Осторожная жестокость

Они долго молча лежали рядом с лёгкой одышкой, разглядывая друг друга словно в первый раз, и наслаждались приятной усталостью. Один водил руками по телу другого, с интересом изучая, другой подносил эти руки к губам и целовал. — Ты не спал двое суток, — подал голос брюнет вдруг, обводя пальцами начавший заживать укус на шее Моро. — Если хочешь, можешь сделать это сейчас. Я не буду беспокоить. — Потерплю до вечера. А то мало ли, пока я сплю, ты откуда-то найдёшь ещё какого-нибудь моего отца, — фокусник тихо засмеялся, отчего Иллуми и сам выдохнул в смешке. — А ты не почувствовал ничего… странного? — ассасин внезапно будто смутился, и Хисока чуть вздёрнул брови. — Так значит, ты тоже? — Моро задумчиво лёг на спину, упираясь глазами в потолок и складывая руки под голову. — Да, что-то необычное. Я будто был под лёгкими наркотиками, но без спутанности сознания. Только чистая, концентрированная эйфория. — Утечка природного метана? — предположил Золдик, тоже откидываясь, и посмотрел в ту же точку, что и фокусник, будто ответ был где-то там. — Сомневаюсь. Не было головокружения и тошноты. Да и когда мы сюда въезжали, я проверил местность. Поблизости нет никаких заводов, шахт или нефтяных скважин. К тому же эффект прошёл, а при отравлении газом он бы только усиливался, — рассуждал вслух фокусник с серьёзным видом. — А ещё ты практически невосприимчив к ядам, так что, раз даже ты что-то почувствовал, то я уже должен быть при смерти. Вряд ли это отравление, раз оно распределилось на нас равномерно. Иллуми повернул голову к Хисоке с нечитаемо спокойным и отчасти удивлённым лицом. — Ты очень сексуален, когда говоришь умные вещи. — Вот как? — Моро хитро улыбнулся и снова перевернулся на бок, наклоняясь к брюнету. — Дорогой Иллуми, если хочешь, я буду читать тебе лекции по физике во время секса. — Не утруждай себя, — Золдик подавил усмешку, представив себе это, но тут Хисока плавно приблизился к его уху. — Вектор состояния описывает все вероятные квантовые состояния для чистицы в гильбертовом пространстве по принципу суперпозиции, — прошептал он жарко, проводя ладонью по груди Иллуми. — Я абсолютно ничего не понял, но звучит чертовски умно, — брюнет даже слегка шокированно изогнул бровь. — Это я ещё не рассказал тебе про нейтрино и то, как они влияют на непрерывность бета-распада, ты бы точно потёк, — играючи прикусил губу фокусник. — Разбежался, — Золдик гордо отвёл взгляд, но спустя пару секунд вновь вернулся им к партнёру. — А откуда ты вообще знаешь физику, тем более квантовую? Насколько я понимаю, ты самоучка и образования как такового у тебя нет. — Не то чтобы я её знаю. Просто иногда, как ты сам знаешь, что-то читаю, когда не увлечён ничем другим, — Моро опять лёг на спину, расслабленно прикрывая глаза. — Привычка с детства. Могу взять первую попавшуюся книгу, я не слишком придирчив в этом. — Я, конечно, знал, что ты довольно умён, но люди специально учатся, чтобы понимать эти книги и то, что в них написано, — Иллуми заинтересованно приподнялся на локте вполоборота, чтобы видеть лицо Хисоки. — Что ж, видимо, я весьма талантлив не только в постели. — А ещё очень скромен, — брюнет закатил глаза. — Не без этого. Тебе так повезло со мной, — ухмыльнулся саркастично фокусник, приоткрывая один глаз. — Так что в итоге это могло быть? — Понятия не имею. Но с нами всё в порядке, поэтому не вижу смысла рассуждать о пустом, — Золдик, сделав равнодушный вид, лениво поднялся с постели, намереваясь пойти в душ, чтобы смыть с себя следы их близости, но вдруг резко нахмурился и развернулся к Хисоке. — «…без спутанности сознания»? — М? — Моро не понял внезапной смены настроения и приподнял брови. — Откуда ты знаешь, какой у лёгких наркотиков эффект? — А кто этого не знает? — Ты их пробовал? — А, вот оно что, — Хисока усмехнулся. — Да, думал, ты знаешь. Пару раз я приходил на наши общие задания слегка под кайфом. Я в принципе много чего пробовал, некому было мне это запрещать. Ты думаешь, почему я так хорошо разбираюсь в алкоголе? Не вижу в этом ничего дурного, многие балуются по молодости. Ты в том числе. — Мне давали наркотики, чтобы развить толерантность к ним, ты это прекрасно знаешь, — Иллуми строго скрестил руки на груди. — А я себе давал их, чтобы потешить праздный интерес, — Моро блеснул невинной улыбкой. — Зависимость — это слабоволие, я ему не потакаю. Тем более наркотики замедляют реакцию и действуют на организм деструктивно, а я себе такого позволить не могу, сам понимаешь. Я просто иногда что-то избирательно пробовал лет десять назад от нечего делать, но не подсаживался. Мне приятна твоя озабоченность этим вопросом, но ты вообще хоть раз видел, чтобы я что-либо принимал? — Нет, — Золдик слегка расслабился, но всё же настороженно поглядывал на любовника. — Вонзи в меня иглу и спроси, наркоман ли я, если не веришь, — фокусник уловил настроение брюнета и равнодушно развёл руками. — Я не смогу соврать под твоим контролем. — Нет, я верю, — Иллуми, переосмыслив, кому было адресовано его обвинение, даже мысленно пристыдил себя за подобные догадки. — Ты бы действительно не стал проявлять такую мелочную слабость, это тебя не достойно. — Вот именно. Я даже не пью почти, а если и пью, то только пару бокалов с тобой за компанию. Мой единственный грех — это сладкое, каюсь, — помолчав пару секунд, Хисока томно оглядел грациозный силуэт обнажённого брюнета, облизнувшись. — И ты. В основном ты. От сладкого я готов отказаться. — Уверяю, грехов у тебя достаточно и помимо этого, — хмыкнул Золдик, разворачиваясь к двери. — Как и у тебя, — усмехнулся Моро ему вдогонку. *** Когда Иллуми вернулся после душа, бережно вытирая свои волосы, фокусник уже спал. Видимо, два дня без сна и чрезмерная эмоциональная нагрузка всё же дали о себе знать. Он даже не проснулся, когда Золдик аккуратно убрал с его глаз несколько хаотично раскиданных розовых прядей. Брюнет, как и обещал, решил не будить Хисоку, только слегка приоткрыл окно, чтобы партнёру лучше спалось со свежим воздухом, и укрыл его бёдра одеялом, как было бы комфортно самому на его месте. Последние дни были крайне странными и даже сложными. Было необычно узнавать нового Моро и становиться кем-то новым для него. Необычно, но неожиданно приятно. Что-то кардинально изменилось. Ещё когда они стояли рядом под водопадом с потолка душевой кабины. Как будто теперь из их отношений пропала вообще какая-либо, даже самая крохотная недосказанность. Внезапно стало абсолютно естественно быть друг с другом полностью откровенными и не бояться показать слабость. Больше не хотелось за эту слабость упрекать, как и не было больше страха услышать за неё упрёк. Отчего-то вдруг стало очевидно, как нужно заботиться друг о друге и как заботу принимать. И Иллуми был на девяносто шесть процентов уверен, что это всё не просто так. Это их сомнительное эйфоричное состояние, неожиданная нужда в признании в любви, почти жизненно необходимая близость. Разглядывая спокойное лицо спящего любовника, Золдик понимал, что разобраться с неизвестностью нужно в любом случае, хоть она и кажется сейчас безвредной. Быстро накинув на себя из шкафа одежду для тренировок, представляющую собой спортивный комплект из тёмно-синих джоггеров и такого же цвета лёгкой толстовки на молнии, Иллуми взял с тумбочки свой мобильный и, тихо прикрыв за собой дверь, направился в зал, строча сообщение Сильве.       Вы:       Здравствуй, отец. Я хотел       проконсультироваться с тобой       по одному вопросу. Пока не       знаю, насколько это может       быть важно. Отец: Здравствуй, Иллуми. Конечно, что случилось?       Вы:       У нас с Хисокой недавно       одновременно произошла       гипертрофированная экзальтация. Отец: Я, конечно, искренне поздравляю вас с этим, но можно тебя попросить не делиться со мной подробностями вашей интимной жизни? Золдик вдруг остановился посреди коридора, в недоумении сдвигая брови и перечитывая строки своего сообщения, и чуть не сгорел со стыда на месте, только сейчас осознавая, насколько эти слова звучат двусмысленно.       Вы:       Ты неправильно меня понял. Отец: Надеюсь на это.       Вы:       Я не про секс. Эйфория       началась ещё до него. Отец: Твоя прямолинейность однажды сведёт меня в могилу. — Да чтоб меня, — брюнет чуть не застонал от безысходности, прислоняя к лицу ладонь и уже жалея, что вообще поднял эту тему. Сам себя закапывает.       Вы:       Прости. В общем, у нас было       сложное в описании,       нетипичное ощущение,       которого ранее не       наблюдалось. Хисока сравнил       это с наркотическим       эффектом, я с ним солидарен. Отец: Сделаю предположение, что вам обоим просто было очень хорошо. Если никаких негативных последствий нет, то советую тебе забыть об этом.       Вы:       Ясно. Спасибо. До завтра. Иллуми вошёл в тренажёрный зал и вздохнул, блокируя телефон. Раз даже такой опытный человек, как Сильва, не сталкивался ни с чем подобным, то вполне вероятно, что всё так и есть. Может быть, на контрасте с потрясением и жестокостью таким неожиданным эффектом отозвалась для них нежность, которую они друг другу дарили. Возможно, проблема только в привычке брюнета анализировать всё и вся вокруг. Отбрасывая в сторону чересчур замороченные мысли, Золдик, тряхнув головой, подошёл к небольшому стеллажу в углу, взял с одной из полок скромную чёрную резинку для волос и сделал небрежный пучок. Взгляд невольно упёрся в чехол с беспроводными наушниками Хисоки и плеер, лежащий рядом. Моро обычно слушал музыку во время тренировок, если они занимались раздельно. Иллуми же музыку не слушал вовсе. Не понимал её. Фокусник пытался ему объяснить всю её прелесть, говорил, что правильно подобранные композиции стимулируют отдельные участки мозга, которые в свою очередь способны приводить организм в возбуждённое состояние, повышая его выносливость, а это нельзя назвать бесполезным свойством, если речь идёт об изнурительных тренировках. Но при прослушивании любой музыки Золдик не ощущал вообще ничего ровным счётом, только мысленно прикидывал, какие инструменты были использованы в создании песни. Он воспринимал музыку текстом на бумаге: понятным, читаемым, но однотонным. Постояв в раздумьях с минуту, брюнет взял в руку чехол и открыл его. Музыку Хисоки он ещё не слушал, хоть тот и предлагал. Не оттого, что ему было плевать, а потому, что он не хотел, послушав её, так же разочароваться, как и во всём, переслушанном ранее. Моро бы наверняка расстроился, хоть и не показал бы этого. Но сейчас вдруг откуда-то появилась смутная уверенность, что этого не произойдёт. Иллуми вставил в уши капельки, откладывая чехол в сторону, и взял плеер, с лёгким недоумением пролистывая длинный список треков. По понятным причинам он не знал ни одного из них, поэтому, сам себе пожав плечами, ткнул пальцем в первый попавшийся и поставил режим последовательного воспроизведения песен, откладывая плеер обратно на стеллаж и направляясь к широкому зеркалу на стене, чтобы размяться. Начало было спокойным, не слишком громким. Голос у солиста был вполне приятным, но ничем особенным не выделялся. Закончив разминку шеи и приступая к рукам, Иллуми решил уже, что всё это было плохой идеей, но внезапно в ушах прогремел будоражащий до костей припев, что Золдику показалось, будто у него даже волосы на затылке зашевелились. Он вдруг почувствовал эту музыку, а сердце радостно забилось под рёбрами. Песня своими мотивами показалась такой похожей на самого Моро: то плавная и размеренная, то энергичная, заставляющая дыхание сбиваться, местами ласковая и тягучая, как мёд, а где-то экстремально острая, словно перец чили. Брюнет и не заметил, как на автопилоте закончил разминку, увлечённо вслушиваясь в мотивы из динамиков, и как раз в этот момент заиграла финальная часть. Иллуми даже прикрыл глаза от наслаждения и коснулся наушника, чтобы увеличить громкость, настолько она была хороша. Она будто подчёркивала собой всю композицию целиком, делая некий вывод, для каждого свой. Золдик не считал, сколько часов провёл в зале. Поглощённый неожиданно приятной музыкой, он просто ходил от одного тренажёра к другому. Упражнения давались так легко, что ассасин даже не замечал, если делал подходов больше своей нормы, так что теперь уже в течение последних двадцати минут он непрерывно поднимал гантели, едва уловимо покачиваясь под ритм с закрытыми глазами перед зеркалом. Иллуми раскрыл веки только в тот момент, когда трек сменился на следующий, и увидел фокусника в привычных домашних майке и штанах, подпирающего стену напротив с улыбкой. — Я взял твои наушники, — громко заговорил Золдик, пытаясь перекричать снова заигравшую музыку в ушах. — Подумал, что ты будешь не против. В ответ он прочитал по губам: «Не против». — Мне нравится, — Иллуми наконец опустил гантели. — Тебе очень подходит твоя музыка. Хисока слегка наклонил голову и улыбнулся чуть шире, подходя ближе. Брюнет поднял руку, чтобы вытащить наушник, но Моро остановил его, мягко обхватывая запястье. На вопросительный взгляд чёрных глаз он наклонился, поднял спортивные снаряды и протянул Золдику обратно, произнося: «Не останавливайся». Фокусник поднял в воздух указательный палец, и ассасин инстинктивно активировал гё. «Жвачка» тонкой лианой протянулась от подушечки к язычку молнии на толстовке, и Хисока, медленно опустив руку, расстегнул её, наблюдая, как постепенно оголяется соблазнительный рельеф. — Что ты?.. — Иллуми выдохнул, когда тёплая рука ласково коснулась пресса и повела в сторону, сильнее раскрывая расстёгнутые края одежды. «Продолжай», — произнесли губы напротив, и Моро, слегка подтолкнув второй рукой гантель в ладони брюнета, плавно опустился на колени. Пульсации звука в наушниках стали более размеренными, но не теряли своей энергии, а фокусник, глядя снизу вверх, аккуратно сжал пальцы на промежности Золдика, начиная нежно массировать сквозь ткань. Иллуми сглотнул, чувствуя, как зарождается возбуждение в такт разливающейся в ушах музыки, и послушно продолжил упражнение, принимая правила игры и следя за действиями Хисоки. Кровь неизбежно начала приливать, а дыхание сбилось, и находиться в штанах уже стало неудобно. Словно читая мысли, ласковые пальцы осторожно подцепили края джоггеров, медленно спуская их вниз до щиколоток, и высвобожденная плоть упруго шлёпнулась о низ живота. Брюнет часто задышал, стараясь не отвлекаться от поднятия гантель, и перевёл взгляд на зеркало впереди, пока чужая ладонь своевольно оглаживала возбуждённый орган. — Возьми его в рот, — почти приказал Иллуми, очерчивая глазами через зеркало розовую макушку. Хисока оставил лёгкий поцелуй на тазовой косточке, будто говоря этим: «Хорошо. Всё, что попросишь, милый Иллуми», — и послушно коснулся губами головки. Золдик издал едва слышный стон, ощущая влажное тепло, вбирающее в себя член целиком, и вновь опустил взгляд вниз, наблюдая, как Моро, прикрыв веки, медленно двигает головой, тщательно вылизывает всю длину, с истинным наслаждением посасывает головку и обводит её языком. Заиграла новая композиция. Солист пел низким голосом с бархатной хрипоцой, и у брюнета возникла невольная ассоциация этого голоса с фокусником, отчего сердце забилось ещё быстрее, разгоняя по венам горячую кровь. Хисока вдруг отстранился, поднимая поплывший взгляд вверх, но продолжая гладить одной рукой твёрдую плоть, и поднёс ко рту свои пальцы. Он провёл языком по среднему и указательному, не отрывая глаз от чёрных расфокусированных зрачков, и вобрал их в рот, обильно смачивая слюной. Просунув затем эту руку между ног Иллуми, Моро вновь обхватил губами член, насаживаясь так сильно, что головка упёрлась в глотку и даже скользнула чуть глубже, вынуждая Золдика издать громкий стон и задрожать всем телом, и влажные подушечки скользнули между ягодиц, начиная аккуратно давить на сжатое отверстие. — Быстрее, — прошептал сбивчиво брюнет, чувствуя, как пальцы медленно входят в него, и фокусник стал двигать головой активнее, каждый раз вбирая до самого основания. Руки уже почти не слушались, поднимать гантели становилось всё тяжелее, но Золдик заставлял себя, несдержанно постанывая от ловких пальцев внутри, стимулирующих чувствительный комок нервов, и умелого рта, сводящего с ума. Колени подгибались, внизу живота всё скручивалось, но Иллуми, прикрыв глаза, терпел, постоянно пытаясь отвлечься на упражнение, чтобы не подпустить себя слишком близко к пику. Движения пальцев безжалостно ускорялись вместе с движениями головы, что хотелось взвыть от этих непередаваемых ощущений. Контролировать напряжение становилось всё сложнее с каждой секундой, ментальная пружина внутри натягивалась сильнее и сильнее, но в тот момент, когда Золдик уже не нашёл в себе сил в очередной раз поднять гантели и те рухнули с грохотом на пол, Хисока остановился. Брюнет, прикусывая губу от досады, разлепил глаза, а Моро быстро поднялся на ноги, рваными движениями пытаясь скорее стянуть с плеч любовника ненужную толстовку. Освободив ещё не пришедшего в себя Иллуми от одежды, фокусник обошёл его, слегка приспуская свои штаны, и, взяв в руку свой уже влажный от естественной смазки член, резко вошёл, оттягивая другой рукой ягодицу партнёра. Золдик выгнулся со стоном, запрокидывая голову назад на плечо Хисоки, и тот стал сразу двигаться быстро, осторожно обхватывая брюнета поперёк груди, чтобы случайно не надавить на недавно оставленные им же синяки, и крепко прижимая к себе. Ассасин завёл одну руку назад, хватаясь пальцами за бедро Моро, будто пытаясь притянуть его ещё ближе, а вторую поднял и уложил на голову фокусника, слегка сжимая розовые пряди. Он заставил себя раскрыть глаза и приподнять голову, и взгляду представился откровенный вид из зеркала, вгоняя брюнета в румянец. Видимо, поняв это, Хисока решил добавить пикантности, опустил руку и резко задрал одну ногу Иллуми вверх, чтобы тот теперь мог видеть то, как член входит в него целиком раз за разом. Золдик покраснел ещё сильнее, смутившись, и с поволокой взглянул на лицо любовника в отражении, читая по его губам: «Посмотри на себя. Смотри какой ты. Ты прекрасен. Ты мой». Тело будто парализовало: веки не хотели закрываться, глаза продолжали жадно следить за происходящим в зеркале, а руки не смели касаться возбуждённой плоти, требующей разрядки. Фрикции ускорялись, чужое горячее дыхание обжигало кожу на шее и отпечатывалось нежными поцелуями, а Иллуми уже был готов сойти с ума, жалобно поскуливая от переполняющих его ощущений. Рука Хисоки плавно опустилась с груди брюнета вниз, и пальцы мягко обхватили член, оглаживая головку деликатно вразрез с остервенелыми, быстрыми толчками. — Нет… Не надо… — дрожащим голосом взмолился Золдик, чувствуя, как неумолимо быстро движется к грани, но пальцы продолжали размеренно ласкать его, тягуче-медленно дразнить уздечку, и ассасин задыхался, не находя в себе сил оторвать взгляд, пока музыка в наушниках играла всё энергичнее. — Чёрт… Сперма испачкала руку Моро, изливаясь толчками под протяжный стон Иллуми, сжавшегося всем телом в судорогах, но Хисока не остановился, а лишь быстрее стал двигать ладонью по эякулирующей плоти. — Нет, Господи, Хисока, остановись! Не трогай! — взвыл брюнет, тщетно пытаясь уйти от прикосновений к особо чувствительному сейчас органу. Ослабевшие после оргазма руки не справились с тем, чтобы убрать от себя ладонь фокусника, потому, содрогаясь, ассасин беспомощно наблюдал, как чужие пальцы размазывают по подрагивающему члену густую белёсую жидкость, остатки которой ещё слегка вытекали из уретры, и не мог никуда деться, тесно сжимая в себе Моро, ускоряющего фрикции, позволяя ему делать с собой всё, что вздумается. Наконец Хисока прижался щекой к виску Золдика, жмурясь, сжал его плоть сильнее, вырывая из лёгких очередной стон, и Иллуми, стыдливо поджимая губы, увидел в отражении, как вслед за продолжающим быстрые движения членом из него стала вытекать и капать на пол сперма. Фокусник не останавливался ещё с полминуты, до последнего растягивая для них обоих это невыносимое удовольствие, а потомственный убийца чувствовал себя начавшим таять, потёкшим кусочком льда, кое-как держась на подгибающейся ноге, пока плоть Моро в конце концов не слишком опала после разрядки. Тот вяло раскрыл глаза, встречаясь в зеркале взглядом с расслабленным после оргазма брюнетом, и отпустил его уже мягкий орган, вместо этого поднося испачканные в семени пальцы к его губам. Иллуми, в очередной раз заливаясь краской, приоткрыл рот, впуская пальцы, покорно слизывая с них собственную сперму и проглатывая. Ему иногда казалось, что он был готов сделать вообще что угодно, если речь шла о сексе с фокусником. «Умничка», — произнесли губы в улыбке, и Хисока наконец отпустил ногу Золдика, после чего аккуратно достал один наушник из его уха. — Это тебе за то, что так заботливо укрыл меня одеялом. Очень мило. Спасибо, — Моро ласково поцеловал брюнета в висок. — Ты умеешь быть благодарным, — Иллуми устало улыбнулся. — Тебе всё понравилось? — Более чем. — Я рад, — фокусник нежно провёл руками по груди любовника. — Который час? — Семь вечера. Пришёл сказать, что ужин готов, — Хисока вытащил второй наушник и отстранился, подтягивая свои штаны обратно. — Когда ты успел вдруг полюбить музыку? — Не знаю, — брюнет пожал плечами и наклонился, чтобы поднять с пола свою одежду. — Я вообще себя до сих пор странно чувствую после нашего утреннего секса. — Аналогично, — Моро понимающе кивнул и подошёл к стеллажу, складывая наушники обратно в чехол. — Бери их всегда, когда захочешь. — Спасибо. — Не хочешь спарринг, раз уж мы здесь? — Хисока подмигнул, облизнувшись. — Каждый наш спарринг заканчивается сексом, а мы им сегодня уже дважды занимались, — Иллуми распустил растрепавшиеся из пучка волосы и направился в очередной раз за день в душ, договоривая по пути. — Не сказать, что я против третьего, но дай мне перевести дух. *** Обеденный стол у них был довольно длинным, вдоль него могло свободно рассесться порядка двадцати человек, но фокусник любил подсаживаться рядом. Прямо очень рядом. Так близко, что за едой их колени соприкасались. Золдик из-за этого бесился поначалу и всё пытался отсесть хоть немного, чтобы они не мешали друг другу и не сталкивались постоянно локтями, но Моро придвигался вслед за ним, ехидно лыбясь. И со временем брюнет привык, стал даже закидывать на любовника ноги, пока пил чай или виски после трапезы, открыто пренебрегая этикетом. Ассасин считал, что Хисока слишком сильно разбаловал его, но ничего не мог с этим поделать. — Вот дерьмо, — выругался вдруг в сердцах Иллуми, откладывая вилку в сторону, и повернул голову, поражённо глядя на чуть было не поперхнувшегося от такого внезапного выпада фокусника. — Луми, откуда ты таких слов набрался? Я же говорил тебе не общаться с теми уличными мальчишками, — Моро усмехнулся, надеясь разрядить обстановку, но Золдик не изменился в лице, продолжая пилить собеседника отрешённым взглядом. У него всегда был такой вид, когда тот пытался быстро что-то придумать или выкрутиться из не самой приятной ситуации. — Что случилось? Дворецкие переборщили с перцем? — Я забыл про подарок для родителей. Это катастрофа, — брюнет отодвинул от себя тарелку с недоеденной тушёной говядиной и упёрся локтями в стол, запуская пальцы в волосы. — А что обычно дарят в вашей семье на подобные мероприятия? — Хисока уложил в рот последний кусочек мяса и тоже отставил в сторону тарелку, переключая всё внимание на озабоченного партнёра. — Дедушке с бабушкой дарили разное необычное оружие, редкие специи, старинные полотна, ковры ручной работы. Всё то, что невозможно достать за один день, — Золдик устало потёр глаза, вздыхая. — Я разберусь, Иллу, не переживай, — Моро мягко приобнял брюнета за плечи и поцеловал в щёку успокаивающе. — В каком смысле? — с долей надежды посмотрел на него Иллуми, хотя его рациональная, а то есть бо́льшая часть сомневалась, что получится что-то придумать всего за одну ночь. — Волшебники не раскрывают секреты своих фокусов, — Хисока улыбнулся и придвинул обратно тарелку Золдика к нему. — А теперь доедай. — Когда ты собираешься этим заняться? Нам выезжать уже завтра, — брюнет взял вилку обратно в руку, начиная задумчиво ковыряться в блюде. — Уложу тебя в кроватку, спою колыбельную и займусь, — Моро накрыл своей ладонью ладонь ассасина, наткнул вилкой кусочек мяса и поднёс к его губам. — Я могу поесть самостоятельно, — фыркнул ассасин, но рот открыл, цепляя зубами пищу. — Так ешь. Для роста мышц тебе необходимо хорошо питаться после тренировки, а говядина — отличнейший источник белка, — фокусник отпустил руку Золдика и поставил локоть на стол, укладывая подбородок на ладонь. — Ты действительно сможешь найти нормальный подарок для моих родителей? — Слышу оскорбительные нотки скепсиса в твоих словах, — Хисока изогнул бровь. — Я не хотел тебя обидеть, — Иллуми мотнул головой, накалывая новый кусок говядины. — Просто даже я не знаю, что бы хотел им подарить. — Не сомневайся во мне, Иллу. Я тебя не подведу. Брюнет оторвал глаза от тарелки и благодарно взглянул на Моро. — Есть ли хоть что-то, что ты не готов сделать для меня? — Побриться налысо. Кастрировать себя. На самом деле список длинный. — Идиот, — Золдик поджал губы, чтобы не рассмеяться.