ну… — Шиён опускает взгляд вниз, кусая губу. — Тут нечего рассказывать… — Кто он? — продолжает Бора. — Как давно вы вместе? Ты из-за него реже приходишь? — Хэй, Бо, тормози, — смеётся Шиён от напора, не переставая смеяться. Юхён хочет услышать ответ на каждый из вопросов, но знает, что едва справится с правдой. Знать, что где-то есть парень, который оказался достаточно хорош для Шиён? А если он действительно причина тому, почему Шиён стала реже появляться? Как жить с этой информацией? Проще не знать вовсе. — Если не хочешь, то не говори, — вмешивается Юхён, пытаясь спасти Шиён и своё сердце. — Это несправедливо! — Но ты тогда сама всё рассказала! — возмущается Юхён, получая от Боры через тихую Шиён. Кажется, что эта тема тяжела для всех троих. Шиён не решается ответить, Юхён боится услышать ответ, а Бора, пусть шутит, точно расстроится от услышанного. Почему-то это чувствуется внутри. Чем больше Бора говорит, тем больше Юхён это понимает. — Это она. Тихий голос посреди шума ощущается громом. Бора моментально замолкает, замирая на месте. Только по её реакции Юхён понимает полный смысл сказанного. Где-то есть она, что заслужила быть рядом с Шиён не как младшая сестра или вредная подруга. — Что?.. — всё равно спрашивает Бора, меняясь в голосе. Ощутимо тянет холодом. — У меня появилась девушка, Бора. Теперь Юхён становится страшно, потому что голос Шиён ничуть не теплее. Они на грани конфликта спустя две фразы, а Юхён остаётся сторонним наблюдателем. Будто её это не касается. Может, её вовсе нет? — Я думала, что ты… — Бора водит рукой в воздухе, пытаясь найти слова. Юхён не может даже думать, — исправилась. — От чего? — вздыхает Шиён, поднимая взгляд на Бору. Юхён не видит его, но слышала от Минджи разное. Если Шиён что-то не нравится, то она может прибить одним взглядом. За время их знакомства Юхён встречалась только с нежными черными глазами с вкрапинками тепла. — От этого дерьма, Шиён. Ты же прекрасно понимаешь, что это всё бред и неправильно. — Меня заебала эта тема, — слова бьют Юхён по ушам. Шиён злая, но не повышает голоса, а говорит глубже и холоднее. Эта её часть, особенно с ругательствами, открывается Юхён впервые. Когда Шиён встаёт, чтобы не находиться настолько близко, впервые показывается её взгляд. Юхён ежится, боясь сделать что-то не так. Шиён смотрит холодно, словно её тёмные глаза стали холодным чёрным, сжимает челюсть до острых линий и хмурит брови. — Мне плевать на запах табака от твоей куртки, всё равно на маты и твой образ жизни, но ты хочешь, чтобы я жила по твоим правилам. Почему ты считаешь, что я буду тебя слушать? Я просила совет или что? Бора не похожа на человека, который злится. Может, её не меньше удивила такая Шиён, или всё изначально было несерьёзно. Юхён не может понять обеих подруг даже когда Бора встаёт с места и с вызовом смотрит в ответ на Шиён. Как малые дети, что спорят из-за правил игры. Сама Юхён не понимает ничего, но знает, что Шиён может играть как ей пожелается. — Шиён, это болезнь. От подобного сводит сердце. Разве Шиён больна? Значит, Юхён больна, как она? Шиён сбивает с мыслей, подходя к Боре на расстояние нескольких сантиметров. Она смотрит сверху, точно в глаза, прибивая даже Юхён к асфальту. Теперь становится по-настоящему страшно. Шиён добивает ледяным вопросом: — Почему тебя вообще волнует, больна я или нет? Бора замирает на мгновения. За них в голове проносятся сотни мыслей и догадок. — Ты… — Бора отшатывается назад, тяжело вздыхая. — Это заразно. Это надо лечить. — Нет. Собственный голос пугает неожиданностью. Все удивлены тому, что Юхён смогла вмешаться. Бора кидает хмурый взгляд и ждёт объяснений, а Шиён смягчается. Так всегда. Юхён чувствует, как ей режет по сердцу, но не останавливается. Слова Боры её пугают. — Это не болезнь, — добавляет Юхён, набираясь смелости. — Что ты вообще знаешь? — резко спрашивает Бора, не переставая недовольно смотреть. — Ты такая же, как Шиён. Минуту назад Юхён хотела плакать от того, в какую кашу попала. Но если часть этой каши означает быть похожей на Шиён, то ситуация не так уж и плоха. — Лучше быть как Шиён, чем как ты, — вырывается быстрее, чем удаётся подумать. — О чем ты вообще? — Бора вскипает. — Ты понимаешь, — сама Юхён перестала понимать ещё с самого начала. — Прекратите. Голос Шиён в который раз за встречу обрывает их споры. С неё спала злость и не осталось ни следа от холодного выражения лица. Она смотрит между Борой и Юхён привычным взглядом темно-карих глаз и тяжело вздыхает. — Больная или нет — это касается только меня. Можете ссориться со мной, но я запрещаю вам ссориться друг с другом. — Кто ты така… — Бора. — Шиён обрывает очередное возмущение. — Юхён ни при чем. — Я правда считаю, что в этом ничего такого, — упрямится Юхён. Она не знает истину и не до конца понимает свои чувства, но точно знает, что никак не хочет ссор между Борой и Шиён. Наличие той девушки ранит, только возможное отсутствие самой странной дружбы в их жизнях ранит Юхён сильнее. — Не хочу, чтобы вы ссорились из-за этого. Упрямый взгляд Боры смягчается. Она не перестаёт выглядеть как напыщенная пташка, но больше не хмурит брови и не собирается бросаться в бой от любого слова. Юхён краснеет от таких перемен, чувствуя себя немного легче. Может, её сил достаточно для того, чтобы помирить Бору и Шиён на совсем немного. Даже этого будет достаточно. — Как вы меня достали. — выдыхает Бора, падая обратно на лавочку. — Не лучше Минджи. — Звучит, как комплимент. Шиён не позволяет себе улыбнуться, но садится вместе с ними, вновь в центре. Её тело напряжённо, как и взгляд, словно они не закончили. Юхён не готова ко второму раунду — одна мысль о нём вызывает головную боль и тошноту. Слишком сложно видеть своих единственных настоящих подруг с хмурым видом и жёсткими словами. Но это Бора первая, кто нарушает напряжённую тишину. Её ладонь, маленькая и сухая от холода, тянется к Шиён, чтобы предложить мизинец. — Я больше не буду спрашивать про… неё, — тихо говорит Бора. — А я не буду рассказывать, — с тяжёлым вздохом отвечает Шиён, скрепляя их мизинцы вместе. Юхён не может найти силы на улыбку, но искренне рада видеть маленькое примирение. Бора не любит терять близких, а Шиён не умеет долго злиться, поэтому у них всё будет хорошо. Они внезапно смотрят на Юхён, не сдерживая улыбок. Будто ничего не произошло и все всё забыли. — Чего ждёшь, мелочь? — спрашивает Бора, поднимая брови. — Что?.. — тошнота подступает сильнее. — Ты не хочешь мириться? — Шиён наигранно удивляется, шевеля ладонью. Теперь становится понятно. Юхён краснеет сильнее, протягивая ладонь к их скрепленным пальцам и замирает. Взгляд падает на подвеску на запястье Шиён. Бора не снимала свою, Юхён спрашивала. На пальцах у всех троих остаются и цветочные кольца. Все разные, с разными значениями, но недавно Шиён и Минджи назвали это общими кольцами, даже если Бора сопротивляется такой идее. Юхён улыбается, без сомнений скрепляя мизинец с двумя другими. Они все друзья, пусть чья-то связь явно сильнее. Юхён всё равно. Всё в порядке до тех пор, пока Бора и Шиён вместе на её стороне. // — Я дружу с тобой только из-за Пай. — бурчит Бора, отбрасывая бычок в траву. — Ты дружишь со мной? Минджи не перестаёт улыбаться, быстро шагая за Борой. Пай радостно бежит на поводке, не оглядываясь назад и не сбавляя темп. Минджи не лучшая кандидатка, чтобы следить за собакой — у неё не так много времени, чтобы ходить гулять. Обычно Пай выходит на прогулки с новой хозяйкой — няней, как говорит Минджи — только по вечерам, а утром её выгуливает мама или домохозяйка. История принятия Пай в семью Ким остаётся для Боры загадкой. Юхён и Шиён знают её полностью и просят не беспокоиться, но как Бора может просто так опустить эту тему, если Пай для неё как родная? Хочется прибить Минджи за её скрытность, но тогда пропадёт возможность таких прогулок — спокойных, тёплых и совсем немного раздражающих. Или много, если Минджи в настроении приставать, как сейчас. — Нет, — бурчит Бора, прячась в воротнике куртки. Она не перестаёт убеждать себя, что ей всё это неприятно. Или так всё и есть? — Да ну, просто признайся, — тянет Минджи, подходя ближе. От её улыбки в пасмурный день тошнит. — Я же не заставляю тебя со мной гулять. В ответ на замечание Бора прячется в воротник ещё сильнее. Может, жизнь была бы скучнее без Минджи. Не потому, что они друзья, а потому, что график школа-бабушка-работа знатно надоел, а Шиён и Юхён внезапно оказались слишком заняты, чтобы без проблем попадать в расписание Боры. Минджи хотя бы приносит новые эмоции. Не лучшие, но новые. Это же плюс? — Минджи, добровольно я хожу с тобой только ради Пай, — замечает Бора. — А в остальных случаях ты ловишь меня после работы или танцев. Тебе совсем нехрен делать? Бора хочет сказать что-нибудь ещё, чтобы отбить Минджи окончательно, но в горле застревает кашель. Из лёгких разом выходит весь воздух, чтобы с болью вернуться обратно. Приходится на минуту остановиться, пытаясь прийти в себя. Обычная простуда, но каждый раз бьёт словно удар грузовика. — Пора завязывать с дурью, — комментирует Минджи, будто её это волнует. — Иди в жопу. Будто Бора без неё не знает, что не стоило даже начинать смотреть в сторону алкоголя или сигарет. Но кто виноват, что её здоровье никогда не было хорошим, а жизнь слишком тяжела, чтобы просто жить её? Даже не так. У Боры настолько паршивое здоровье, что без этих вредных стимулов стало невыносимо. Что толку терпеть, если в любом случае болеешь каждые два месяца? — Я уже говорила, что ты мне интересна, — пожимает плечами Минджи, возвращаясь к теме. Её интонация серьёзна. Её слова точно такие, какими она хотела их преподнести. Бора не обращает внимания на очередную глупость до тех пор, пока до неё не доходит смысл. За две секунды она оказывается на расстоянии нескольких метров от Минджи, утащив за собой бедную Пай. — Только не надо тут ваших извращений, окей? Я нормальная. Минджи замирает на месте, шире открывая глаза. Она удивлена реакции Боры, но не злится и не грустит. Её удивление быстро перерастает в смех, искренний и глупый. Разве может кто-то настолько странно смеяться? — Дурная! — Минджи не успокаивается, садясь на корточки, чтобы не потерять равновесие. Пай моментально бежит к ней, оттягивая поводок. Бора смотрит на этот бесполезный комок радости, что не перестаёт щурить глаза от широкой улыбки, и чувствует смешанные эмоции. Ей понятно, почему Шиён готова на всё, чтобы защитить Минджи. Она даже понимает краснеющую Юхён, когда Минджи говорит той слова, смысл которых можно понимать по-разному. Но она не понимает себя за то, что не может определиться. С каждой встречей Минджи всё больше похожа на человека. — Че ты ржёшь? — злится Бора, подходя ближе. — Ты такая неловкая, — отвечает Минджи, смотря наверх. — У меня и в мыслях не было тебя совращать. Ты же сама это знаешь. Бора не хочет знать. Она игнорирует то, как Шиён говорит о Минджи и насколько близки они были всю жизнь. Даже то, как Минджи смотрит на Юхён, говорит о ней и бежит к ней в каждую свободную секунду. Бора закрывает глаза на всё, пытаясь не думать. Испорченная и глупая Минджи не вызывает никаких чувств. Юхён, которую портит её компания? Это раздражает. Но Шиён? Внутри так много смешанных эмоций, что Бора теряется. Ей противно. Ей обидно. Ей… страшно. На секунду мысли о такой Шиён не вызывают огорчения. В следующие секунды Бора хочет плакать и возмущаться. Никто, даже Юхён, не способен так сильно играть на чувствах Боры, как Шиён, что даже не находится рядом. Потому что… Потому что Бора хочет, чтобы Шиён… — Ты знаешь не только это, Бора. Минджи сбивает с ответа, что вот-вот должен был сформироваться. Бора смахивает сомнения и поднимает взгляд, сосредотачиваясь на Минджи. Почему постоянно хочется убегать, когда в глубине души ясно, что они не такие и разные? — Что я знаю? — бурчит Бора, не сдвигаясь с места. Даже Пай замерла, ожидая конца разговора. — Я больше не нужна тебе для того, чтобы свести с Юхён. Стоять на месте, не дёргаясь от вставшей Минджи, даётся тяжело. Бора ниже и меньше, глупее, слабее, беднее и хуже. Будто бы пара сантиметров между ними специально, чтобы напоминать каждый раз о той пропасти, что разделяет Бору от мира Шиён и Минджи. Но в такие моменты, когда внутри каша, становится легче. Бора держит себя на месте, смело смотря в глаза, что своим цветом никак не похожи на солнце, но всё ещё ярче, чем зимнее небо. — У Юхён и без меня полно друзей, — спокойно говорит Минджи. Теперь она серьёзна как никогда. — Думаю, ты сама заметила. И Шиён в последнее время стала слишком занята. Когда вы виделись в последний раз? — Да какая разница, Минджи? — вскипает Бора, поднимая взгляд к небу. Мутное и тяжелое, словно обвалится прямо сейчас. — Бора. Минджи никогда не даёт промолчать или утаить что-то, если действительно хочет услышать ответ. Или она давит Боре на нервы, потому что Шиён действительно пропала, забывшись со своей девушкой. Может, они виделись месяц назад. Бора не считала — знает только, что в этом году. Когда застреваешь в рутине, недели плавно перетекают в месяцы и теряется грань между днями. В памяти только упрёки бабушки, отчаянные попытки приготовить что-то, что ещё не надоело, вечно кричащие дети на работе и неловкие посиделки с той самой компанией. Бора даже не запомнила имена всех тех парней — настолько бессмысленны и скучны их встречи. — Больше месяца или меньше. — Если бы не группа, то я была бы как ты, — пожимает плечами Минджи. — Мы стали им неинтересны, Бора. Они нашли себе новых друзей и забыли про нас. — Это всё хуйня, — раздражается Бора, делая шаг назад. Поверить, что про неё забыли единственные близкие? Ни за что. Но Минджи всё ещё сильнее. Она ловит Бору за запястье и останавливает на месте, вынуждая посмотреть на себя. На секунду кажется, что в её глазах настоящая боль и обида. Бора не знает, правда это или игры фантазии. — Тогда почему мы сейчас вдвоём, а не с ними? — спрашивает Минджи, прибивая взглядом к асфальту. Её глаза впервые настолько холодны и серьёзны. Бора не успевает ответить, но её слова мало бы что изменили. — Мы остались одни. Поэтому я хочу стать ближе с тобой. У меня никогда не было друзей, а сейчас… Сейчас осталась только ты. Бора хочет возразить, но не знает на что. Ей кажется, что это всё игра и ложь, только Минджи настолько искренна и слаба, что сжимает сердце. Она впервые открывается и показывает настоящую себя, переворачивая внутри Боры всё с ног на голову. И самое ужасное то, что её слова правдивы от начала до конца. Единственная подруга, что осталась рядом с Борой, это Минджи. Кто бы мог подумать? — Отпусти меня… — слабо просит Бора, сдерживая эмоции внутри. Ей не хочется признавать то, что сейчас сидит в мыслях. — Бора… Пожалуйста. Бора закрывает глаза, чтобы не видеть непривычно серых глаз. — Отпусти. Холод тонких пальцев исчезает с запястья, давая вдохнуть влажный воздух. Бора ненавидит себя за то, какие решения принимает день за днём, но сейчас она не чувствует ничего. Слова Минджи оставили внутри пустоту и сбили с ног. Как можно ей верить, если всё кажется таким неправильным, но настоящим? Бора не хочет думать. Она срывается с места и идёт вперёд, подальше от Минджи и её надоедливых речей. Зачем дружить с ней? Зачем вообще искать друзей, если Боре хорошо одной? День за днём сурка всё-таки не так плохи, если подумать получше. У Боры есть непривычная стабильность, что даёт дышать. Даже танцы постепенно возвращаются в жизнь, пусть всё ещё остаются на фоне. Да, Боре точно хорошо одной. Пусть Юхён остаётся со своими подружками в интернате и учится до потери пульса. Шиён может хоть срастись со своей девушкой, если ей это так важно. Джинсок может так же не звонить. Плевать на Америку, студию танцев, старые места. Бора справится одна. Но за руку что-то тянет, сбивая с уверенных мыслей. От места, где был разговор, прошло не больше двадцати метров. Бора думала, что убежала и спаслась, но сбежать от Минджи никогда не было так легко. Никак, если поводок на запястье тянет назад, не давая сдвинуться с места. Пай стоит за спиной, смотрит маленькими бусинками и влияет хвостом, не переставая оборачиваться на Минджи, что осталась там, где они разошлись. В этот момент Бора проклинает себя за то, что когда-то полюбила Юхён и ее глупую собаку. Шаг, с которым она возвращается назад, в разы быстрее. Минджи не говорит ни слова и только смотрит загнанным зверем, боясь приближения. Одной Пай весело, потому что она бежит навстречу «няне» и виляет хвостом, раздражая Бору своей реакцией. Как можно было забыть про поводок на запястье? Бора останавливается в шаге от Минджи, тяжело выдыхая. Нет сил смотреть ей в глаза и пытаться что-то понять. Минджи разбита, и это удивляет, но ещё больше сбивает с толку. Бора не хочет разбираться в эмоциях и чувствах. Она всё равно никогда не была хороша в этом бреде. Остаётся только отдать Пай и спокойно уйти домой, забыв про весь разговор и эти бессмысленные встречи. Может, между забитых дней получится вновь стать ближе хотя бы к кому-то из девочек. Если нет, то Бора не расстроится. Она бросает последний взгляд на Пай, снимая поводок с запястья. Пай не перестаёт вилять хвостом и смотреть точно так, как раньше — весело и озорно, словно собирается нашкодить. Словно через секунду она убежит на ту самую свалку или выпрыгнет на чужой велосипед. Так, что у Боры сжимается сердце и летят все мысли и решения. Поводок остаётся зажат в руке, пока взгляд возвращается к Минджи. — Так ты купишь мне поесть, или это были пустые обещания? // От дыма тошнит. В комнате накурено, душно и мерзко до одурения. Если именно так выглядят «настоящие» тусовки, то они достойны только отбросов. Те посиделки, громкие, с матами, куревом и алкоголем, но в каком-то дворе в окружении байков, казались гораздо лучше. Даже толком не разобрать разницы — одинаково пошло, темно и скверно. Но на улице, когда вас меньше, нет мерзкого дыма до потолка и никто не закидывается не пойми чем, легче дышать. Даже ехать домой, прижимаясь к очередному крупному парню, что выпил непозволительно много для вождения, кажется неплохим. Да, в любой другой промежуток жизни Боре было бы стыдно. Но сейчас она просто ненавидит себя до такой степени, что сидит в каком-то большом доме на окраине города, курит табак и запивает пивом. Ничего больше так и не смогло преодолеть панический страх стать как родители — только из-за этого Бора не пьянеет как свои «друзья», что глотают соджу бутылка за бутылкой. Кто-то делает вещи хуже, чем просто пить, но на них невозможно смотреть. Боре остаётся сидеть в углу и бороться с тошнотой. Запах этого вечера точно дойдёт до бабушки. У них уже был разговор о курении. Бора пропахла дымом и не хотела лишний раз мёрзнуть на улице, поэтому сразу пошла домой. Домашняя рутина не изменилась: переодеться, поменять белье бабушке, разогреть или приготовить еду, накормить, выслушать, уйти к себе. Стоило Боре подойти к кровати, как бабушка начала возмущаться и рассказывать про свою дочь, что курила с пятнадцати лет. Они всё больше похожи и от этого тошнит. Если бы бабушка была ходячая, то продолжила бы запирать Бору дома, но в их новом мире у Боры непозволительная свобода. Иначе быть не может, когда она держит на себе весь дом, часть бюджета и тратит молодость в пустую. Будто тратить её в каком-то притоне лучше. — Ты чего такая напряжённая, Суа? Джун — или черт знает как его имя — появился неожиданно, упав на ручку кресла, за которым сидит Бора, и сразу закинув руку на её плечи. От него несёт какой-то гадостью, движения размазанные, глаза красные и пустые. Бора выросла среди таких людей и всё ещё борется с тошнотой, когда замечает их вокруг себя. Неужели все её крутые новые знакомые на деле такие, а не просто ребята, что не прочь выпить? Бора вспоминает прошлое и не может найти чего-то мерзкого. Одним вечером, за час до закрытия кафе, к ним пришла компания молодёжи, которая заняла несколько столиков. Они шумели, веселились и пугали других покупателей, но тётушка Сон не решилась их прогнать. Бора была единственной официанткой к этому времени и успела настрадаться от постоянной беготни и каких-то замечаний. Та смена запомнилась как самая тяжёлая, если не считать вежливого приглашения от самого адекватного парня из компании прогуляться после работы. Бора с дурости согласилась на бесплатное мороженое, а осталась до середины ночи из-за того, что было весело и необычно. Когда ещё удалось бы прокатиться на байке и поговорить с таким количеством девушек и парней, что немногим старше неё? Тогда Бора не знала, что станет официальной участницей компании. — Ну, че молчишь? Раздражение чувствуется всё заметнее. — Всё окей, просто отдыхаю, — Бора нагло врёт, надеясь избавиться от резкого запаха спирта и мерзкой руки за спиной. Этот парень никогда не был частью их настоящей компании. — Не, это не отдых, — смеётся Джун, показывая рукой на кучку народа в центре комнаты. — Вон там отдых. А ты пропускаешь весь движ. — Джун-и, оставь девушку. Гониль появляется из ниоткуда, спасая Бору от духоты. Джун лепечет извинения и моментально удаляется. Боре всегда нравилось нравиться хорошим парням — так жить гораздо легче. А нравиться Гонилю, что лидер в маленькой банде байкеров, гораздо ценнее любой дружбы с богачами. Бора под крылом молодого преступного — только формально — авторитета, которого уважает весь юг города. Ну и, может, Гониль совсем немного красив и силён, что привлекает ещё больше. — Прости за Джуна, он бывает надоелив, — улыбается Гониль, садясь на тот же подлокотник кресла. От него не пахнет спиртом, но в руке явно стаканчик с алкоголем и самокруткой. — Всё в порядке? — Да, — неуверенно отвечает Бора, позволяя себе сесть удобнее. — Просто… Душно. — Расслабься. Ты слишком зажата, поэтому и душно. Небось, впервые в такой обстановке? Рука Гониля опускается Боре на плечи. Его взгляд, смотрящий сверху вниз, тёплый и нежный. В глазах нет и следа от лопнувших капилляров, улыбка настоящая, губы розового цвета, а щеки едва красные. Ничего, что намекало бы на опьянение. Рядом с таким человеком Бора не боится быть расслабленной. — Да. — Пойдём со мной. Гониль поднимается с кресла и подаёт Боре свою ладонь. Большую, сухую и тёплую, что кажется непривычным. Бора в который раз проклинает себя за свои мысли и допивает пиво, оставляя стаканчик на первой попавшейся поверхности. Гониль ведёт их в сторону, где меньше людей и темнее. Бора замечает, как парочки сидят по углам и занимаются разным, совершенно не стесняясь окружающих. Тошнота подступает по новой. Кажется, что к такому невозможно привыкнуть. Бора старается смотреть только на Гониля, не обращая внимания на окружение. В голову лезет много противных мыслей. Вдруг он предложит заниматься подобным? Тогда будет потерян очередной друг. Или в этом нет ничего такого, и Боре понравится? — Мы пришли. Подозрения становятся сильнее, когда Гониль открывает дверь на пустой балкон, предлагая зайти. Бора замирает, путаясь в своих мыслях. Она не глупая, знает последствия таких посиделок наедине. Но Гониль никогда не подавал признаков плохого парня — по отношению к ней — и не кажется опасным. Бора чувствует, что он исключение из правил, а она действительно понимает других людей. Голос внутри раз за разом говорит «всё нормально» и заставляет зайти на балкон. Тут наконец-то не пахнет всем, от чего Бору тошнило, и нет мерзких людей. Только Гониль, что закрывает за ними дверь и садится на маленький диван, хлопая по месту около себя. Он всё ещё не кажется опасным. Бора садится рядом, но напряжение так и не уходит. Гониль улыбается, закуривая, и начинает говорить. Его слова складываются в бесполезные рассказы и глупые вопросы, которые отвлекают внимание. Они говорят как обычные друзья, что решили встретиться в нормальной обстановке. У Гониля невероятно интересная жизнь. Он настоящий преступник, но не сделал ничего такого, за что можно прорицать. Ничем не хуже, чем парни со двора, что просто живут. Даже лучше, если учесть его щедрость и доброту. Боре нравятся подобные люди — «злодеи» с добрым сердцем. Ей не страшно задавать вопросы и отвечать на встречные. Нет ничего такого, чтобы признаться в том, что она живёт с бабушкой и не видела родителей больше двух лет. Гониль спокойно говорит о том, что потерял родителей несколько лет назад, что привело его к подобной жизни. Он не скрывает своих преступлений, потому что доверяет Боре. Или за его действиями кроется что-то другое, что сейчас сложно понять. Всё равно нет смысла лишний раз напрягать голову. В этой жизни было достаточно переживаний. Спустя пять минут Бора расслабляется, наконец-то облокачиваясь на спинку дивана, и позволяет себе отдохнуть. Голос Гониля убаюкивает, а его слова смешат. Будто за стеной нет противных людей, курева и алкоголя. Есть только маленький балкон с диваном и столом, на котором лежит один окурок и пустой стакан после пива. Бора позволяет себе рассказывать истории, пока Гониль вновь достаёт самокрутку, но выглядящую иначе. Прошлая точно была с табаком и пылью, Бора догадалась по запаху. Новая остаётся загадкой, почти не оставляя за собой запаха. — Хочешь? — улыбается Гониль, протягивая её Боре. Интерес Боры не остался без внимания. Гониль выглядит как обычно, если не считать пришедшей расслабленности. Бора привыкла не доверять всякой дури, что сует компания, но в руках была обычная самокрутка. Не с табаком, но не ядовитой гадостью, что обычно пахнет кислым. Может, Гониль, что торгует наркотиками, нашёл что-то кроме табака, что приятно курить? В любом случае, вредным — относительно наркотиков — это не казалось. Бора взяла самокрутку и затянулась, стараясь вдохнуть как можно меньше. И ничего. Горло не жжёт, как бывало раньше от сигарет, во рту не горчит и не отдаёт кислым. Обычное что-то, что никак не действует. Курить дальше показалось безопасным и приятным. Гониль улыбнулся с реакции и не стал забирать у Боры, просто откинувшись на диван и наблюдая. Так, будто есть за чем смотреть. — Что это вообще? Вопрос получилось произнести только через минуту. Бора слишком ленива, чтобы делать что-то — духота дома совсем разморила. За окном потемнело, но дымка и настольная лампа где-то за дверью балкона делают атмосферу необычной. Компания Гониля настолько приятна, что хочется улететь. Или Бора уже летает. Она не знает, но ей в любом случае хорошо. Словно проваливаешься в дрему, но пытаешься остаться в настоящем мире. — Да так, по мелочи, — улыбается Джинсок, обнимая за плечи. — Нормально? — Хорошо… Да, Боре хорошо. Впервые за последние несколько лет настолько хорошо, что забываются проблемы. Есть только комната вокруг, смазанное дремой окружение, тёплая весна и объятия Шиён. Или это был Гониль?.. Бора не помнит. Ей слишком хорошо, чтобы думать о таких мелочах.