Осторожная жестокость

В дверь пару раз негромко постучались, но этого было достаточно, чтобы Хисока нехотя продрал глаза ото сна. Он лениво повернул голову к окну: Солнце только-только начало выглядывать из-за горизонта, окрашивая просторы горы Кукуру лучами персикового цвета. — Войдите, — хрипло ответил он спросонья и вновь уткнулся носом в тёмную макушку Иллуми, которого прижимал к груди. В комнату зашёл тот же седовласый дворецкий, что вёз их от вокзала, держа в руках вешалки с двумя выглажеными костюмами красных тонов. — Завтрак ожидается через полчаса. После него будет небольшой перерыв в десять минут для финальной подготовки, а затем начнётся церемония, — холодно произнёс он, вешая свою ношу на дверцу шкафа и полностью игнорируя разбросанную одежду фокусника, его телефон на полу, неаккуратно свисающие с тумбочки чулки со стрингами и двух обнажённых парней на кровати, лежащих в обнимку и кое-как прикрытых одеялом по пояс. — Благодарю, лапусь, — улыбнулся Моро и проводил покидающего комнату мужчину взглядом. Он перевёл медовые радужки на спокойное лицо брюнета и ласково чмокнул его слегка приоткрытые губы, затем ещё раз и ещё, пока наконец Золдик не заулыбался. — Я же знаю, что ты не спишь. — Откуда? — приоткрыл глаза Иллуми, продолжая наслаждаться тёплыми объятиями. — У тебя очень хороший слух и крайне чуткий сон. Ты, наверное, проснулся, ещё когда он только подошёл к двери, — Хисока мягко погладил любовника по спине и, аккуратно убрав его шёлковые волосы за ухо, оставил ещё один лёгкий поцелуй на виске. — Нравится притворяться спящим? — Не совсем… — ассасин снова прикрыл глаза умиротворённо. — Нравится, как ты меня будишь. — Какой ты милый, Иллу, — расплылся в улыбке Моро, погладив Золдика по щеке. — Но пора вставать. — Да, мне предстоит позорно оправдываться перед семьёй через полчаса, — вздохнул брюнет, без особого желания выпуская фокусника из объятий. — За что? — с искренним недоумением спросил тот, поднимаясь с постели. — За то, что они теперь все поголовно знают, кто из нас снизу, — Иллуми обременённо вылез из-под одеяла и свесил ноги с кровати, погружаясь в мысли о том, что же сказать родственникам. — Мне кажется, это и так было очевидно, — захихикал Хисока, однако, встретив раздражённый взгляд ассасина, примирительно поднял ладони вверх, капитулируя, но продолжая посмеиваться. — Шучу-шучу. — Дошутишься сейчас. — Знаешь, Луми, ты слишком сильно переживаешь, — Моро подошёл к шкафу, чтобы разглядеть костюмы: они их из чехлов так и не вытаскивали ни разу. — Более чем уверен, что твоя семья слишком хорошо воспитана, чтобы задавать открыто вопросы о таком. По крайней мере, при всех остальных. Они предпочтут этому неловкое молчание. — Ну, думаю, тут ты прав. Такой расклад меня устроит, — слегка расслабился Золдик и наконец поднялся с постели. — Я в душ, убери с пола свои вещи. — Я мог бы составить тебе компанию, — почти промурлыкал фокусник, заглядываясь на обнажённый силуэт. — Прости, но я не хочу опозориться дважды, — брюнет взял из шкафа длинный атласный халат тёмно-синего цвета и накинул на себя, завязывая пояс. — Мы уже поняли, что я не умею вести себя тихо во время секса. Да и все остальные тоже это поняли. — Жаль, я бы потёр тебе спинку. Иллуми вдруг взглянул на тепло улыбающегося Хисоку и едва уловимо усмехнулся, вспоминая отель на острове Тесоньер, с которого всё началось больше года назад, и точно такую же фразу, прозвучавшую тогда как бы в шутку. Он взял со своей тумбочки скомканный комплект эротического нижнего белья и направился к двери. — Прости, что порвал их, — кинул Моро перед тем, как Золдик вышел из комнаты. — Купишь ещё, — ассасин дёрнул уголком губ вверх и подмигнул, на что фокусник удивлённо приподнял брови, но до того, как брюнет скрылся за дверью, сказать ничего не успел. Пока Иллуми шёл по коридору, ему на удачу встретился один из дворецких, выходящий из комнаты Миллуки. Золдик окликнул его, и тот мигом подскочил к хозяину. — Господин Иллуми, — поклонился он. — Выбрось это, — равнодушно приказал молодому слуге брюнет, отдавая ему в руки измятую чёрную ткань, а затем как ни в чём не бывало пошёл дальше, будто отдал ему что-то не серьёзнее фантика от конфеты, даже не обратив внимания на мимолётно скривившееся в омерзении лицо дворецкого. Миндо — так звали этого слугу, — с открытой нелюбовью проводил взглядом старшего сына Золдиков. Он в принципе эту семейку не жаловал, но служба у них досталась ему по наследству. Многие поколения его фамилии служили убийцам верой и правдой, и за Миндо было решено, что тот тоже пойдёт по стопам своих предков, ещё до его рождения. Никто его не спрашивал. Он вырос непохожим на своих родителей. С детства был крайне чувствительным, жалостливым и слишком жизнерадостным для этой работы. А ещё слабым. Поэтому никаких серьёзных поручений ему не могли дать: ни побыть в сопровождении, ни встать на охрану территории, да вообще ничего. Он только и делал целыми днями, что не служил, а прислуживал. Мальчик на побегушках, подай-принеси, там протри, тут пыль смахни. А уволиться из дворецких этой семьи было невозможно: либо работаешь на них, раз начал, либо умираешь. К его удивлению, далеко не все Золдики оказались мразями. Юные Киллуа и Аллука всегда ему нравились, они не были похожи на других своих родственников. Иногда Миндо даже проникался к ним сочувствием, ведь они, такие вежливые и милые дети, были вынуждены расти в такой удручающей среде, поэтому был несказанно рад за них, когда им удалось освободиться от гнёта этого поместья. Но в то же время получилось так, что после их ухода Миндо вновь остался единственным адекватным человеком здесь. Старшего из сыновей он вообще на дух не переносил. Мало того, что этот Иллуми Золдик не имел и толики эмпатии и был гораздо более жестоким, чем все Золдики вместе взятые, так ещё и к собственным дворецким относился как к элементам декора, а то и хуже, как к мусору, вообще их за людей не считал. Да и в принципе любых людей за людей не считал, кроме разве что своих родственников. Хотя, как оказалось, одно исключение он сделать смог для этого странного парня с цветными волосами, но, видимо, тот был таким же поехавшим, вот они и сладили. Ещё и оба извращенцами оказались. Миндо вновь недовольно взглянул на комок ткани в руке и едва смог сдержать рвотный позыв, заметив на чёрном фоне белые капли, нетрудно догадаться, чего именно. Парень ускорил шаг, насколько смог, желая теперь поскорее вымыть руки раза так на четыре. *** — Мне кажется, эти костюмы… Нет, они, конечно, красивые, но какие-то слишком… закрытые, — вынес вердикт Хисока, сконфуженно оглядывая себя в зеркало. И правда, не сокрытыми от глаз оставались лишь кисти, голова и пара сантиметров щиколоток от края лодочек до начала узких брюк. Даже шея была запечатана тканью высокого горла приталенного и довольно длинного жилета, расшитого витиеватыми узорами золотых нитей поверх терракотового цвета. Под ним была надета алая полупрозрачная рубашка из шёлка со свободными рукавами, широкий край которых также был оплетён золотом и плотно облегал почти половину всего предплечья от запястья. Брюки сидели строго по фигуре и были на тон темнее, однако золотые нити и их не обошли стороной и расположились аккуратной тонкой кромкой в самом низу. Но несмотря на всю эту высокопарность, костюм оказался весьма удобен, не стеснял движения и хорошо тянулся. — Не меньжуйся. Ты же не на вечеринку пришёл, а на древний семейный обряд, — Иллуми тщательно оглядывал партнёра в поисках даже самых мелких недостатков в пошиве, но, к своему спокойствию, не нашёл их. — Ты хорошо выглядишь в нём. — Ты тоже, Иллу, — улыбнулся фокусник хитро и подошёл поближе, пока брюнет отвлёкся на то, чтобы на всякий случай достать из стола иглы и спрятать их за пояс. Моро, ни капли не стесняясь, нежно провёл ладонями по багровой ткани на подтянутых бёдрах Золдика. — Хорошо, что жилет длинный. Хотя бы сможет скрывать стояки, которые я буду постоянно ловить с того, как аппетитно выглядят твои ножки в этих брюках. — Хисока! — ассасин смущённо обернулся через плечо, чувствуя, как фокусник прижимается к ягодицам. — Прости, тебя невозможно не хотеть, — Моро, усмехнувшись, легонько шлёпнул по одной из половинок и отстранился. — У меня есть десять минут, чтобы уложить волосы и накраситься? — Есть, но краситься не стоит. Уложить волосы будет допустимо, они у тебя сейчас как раз подходящего цвета, но грим точно будет лишним, — Иллуми встал у зеркала и начал бережно расчёсывать свои высушенные с помощью рэн волосы, но невольно заметил в отражении так и не сдвинувшегося с места Хисоку, опустившего уголки губ. Ему вдруг и самому стало обидно за фокусника, которому так нравится выглядеть эпатажно и выделяться, что даже резко захотелось его обнять. Проклятая духовная связь. И почему только их нэн так приспичило друг друга потрогать? Брюнет закатил глаза собственной мягкотелости. — Можешь немного накрасить глаза, тебе это идёт. Золдик слабо улыбнулся тому, как Моро сразу воодушевился и, похватав несколько карандашей, тушь и палетку с кистью из ящика стола, сразу понёсся в ванную. — Только немного! — крикнул брюнет ему вдогонку. *** Если за ужином только одному Хисоке казалось, будто они ели в неловкой тишине, то сегодня за завтраком ему не казалось, и тишина была неловкой абсолютно для всех присутствующих. Каллуто, вообще не скрывая своего гневного взгляда, хотел прожечь в Моро дыру своей открытой ненавистью к нему, более того совсем не прятал никоим образом свою угрожающую ауру. Даже Кикио, которая в честь такого торжества не надела сегодня свой шлем, не имея такого отточенно острого слуха, как у кровных Золдиков, всё равно, судя по её крайне смущённому виду и бегающим из стороны в сторону чёрным глазам, что-то да слышала. Миллуки, искренне жалея, что, обнаружив в себе иглы Иллуми, решил их вытащить, сильнее всех был прибит к стулу неловкостью: он ведь ещё и невольно видел всё это в своём воображении под бесстыдные стоны брата и частый стук его кровати о стену. Разве что Аллука сидела с непонимающим выражением лица, перебегая глазами по всем членам своей семьи по очереди. Из-за того, что её взаимодействие с внешним миром долгое время ограничивалось, а Киллуа ей об этом рассказывать не торопился, она действительно понятия не имела, что происходило. — Братец Иллуми, а почему ты кричал ночью? Что-то случилось? — наконец задала она интересующий вопрос, и каждое лицо за столом начало сливаться по цвету с праздничной одеждой. Кроме лиц Хисоки с Зено, тихо посмеивающихся себе под нос, и, как ни странно, Иллуми. — Мы с Хисокой занимались сексом, — приковывая к себе сконфуженные взгляды остальных Золдиков, лаконично ответил последний, продолжая нарезать в тарелке глазунью. — Не считаю нужным за это объясняться. — Как всегда слишком прямолинеен, — хмыкнул Моро. Брюнет не видел надобности притворяться, что никто ничего не слышал. Да, его бы больше устроила тишина, но раз вопрос был озвучен, то теперь уже не было смысла нелепо выкручиваться. Вот только неосведомлённость сестры он не учёл. — Сексом? — непонимающе уставилась она на старшего из братьев, и тут он застыл в ступоре, только сейчас понимая, какую совершил ошибку. — Аллука, давай я тебе это чуть позже объясню? — попытался сгладить ситуацию Киллуа, пряча глаза в своей тарелке с тостами. — Годика эдак через два. — Ну-у, это долго, скажите сейчас. Почему позже? — расстроилась девочка, понурившись. — Ну понимаешь… Это… — начал Иллуми что-то мямлить, но тут его неожиданно спас фокусник, врываясь в диалог словно принц на белом коне. — Это такой особый вид массажа. «Простаты», — дополнил мысленно Моро, поджимая губы, чтобы не сорваться на смех, но кое-как удержался, чтобы не произнести это вслух. — Ого, видимо, он очень приятный. А можно мне тоже такой массаж, Хисока? Тут фокусник раскрыл глаза шире, опуская уголки губ, пока все остальные за столом корчили лица в отвращении, а Иллуми даже побледнел пуще прежнего и перестал пережёвывать пищу, изо всех сил пытаясь сохранить спокойное выражение. Знала бы она только, о чём сейчас попросила и кого. — Прости, милая Аллука, но тебе пока ещё рано такой массаж делать, его можно только взрослым, — тактично ответил Хисока, снова надевая на себя улыбку. — И массажиста ты себе должна будешь найти сама, когда подрастёшь. Это должен быть человек, который тебя любит и которого очень любишь ты, но не так, как братьев или родителей. Немного иначе. — Не так, как братика? А как тогда? — заинтересованно взглянула девочка, пока Иллуми, приподняв брови в изумлении, наблюдал, как хорошо, оказывается, Моро умеет ладить с детьми и всё им объяснять. На самом деле ассасин просто был поглощён этой картиной настолько, что не замечал, как и его родители, и Зено с Киллуа тоже уставились на фокусника так, будто он был живым единорогом. Что уж говорить, даже Каллуто смягчил взгляд, направленный на Хисоку. И только Миллуки, судя по всему, вообще было плевать. — Например, как люблю я твоего братика Иллу. Или как твои родители любят друг друга. Ведь именно поэтому мы сегодня здесь, — фокусник перевёл взгляд на хозяев дома, сидящих напротив, и те почти одновременно улыбнулись, переглядываясь между собой, а Моро вновь уткнулся к себе в тарелку, отрезая кусочек блинчика с вишней. — Не волнуйся, ты поймёшь, когда встретишь этого человека. Для тебя он будет очень особенным. И тогда, поверь, этот массаж вы будете делать регулярно, и он будет приятен для обеих сторон. Неловкость вдруг растаяла, будто её и не было вовсе, и семья продолжила неспешную трапезу. Сильва отчего-то подсел к Кикио поближе, продолжая ей улыбаться, а та отвечала мягким взглядом тёмных радужек, будто вспомнила нечто очень важное, о чём успела забыть. Киллуа ласково потрепал по волосам восторженную услышанными словами сестру и уважительно посмотрел на Хисоку, впервые на его памяти оказавшегося во всех смыслах адекватным. Каллуто тоже наконец расслабился и даже позволил себе невидимую улыбку, успокаивая себя тем, что его брат всё-таки в хороших руках. Миллуки с лёгким недоумением оглядывался вокруг, ощущая внезапно изменившуюся обстановку, но бутерброды жевать не уставал. Зено продолжал спокойно орудовать ножом и вилкой, грустно улыбаясь своему омлету и вспоминая давно минувшие годы, когда он однажды встретил кого-то такого «очень особенного». А Иллуми продолжал глядеть на партнёра широко раскрытыми глазами с нечитаемым лицом. — Из тебя бы вышел хороший отец, — нарушая воцарившуюся идиллию, сказал брюнет так буднично, словно говорил ни о чём ином, как о погоде за окном, а затем вновь непринуждённо вернулся к своему завтраку. Все замерли в мгновение ока, а Хисока закашлялся с ошарашенным видом, поперхнувшись блинчиком. В понятии самого Иллуми он не сказал ничего такого, просто объективно оценил способность Моро донести до ребёнка вещи, которые тот не понимает, понятным языком, при этом ни разу не опошлив объяснение. Однако любой другой за столом воспринял это совсем в другом ключе. — Иллуми! Неужели вы надумали завести ребёночка? — завизжала Кикио, радостно раскрывая глаза шире, что они теперь выглядели точь-в-точь как глаза её старшего сына, только с более пышными ресницами. — Что? — брюнет нахмурился, искренне не понимая, чем заставил так думать свою мать. — Нет, что ты вообще?.. — Я стану дедом? — перебивая, шокированно кинул вопрос в воздух Сильва, роняя вилку на пол, пока фокусник до сих пор пытался откашляться. — Я стану прадедом? — не менее удивлённо вздёрнул бровь Зено. — А я дядей что ли? — раскрыл рот Киллуа. — Я, конечно, понимаю, что серьга, маникюр и макияж могут сбивать с толку, но всё же я должен признаться. Я мужчина, — наконец откашлявшись, произнёс Хисока, сдерживая смех. — Я, кстати, тоже, если вы не знали, — повёл бровью Иллуми. — И, вообще-то, таких планов не было и в помине. Даже если бы это было возможно, мы с Хисокой встречаемся всего год и месяц, вы с ума все посходили? — Но ты же можешь стать девушкой! — продолжала гнуть свою линию Кикио, игнорируя возражения. — Я могу поменять свою внешность, мама. Внешность. Внешние половые признаки. Не внутренние, — чётко, чуть ли не по буквам пытался донести старший сын мысль до матери, раздражаясь всё сильнее. — К тому же, даже если бы я это умел, точно не смог бы поддерживать женский облик круглосуточно на протяжении девяти месяцев. И я уже молчу о том, что у нас у обоих мужские хромосомы XY, которые с двадцати пяти процентной, а то есть очень высокой вероятностью сделают ребёнка уродом, если такой плод вообще сможет развиться. ДНК я себе точно изменить не смогу. Так что как минимум по этим самым очевидным трём причинам закопайте эту идею там же, откуда она у вас появилась. Тяжёлая тишина возобновилась. Моро даже слегка вжался в свой стул, стараясь как можно тише отрезать кусочки от своего завтрака, чтобы лишний раз не нервировать своего партнёра. — А суррогатная мать? — не чувствуя никакой меры, продолжила вдруг спустя пару минут раздумий Кикио. — Я слышала, что это пользуется спросом у пар, которые не могут зачать. — Да мы и не собирались! — не выдержав, крикнул брюнет, сжимая пальцы на своей фарфоровой чашке, что та рассыпалась в ладони на тысячи осколков, обжигая кожу горячим напитком, чего, впрочем, ассасин и не заметил. — Луми, спокойнее, — Хисока взял со стола свою тканевую салфетку и стал аккуратно промакивать ей покрасневшую от кипятка кожу на кисти любовника, уже заранее понимая, что его слова не особо помогут. — Я не наследник, какого чёрта вас вообще интересует продолжение рода по моей линии? Допытывайте Киллуа с этими неуместными вопросами, — закипел вдруг ни с того ни с сего Иллуми, начиная постепенно источать свою враждебную ауру, а его мать обиженно сложила брови домиком. — Э? Не, не надо, — замахал руками блондин. — Иллу, ты в порядке? — нахмурился Хисока, предчувствуя, что ситуация перетекает совсем не в то русло. — С каких пор вы строите из себя озабоченных моим будущим родителей? Вам же всегда было плевать. Да Хисока за один этот год сделал для меня больше, чем вы за все двадцать семь лет, — брюнет рывком поднялся с места, в его пальцах внезапно оказались иглы, а волосы медленно начали взмывать в воздух под действием выходящей из тела ауры. — Иллуми, ты уже и так наговорил лишнего. Достаточно, — строго сдвинул брови к переносице Сильва, когда остальные члены семьи в напряжении активировали тэн. — Иллу, успокойся, что на тебя нашло? Обычно портить всем настроение — моя прерогатива, — нервно поднялся Моро вслед за любовником, осторожно складывая ладонь ему на плечо. — Или вам просто так необходимо лезть в мою жизнь и всё контролировать? Может, спросите тогда заодно про наш секс, что уж теперь таить? То, что Хисока сверху, вы, наверное, уже поняли. Что вас ещё интересует? Как часто мы это делаем? Когда нет никаких дел, обычно два-три раза в день почти на любых поверхностях, которые для этого хоть немного пригодны. Какие у нас фетиши? Он садист-мазохист, а я зовожусь от чувства стыда. На самом деле у меня целый список. Например, я обожаю, когда он меня душит, связывает или грубо наматывает мои волосы на кулак. Мне иногда даже кажется, будто я для этого их и начал отращивать, — брюнета несло всё дальше и дальше. Хисока с Сильвой в высшей степени неловко переглядывались поражёнными глазами, даже не зная, как теперь вести себя друг с другом после обнародованной информации такого рода, а Кикио мгновенно подлетела к Каллуто, который застыл с раскрытым ртом, и закрыла ладонями его уши, что затем сделал и Киллуа с растерянной Аллукой, шокированно пялясь на сбрендившего Иллуми, обозлённо ухмыляющегося своим родителям. — Рассказать, в каких позах? Или вам наглядно показать? А то у нас вчера была такая идея. Мне вот нравится седлать Хисоку сверху, свидетелем чего однажды случайно стал Миллуки, когда был у нас в гостях, а Хисока больше всего любит миссионерскую, чтобы смотреть мне в лицо во время того, как он феерично в меня конч… Фокусник в панике резко развернул Иллуми к себе лицом и впился в его губы, наконец обрывая поток гнева из его рта. Пока остальные не понимали злиться им или краснеть от таких подробностей, Зено, вдруг догадавшись, активировал гё и заметил тонкую нить из нэн, прикреплённую к затылку старшего внука. — Так значит, ты тоже приехала? — хмыкнул он. — Как я могла не приехать на такой важный для моего сына праздник? — обрывая действие своего хатсу и ехидно посмеиваясь происходящему, из-за угла показалась невысокая, аккуратно сложенная и довольно красивая для своих лет старушка, одетая в тот же терракотовый костюм, что и все, с собранными в высокий пучок на голове седыми волосами. — Мама? — вздёрнул брови Сильва от неожиданности. Та периодичность, с которой она появлялась в поместье, даже редкостью назвать — приуменьшить. — Это ты Иллуми вывела? — Просто хотела подшутить над любимым внучком, — пожилая женщина невинно улыбнулась и пожала плечами, подходя к столу. — Он обычно самый спокойный из всех, а сейчас выглядел весьма раздражённым, вот я и решила, что ему может помочь моя способность выплеснуть то, что накопилось. Хисока отпустил любовника и, погладив по щеке, обеспокоенно заглянул ему в помутнённые глаза, молча спрашивая, всё ли хорошо. Иллуми утихомирил свою ауру, роняя иглы из рук на пол, и первые несколько секунд отрешённо смотрел вперёд себя, а затем вдруг, густо краснея, ошарашенно прислонил ладонь ко рту, оглядывая родню с искренним испугом в распахнутых глазах. — Не волнуйся, Иллуми, — кивнул сыну Сильва на его застывший в ужасе взгляд. — Я понимаю, что ты не виноват и не сказал бы такого по своей воле. В любом случае это только ваше дело, и меня оно не касается. Считай, что я ничего не слышал. — А я, кажется, слышал слишком много… — прошептал себе под нос Киллуа, стараясь не представлять слова брата в голове. — Ты хотя бы только слышал это, — пробубнил Миллуки, потеряв всякий аппетит. Старушка, игнорируя сосредоточенные глаза семьи, подошла к Зено, что слабо ей улыбался, и чмокнула его в щёку, усаживаясь на пустой стул рядом. — А что, собственно, происходит? — подал голос Моро, вообще потерявший нить событий, опустившись обратно на своё место, что вслед за ним сделал и брюнет. — Прости, Иллуми, я не предполагала, что всё зайдёт так далеко. Думала, что ты просто накричишь на Кикио за то, что она тебя не долюбила в детстве, — гостья окинула пренебрежительным взглядом оскорблённую мать семейства, которая, впрочем, не решалась вставить слово. — Ты не познакомишь нас? Что за очаровательный молодой человек, с которым у вас такая насыщенная интимная жизнь? — старушка заинтересованно сложила на стол перед собой руки, продолжая улыбаться, и тихонько прошептала мужу. — А ведь у нас с тобой так же было когда-то, помнишь? — Как это забыть? У нас с тобой и похлеще было, — тихо засмеялся Зено. — Может, хватит на сегодня откровений? — хмуро взглянул на родителей Сильва. Брюнет несколько секунд напряжённо смотрел на внезапно объявившуюся родственницу. Из всех детей Кикио и Сильвы она почему-то сильнее всех доставала старшего. И ладно, если б она просто была чрезмерно навязчивой, Иллуми смог бы это игнорировать, но она при каждой встрече приветствовала брюнета своим хатсу и выводила на такие эмоции, которых у него отродясь не бывало. Такие вот у неё были «безобидные» шутки. Он вдруг почувствовал, как Хисока аккуратно взял его за руку под столом, мягко поглаживая ладонь большим пальцем, и сделал глубокий вдох, слегка успокаиваясь. — Бабушка, это Хисока, мой романтический партнёр. Трансформатор. Хисока, это моя бабушка, Рицета Золдик. Манипулятор. — Очень рада знакомству, — старушка уложила свой подбородок на ладонь, упираясь локтем в стол. — Взаимно, — натянуто улыбнулся Моро. Его уже начала немного напрягать вся эта канитель с родственниками. У Рицеты было две способности: «актёр» и «театр», как она их называла. Первая представляла собой контроль эмоций. Неважно, насколько человек собран духом и психически стабилен. Она своим нэн, лишь указав на жертву пальцем, могла заставить её впасть в глубочайшую депрессию и покончить с собой, истерично смеяться часами, пока не остановится сердце, или вынудить вспыхнуть необузданной яростью и в итоге убить объект гнева. А могла подарить ему исключительное счастье, блаженное умиротворение и даже чувство влюблённости. Вторая же способность проникала глубоко в сознание человека и являлась проекцией либо его самых ярых желаний, либо страшнейших кошмаров, но ей она пользовалась крайне редко. Обычно только для того, чтобы понять, что дарить кому-то на какой-либо праздник. — Люблю трансформаторов, — ехидно скосилась старушка на своего мужа, попивающего чай. — Вы с ним даже немного похожи. Ты тоже был красавцем в молодости. — Учти, если ты останешься, то на празднике не вздумай использовать свои хатсу, — вдруг холодно ответил Зено, отставляя чашку в сторону. — Какой ты зануда, это же весело! — рассмеялась Рицета. Дворецкие любезно предоставили гостье чашку чая и чистую тарелочку, и та охотно стала накладывать в неё канапе и мясные нарезки с общих блюд. Учитывая всё произошедшее за столь краткий срок, завтрак необычно легко продолжился и даже не прерывался никакими неудобными вопросами. Иллуми даже смог слегка отпустить себя, хоть и всё ещё был обеспокоен тем, что сказал под действием нэн его бабушки. А вот Моро свои блинчики с вишней оставил, оглядывая сидящих за столом не то с вопросом, не то с ещё большим вопросом. — Хисока, верно? — пережёвывая кусочек пармезана уточнила Рицета. — А вы с Иллуми давно знакомы? Ты уже приглашён на терракотовую свадьбу моего сына, а я первый раз тебя вижу. — Да, верно, — кивнул фокусник настолько дружелюбно, насколько смог. — Мы уже пятнадцать лет общаемся. Познакомились ещё детьми на одной из его миссий. А вот встречаться стали только чуть больше года назад: Луми долгое время был неприступен, как крепость, — зависнув на пару секунд в раздумьях, Хисока слегка усмехнулся. — Заминированная крепость, полная оборонительных орудий, раскалённых шипов и огненных снарядов. — О, мы, манипуляторы, такие. Нас нужно добиваться, — захохотала старушка. — Уважаю за то, что так долго не сдавался. — Изначально я не был для него романтическим интересом, — равнодушно продолжил за партнёром Иллуми. — Мне было всего двенадцать, когда мы познакомились. Ему просто понравилась моя аура, и он загорелся идеей однажды со мной сразиться насмерть, когда я стану достаточно сильным, по его мнению. — Как романтично! — воскликнула Рицета, складывая свои ладони вместе перед собой. — От врагов к возлюбленным, как в лучших романах! — Мы не были врагами, — мотнул головой брюнет. — Да, мы были друзьями, — кивнул Моро. — Нет, не были. — Были. — Это было деловое партнёрство. — Дружеское деловое партнёрство. — То есть… — прерывая дискуссию, вставила слово женщина. — Хисока хотел убить тебя, но при этом был твоим другом? — Он не был моим другом, — раздражённо дёрнул бровью Иллуми. — Я никогда не хотел его убить, — запротестовал Хисока. — Да, у него просто был в этом спортивный интерес, потому что в сражении насмерть оппоненты бьются в полную силу. Ему было всё равно, кто из нас выйдет живым из поединка, — брюнет, доедая последний кусочек глазуньи, задумчиво взглянул на любовника. — Мне кажется, Хисока бы даже больше обрадовался, если бы я оказался сильнее и убил его в итоге, он просто хотел насладиться процессом. Вообще-то, все его сражения с кем-либо строятся на этом. — Ох, Луми, ты так хорошо меня понимаешь. Настоящий друг, — ехидно усмехнулся фокусник. — Мы никогда не были друзьями. Пока Иллуми отвернулся, глядя на часы, Хисока многозначительно улыбнулся старушке и кивнул ей, произнося беззвучно: «Были», — и та тихо засмеялась. Огромные часы на стене оттрезвонили семь утра, а это означало, что время завтрака подошло к концу и через десять минут должна была начаться церемония. Дворецкие забегали вокруг, убирая грязную посуду, и пожилая женщина, опоздавшая к приёму пищи, успела лишь похватать в руку ещё несколько канапе с общей тарелки. Все постепенно начали подниматься со своих мест, но Рицета запротестовала, постукивая ладонью по поверхности стола. — Эй! Меня не было года четыре, имейте совесть и поговорите со мной. У меня куча вопросов! — Прости, милая, но у нас десять минут до начала, — Зено погладил супругу по спине, тоже вылезая из-за стола. — После церемонии ещё будет время, не волнуйся. Хисока, наконец облегчённо вздыхая, что танец на минном поле окончен, наклонился к Иллуми, складывая ладонь ему на колено. — Я хочу заплести тебе косу.