И в конце никто не утонет

Первое, что Антон слышит, придя в себя, это плеск волн. Только на этот раз он раздается совсем близко, будто волны бьются о края лодки, в которой Антон и сидит. Это впечатление подкрепляется запахом — так пахнуть может только морская вода на самой поверхности. Затем Антон по характерной боли в ногах понимает, что стоит на твердом на коленях, причем в вертикальном положении его удерживают чьи-то руки. Руки же самого Антона находятся у него за спиной в связанном состоянии. Закончив с первичной рекогносцировкой аудиальными, обонятельными и осязательными методами, Антон переходит к визуальному, то есть открывает глаза. Либо он провел без сознания целые сутки, либо не больше нескольких часов, потому что снаружи все еще ночь. Прямо перед глазами носки кожаных лоферов как минимум сорок пятого размера. Антон поворачивает голову вправо и видит Арсения, тоже стоящего на коленях со связанными руками, а за его спиной, у сплошной стеклянной стены, за которой темнеет океан, стоит Тамби. Судя по обстановке, они находятся на нижней палубе все той же «Карпатии», которая идет по курсу уже не торопясь, поэтому и шум воды слышен так отчетливо. Да, вряд ли прошли сутки — к утру они уже должны были бы добраться до Нью-Йорка, а тут явно материком и не пахнет. Наконец Антон вспоминает, что его голова двигается не только вправо-влево, но и вверх-вниз, и поднимает ее. В затылок тут же упирается что-то твердое, и по общей картине Антон с девяностодевятипроцентной вероятностью может заключить, что это дуло бластера. — Тихо, не дури, — раздается голос невидимого Лехи из-за спины. А сверху на Антона смотрит вполне себе обозримый Нурик. И даже улыбается. — Доброй ночи и с возвращением! Наконец-то мы собрались нашей старой, доброй компанией. Позади Нурика Антон замечает еще и Рептилоида (если что, это не вид, а кличка), так что произнесенные слова правдивы: за исключением арестованных Эмира и Макара, сейчас здесь находится все их прогоревшее предприятие в полном составе. — Как вы здесь оказались? — спрашивает Антон немного севшим голосом. — Если бы я верил в судьбу, то сказал бы, что само провидение нас сюда привело. Однако в судьбу я не верю. Но это правда чистое везение, — Нурик отвечает так охотно, будто они распивают чаи в гостиной за светским разговором. — Значит, торчим мы в этом богом забытом Хоксбери третий день. Плыли до Канады через всю Атлантику. Арсений, ты ведь помнишь, что у меня яхта в Монако, но после провала операции с Хэрриотом было опасно ею пользоваться, могли ведь и отследить. Пришлось купить на черном рынке новую. И в итоге сидим в этом порту в подполье, вздрагиваем от каждого шороха. Я ломаю голову, где достать новый айди, чтобы добраться до вашего «ТнТаника» и перехватить Арса… — Откуда ты знал, что я там? — перебивает его Арсений. — Так фотографии же! Я с самого начала знал, что вы оба съебали на Глизе, — все так же любезно объясняет Нурик. — Пока мы уносили ноги на запад, я велел Рептилоиду следить за всеми новостями об отправляющихся из Москвы межзвездных кораблях. А в тот день рейс был только один, зато какой… Я так полагаю, рухнувший сервер — твоих рук дело, Шаст? Молодец, ты почти успел. Почти. Так вот, Арсений, ты меня сбил с мысли. Три часа назад по всем новостям проходит сообщение, что «ТнТаник» терпит крушение в Атлантическом океане. Ну, я думаю: «Все, пошла ко дну моя краля». А минуту спустя прибегает Тамби из порта, где уже готовится спасательная операция, и сообщает, что «ТнТаник» дрейфует в океане в ожидании помощи! Никогда еще я так быстро не подрывался с места… На «Карпатию» мы еле успели, конечно. Пришлось подкупить боцмана, чтобы тайком пропустил нас на корабль. Ну я ему, собственно, почти и не соврал. Сказал, что на лайнере мой возлюбленный бойфренд, которого я уже мысленно похоронил, а теперь желаю видеть целым и невредимым, чтобы сжать в объятьях. Иронично, конечно. Пока Антон боялся, что по фоткам с отправления их выследит Метапол или бандиты, настоящую заинтересованность проявил родной работодатель. Если бы Нурик сейчас орал на них или послал нахуй со всеми вопросами, Антону было бы куда спокойнее. Эта нежданная открытость к диалогу наводит на довольно тревожные мысли. — Интересный у тебя взгляд на объятья, — цедит сквозь зубы Арсений, выразительно кивая на свои преклоненные колени и шевеля связанными руками за спиной. — Кстати, хочу тебе сообщить, что у нас довольно разные взгляды и на отношения. После того, как ты меня кинул, закрыл счета и даже не попытался предупредить об опасности, я пришел к выводу, что это финал нашей связи. Так что никакого бойфренда на борту у тебя уже не было. Нурик понимающе разводит руками. — Я ничего другого и не ожидал. Согласен, некрасиво вышло. С вами обоими, — он переводит на секунду взгляд на Антона. — Но какой у меня был выход? Мы с пацанами находились в конторе, когда узнали о крахе операции, а вы каждый у себя дома. Времени передавать приветы не осталось. Вы уж извините, но между собственной жизнью и вашими я всегда выберу свою. — Тогда к чему вообще это сладостное воссоединение? Раз уж ты забил на меня болт, следовал бы своему намерению до конца. — Ну, Арсений, не тупи. У тебя осталось то, что мне нужно. — Боже, я надеюсь, ты это не про мою жопу?! — Ты ее переоцениваешь, дорогуша, — Антон бы поспорил, но его мнения тут не спрашивают. — Нет, мне нужно знать, куда ты спрятал «Сердце океана». Изумление расползается плавной волной по лицу Арсения. — Серьезно? Это все из-за бриллианта? Ты что, успел за эти пять дней потратить все деньги? На этот раз вопросы Нурик игнорирует и продолжает рассуждать вслух. — Я точно знаю, что, убегая, ты бы его ни за что не оставил. То есть на «ТнТанике» алмаз был при тебе. Но твою каюту я уже перерыл, пока парни перехватывали вас с Шастом. Сейф был пуст. Так где сейчас кулон, Арсений? В ответ тот издает губами неприличный звук. — Так я тебе и сказал, конечно. Чтобы ты распилил бесценное сокровище на кучу маленьких алмазов и загнал на черном рынке? Не дождешься. Нурик печально кивает головой, будто именно такого ответа и ожидал. Он неспешно приближается к Арсению, сложив руки за спиной, и разглядывает его надменно приподнятое лицо. — Я никогда этого раньше не делал с тобой, ты не дашь соврать. И сейчас не горю желанием, честно говоря. Но ты не оставляешь мне выбора. Повторяю еще раз: где «Сердце океана»? Арсений недобро щурится на него снизу вверх и сжимает губы. Нурик кивает еще раз, вздыхает, а затем носок его правого лофера врезается Арсению в живот. — Не трогай его, мразь! — орет Антон и дергается вперед, пытаясь вырваться из Лехиной хватки, но это бесполезный трюк, когда ты на коленях и связан. В качестве наказания Антону в скулу тут же ощутимо прилетает рукояткой бластера. В глазах темнеет от боли, и он заваливается на чужую руку. — Антон! — вырывается из скрючившегося Арсения хриплый отчаянный крик. Надо признать, Антон и не догадывался, что у Нурика могут так округляться глаза. Он переводит удивленный взгляд с Арсения на Антона, с Антона на Арсения и тихо присвистывает. — Да ладно… А потом наклоняется к Арсению, поднимает его голову за подбородок (со второй попытки, потому что тот вырывается), внимательно разглядывает и… принюхивается. Разгибается, быстро подходит к Антону и проворачивает с ним ту же процедуру. — Ну нихуя себе, Арс! Я, собственно, всегда знал, что завалить тебя на лопатки гораздо проще, чем завалить тебе ебало, но тут ты меня удивил. С ним?! Ну ты, конечно, общительный… Как вас сблизила, однако, разлука с отчим домом… Или я ошибаюсь, и это началось не на корабле? Вы трахались за моей спиной и раньше?! — Закрой рот, мудила, — выплевывает Арсений. — Я всегда был тебе верен, пока ты блядовал по полной. — Ну ты сам виноват, уж больно несговорчивый был. И, кстати, официально мы с тобой не расставались, так что, выходит, ты тоже мне изменил. Мы квиты. Вообще Нурик выглядит не столько разозленным своим открытием, сколько разочарованным. Неожиданная реакция для такого собственника. — Чего ж ты раньше молчал, Арс, а? Я бы, блядь, к Шасту уж давно подкатил! Нет, вы себе представляете? — Нурик обращается ко всем присутствующим, будто читает стендап. — Я Арсению пару лет уж предлагал позвать кого-нибудь третьего, а он на все предложения: у этой глаза слишком глупые, у этого щиколотки некрасивые… А, выходит, верный вариант ответа все это время был рядом с нами! Ну как так-то, скажите?! Нурик сокрушенно качает головой. Леха и Рептилоид в ответ на его стенания кивают с сочувствием и в унисон бормочут «ну не дело, канеш» и «не по-пацански это», а Тамби с укоризной цокает языком на Арсения. — А по поводу бриллианта ты не прав, — продолжает Нурик, — с какой стати я его пилить и продавать буду? Я же себе не враг. Он мне нужен целым. — Зачем тогда? — искренне интересуется Антон, так и не проникшийся к синей стекляшке приязнью. — Потому что он гораздо ценнее, чем вы себе представляете. Да, это подлинный алмаз Людовика XVI. Чистейший и прочнейший минерал. Именно такой мне и нужен был. Он уникален по своей структуре. Идеальный носитель. Шестеренки в настрадавшейся за последний день голове Антона все-таки еще прокручиваются. Догадка ослепляет его, как вспышка. — Так это и есть твоя «подушка безопасности»! Ты действительно не пиздел про нее! На бриллианте записан весь этот пресловутый компромат на сильных мира сего? — Именно. Сто шестьдесят кветтабайт информации, которая с любого из нас снимет все обвинения при правильном ее использовании, зашифровано на поверхности бриллианта квантовым фемтосекундным лазером. Только минерал такого качества способен уместить все это. Нурик выглядит ужасно довольным собой, и Антон вспоминает слова Арсения о том, как «Сердце океана» было ему преподнесено — не как подарок, а как личное достижение. Последний пораженно переводит взгляд на Антона. — Такое вообще возможно? — спрашивает он. — В общем, возможно. Только… — В общем и целом, — раздается из-за спины. Антон удивленно оборачивается на своего охранника и даже не получает за эту вольность тычка в затылок. — Правильно говорить «в общем и целом», — любезно объясняет Леха. Никак это не прокомментировав, Антон продолжает мысль: — …только это сколь гениально, столь и тупо. Ты, — он с насмешкой смотрит на Нурика, — сделал своим главным козырем вещь, которая в первую очередь привлечет внимание любого вора! Положил то, что нужно было надежно спрятать, на самое видное место! Человечество никогда еще не было так близко к просеру! Нурик в который раз за этот разговор проявляет удивительную покладистость. — Да, это был риск, я и не спорю. Но я и не в кармане таскал бриллиант, согласись. Я передал его Арсению, который надежнее любого банка. Ты ведь, как сорока: дай тебе что-то яркое и блестящее, скажи, что цены этому нет, — сдохнешь, а из клюва не выпустишь. Наверняка первое, что ты схватил, когда понял, что оставаться в Москве небезопасно, и был кулон. Разве я не прав? Арсений смотрит на триумфатора с плохо скрываемым злорадством. Точнее, вообще никак не скрываемым. Можно сказать, с явно подчеркиваемым. — А вот тут-то ты и проебался, дорогой. Кулон-то я забрал и на «ТнТаник» протащил, вот только теперь понятия не имею, где он. К твоему сведению, несколько часов назад меня арестовали по подозрению в подделке личности, а кулон изъяли из сейфа. Ну а дальше, как ты понимаешь, мне было не до выяснений места его нахождения. Там возникли проблемы покрупнее. Впервые за время этой беседы (если можно назвать беседой разговор, два участника которого стоят связанные на коленях, третий пинается ногами и за которым молчаливо наблюдают три вооруженных человека) Нурик выглядит растерянным. — Ты пиздишь, — заключает он несколько секунд спустя, вернув себе самообладание. Подходит опять к Антону. — Шаст, он ведь врет? — Ни капли. Я собственными глазами видел, как офицер корабля забрал бриллиант. — Ладно. Допустим. Где «Сердце океана», Арсений? — повторяет Нурик. — Тебе во время частых морских прогулок за последние дни уши заложило? Я же сказал: не зна… Нет! Не дожидаясь конца ответа, Нурик пинает Антона по правой почке. Руки под крепкой веревкой беспомощно дергаются сами собой, норовя схватиться за бок, который прострелило болью. На этот раз Антона никто не удерживает, и он валится на ушибленную сторону, глотая сузившимся в спазме горлом воздух. — Скажи, Арсений, я, по-твоему, похож на человека, который лечится уринотерапией? Нет? Тогда какого хуя ты разговариваешь со мной, как с идиотом? Еще раз: где бриллиант, Арсений? — Я сказал правду! Не трогай его, он не виноват! Следующий удар прилетает в ушибленную скулу. Антон воет и инстинктивно подтягивает колени к лицу, пытаясь прикрыться. — Арсений, где бриллиант? Антон Арсения теперь не видит, но, судя по шуму, он пытается вырваться из объятий Тамби. — Я клянусь, я не знаю! Прекрати, Нурлан! В третий раз Нурик бьет по голени. Рептилоид выходит из-за его спины, направляясь в сторону, где стоит Арсений. Видимо, Тамби уже с трудом справляется с ним в одиночку. — Где бриллиант? — Я не вру! Пожалуйста!.. За этим следует еще несколько ударов, повторяющихся вопросов и срывающихся криков Арсения. После очередного «где бриллиант?» Арсений отрывисто просит: «Умоляю!» — и Антон никогда не думал, что тот способен произнести это слово. Он зажмуривается, не зная, какое место спустя секунду загорится болью, но Нурик почему-то медлит. — Походу, он не заливает, босс. Они реально не знают, — долетает до Антона голос Рептилоида. У Антона из рассеченной кожи кровь течет по щеке, заливаясь в уголок губ. Он слизывает ее, ощущая вкус моря и металла. Нурик наконец отходит от него и начинает мерить шагами пространство палубы. Антон пытается повернуться таким образом, чтобы хоть как-то наблюдать за происходящим. Довольно сложно, конечно, сохранять достойный вид, когда валяешься бесполезным куском мяса на полу, но попробовать самостоятельно подняться хотя бы на колени он сейчас не в силах. Арсений тяжело дышит, не сводя глаз с распростертого тела Антона. Тамби опять удерживает пленника сам, но Рептилоид на всякий случай держит на мушке и далеко не отходит. — Сука, — рявкает Нурик, когда в очередной раз проходит мимо Антона, и бьет его под дых, вырывая из его глаз слезы, а из горла Арсения вскрик. Этот удар уже не воспитательный, не в целях добычи информации — это прямое вымещение агрессии. Интенсивности боли, расползающейся в солнечном сплетении, это, впрочем, не уменьшает. Радушная маска, которую Нурик носил все это время, стирается с его лица, как мел с асфальта под дождем. — Офицера, который забрал кулон, зовут Семен, — тараторит Арсений, облизывая запекшиеся губы. — Землянин, невысокий, спортивного телосложения, на вид лет двадцать пять, русые волосы. Это все, что я могу подсказать. Нурлан, пожалуйста, не мучай его больше. — Ну пиздец, какое ценное описание, — комментирует Леха. — В общем и целом, даже я под него подхожу. — Завали ебало, Леха, тебя никто не спрашивал, — огрызается Нурик. Он останавливается, поочередно рассматривает Антона и Арсения, будто в раздумьях. Антон, смаргивая влагу с глаз, ожидает новой порции избиений и подбирается. Но Нурик отходит назад, к внутренней стене палубы и нажимает какую-то кнопку. Стекло за спинами присутствующих, являющееся одновременно и корпусом корабля, и окном, опускается примерно на три четверти, формируя прозрачный фальшборт. Звук волн становится еще более насыщенным. — Закругляемся, парни, — тихо, но твердо произносит Нурик и делает подбородком движение сначала в сторону связанных, затем в сторону воды, от которого у Антона внутри холодеет. Леха рывком поднимает его на ноги. Тамби проделывает то же самое с Арсением, а Рептилоид не опускает дуло бластера. — Ну, извиняйте, мужики, — пыхтит Тамби, подталкивая сопротивляющегося Арсения к фальшборту. — У меня к вам, конечно, никаких претензий нету, зато у вас они теперь наверняка появились. Сами понимаете, дружить и играть в одной песочнице больше не получится. — Вы, блядь, разве не понимаете, что он поступит с вами точно так же?! Вы ведь тоже слишком много знаете. Найдет новых ребят, которые не будут задавать лишних вопросов, и избавится от вас с их помощью, — брыкаясь, обращается Антон к Лехе, Тамби и Рептилоиду, как к своей последней надежде. Но отвечает вместо них сам Нурик. — Ой, Шаст, не пизди. Я же бизнесмен, а не слетевший с катушек мясник. Я просто отсекаю лишнее. Парни знают, что нужны мне. А вы после произошедшего мне уже никогда доверять не будете. Это лишь вопрос времени, когда вы бы попались Метаполу и сдали нас всех. Антон пытается упираться ногами, когда Леха толкает его к краю борта, но пол слишком скользкий, а спину остро колет дуло бластера. Живот больно врезается в стеклянный планширь, и спустя секунду сбоку со сдавленным «ох» сгибается через преграду Арсений. — Сначала длинного. Руст, помоги, — обращается Леха к Рептилоиду, не отводя оружия от спины Антона. — Какого из, блядь?! Будто хоть один из них укороченный! Парни переругиваются недолго, потому что в следующее мгновение Антон чувствует, как щиколотки сжимают грубые руки, дергая вверх. Он поворачивает голову в сторону Арсения, чтобы перед падением вниз смотреть в его лицо, а не на пугающую черную воду. Хочет сказать, что эти пять дней, за которые все его существование слетело с привычной оси, перевернулось с ног на голову и он все потерял, были, пожалуй, лучшими в его жизни благодаря Арсению. Но не успевает. Не потому, что фраза слишком длинная, а полет вниз мгновенный, а потому что его, как и всех присутствующих, ослепляет резко вспыхнувший за бортом свет, будто кто-то включил Солнце посреди ночи и направил в сторону корабля. — Это Метапол, всем оставаться на своих местах! Оружие на землю, руки вверх! — усиленный динамиком голос наверняка слышен на всех палубах «Карпатии». С щиколоток и спины пропадает чужая хватка, и связанный и зажмурившийся Антон едва не вываливается за борт, потеряв равновесие. Упершись коленями в стекло, в последний момент он все же группируется, падает на исстрадавшиеся колени на пол и открывает глаза. Арсений — в метре от него, тоже на полу лицом к фальшборту; Нурик, Рептилоид, Леха и Тамби застыли на месте с поднятыми руками, а на груди у каждого из них колеблется красная точка от лазера. Антон прослеживает глазами траекторию светящегося луча до его источника и обнаруживает, что над «Карпатией» зависла в воздухе целая флотилия шаттлов Метапола, сотрудники которого и удерживают бывших коллег Антона на мушке. Один из шаттлов со светящимся пятиконечником звезды на обшивке поднимается выше остальных и, судя по звуку, приземляется на посадочной площадке «Карпатии». Следующую минуту или две ничего не происходит. И преступники, и представители правопорядка остаются неподвижными. Из-за спины раздается только тихая ругань препирающихся между собой Нурика и Лехи. А потом Антон слышит топот приближающихся шагов и поворачивает голову в их сторону. По палубе в направлении всей их компании бежит толпа вооруженных до зубов полицейских. Добравшись до цели, они окружают их широким кругом, причем на головы Нурика и троих его приспешников направляют бластеры. Но Антон понимает, что главные действующие лица еще не прибыли, потому что две темные фигуры еще неспешно движутся по палубе. Когда они наконец попадают в коридор света, у Антона отвисает челюсть. Одна из фигур вполне антропоморфная, хоть и явно не земного происхождения — невысокий крепкий мужчина с хмурым лицом. Другая передвигается по палубе подвижной лужей, которая, приблизившись к задержанным, собирается в расползающуюся желеобразную форму. — Ебать меня пассатижами, — выдыхает Антон себе под нос, — это же Звездный Сенат! Сам Председатель и Слизь… — Ты знал, что Слизь до сих пор в их составе? — шепчет растерянно Арсений, внезапно оказавшийся у Антона под боком. И когда он успел придвинуться? — Нет… Но я и не сильно интересуюсь большой политикой… — Как ты? — вкрадчиво спрашивает Арсений несущественное. Будто физическое состояние Антона важнее неожиданного появления самых могущественных существ во Вселенной. — Если прямо сейчас не умру навсегда от ахуя, жить буду. Председатель открывает рот и произносит какую-то тарабарщину, затем хмурится еще больше, настраивает что-то на своем нейробраслете (видимо, автопереводчик) и, наконец, говорит на обычном русском языке. — Что ж, когда представители Метапола сообщили нам, что командование «ТнТаника» арестовало подозрительного человека, описание которого весьма подходит под характеристики сожителя разыскиваемого контрабандиста Нурлана Сабурова, а потом его личность была подтверждена бортовым компьютером гибнущего корабля, мы и представить не могли, что сорвем такой куш. Вылетали, чтобы задержать и допросить одного свидетеля и предполагаемого сообщника, а наткнулись сразу на всю честную компанию! Слизь, зачитайте обвинения! Оставляя скользкий след на полу, Слизь выдвигается вперед и начинает громко и четко объявлять: — Сабуров Нурлан Алибекович, Масаев Тамби Мухамедович, Саидахмедов Рустам Эльмудинович, Щербаков Алексей Сергеевич, вам предъявляются обвинения по статьям 4.81516 и 23.42 Уголовного кодекса планеты Земля, 249.1 и 249.2 Кодекса международных отношений галактики Млечный Путь и 5.2.2016 Межгалактического кодекса торгового сообщения за совершение краж в особо крупных размерах, незаконное перемещение через межгалактические границы и распространение ресурсов, исключительное право распоряжения которыми принадлежит планете Земля (юридический адрес: Галактическая Нить Персея-Пегаса, комплекс сверхскоплений Рыб-Кита, Ланиакея, сверхскопление Девы, Местная группа галактик, галактика Млечный Путь, рукав Ориона, Солнечная система, планета Земля), в частности: кислорода, углерода, водорода, метана, азота, серы, аргона, неона, ксенона и ряда других. Вы имеете право хранить молчание. Все, что вы скажете, может быть и будет использовано против вас в суде. Вы имеете право на присутствие адвоката во время допроса. Ваши права вам понятны? Нурик со товарищи, походу, совершенно застигнуты врасплох, потому что лишь неловко шлепают губами что-то утвердительное и позволяют заковать себя в наручники. Только заметив, что Антона с Арсением полицейские обходят стороной, Нурик вскидывается. — А этих вы тогда почему не вяжете? Они тоже участвовали во всех наших операциях! — в своем бешенстве он, кажется, не замечает, что фактически признает себя виновным. — Ах, да. Вы еще, — устало поворачивается в их сторону Председатель. — Развяжите их. Пока два сотрудника Метапола под возмущенные вопли Нурика освобождают Арсения и Антона от веревок и последний со стоном растирает затекшие запястья, Председатель начинает рассуждать вслух. — Что ж, господа Шастун и Попов, по закону, конечно, мы обязаны вас тоже арестовать, потому что свидетельств против вас не меньше. Арестованные члены преступного картеля с Хэрриота с удовольствием рассказали о ваших ролях в организованных господином Сабуровым незаконных операциях. Однако, принимая во внимание последние события, а именно ваши решительные и героические действия в критической ситуации, думаю, можно объявить маленькую амнистию в том случае, если вы согласитесь содействовать следствию и давать показания. Председатель делает паузу, явно собираясь сказать что-то значительное, но его воодушевленно перебивает Слизь. — Подвиг ваш трудно оценить! Успешно посадив «ТнТаник» на воду, вы спасли объект культурного наследия межгалактического значения — полотно Ивана Айвазовского «Девятый вал»! Его утрата была бы невосполнимой потерей для мирового искусства! Председатель, судя по всему, хотевший сам произнести этот довод, с неудовольствием косится на своего коллегу. — А еще мы спасли около тысячи человек, оставшихся без помощи, — напоминает Антон. — А. Ну да. И это тоже, — настроение Председателя, похоже, испорчено. — Вот скажите, почему именно с вашей планетой всегда происходит что-то подобное, я понять не могу?! Несколько веков назад здесь погиб наш старейший агент Сьюден, потом Трондон слетел с катушек! Сейчас Малюсика перестала выходить на связь… — Малюсика выполняет особое задание — выслеживает своего личного врага под кодовым именем Кучерявая Мать, — опять перебивает его Слизь. Все присутствующие, похоже, наблюдают корпоративный конфликт. — Я не к вам обращаюсь, Слизь! — раздраженно шипит Председатель, а потом вздыхает и вновь поворачивается к Антону с Арсением. — Ладно. С вами двумя в ближайшее время свяжутся для дачи показаний. А пока гарцуйте отсюда. Несмотря на столь счастливую для него развязку, гарцевать Антон пока точно не может: он хромает на разбитую Нуриком ногу. Перелома, скорее всего, нет, но боль все же ощутимая. Поэтому он опирается на руку Арсения, и они в молчании наблюдают за тем, как Председатель и Слизь величественно уплывают обратно по палубе, а следом за ними Метапол под конвоем выводит скрученных Нурика, Леху, Рептилоида и Тамби. — Леха! — кричит им вслед Арсений. — Запомни на всю жизнь: «в общем и целом» — это речевая избыточность! Палуба пустеет, а шаттлы, освещавшие все вокруг, улетают. Антон, дважды за эту ночь почти простившийся с белым светом, только сейчас, кажется, осознает, что опасность отступила. Причем позади угроза не только его жизни, но и свободе, если товарищи из Звездного Сената держат свое слово. Антон выдыхает, мгновенно ощущая и груз усталости, и боль от травм, и облегчение — его, пожалуй, сильнее всего. Надо бы, конечно, подняться наверх, найти врача, чтобы осмотрел ушибы, выяснить, где разместили на ночь пассажиров «ТнТаника», но плыть до Нью-Йорка осталось, наверное, не больше часа, так что ложиться уже бессмысленно. А еще Антон не хочет уходить отсюда, потому что ему нужно поговорить с Арсением о чем-то очень важном. Собственно, тем для обсуждения у них сейчас вообще — дохуя. День, мягко говоря, выдался насыщенным. Но Антона больше всего волнует вполне конкретный его момент. — Слушай, Арс, — начинает он неловко, — по поводу того, что ты сказал за пару секунд до приземления… — До приводнения. — Ты… Что? А, да… Погоди, не сбивай. Ты сказал, точнее, признался… — Антон. Я прекрасно помню, что сказал, — вопреки Антоновым ожиданиям, Арсений не переводит тему, не делает вид, что не понимает, о чем речь, и даже не отводит в смущении глаз, только вздыхает устало и немного печально. — И не хочу, чтобы ты строил воздушные замки. Я произнес те слова на эмоциях, думая, что мы умрем через мгновение, и признаться в любви было легко. Но мы выжили, Антон. К счастью или к сожалению. И это все меняет. Подожди, — он останавливает рукой готового перебить Антона, — я не говорю, что соврал. Это произошло искренне. Весь мой мир за последние пять дней сузился до тебя, ты бросился мне на помощь вместо того, чтобы искать себе место в челноке, ты был последним счастливым мигом моей жизни — конечно, я был ослеплен чувством к тебе! И это не закончилось там, на капитанском мостике. И началось задолго до этого. Я уже не возьмусь сказать, когда именно. Разумеется, я влюблен в тебя. Был ли у меня шанс не влюбиться?! Но в том и проблема. Я не знаю глубину этого чувства вне борта «ТнТаника». Мы как будто оказались помещены в симуляцию романтики: два человека в ограниченном пространстве, связанные одной тайной. И я не уверен, что это очарование не искусственное. Я знаю, что ты добрый, и смелый, и прямо сейчас кажешься мне самым красивым и замечательным человеком во Вселенной, но, по сути, я ведь вообще ничего о тебе не знаю! Вдруг завтра выяснится, что ты любишь нюхать собственные грязные носки? — Арсений, ну ты охренел?! Как ты мог такое подумать! Собственные — точно нет, только чужие! Тот улыбается, но слабо. — Таких подводных камней может всплыть еще очень много. И нет, я не только о тебе говорю. Я знаю, что сам не подарок. И последние несколько лет жил содержанкой, атрофируя в себе способность любить и проявлять участие. — Это неправда. У меня было много возможностей убедиться в этом. — Ты сейчас тоже ослеплен пережитым. Но мы не можем гарантировать друг другу ничего, пока не попробуем познакомиться поближе. — Ну и… В чем проблема попробовать? — Проблем никаких. Просто не хочу, чтобы ты разочаровался, если через пару дней я осознаю, что ты вообще не мой человек. — Эй, — Антон слегка пихает его в бок, — ты там сильно о себе не воображай чего. Вдруг это я первым такое осознаю? Арсений одаривает его скептическим взглядом и даже не снисходит до того, чтобы парировать. — Слушай, — Антон обнимает его за плечи, заставляя смотреть прямо в глаза, — ты думаешь, ты мне сейчас галактику Андромеды открыл? Я сам все это прекрасно понимаю. Да, ты тоже мне ужасно нравишься. До такой степени, что мне кажется, будто по утрам ты умываешься росой и поешь песни белочкам. И я отдаю себе отчет в том, что этот образ может оказаться неправдой. И в курсе, что все это может закончиться так же быстро, как и началось. Но, знаешь, как говорится: волков бояться… Ну, дальше там че-то про лес было. Я же не зову тебя сразу к алтарю и не рассчитываю совместно брать ипотеку. Но давай хотя бы… Я не знаю… Давай для начала просто сходим на нормальное свидание? — После того как уже переспали? — Это, кстати, было ошибкой. Арсений делает такое выражение лица, что Антону становится страшнее, чем во время аварийной посадки «ТнТаника». — Нет, нет, не в том смысле! Это было прекрасно, просто… Ну, немного несвоевременно. Мы и правда за эти пару дней словно маленькую жизнь прожили. Заново познакомились, погуляли, сходили на танцы, переспали, были насильственно подвергнуты разлуке и почти умерли. И еще спасли эту оказавшуюся бесполезной консервную банку. Чересчур насыщенная программа даже для пары лет совместной жизни. Давай… немного замедлим темп? В конце концов, если ничего у нас не получится — мы же ничего не теряем? — Да уж, потерять больше, чем сейчас, уже сложно, — хмыкает Арсений. — Хорошо. Убедил. Давай попробуем потихоньку. Радость наполняет все два метра Антона — от пяток до макушки. Даже боль немного отходит на второй план. — Это немного противоречит тому, что я только что сказал, но… Мне так хочется сейчас тебя поцеловать. Можно? Если ты скажешь «нет», я не обижусь, правда! — Я скажу «нет», — спокойно отвечает Арсений и осторожно кладет ладонь Антону на не измазанную кровью щеку. — Потому что сам тебя поцелую. Твоя скула сейчас больше похожа на лопнувшую гнилую сливу. Тебе, наверное, даже говорить больно. Так что не шевелись. Он приближается, быстро-быстро щекочет ресницами щеку и прижимается губами — так невесомо и трепетно, будто от лишнего касания Антон может рассыпаться в пыль. Это даже поцелуем назвать полноценно нельзя, но столько нежности и невербальной заботы к нему раньше проявляла только мама. Арсений дотрагивается губами до каждого непораженного участка его лица, а потом, сладко и с облегчением вздохнув, обнимает, стараясь не прижиматься слишком сильно. Убаюканный чужой лаской, спустя пару неподвижных мгновений Антон вздрагивает, когда рядом с ухом вновь раздается шепот. — Есть еще один важный вопрос, который мы не прояснили. — Какой? — Что будет дальше?