Осторожная жестокость

— Удивительно, — приподняв брови в негодовании, Хисока подпирал стену в огромном зале, где собралось уже порядка сотни гостей. — Я думал, вам претит иметь друзей. — Это не друзья, — монотонно ответил Иллуми, болтая виски в своём бокале, и подал такой же партнёру. Один только этот зал походил сам по себе на целый дворец: три внушительные люстры у высокого потолка едва справлялись с тем, чтобы в полной мере осветить всё пространство, несколько рядов шведских столов с немыслимым количеством разнообразных блюд вереницей тянулись вдоль всей дальней стены, в честь торжества семейство даже установило у другой стены длинную барную стойку, за которой неустанно суетились порядка десяти высококлассных бартендеров, несколько десятков круглых столов располагались обособленно, за некоторыми из которых сидели люди, хотя основная толпа всё же маячила по центру зала, заводя новые знакомства и связи друг с другом. — Тогда кто все эти люди? — Моро принял великодушно предоставленный рокс, сразу делая небольшой глоток. — Полезные знакомые: мастера по изготовлению оружия, целители, к которым мы обращаемся с серьёзными ранениями, но в основном постоянные клиенты. По сути, наши инвесторы, — брюнет внимательно ходил глазами по залу, будто пытался кого-то найти среди гостей. — Твоя семья в таких тесных отношениях со своими заказчиками? — Дело не в близости или доверии. Это холодная политика, — Золдик тоже отпил из бокала, наскоро облизывая затем губы. — От этих людей в большей степени зависит финансовое положение семьи. На самом деле сама терракотовая свадьба была только утром: древнейший ритуал исключительно для членов семьи, на котором даже дворецкие не имеют права появляться. То, что происходит сейчас, это просто пьянка, не более, чем показуха. Это необходимо для укрепления деловых отношений. — А я всё гадал, почему же вдруг так резко изменилось взаимодействие твоих родственников с Киллуа и Аллукой, — хмыкнул Хисока и попытался проследить, за чем же взгляд чёрных глаз так сосредоточенно наблюдает. — Верно подмечено, не думал, что ты сразу это поймёшь, — кивнул ассасин. — Мы не можем ударить в грязь лицом перед этими людьми и показать, насколько сильно разрозненно в действительности мы находимся друг от друга. Это пакт о мирном соглашении, действующий между всеми членами семьи на время мероприятия. На этот период все внутренние миссии вне зависимости от их серьёзности и критичности должны быть пресечены, — Иллуми увидал вдали светлую макушку младшего брата, а затем бегло взглянул на Кикио, гордо стоящую подле мужа, что беседовал с кем-то из гостей за барной стойкой. — Разность интересов Золдиков будет выглядеть как слабость и подорвёт наш авторитет. Уверен, что если бы не пакт, Киллу ни за что не явился бы сюда, а тем более не привёл бы Аллуку. Отец ему доверяет досмотр за ней и позволил бы им покинуть особняк и без всякого соглашения, но вот мать хочет любым способом вернуть их обратно. У нас с ней ранее были схожие цели: она хочет взять Нанику под свой тотальный контроль, а если повезёт, то и Киллуа заодно, так что очень повезло, что отец поставил условие для приглашения Аллуки сюда. — Гон исполнил первое выпрашивание, — понимающе кивнул фокусник. — Точно. Это был продуманный ход и не только для того, чтобы обезопасить гостей от силы Наники. Отец понимал, что мать в приступе импульсивности может нарушить соглашение, поэтому они с Киллу договорились, что Наника на празднике не появится. От Аллуки без неё сейчас нет никакого толку, что бы мама ни сделала, — брюнет настороженно проследил, как Кикио то и дело стреляет взглядом в Киллуа, заботливо накладывающего еду со шведского стола сестре в тарелку. — Она очень умело притворяется, будто всё нормально, всё-таки она манипулятор, но если бы не это условие, более чем уверен, что Аллука уже сидела бы под замком. Мать давным давно перестала воспринимать её как свою дочь, поэтому она бы даже не посчитала это нарушением пакта. Так что реальное положение дел сейчас понимают только несколько человек: мы с тобой, Киллуа и отец с дедом. — Два на два и делёжка малыша Киллуа, — усмехнулся Моро, снова делая глоток пряного напитка. — Да, думаю, что ты прав, — кивнул Иллуми и вновь вернулся к разглядыванию толпы. — Если мать всё же нарушит соглашение, то отец с дедом с ней в конфронтацию не вступят и позволят делать то, что она задумала, чтобы не привлекать лишнее внимание и не опозориться перед гостями. Но я не собираюсь допускать подобного развития событий. Твоей личной заинтересованности во всём этом нет, поэтому, полагаю, что ты поддержишь моё решение, каким бы оно ни было. — Разумеется, — пожал плечом Хисока, тоже пытаясь обнаружить кого-то среди гостей, хотя и не понимал, кого именно они ищут. — У нас у всех разные цели. Повезёт, если отец с дедом встанут на нашу сторону, рассудив, что так мероприятие пострадает меньше, однако в противном случае придётся драться вообще со всей семьёй из-за хотелок моей матери. Плохой сценарий. Но именно из-за вероятности того, что он произойдёт, мы до сих пор здесь. Если б не это, я предпочёл бы уйти ещё после утреннего обряда, — Золдик залпом опрокинул в себя остатки виски, слегка сдвигая брови. — Киллуа с Аллукой год назад оказались единственными, кто мне помог тебя спасти, поэтому наша задача — защитить их любыми способами. Даю тебе добро на сражение в полную силу ради них. — Не вопрос, куда ты, туда и я. К тому же из всей твоей семьи они мне нравятся больше всех, — Моро забрал у любовника пустой рокс. — Ты кого-то ищешь здесь? — Скорее надеюсь не найти, — ассасин повернул голову к входной арке и тут же раздражённо выдохнул, отворачиваясь обратно к фокуснику. — Что бы ты ни услышал сейчас, не обращай внимания и не воспринимай всерьёз. Я тебе потом всё объясню. — О чём ты? — Иллуми! Как я рад, что ты меня дождался, — доброжелательный голос разнёсся в нескольких метрах от них, и брюнет закатил глаза. К парням чуть ли не бегом подлетел молодой человек с длинными прямыми волосами пшеничного цвета и небольшой аккуратной бородкой. Он был чуть ниже них по росту, однако сухопарое телосложение визуально вытягивало его. — Мы давно не виделись, ты так возмужал, — улыбнулся он мягко брюнету. — Нельзя сказать того же о тебе, Рамон, — Иллуми разгладил свои черты лица в ледяном безразличии, пока Хисока с недоумением оглядывал блондина. — Как всегда холоден, — усмехнулся парень и уставился на Моро, подмечая его костюм. Именно такие терракотовые костюмы, сделанные на заказ, были только у членов семьи Золдиков. Остальным гостям было позволено приходить в любой одежде красных оттенков. — С вами я не знаком. Полагаю, вы какой-то дальний родственник. Меня зовут Рамон Холем. Я старший сын семьи убийц Холем, как вы могли догадаться, и жених Иллуми. — Что?! — фокусник, вспыхивая как спичка, чуть было не выронил из рук бокалы, переводя ошарашенный взгляд на любовника, продолжающего сохранять равнодушное выражение лица. — Рамон, это Хисока Моро, и он мой устоявшийся романтический партнёр. Так что оставь свои никчёмные надежды, как это сделали все твои предки до этого. Ваша семья никогда не породнится с нашей. — У тебя-то и партнёр? Ты, верно, шутишь, — Холем пренебрежительным взглядом окинул Хисоку, что смотрел на него в ответ так же холодно и напряжённо. — Но в любом случае, пока он для тебя лишь партнёр, это не имеет значения. Осталось всего два года с небольшим, Лулу. — Меня зовут Иллуми. И никак иначе, — угрожающим тоном спустил на землю ассасин своего коллегу, на что Моро едва уловимо улыбнулся. Брюнет позволял сокращать своё имя лишь одному человеку. — Ладно-ладно, не серчай, — парень усмехнулся и потянул руку к лицу Золдика, чтобы погладить его по щеке. Всё произошло быстрее, чем до слуха донёсся звук разбитых о пол бокалов. Даже сам Иллуми не сразу понял, что не только он успел достать иглу и приставить остриём к запястью Рамона, останавливая его ладонь в паре сантиметров от своей кожи, но всё же среагировал вовремя, в последний момент хватая кисть фокусника. Хисока, глядя на блондина бешеными от ярости глазами, крепко зажимал в пальцах не пойми откуда взявшуюся карту, приставленную к горлу наглеца. На шее последнего уже красовался небольшой порез, и если бы не реакция брюнета, он был бы смертельным. Холем только спустя пару секунд осознал, что случилось, и, не скрывая издевательской ухмылки, взглянул на Моро. — Верная псина. — Пусть так, но из нас двоих только ты лижешь себе яйца. Хотя, судя по твоему виду, не только себе, — пока Рамон кое-как пытался что-то тявкать в ответ, фокусник надавил картой на горло сильнее, источая кровожадную ауру и привлекая нежелательное внимание окружающих к сложившейся ситуации, тогда как Золдик с каким-то неудержимым восторгом смотрел на любовника, но продолжал держать его руку крепко, не давая углубить рану. — Хисока, пожалуйста, не порть праздник моим родителям, — губы Иллуми дрогнули в почти незримой улыбке. — Это ничтожество того не стоит. Моро неподвижно сверлил взглядом Рамона, закипая гневом с каждой секундой всё больше, но в конце концов опустил свою руку, подходя к нему вплотную с угрозой во всём своём виде и чуть не сбивая с ног. — Он мой. Если ты ещё хоть раз посмеешь подумать о том, чтобы его коснуться, то срать я хотел на этот чёртов праздник. Клянусь, я вытяну твой кишечник у тебя из глотки быстрее, чем ты успеешь его опорожнить. Золдик, рвано выдохнув, даже раскрыл глаза шире от такой откровенной угрозы, а Холем и вовсе стушевался, бегая глазами растерянно и не зная, что ответить. Натянутая до предела тишина длилась ещё около полуминуты, пока Иллуми наконец не взял любовника за руку, оттаскивая его от Рамона. — Приятного времяпрепровождения, — небрежно кинул он блондину и поспешил куда-то, скрываясь из виду вместе с Хисокой. Фокусник хмуро молчал, следуя за партнёром по пятам, и смотрел на него недовольно в ожидании, когда тот соизволит остановиться и всё объяснить. Нервно оглядевшись, Золдик затащил его в какое-то подсобное помещение для официантов, в роли которых сегодня выступали их дворецкие. В небольшой комнате три человека аккуратно сервировали несколько тарелок с нарезками и канапе, но оторвались от своего занятия, удивлённо взглянув на вошедших. — Все вон, — устрашающе приказал им ассасин. — Но Господин Иллуми… — решился вставить слово один из слуг, за что мгновенно получил иглу прямо по центру лба и бездыханно свалился на пол. — Я должен повторять приказ? — раздражённо процедил брюнет, доставая ещё две иглы, однако использовать их не пришлось, и дворецкие мгновенно поспешили на выход, оставляя парней наедине с трупом. — Луми, рад, что ты ценишь приватность нашего разговора, но, может, ты всё-таки скажешь мне, какого чёрта у тебя есть жених? Мне, знаешь ли, довольно сложно «не воспринимать это всерьёз», — Хисока громко захлопнул дверь, едва не выбив её с петель, и заклеил стык с косяком «жвачкой». — Он мне не жених никакой, просто любит себя считать таковым. У меня с ним ничего не было, нет и не будет. Давай я чуть позже объясню нюансы, это ерунда, — Золдик оттолкнул мёртвое тело чуть в сторону, чтобы не мешалось, смахнул рукой тарелки с кулинарного столика, жестоко сваливая на пол всю работу слуг, и стал в спешке расстёгивать заклёпки на жилете, вновь подходя к любовнику. — Трахни меня прямо сейчас. — Что? — Моро округлил глаза, невольно теряя весь свой гневный запал от столь неожиданной просьбы, в ступоре позволяя Иллуми начать расстёгивать и его жилет тоже. — Я так завёлся, когда ты приставил карту к его горлу, — ассасин прильнул губами к раскрытой шее фокусника, оставляя беспорядочные поцелуи и продолжая дальше гулять пальцами по замкам на его одежде. — А когда ты стал угрожать, я едва сдержался, чтобы не отсосать тебе прямо там. — Что ты?.. — фокусник ошарашенно глядел вперёд себя не в силах сопоставить свои мысли с происходящим. — Возьми меня. Здесь. Сейчас, — Золдик распахнул на Хисоке расстёгнутый наконец жилет и с очевидной нервозностью начал перебирать пальцами пуговицы своей рубашки. — У меня стоит так, как ещё ни разу не стоял. — Иллу, ты… — Моро даже не успел осмыслить, как брюнет оказался обнажённым по пояс, отбросив в сторону снятую одежду. — Вообще-то, я всё ещё зол. — Прекрасно. Вымести на мне свою злость, — Иллуми опустился на колени, ловко поддевая пуговицы на узких брюках партнёра. — Сделай это самым грязным образом. — Ты правда собираешься отвлечь меня сексом от того, что какой-то белобрысый только что представился твоим женихом? — от такого страстного напора фокусник даже упёрся спиной в закрытую дверь, всё же чувствуя против собственной воли приливы возбуждения. — Я не собираюсь тебя отвлекать, но рассказывать долго, это может подождать, а я нет, — Золдик слегка приспустил расстёгнутые брюки с бёдер Хисоки и смело взял в ладонь ещё пока мягкий орган, начиная умело вылизывать его языком со всех сторон. — Ммм… — Моро прикусил губу в сдержанном стоне, прикрывая глаза и сдаваясь. — Ладно, уговорил. Всего минуты оральных ласк хватило, чтобы кровь окончательно прилила, а дыхание безвозвратно сбилось. Уже эрегированный член Иллуми полностью вобрал в рот с таким ярым желанием, будто от этого напрямую зависела его жизнь, и, не удержавшись, спустился одной рукой, чтобы наконец расстегнуть и свои брюки, а затем обхватил высвобожденную плоть, начиная медленные движения по ней и тихо постанывая. Дрожь голосовых связок приятно вибрировала в горле, вызывая у фокусника крупные мурашки по всему телу, отчего дико хотелось войти в тёплый рот так глубоко, чтобы этот прекрасный звук максимально ощутимо ласкал головку, но, насладившись процессом ещё пару минут, он всё же коснулся кончиками пальцев лица брюнета, погладив по щеке, и мягко отстранил его от себя, вожделенно заглядывая в поплывшие чёрные глаза. Он рывком поднял его с пола, спешно стягивая с ассасина мешающие брюки, и стал подталкивать любовника к освобождённому от тарелок столику, жарко дыша в чужие влажные губы. Окончательно избавившись от одежды, Иллуми забрался на край металлической поверхности, сразу обхватывая Хисоку ногами, утягивая в поцелуй и ощущая его напряжённый горячий член, упирающийся прямо в сжатое колечко. Моро вошёл быстро, сразу на всю длину, так, как Золдик и хотел, не жалея его и выбивая из лёгких обжигающий слух стон. Он стал двигаться частыми толчками, придерживая партнёра за дрожащие бёдра, что брюнет только и мог жаться ближе своим обнажённым телом к полупрозрачной алой рубашке, хватаясь за неё пальцами и безжалостно сминая нежную ткань. — Никто не смеет касаться тебя так же, как это делаю я, — рвано прошептал фокусник, любовно покусывая тонкую кожу на лебединой шее, чуть сильнее сжимая стройные бёдра в руках. — Я не позволю никому даже смотреть на тебя так, как смотрю я. Ты меня понял? — Да… — выстонал Иллуми, запрокидывая голову в экстазе и сильнее открывая свою шею. — Господи, Хисока, а-ах… Да, я тебя понял. — Скажи это, — зарычал Моро, вбиваясь в податливое тело всё сильнее. — Я твой, Хисока, — Золдик нашёл в себе силы раскрыть расфокусированные глаза, укладывая ладонь на щёку фокусника и любуясь его плещущейся в золотых радужках ревностью. — Я убью любого, — Хисока ласково повёл руками выше, мягко оглаживая чуть влажную от испарины спину брюнета, каждый его позвонок. — Выпотрошу и скормлю бродячим собакам. — Да, убей всех… — от идеально быстро скользящего внутри члена и вопиюще пошлых хлюпающих шлепков кожи о кожу Иллуми казалось, что он вот-вот забудет, как дышать. — Я хочу, чтобы только ты делал со мной подобное. Только ты этого достоин. Хочу чувствовать только твои руки. — Ох, Иллу, — Моро наклонился вперёд сильнее, чтобы углубить угол, упираясь в стол одной рукой, а второй удерживая и притягивая за талию любовника ближе. — Мой милый Иллу… Мой… Золдик истинно терял рассудок по крупицам, позволял живому воплощению безумия беспощадно проникать в него снова и снова, опаляя дыханием его губы и иногда касаясь их в мимолётных поцелуях. В дверь уже несколько минут стучались слуги, не понимая, что творится в комнате: гул от разговоров сотни гостей, разносящийся из зала, прятал в себе приглушённые чувственные вздохи из каморки. Даже если бы вдруг кто-то вздумал выбить преграду, чтобы выяснить, что происходит, ни Хисока, ни Иллуми даже не подумали бы останавливаться. Брюнет всю жизнь принадлежал не себе и никогда не жаловался. Но принадлежать Моро ему по-настоящему нравилось. Это было так правильно, этого так сильно хотелось. Сначала Золдик раздражался и считал, что фокусник — просто жуткий собственник. Отчасти это было так, однако со временем брюнет вдруг осознал, что, владея им, Хисока позволяет ему в той же степени владеть и собой. Отдаёт ему всего себя без остатка. И это обладание не делало никого из них пленником, не вешало цепей и оков, не заставляло безропотно выполнять приказы, лишь снимало с плеч всё больший груз прошлого с каждым прожитым вместе днём, позволяло чувствовать себя нужным, важным, ценным. И искренне любимым. — Луми, я… — тяжело дыша, Хисока прижался щекой к щеке Золдика, шепча на самое ухо, и даже не заметил, как оставил острыми ногтями ощутимые царапины на нежной коже любовника под его такой же острой лопаткой. — Давай… — ассасин, прижимая одной рукой фокусника к себе за шею и зарываясь пальцами в его слегка растрепавшиеся волосы, прикрыл глаза с наслаждением от такой аккуратной, почти нежной боли. Он опустил ладонь вниз, чтобы подвести себя к и без того маячащей на горизонте разрядке, и коснулся губами ушной раковины Моро, чтобы тот отчётливо слышал каждый его вздох, каждое откровенное слово. — Кончи в меня. Хисока содрогнулся с хриплыми стонами спустя мгновение после этой просьбы, совершая последние размашистые фрикции ещё несколько секунд, и опёрся о стол обеими руками, напрягаясь каждой клеточкой тела настолько, что в металле остались вмятины от пальцев. Иллуми чувствовал, что находится в крошечном шаге от столь желанной грани, и почти жалобно поскуливал, выгибаясь навстречу любовнику, вымаливая у него всем своим видом хоть какие-то действия и продолжая свободной рукой в нетерпении мять рубашку на его плечах. Он не рассчитывал, что партнёр остановится после оргазма так скоро. — Ох, малыш, ты ещё не кончил? Бедненький, — фокусник состроил грустную физиономию и покачал головой, убирая от брюнета его руку и возобновляя движения ещё не опавшим членом, но так медленно, что это казалось ещё более изощрённой пыткой, чем отсутствие движений вовсе. — Я могу помочь, если ты попросишь, Иллу. — Да, прошу, Хисока… — Золдик, прижимаясь крепче и беспомощно подаваясь бёдрами в попытках ускорить фрикции, понимал, что спорить с Моро бессмысленно, так что даже не стал тратить на это драгоценное время. — Помоги мне кончить, пожалуйста… — Умничка. Ты так вежливо просишь, прямо хочется порадовать. Фокусник наконец вышел из любимого тела, отстраняясь и вынуждая Иллуми откинуться на дрожащие руки в ожидании. Он ласково огладил разведённые в стороны бёдра и приподнял их повыше, наклоняясь и собирая языком капельки собственной спермы, вытекающей из ещё расслабленного отверстия, тут же сжавшегося от неожиданного прикосновения. Крепкие руки держали ноги неподвижно, не давая закрыться, и ассасин лишь безвольно наблюдал, загнанно дыша и заливаясь смущением, пока чужой язык проникал глубже, скользил туда-обратно, вылизывал начисто стенки изнутри шершавым кончиком, сводя с ума. Брюнету не потребовалось и полной минуты, чтобы почувствовать приближающуюся наконец волну удовольствия. Словно оказавшись под огромным гребнем цунами и прекрасно понимая, что стихия накроет его с головой через считанные мгновения, он застыл в предоргазменном напряжении, казалось, на целую вечность, и, улавливая этот момент идеально правильно, Хисока отпрял и вобрал в рот напрягшуюся плоть, заглатывая её целиком. Иллуми аж выгнуло в несдержанном, громком стоне. Содрогаясь и запрокидывая голову, он рухнул спиной на стол, непроизвольно обхватывая ногами Моро и притягивая ближе, не давая отстраниться и изливаясь толчками прямо в его глотку. Фокусник даже не пытался отпрять и убрать с себя ноги любовника, проглотил всё до капли, прикрывая глаза в мазохистском наслаждении и продолжая выводить узоры языком в дразнящей пытке, от которой Золдик никак не мог расслабить мышцы и продолжал почти кричать, извиваясь и царапая поверхность стола до металлической стружки. Хисока, постепенно начиная чувствовать лёгкое головокружение от недостатка кислорода, героически терпел, любовно оглаживая ладонями ещё слегка дрожащие бёдра и подтянутый торс, но наконец ноги расслабились, позволяя выпустить почти обмякшую плоть изо рта и сделать вдох. Моро с незначительной одышкой удовлетворённо оглядел ослабевшего Иллуми, распластанного по столу, и сыто облизнулся в улыбке. — Это было то, чего ты хотел, дорогой Луми? — Это было лучше, — едва слышно выдохнул тот в ответ. — Лестно. — Прости, что не мог отпустить. Я не специально. — Всё в порядке, меня заводит асфиксия. Зато ты теперь везде чистенький, — Хисока нежно провёл ладонями по свисающим со стола ногам вверх и огладил аристократичные тазовые косточки, вынуждая вновь слегка вздрогнуть. — Ты очень заботлив, — лениво приоткрыл глаза брюнет. — Что ж, спонтанный перепих в подсобке с трупом в углу. Ты не устаёшь меня удивлять, — усмехнулся Моро, застёгивая свои брюки обратно. — Кажется, моя аура слишком сильно тебя испортила. — Это ты меня испортил, причём уже давно, — Золдик приподнялся на локтях, разглядывая красивый рельеф торса фокусника, просвечивающий сквозь полупрозрачный шёлк, безнадёжно смятый там, где они друг друга касались. — Так ты мне прояснишь, что это был за ублюдок, до того, как я его освежую? Или предпочтёшь обратный порядок? — резко серьёзно заговорил Хисока, давая понять, что шутки в его словах нет даже отчасти, и Иллуми пришлось изо всех сил подавить вновь разрастающееся в теле возбуждение. — Да, — кивнул он и слез со стола, поднимая с пола свою одежду. — Для начала, хочу, чтобы ты знал, что у меня не было намерения утаивать от тебя что-либо. Конечно, мне стоило рассказать обо всём раньше, но, честно говоря, для меня это было так несущественно, что я вообще об этом забыл. Вспомнил, только когда увидел список приглашённых, но тогда было как-то не до этого. — Допустим, — Моро присел на табурет у стены, складывая ногу на ногу. — Мы не просто так не заводим друзей, — Иллуми надел брюки и облокотился бедром о всё тот же стол, складывая на его поверхность жилет с рубашкой. — Друзья могут предать, могут изначально руководствоваться своими корыстными целями, лишь изображая из себя верных товарищей. Как раз на такой случай попался один из моих предков, Лейц Золдик, он подружился с предком семьи Рамона, Эридом Холемом. Члены его семьи тоже были и остаются потомственными убийцами, однако не настолько умелыми и, как следствие, не настолько известными, как Золдики. Да и за работу берут не так много. — Первый раз слышу о них, — как бы в подтверждение кивнул Хисока. — Эрид намеренно познакомился и втёрся в доверие к Лейцу. Он всегда мечтал прославить свою фамилию, поэтому спустя каких-то два года общения Эрид подобрался так близко, что смог путём каких-то уловок уговорить моего предка объединить их семьи, — ассасин с отвращением в глазах всё же стал на себя постепенно натягивать успевшую поваляться на пыльном полу рубашку, пытаясь хоть немного её отряхнуть. Всё равно пришлось бы рано или поздно: до конца мероприятия ещё несколько часов. Сам виноват, что не посмотрел, куда бросал одежду. — Однако, к счастью, Лейц сам уже был женат на тот момент, а детей своих любил достаточно, чтобы не вынуждать их заключать брак против воли. Так что единственное, чего смог добиться тогда Эрид, — это письменное соглашение, гласящее о том, что тот потомок Золдиков, начиная со старшего из ныне живущих и далее по убыванию, который не обременит себя узами брака до своего тридцатилетия, должен будет жениться на старшем из потомков Холемов своего поколения, — Иллуми взглянул на помрачневшего пуще прежнего любовника, чтобы убедиться, что тот слушает. — До сих пор все мои предки успевали заключить брак до тридцати, поэтому уже больше сотни лет семья Холемов не может объединиться с нашей, но постоянно преследует эту древнюю мечту. Соглашение гарантирует им неприкосновенность от нашей семьи и хранится где-то в их особняке, поэтому просто избавиться от них мы не можем. И потому мы больше не заводим никаких друзей. Условия подбора романтических партнёров очень строгие, и если человек по ним проходит, то в нём можно быть уверенным. Друзья же — понятие гораздо более неформальное, их мотивы нельзя предсказать. — Приятно знать, что я прошёл по всем этим вашим пунктам, хотя даже не знал о них. — О них запрещено знать кому-либо, кроме Золдиков, иначе результаты проверки можно будет сфальсифицировать, — брюнет пожал плечом. — И как давно ты меня проверял до того, как мы начали встречаться? — усмехнулся фокусник. — Вообще-то… — Золдик, словно стесняясь, отвёл взгляд в сторону. — Шесть лет. — Сколько?! — шокированно изогнул бровь Моро, встрепенувшись. — Примерно с тех пор, как мне исполнилось двадцать, — ассасин состроил максимально непричастный вид, будто не сказал ничего такого. — Не сказать, что я делал это намеренно или хотя бы осознанно. Просто само по себе выходило в определенных обстоятельствах подмечать, что по тем или иным критериям ты подходишь, хотя даже не пытаешься. — То есть я нравлюсь тебе с двадцати лет, и всё это время ты молчал об этом? — на секунду Хисока почувствовал, будто весь мир для него перевернулся с ног на голову. — Что? Нравишься? Я не это сказал, — искренне удивился Иллуми такому предположению. — А ты считаешь, что может быть какое-то другое объяснение тому, что ты на протяжении шести лет тайком оценивал мои шансы на становление твоим парнем? Золдик подвис секунд на двадцать, глядя на Моро с нечитаемым выражением лица, словно уснул с открытыми глазами, и фокусник даже подумал, что случайно сломал в голове брюнета какие-то механизмы. — О Боже, ты мне нравишься с двадцати лет, — поражённо сделал вывод сам о себе Иллуми. — Ты серьёзно только сейчас это понял? — Хисока скептично скрестил руки на груди. — Я ни разу не задумывался о причине. И никогда даже предположить не мог, что причиной была симпатия к тебе. — Ну, в таком случае, раз мы, как оказалось, уже так давно друг другу нравимся, а теперь ещё и взаимно любим, я тем более не вижу проблемы во всей этой ситуации с семейкой неудачников. Это всё решается до глупого банально, — фокусник поднялся с табурета и снова накинул на себя жилет, неспешно застёгивая его. — Правда? Как же? — Золдик заинтересованно приподнял одну бровь. — Просто выходи за меня. Иллуми завис уже второй раз, только теперь минуты на две или три. Хисоку это даже стало немного забавлять, и он, снова одевшись и пригладив обратно свои волосы, в ожидании упёрся спиной в стену. — Что ты сказал? — наконец подал голос брюнет, раскрывая глаза чуть шире. — Я позвал тебя замуж, Иллу, — усмехнулся мягко Моро. — Прости, что в подсобке и без колец. Могу на колено встать, если хочешь. Ассасин раскрыл рот в абсолютном ступоре, безуспешно пытаясь собрать обратно разбросанные по черепной коробке мысли. — Но… Я не… Ну… Я не знаю, я… — что-то пытался он мямлить, мотая головой и сдвигая брови. В голове во всю кричали сигналы тревоги, не давали прийти в себя, понять, что делать, что говорить и как реагировать, и в этот момент слабости на фоне панической растерянности с губ непроизвольно сорвалось неаккуратное: — Нет, я так не могу. Иллуми тогда не отвечал на вопрос. Он сказал это сам себе, своим чересчур замороченным мыслям и опасениям, пытаясь избавиться от них и подумать наконец ясным разумом, но вот только объяснить это партнёру он не додумался, а потому тот воспринял услышанное как отказ. — Оу… — Хисока опустил уголки губ и вдруг почувствовал, как сердце неожиданно ухнуло куда-то вниз. Оно словно выпало из груди на пол, никому не нужное, придавленное бетонной плитой. И эта боль не была столь же приятной, как физическая. Тяжело вздохнув, фокусник собрал все свои силы и эмоциональную выдержку и выдавил из себя улыбку, махнув рукой. — Расслабься, я пошутил. Какая свадьба? Бред же. Не переживай, у нас есть ещё два с половиной года, что-нибудь придумаем с этим твоим блондинчиком. А я пока пойду… Пойду, чтобы… пойду присмотрю за Киллуа. Да, точно. Моро, резко развернувшись, убрал свой хатсу с двери и распахнул её, сразу же натыкаясь на взгляды дюжины дворецких, ожидающих, когда наконец можно будет продолжить обслуживание банкета. Не произнеся им ни слова в объяснении, он равнодушно прошёл в спешке мимо, оставляя одного в каморке так и застывшего в раздумьях Золдика, полностью игнорирующего удивлённые глаза слуг, сосредоточенные теперь на нём. Единственной чёткой мыслью осталось вертеться в его голове пугающее осознание: Хисока не шутил.