Осторожная жестокость

— Хисока, будь добр, прекрати рвать мою одежду, — Иллуми, уже переодевшийся в домашние светлые штаны и чёрную свободную майку, подобрал с пола гостиной куски ткани, что раньше были его топом. — Портной, к которому, кстати, мы завтра пойдём, уже спрашивает, зачем мне столько новых костюмов. — Прости, Иллу, с тобой сложно быть сдержанным, — усмехнулся фокусник, поправляя отодвинутый столик. — Ты голоден? Я приготовил бараньи рёбра. — Чего? — лицо брюнета вдруг вытянулось, и тот застыл в изумлении. — Ты что сделал? — О, мне, вероятно, надо было тебя морально подготовить, прежде чем шокировать тем, что я умею готовить, — Хисока тихо засмеялся и собрал со столика посуду после посиделок с Зено. — Ты ни разу не готовил за год нашего совместного проживания, — Золдик проследил взглядом, как ухмыляющийся Моро уходит на кухню, и пошёл за ним. — Не было нужды. Об этом заботились твои дворецкие, — фокусник сложил всё в посудомойку и запустил цикл, опираясь затем бедром о столешницу. — Наши. Кстати, где они? Почему мы сами убираемся? — Иллуми в негодовании уставился на оборванную ткань в руках и наконец выбросил её в мусорку. — Я дал им выходной на сегодня. Не хотел, чтобы нас кто-то мог потревожить: всё-таки мы долго не виделись. Так ты голоден? — Хисока указал пальцем на духовку, изогнув бровь. — Я бы поел, но… — брюнет в ступоре уставился на духовой шкаф, будто вообще забыл, что нужно закончить фразу. — Понимаю, — Моро вдруг засмеялся, прикладывая ладонь к лицу. — Если хочешь, мы можем что-нибудь заказать. — Прости, я очень придирчив к еде, а дворецкие знают, что я люблю, — Иллуми взглянул на Хисоку, ласково ему улыбающегося, такого домашнего: с растрёпанными волосами, в свободных спортивных штанах, самой обычной белой майке и уже поношенной толстовке на молнии, неаккуратно накинутой сверху. Что-то приятно ёкнуло в груди. Ещё полтора года назад Золдик бы и представить не мог его таким, да и вряд ли кто угодно бы мог. — Но я попробую. Если мне не понравится, то закажем. — Договорились, — фокусник кивнул, откинул дверцу духовки и вытащил противень, отчего на всю комнату разнёсся приятный аромат мяса и специй. — Уже остыло, я подогрею. — Когда ты успел вообще? — Золдик подошёл ближе, наблюдая за тем, как Моро достаёт тарелку и приборы. — Сколько, по-твоему, занимает приготовление еды, дорогой Иллуми? — Хисока положил на тарелку одно рёбрышко и поставил в микроволновую печь разогреваться. — Понятия не имею, в жизни ничего не готовил. — Ты приехал часов через пять после того, как написал сообщение, у меня было достаточно времени. Тебя удивляет всё это? — На самом деле, если подумать, то не особо. Ты же всю жизнь был предоставлен сам себе. Скорее было бы странно, если бы ты совсем не умел готовить. Микроволновка издала писк, оповещая о том, что еда разогрелась, и Хисока вручил Иллуми вилку с ножом. Он достал тарелку и поставил её на столешницу перед брюнетом, с интересом разглядывающим блюдо. — Там есть чеснок? — Нет, ты же его не любишь. — Горчица? — Нет, её ты тоже не ешь, — Моро усмехнулся. — Просто попробуй, я не заставляю тебя съедать всё. Золдик снова скептически оглядел мясо, но всё же отрезал миниатюрный кусочек не больше сантиметра. Он положил его в рот, настороженно разжёвывая, но вдруг его брови взмыли вверх, а напряжение спало с лица. — Ты умеешь готовить, — прозвучало утверждение, и Хисока на пару секунд вынужденно задумался, нужно ли на него что-то отвечать. — Мне нравится. — Я рад, — фокусник с мягкой улыбкой достал вторую тарелку для себя. — Моя мать не умеет. — Ты меня со своей матерью сравнил сейчас? — Моро изогнул бровь, подавляя смешок. — Не то чтобы. Но несмотря на всю твою маскулинность, ты при этом довольно женственен в некоторых аспектах, — Иллуми уже смело отрезал ещё один кусочек побольше. — Ты тоже, — Хисока пожал плечом, накладывая еду. — Вовсе нет. — Да. Тебе положить ещё? — Положи. *** Они поужинали в столовой в уютном свете небольших ламп под потолком. Иллуми оживлённо расспрашивал Моро о том, как проходили его миссии, которые ему доверил выполнить Сильва, а тот без особого интереса отвечал: ему не нравились такие задания, они были скучными, слишком простыми. Но Золдика скорее интересовало взаимодействие его отца с его избранником. Брюнет, к своему удивлению, отмечал, что Хисока понравился его семье: что отцу, что, как недавно выяснилось, и деду, — а это не могло не радовать. Время уже близилось к полуночи, поэтому, опустошив напоследок пару бокалов виски, парни решили оставить посуду дворецким, что должны были вернуться к утру, и пошли в спальню. — Тебя тревожит то, что ты мне сегодня рассказал обо всём? — Иллуми улёгся на свою сторону кровати, поворачиваясь на бок. — Почему это должно меня тревожить? — Хисока скинул с себя толстовку, складывая её на кресло, и тоже забрался под одеяло, разглядывая чёрные глаза напротив. — Я уже давно свыкся с этими воспоминаниями, мне даже нравится, что теперь они есть не только у меня. — Хорошо, а то я уж думал, что придётся тебя как-то утешать. — О, да, я страдаю. Ты знаешь, мне так плохо. Я опустошён и раздавлен. Утешь меня скорее, — Моро, прикусив губу, ехидно улыбнулся и уложил ладонь на ягодицу Золдика, придвигая его к себе поближе. — Могу даже подсказать пару способов поднять мне… настроение. — Хитрец, — брюнет не смог сдержать лёгкого смеха, прикрывая глаза и утыкаясь носом в подушку. — Ты очень красивый, когда смеёшься, — фокусник аккуратно заправил чёрные пряди за ухо Иллуми, а тот раскрыл веки и инстинктивно попытался подавить проявление эмоций. — Ты сделал меня слишком эмоциональным. — Надеюсь на это. — Могу предложить тебе массаж в качестве «утешения», — Золдик, всё же позволив себе едва заметную улыбку, обозначил пальцами кавычки. — О, Иллу, ты чудо, — Хисока тут же воодушевился, скинул с себя одеяло, снял майку и лёг на живот в ожидании, складывая руки под голову. — Подожди. Брюнет приподнялся и перевернулся, заглядывая в выдвижной ящик прикроватной тумбочки. Он достал оттуда небольшой флакон и несколько игл. — Кажется, под «массажем» мы подразумеваем разные вещи, но я заинтригован, — Моро протянул руку и взял одну из игл, разглядывая её. — У тебя слишком напряжены мышцы, это поможет. Иллуми сел сверху на бёдра Хисоки, забрал булавку из его ладони и слегка наклонился, аккуратно прощупывая шейные позвонки. Он осторожным, но метким движением неглубоко вонзил её, и фокусник тут же обмяк, удивлённо приподнимая этому брови, но промолчал, с интересом наблюдая, как Золдик поднимает с постели вторую иглу. Эта вошла чуть ниже и слегка глубже, хотя существенной разницы с предыдущим состоянием Моро не ощутил. Третья игла полностью погрузилась в затылок, и только после этого брюнет взял в руку бутылёк. — Зачем так много игл? — Первая — чтобы онемели все поперечно-полосатые мышцы ниже головы, кроме, разумеется, сердца, — Иллуми немного приподнял предплечье Хисоки, а затем отпустил, и оно безвольно свалилось обратно на кровать. — Вторая — чтобы ты при этом мог всё чувствовать, — Золдик налил немного прохладного масла с ненавязчивым ароматом луговых трав на спину фокусника, и тот блаженно прикрыл глаза. — А третья — чтобы эти мышцы могли сокращаться рефлекторно на случай, если тебе будет больно. Хотя с твоим болевым порогом, ты этого, наверное, и не заметишь, но мне это будет сигналом, что я делаю что-то не так. — Надеюсь, ты будешь ошибаться почаще, — усмехнулся Хисока. — В смысле? — Иллуми стал плавно растирать масло по коже. — Боль меня заводит. — А, — брюнет на мгновение остановился, но тут же продолжил, мягко переминая расслабленные мышцы пальцами. — Ну, я догадывался. — Если захочешь, можешь даже что-нибудь мне сломать, я разрешаю. — Воздержусь. Скорее всего. Руки водили по телу плавно, аккуратно, где-то надавливая посильнее, где-то пощипывая, а Моро плавился, и ему казалось, будто он растекается по кровати, как сливочное масло по сковородке. Золдику, как перфекционисту, безумно нравилось тело Хисоки, каждая его мышца, каждый изгиб выглядели идеально правильно, не было вообще никаких изъянов. Ему просто с эстетической точки зрения нравилось смотреть на него, начиная с самого первого дня их знакомства: даже в шестнадцать лет Моро уже был весьма статным. А теперь, когда его можно было в любой момент беспрепятственно касаться, Иллуми старался не упускать такой возможности, потому и прочитал несколько мануалов по массажу, которые дались ему более чем просто, так как человеческую анатомию Золдик уже давно прекрасно знал. Увлёкшись мыслями о теле под собой и случайно надавив на лопатку сильнее, чем было нужно, брюнет заметил лёгкое сокращение мышц вокруг, хотя в лице Хисока ни на миг не поменялся. На пару секунд Иллуми задумался и надавил большим пальцем ещё сильнее, следя за реакцией, и фокусник выдохнул, слегка дёрнув уголком губ. Тогда Золдик, решив поэкспериментировать, взял руку Моро, завёл её ему за спину и, согнув в локте, с силой придавил, наваливаясь сверху, как если бы собирался сломать, но немного не дожимая. — Ох, малыш, продолжай… — выстонал Хисока, приоткрывая рот и начиная дышать чаще. — Тебе нравится? — Настолько, что в штанах становится тесно, — он приоткрыл один глаз, с вожделением глядя на нависающего брюнета. — Может, снимешь их и сделаешь мне массаж изнутри? Иллуми усмехнулся столь пошлой метафоре и, не отпуская руку партнёра, медленно спустился ладонью между их телами по его спине. Он аккуратно поддел край домашних штанов Моро и провёл измазанными в масле пальцами по ложбинке меж его ягодиц, скользя всё ниже. Хисока прикрыл глаза, жарко выдыхая: Золдик сдавливал руку идеально, до приятной боли, разливающейся по телу пульсациями, но не чересчур, не настолько, чтобы в самом деле навредить — чувствовался его колоссальный опыт в пытках. — Ты не уберёшь иглы? — Хисока хитро улыбнулся, надеясь услышать: «Нет». Осознание того, что сейчас фокусник и пальцем не может двинуть, находясь в полной власти такого жестокого, не обременённого и долей сочувствия к своим целям убийцы, как Иллуми, заставляло сердце выпрыгивать из груди в предвкушении, а член полностью налиться кровью. — И не подумаю, — брюнет осторожно проник в него сразу двумя пальцами и сдавил руку чуть сильнее, отчего Моро не смог сдержать хриплого стона. Золдик двигал пальцами нарочито медленно, иногда будто случайно задевая внутри комок нервов и выбивая этим из лёгких фокусника возбуждённые вздохи. Они стали слишком хорошо друг друга понимать, и Иллуми знал, что Хисоке до дрожи в коленях нравится, когда его мучительно дразнят. Брюнет добавил третий палец, ощущая соблазнительное натяжение, и наконец отпустил руку Моро, аккуратно складывая её рядом так, как она и лежала, а тот слегка прикусил губу, наслаждаясь этим резким контрастом между болью и расслабляющей лёгкостью в мышцах после неё. Иллуми наклонился пониже, упираясь собственным возбуждением сквозь ткань одежды в бедро фокусника, и оставил несколько чутких поцелуев в местах соприкосновения игл с тёплой кожей. Это абсолютное доверие Хисоки ещё пуще разгоняло по венам кровь: Золдик — единственный, кому он открылся полностью, кому он вверяет всего себя настолько, что добровольно позволяет использовать на себе его хатсу. И это ощущение безграничной власти над столь сильным сверхчеловеком вызывало непередаваемый трепет. Брюнет поднялся, сперва разделся сам, а затем неспешно стянул с расслабленных ног мешающую преграду, аккуратно складывая всё на край кровати. Он, невольно облизнув губы, провёл ладонями по обнажённым подтянутым бёдрам вверх и ощутимо сжал ягодицы, слегка разводя их в стороны и проходясь большим пальцем по вынужденно расслабленному кольцу мышц, поблёскивающему от масла. Поддавшись неконтролируемому позыву, Иллуми наклонился, оставляя нежный укус на фарфоровой коже одной из половинок, и Хисока протяжно замычал в подушку. — У тебя точно не возникнет никаких неприятных флешбэков из детства из-за того, что ты обездвижен? — Золдик стал постепенно подниматься поцелуями выше по позвоночнику, поглаживая ладонями красивый рельеф. — О, мой милый Иллуми, ты так заботлив, — тихо усмехнулся Моро. — Нет, мне будет приятно что угодно, если это сделаешь ты. Даже если это будет моё убийство. У тебя очень нежные руки, завидую твоим жертвам. — Не стоит, обычно я не убиваю голыми руками, — брюнет поддел языком серёжку, свисающую на цепочке с мочки уха фокусника, и слегка оттянул её зубами, раздвигая своими ногами ноги Хисоки пошире. — Ммм… Сделай для меня исключение, — Моро прикусил губу, чувствуя, как между ягодиц трётся чужая горячая плоть. — Хорошо, — Иллуми выдохнул в шею, вызывая мурашки, и опустил одну руку вниз, обхватывая свой член и направляя. — Я буду убивать тебя медленно… — уже влажная головка безпрепятственно скользнула внутрь не способного сокращаться отверстия, и фокусник приоткрыл рот в полустоне. — …чтобы ты успел кончить. Золдик плавно, но быстро вошёл на всю длину, обхватывая Хисоку поперёк груди и перекидывая свои разбросанные по постели волосы на одну сторону, чтобы не мешали. Он начал двигаться неспешно, оставляя жаркие поцелуи на широких плечах, и скользнул свободной рукой под живот Моро, аккуратно обхватывая его член. Хисока зашипел, стиснув зубы, и прикрыл глаза. Невозможность выгнуться или напрячься хоть одним мускулом сводила с ума. Фрикции внутри неизбежно ускорялись, из раза в раз попадая по чувствительной железе, а аристократичные пальцы ласково игрались с уздечкой, дразня её подушечками. Моро, чуть не задыхаясь, тонул в на удивление приятном ощущении беспомощности и никуда не мог деться. Да и не хотел. Он мог себе позволить быть таким с Иллуми, тот был этого достоин. — Луми… — протянул Хисока низко, когда внезапно брюнет ощутимо укусил его в изгиб шеи. — Сильнее… Золдик не был неженкой, он считал, что Моро сам в праве решать, насколько серьёзные повреждения он готов получить что в бою, что в сексе, поэтому ускорил движения бёдрами и, не сдерживаясь, сжал челюсти крепче, чувствуя тёплый металлический и вместе с тем сладковатый из-за специфики ауры Хисоки привкус во рту. — Ох, Иллу… — Так хорошо? — слегка сбивчиво от ритмичных фрикций спросил Иллуми, немного отстраняясь и слизывая выступившие из раны капли крови. — Да, малыш… Золдик повёл вверх рукой, которой обхватывал грудь Хисоки, огладил его шею и мягко сжал пальцами челюсть, разворачивая через плечо лицом к себе. Он впился в его приоткрытый рот своими окровавленными губами, отчего несколько чёрных локонов вновь непослушно рассыпались, и стал активнее поглаживать его член, зажатый между телом и постельным бельём. Моро захлебнулся в стоне, глотая вкус собственной крови с чужого языка, и прикрыл глаза, ощущая, как постепенно напряжение внизу живота скапливается в переизбытке. Но вдруг Иллуми, войдя до конца, резко остановился с лёгкой одышкой, убрал руку, жестоко прекращая стимуляцию, и отпрял от губ, заглядывая в поплывшие золотые глаза с поволокой. — И после этого ты ещё меня называешь садистом? — выдохнул разочарованно Хисока. Ему не хватило совсем немного, сейчас было бы достаточно лишь слегка потереться о простынь. Если бы это только было возможно. — Я хочу попробовать одну позу, — Золдик слабо улыбнулся, разглядывая губы Моро. — Но для этого мне придётся вытащить иглы, чтобы ты двигался сам. — Я открыт для всего нового, — фокусник улыбнулся в ответ и опустил голову на подушку в ожидании, слизывая с губ остатки крови. Брюнет вышел из разгорячённого тела, приподнимаясь на руках, и осторожно вытащил иглы по очереди, откладывая в сторону, но Хисока продолжал лежать недвижимо, с ухмылкой поглядывая на него. — Сделаешь, что я попрошу? — Иллуми кончиками пальцев очертил едва заметные уколы на бледной коже. — Ты можешь заставить меня. — Я не хочу заставлять, этого ведь и не нужно. — И что же мне сделать, милый Иллуми? — Встань, пожалуйста, на четвереньки и расставь немного ноги, — Золдик окончательно слез с Хисоки и сел позади, наблюдая, как тот поднимается. Моро сделал, как было велено, и заинтригованно взглянул через плечо, после чего брюнет поднялся на колени и пристроился между разведённых ног, снова аккуратно входя и придерживая за бёдра. — Когда ты сжимаешься, гораздо приятнее, — Иллуми огладил спину фокусника и сделал несколько размеренных, неспешных фрикций, жадно наблюдая, как Хисока, слегка подрагивая от возбуждения, принимает его. — Откинься на меня. Золдик стал медленно опускаться, приседая на согнутые ноги и придерживая Моро, чтобы тот оказался сидящим сверху, затем взял его руку за запястье, перекидывая через свою шею, как если бы собирался тащить его, и заставляя тем самым изогнуться вполоборота, а своей свободной ладонью упёрся в матрас позади себя, слегка откидываясь и вынуждая партнёра сделать то же самое. — Двигайся, — Иллуми опустил взгляд, способный теперь прекрасно уловить всю прелесть происходящего и спереди, и сзади. — Интересная поза… — Хисока, прикрывая глаза, опрокинул голову назад и начал ритмично приподниматься и опускаться, покусывая губы. — Мне нравится ракурс, — брюнет рвано выдохнул, внимательно следя глазами за каждым движением. — И нравится, что ты послушный. — Мне нравится тебя слушаться, — фокусник усмехнулся. — Ты ведь уже на пределе? — Был пару минут назад, — Моро непроизвольно сжал пальцы руки, которую держал Золдик, в кулак. — Хотя, думаю, что и сейчас меня хватит ненадолго: я слишком люблю, когда ты сверху. — Если кончишь раньше меня, я сломаю тебе запястье, — Иллуми слегка вывернул руку фокусника, и тот стал двигаться быстрее с хриплыми стонами. — Ох, Иллу… — умеренная боль снова прошибла тело электрическим разрядом, заставляя член сочиться предэякулятом. — Можешь начинать ломать… — Терпи. — Сломай его… — казалось, что в комнате моментом закончился весь кислород, тело против воли постепенно начало напрягаться, сжимая в себе член сильнее, отчего Золдик поджал губы, едва сдерживая вырывающиеся стоны. Он мигом взял с постели одну из отложенных игл, вынужденно отпуская запястье, отчего Моро, чтобы не потерять равновесие, сразу схватился пальцами за его плечо мёртвой хваткой, и Иллуми лёгким движением вонзил булавку в затылок Хисоки. — Я сказал, терпи. Моро взревел, оставаясь в предоргазменном напряжении, но из подрагивающего в судорогах члена лишь слегка вытекла смазка. — У тебя… потрясающая способность… Луми… — едва дыша, прохрипел фокусник, слабо улыбаясь. — Продолжай двигаться и не убирай руку, — прошептал сбивчиво брюнет, сглотнув вязкую слюну и чувствуя, что и сам неотвратимо близок к грани. Он провёл ладонью по напряжённому торсу, очерчивая каждый изгиб, каждый натянутый мускул, после чего мягко стиснул возбуждённый сосок и стал слегка покручивать его. Невольно повинуясь приказу, Хисока возобновил фрикции, от каждой вздрагивая всем телом. — Быстрее… — выдохнул Иллуми куда-то в шею. Моро протяжно застонал и ускорил движения, насколько мог, застыв на пике удовольствия в тягучей пытке. Золдик провёл языком поверх своего недавнего укуса и медленно опустил руку от груди ниже, обхватывая тяжёлый, напряжённый до предела член. Фокусник вновь простонал в голос, часто, размашисто дыша и расфокусированно глядя вниз. Он чувствовал каждой клеточкой тела, что вот-вот достигнет оргазма, но приказ от иглы будто сковал его, заставляя лишь снова и снова опускаться на горячую плоть, из раза в раз стимулирующую и без того возбуждённый комок нервов, пока тёплые пальцы ласкали его, доставляя почти болезненное удовольствие. Стоны рядом с ухом становились всё более громкими, обрывистыми, беспорядочными, а рука беспощадно увеличивала темп, вгоняя в крупную дрожь. — Можно… Прозвучало на выдохе, когда Иллуми уже не мог контролировать бешенный ритм сердца и сводящие с ума пульсации внизу живота, и волна ощущений разом резко накрыла обоих с головой, а у Хисоки и вовсе потемнело в глазах. Он даже не заметил, как из его головы достали иглу, только чувствовал толчками разливающееся внутри себя семя, на автопилоте продолжая двигать бёдрами. Судороги, постепенно ослабевая, длились ещё с минуту, пока тело полностью не обмякло в руках, ласково обнимающих его. Они устало откинулись назад с жуткой одышкой, лёжа друг на друге и пытаясь прийти в себя. — Великолепно. Тебе нет равных, Иллу, — прошептал Моро, поглаживая ладонь, покоящуюся на его груди, пока Золдик оставлял россыпь поцелуев по его влажному виску, устало прикрыв глаза. — Идём в душ? — Используй со мной свои иглы почаще и в следующий раз помучай подольше, — фокусник расплылся в ленивой улыбке и поднялся с Иллуми, слезая с кровати. — У тебя чарующий хатсу. Я готов испытывать его на себе часами. — Ты уже это делал год назад, правда, был в это время в отключке, — брюнет собрал с кровати разбросанные иглы и тоже поднялся. — О чём ты? — Хисока изогнул бровь. — Когда ты заключил «условие и клятву». Я не хотел на тебе проверять, сможет ли Аллука вернуть к жизни уже умершего человека, — Золдик сложил булавки и флакон с маслом обратно в тумбочку и подошёл к двери, открывая её. — Поэтому на то время, пока искал её с Киллуа, я с помощью иглы отдал тебе приказ жить. Скорее всего, сам бы ты не продержался до моего возвращения, твоё состояние было очень удручающим. — Ты способен даже на такое? — янтарные глаза загорелись восторгом, и Хисока вслед за Иллуми вышел из комнаты, направляясь в ванную. — Ну, это отняло очень много сил, и, по сути, я просто заморозил тебя в том состоянии до своего прибытия. Я даже не был уверен, что у меня получится. — Ты невероятен, Луми. *** Плотные шторы не давали проникнуть в комнату даже самому тоненькому лучику раннего утреннего Солнца, поэтому ничто не могло потревожить мирный сон. Кроме телефонного звонка. Рингтон, стоящий по умолчанию на мобильном Иллуми, разнёсся неожиданной и неприятной трелью, что парню захотелось выбросить к чертям устройство из окна. Он не был любителем понежиться в кровати, ему хватало пары часов в сутки, чтобы выспаться с лихвой, но чрезмерная усталость, скопившаяся во время неприлично затяжной миссии, когда поспать почти не удавалось толком, не позволяла разлепить глаза, чтобы ответить на вызов, и за спиной зашевелился проснувшийся Хисока, крепче прижимая брюнета к себе руками, в колыбели которых тот спал всю ночь. — Тебе звонят, — сонно прохрипел он в затылок, щекоча дыханием кожу. — Ответь, — равнодушно промямлил Золдик, желая поскорее вновь погрузиться в дрёму, окутанный приятным теплом чужого тела. Моро лениво приподнялся и протянул руку к тумбочке Иллуми. — Это твой отец. Ты уверен, что хочешь, чтобы я ответил? — Да, — конкретно в данный момент брюнету было вообще плевать на всё, лишь бы этот звук прекратился. Хисока смахнул по сенсорному экрану зелёную кнопку вверх и, прикрыв глаза, лёг обратно, прислоняя трубку к уху и зарываясь носом в чёрные локоны. — Это Хисока, здравствуйте. Он ещё спит. Нет, что вы, всё в порядке, просто устал, — Моро вдруг тихо засмеялся в шею перед собой на какую-то реплику с другого конца провода. — Отчасти, но в основном потому, что только вчера вернулся с долгого задания. Да, он навещал нас, очень интересный собеседник. Передал. Как раз сегодня собирались. Да. Да, он вам напишет. До свидания, — Моро отложил телефон, не глядя складывая его куда-то возле подушки Золдика. — Что он сказал? — Иллуми так и не раскрыл глаза. — Просто интересовался, как дела. Просил тебя написать ему после того, как мы съездим к вашему портному. — Почему ты засмеялся? — Лучше бы тебе не знать. Тебя это смутит, — брюнет почувствовал, как губы, касающиеся его шеи, изогнулись в улыбке. — Хисока, я чувствую бедром твою утреннюю эрекцию, сильнее этого меня ничего не смутит. — Я думал, мы уже давно прошли тот этап, когда тебя смущала моя эрекция, — Моро засмеялся и ещё чуть сонно приоткрыл глаза. — Твоего отца удивило, что ты так сильно устал, раз не можешь ответить на звонок, и он спросил, не я ли являюсь тому причиной. — Он тебе льстит. — Да что ты? — фокусник ощутимо щипнул Иллуми за сосок, и тот вздрогнул, тоже всё-таки распахивая глаза раздражённо. — Я сейчас снова использую на тебе иглы, но на этот раз тебе не понравится, гарантирую. — Маленькая месть за мою ущемлённую гордость, — Моро оставил лёгкий поцелуй в изгибе лебединой шеи. — Спорим, я настолько умелый, что догадки твоего отца имеют место быть? — И ты дашь мне поспать? — Золдик инстинктивно чуть повернул голову, подставляя кожу под ласковые губы. — Обещаю. — В чём заключается спор? — Если вечером я смогу довести тебя до оргазма без прямой стимуляции и проникновения, ты напишешь отцу, что действительно устал так сильно именно из-за бурного секса со мной, — в золотых глазах пробежалась озорная искра, а брюнет слегка напрягся, сдвигая брови. — Немного сжалюсь над тобой: необязательно писать дословно так, будет достаточно прозрачного намёка, чтобы было понятно, о чём речь. — То есть мне просто нужно не кончить, притом что ты даже не будешь мне мастурбировать? — И попку твою не трону, — Хисока кивнул и нежно огладил плечо ассасина. — В чём подвох? — брюнет прикрыл глаза, вновь поддаваясь сонной неге от убаюкивающих поглаживаний. — Его нет, просто я очень хорош. Мне будет достаточно касаться тебя… — фокусник кончиком носа провёл по краю ушной раковины Иллуми, ластясь словно кот. — ...гладить тебя… — подушечки пальцев аккуратно прошлись сначала по ключицам, а затем спустились к солнечному сплетению. — …целовать. — Моро обронил несколько мимолётных поцелуев за ушком. — А если ты проиграешь? — еле слышно спросил Золдик, окончательно расслабляясь и постепенно снова погружаясь в сон. Если бы он был выспавшимся, эти ласки точно возбудили бы его, но сейчас они действовали как единственное в мире снотворное, против которого у убийцы нет иммунитета. — О, дорогой Иллуми, — Хисока усмехнулся и вновь сгрёб его в охапку. — Я не проиграю.