Покажи мне

Мэттью держал в руке подсвечник, когда осторожно выглядывал в темный коридор из-за двери своих покоев. За спиной он слышал тихое дыхание Элль, в соседней комнате привычно постукивал пальцами Кристофер. Король убедился, что его никто не видит, после чего вышел из комнаты и закрыл за собой дверь. Он несмело постучался. Несколько секунд ожидания затянулись на целую вечность, не меньше. За это время Мэттью успел представить разочарование в глазах Кристофера. — Прости, что так поздно, — Мэттью посмотрел ему в глаза, когда дверь открылась. — Я правда хочу с тобой поговорить. Кристофер молча впустил его, оказавшись в беспощадных тисках родного голоса, преданного взгляда, воспоминания о прежнем Мэттью. — Скажи мне, что я делаю не так? Кристофер не имел точного ответа на этот вопрос. Он не мог четко сформулировать свое недовольство, он чувствовал, что что-то изменилось, но он не мог сказать, что именно, в чем вина Мэттью. Быть может, ответов слишком много? — Я не знаю, — Кристофер ответил честно, он привык быть честным, тем более, с Мэттью. — Я очень скучаю по тебе, и я не могу отыскать тебя прежнего, что с тобой? Мэттью этот вопрос поставил в тупик. Он оставил подсвечник на столе, немного поколебался, потушил свет. — Со мной? — Да, с тобой. — Что ты имеешь ввиду? Они разговаривали тихо, без злобы, каждый по-настоящему пытался отыскать проблему. — Ты стал другим, — Кристофер взглянул в глаза Мэттью, он не мог сказать, что именно изменилось. — Ты о моей женитьбе? — Возможно, я сам не знаю. — Мы знали, что когда-нибудь мы больше не сможем ночевать в одних покоях и вечно убегать от моей женитьбы, королевству нужны наследники. — Бингема не хватает? — О чем ты? — Зачем ты женился, если мать Бингема сбежала от тебя сама? — Я не могу допустить того, чтобы слухи расползлись, — Мэттью оправдал себя. — А зачем ты ложишься с ней? Ты мог бы лежать рядом, — Кристофер чувствовал себя чрезмерно ранимым, глупым. — Она моя жена, ей тоже нельзя знать, — Мэттью попытался подойти ближе. — Ты же знаешь, мое сердце всецело принадлежит тебе. — Мэттью, я не могу в это верить, — Кристофер все равно остался при своем, несмотря на то, что он чувствовал себя глупо. — В последний раз ты обнимал меня, когда был пьян на рождество. — И что с того? Или все потому, что ты не пьешь, теперь ты можешь говорить, что я делаю не так? Я вообще не чувствую, что ты любишь меня, Кристофер, — Мэттью признался наконец, он невольно всхлипнул. — Нет, что ты, — Кристофер не ожидал этого услышать, внезапно его собственные переживания отошли на второй план, он приблизился, прижимая Мэттью к себе. — Я люблю тебя, Мэттью, люблю всем сердцем, ты же знаешь, я всегда буду тебя любить. Мэттью был подавлен. — Ты очень давно мне этого не говорил, — Мэттью зажмурился, позволяя обнять себя, чувствуя — раньше бы он заплакал, но он больше не может лить слезы, как в юношестве. — Ты избегаешь меня, но я ведь тоже боюсь слухов, я не могу допустить того, что случилось с тобой во время осады, не снова, ты ведь уже не так молод, ты можешь не выдержать. — Мэттью… — Кристофер, я боюсь каждый день, что когда-нибудь ты окончательно исчезнешь из моей жизни, как сон, и я стараюсь изо всех сил, я понимаю, почему ты не позволяешь мне ничего на публике, я и сам не хочу рисковать, но… — Мэттью глубоко вдохнул. — Мне каждую ночь снится, как было бы хорошо, если бы мы убежали еще до войны, Крис, и я не знаю, как жить, что делать теперь. — Мы сможем что-нибудь придумать, но нам придется скрываться, ты знаешь. — Я слаб, — Мэттью, казалось, почти не слышал ничего. — Я очень слаб, ты это знаешь. — Не стоит так говорить, — Кристофер прижал его ближе. — Ты сильный. — Но я ничего не могу сделать для того, чтобы не жить в страхе, зная, что если хоть кто-то узнает о нас, то тебе несдобровать, а я… — Не думай об этом. — А я не справлюсь, Кристофер, я не справлюсь, если с тобой что-то случится. Рыцарь больше не знал, что ответить, он уткнулся носом в волосы короля, вдыхая их запах, чувствуя, как Мэттью дрожит. — У всех людей есть слабости, и я — не единственная причина твоих, — выдал он, подумав. — Остается это только принять. — Элль догадывается, что между нами что-то есть, а я не могу допустить, чтобы ты попал в чужие руки, сейчас у меня так много недоброжелателей, Кристофер, мне кажется, они скорее захотят заполучить тебя, чем Бингема или Элль, все вспомнят прошлое, узнают, что ты для меня ценнее всего. — Тебе стоит думать о королевстве в первую очередь, у тебя всегда будут какие-то обязательства превыше тех, что ты имеешь предо мной, — Кристофер погладил шелковистые волосы на затылке. — Тебе нужно успокоиться сейчас. Мэттью послушно замолчал, он снова закрыл глаза, положил голову на ключицу Кристофера. — Я тебя люблю, — напомнил он, пытаясь дышать ровнее, тише. — И я тебя люблю, Мэттью, — отозвался гвардеец. — Как бы там оно ни было, мы всегда что-нибудь придумаем. — Я никогда не отпущу тебя на войну, — спонтанно сообщил Мэттью. — Я знаю, но, если бог будет милостив к тебе и дальше, война нас не ждет, — Кристофер поцеловал верхний краешек ушной раковины, чувствуя, как король вздрогнул в его руках. — Ты ведь многому научился у сэра Роберта, и, если война все же будет, то я обязательно пойду только с тобой. — Не стоит хвалить одного только Роберта, ты тоже приложил руку. Кристофер вспомнил долгие тренировки, и как Мэттью ночью страдал от мышечной боли и набитых синяков. Не сказать, чтобы из короля вышел хороший воин, но он больше не был слаб, было заметно даже по телосложению, он был куда более сильным, чем раньше, и теперь, хоть и с трудом, но сможет подолгу держаться в седле и не умрет во время первого же боя. К тому же, Мэттью все еще держал у себя огнестрельную петриналь. Помимо того, что он научился стрелять, она здорово пугала лошадей, что должно быть на руку. — Если ты будешь со мной на поле боя, я даже не знаю, будет ли мне еще страшнее, эта петриналь ведь вполне хорошо мажет, я могу угодить в тебя. — Не говори глупостей, со мной ничего не станется, я пережил плен и помог тебе убить Осберта, будучи в полуобмороке. — Но ты уже не так молод. Они снова замолчали. Они ловили дыхание друг друга, казалось, стало легче после этого разговора, появилась вера в то, что можно найти какое-то решение, и все равно, Мэттью не мог сказать об этом вслух, но он не верил словам Кристофера. То, как гвардеец бросился его обнимать и доказывать любовь словами, лишь укрепило сомнения в голове короля. Возможно, Кристофер делает это даже не из корысти, он, вероятно, просто не хочет обидеть когда-то любимого человека. Быть может, лучше всего будет отправить его в увольнение, чтобы посмотреть, останется ли он? Мэттью не знал. Он прислушивался к спокойному дыханию, к биению сердца Кристофера, не зная, что ему делать со всеми своими мыслями. — Посмотри на меня, — попросил Кристофер. — Ты разве назвал бы меня стариком? — усмехнулся он, когда Мэттью поднял к нему лицо. — Нет. — Так и я тоже, — рыцарь приблизился, соединяя их губы. Они стояли так довольно долго. В обнимку, вплотную; осторожно, бережно касаясь чужих губ, как будто впервые. Гвардеец приоткрыл глаза, наблюдая за трепещущими ресницами короля. Он с тоской погладил мужчину по щеке, внезапно вспомнив, какими острыми раньше были его скулы, теперь они скорее круглые, а пока не дотронешься — кажутся мягкими. Мэттью в целом стал более плотным, это, сказать честно, очень нравилось Кристоферу. Конечно, точеный худой силуэт тоже неплох, тем более, человека ведь любят не за фигуру, но сейчас, по крайней мере, для Кристофера, король выглядел как никогда хорошо. Тот стоял, поглаживая чужие плечи, через какое-то время Мэттью оторвал губы, смотря в лицо Кристоферу вновь. Он смотрел пристально, как будто пытаясь что-то прочесть, а рыцарь почувствовал, будто бы на лбу у него написано, что он дурак и паникер. — Тебе стоит идти и лечь спать. — Это еще не все, — Мэттью возразил. — Нет, Мэттью, нас услышат, от твоей чутко спящей королевы нас отделяет только стена. — Когда ты называешь ее королевой, я почему-то думаю о матери, — усмехнулся Мэттью. — Но я не собирался ложиться с тобой… сегодня. — Так у тебя какие-то вести? — Элль сообщила мне, что беременна, только сейчас, — Мэттью погладил Кристофера по шее. — А потом высказала мне свои догадки про нас, думает, что ее это спасет. — А ты сам не видел ее живота до этого? — Она думает, у меня упадок мужского здоровья, и я наплел ей, что чаще раза в полгода — мне не по силам, — Мэттью посмеялся. — Я сплю с ней столько, сколько нужно, чтобы она ничего не заподозрила, но, к счастью, ей это вроде бы не особо и нужно, она даже не спросила, ходил ли я к лекарю с этой проблемой. — Ко мне ты заглядываешь не чаще, — Кристофер не был убежден. — Если бы я только мог, — Мэттью попытался слабо оправдаться. — Я ведь не об этом сейчас вообще. — А о чем? — Я сказал ей, что тогда ей стоит остаться в замке, нельзя допустить, чтобы она потеряла ребенка, — Мэттью улыбнулся. — Не считая стражи, мы поедем втроем, а от Доминика можно ничего не скрывать, ты и сам понимаешь, значит, мы можем выкроить время наедине, только мы вдвоем. — Доминик недавно говорил мне, что, скорее всего, он будет вынужден отказаться от поездки, раз она не так тесно связана с политикой, — сообщил Кристофер. — Он собирается тебе завтра все рассказать. — Ну нет, без него это ведь будет совсем уж странно, — Мэттью занервничал. — Ехать только вдвоем нельзя. А что у него там? — Он попросил не говорить, но, ты и сам узнаешь завтра. — Правда? Хорошо, тогда не говори, он может обидеться. — А тебе стоит идти спать, — Кристофер поцеловал его в лоб, почти физически чувствуя, насколько они оба хотят завалиться спать. — Все норовишь прогнать меня, — Мэттью улыбался, на деле же ему правда было обидно. — И не стыдно тебе? — Самую малость, — Кристофер не заметил, улыбнулся в ответ. После этого, когда Мэттью вышел, он услышал, как за спиной щелкнул замок. Значит, Кристофер оставил дверь открытой затем, чтобы поговорить. Мэттью больше ничего не понимал. Может ли быть такое, что гвардеец и впрямь таит все те же чувства, или он правда давно остыл? Голова разрывалась от догадок, оставалось только одно — проверить. Но как?

***

Проснувшись, Мэттью сразу вспомнил о том, что ему хотел рассказать Доминик. Король тяжело, лениво поднялся с кровати, одеваясь для предстоящего дня. Советника он уже порядочное время не видел, но сначала нужно навестить сына. Покои его были недалеко, это были те самые, где Мэттью жил до смерти своего отца. — Доброе утро, Бингем, — Мэттью вошел в комнату, смотря на сонного сына, сидящего на кровати. — Выспался? — Папа! — удивленно воскликнул принц, вставая с кровати. Он сделал несколько шагов навстречу отцу, обнимая его. — А где Кристофер? — спросил он. — Ты без него? — Он сегодня сам придет, отведет на тренировочную площадку, — Мэттью наконец обратил внимание. Бингем, конечно, радовался появлению отца, но все равно всегда спрашивал про Кристофера. Может, король все же допустил ошибку, ведь казалось, что гвардеец ему куда ближе. Мэттью хотел быть хорошим отцом, но… Видимо, он провалился. Не полностью, но все равно он не справился. — К тому же, завтра мы все вместе пойдем на церковную службу, народу все равно нужно иногда нас видеть. — Но это так скучно! — Я понимаю тебя, но все равно порой приходится делать вещи, которые ты не хочешь, — объяснил Мэттью. — Иногда приходится делать то, чего от тебя ждет народ. Бингем заметно расстроился. — Но с нами пойдет Кристофер, — напомнил король. — Там даже разговаривать нельзя. — Зато можно по дороге, — утешил Мэттью. — Теперь иди, позови свою нянечку, пусть поможет тебе одеться, сегодня будет долгий день. Сын выбежал. Отец остался в комнате, подошел к окну. В отличие от его комнаты, здесь открывался вид на внутренний двор. У него захватило дух, когда он вспомнил, какой была его жизнь, когда он еще не знал Кристофера, когда отец был жив, а мысль о тяжести короны на голове казалась невозможной. Было страшно подумать, что с ним было бы, не строй Осберт свои козни. Но эта мысль промелькнула без капли благодарности. Мэттью зажмурился, пытаясь вспомнить, какими были те далекие дни. Он и правда был совсем другим человеком, но он не понимал, почему же Кристоферу это так не нравится. Разве он не стал лучше с тех пор? Неужели Кристофер хочет видеть капризного юношу, который постоянно болеет и подшучивает над ним? Может, он просто забыл о плохом и помнит только хорошее из прошлого? Неужели сейчас помнить особо нечего? Мэттью отошел от окна, будто бы ставни вот-вот закроются сами и прихлопнут его голову. Не отошел, почти отпрыгнул. Нужно найти Доминика. Невозможно больше терпеть собственные мысли, они не дают никаких ответов, становится только хуже, когда он понимает, что, скорее всего, у него не получится вернуть тех теплых отношений с Кристофером. Доминик нашелся в столовой быстро. Он уже позавтракал, вел какие-то увлеченные беседы за столом, и Мэттью коснулся его плеча, наклоняясь к уху. — Доброе утро, сэр Доминик, если изволите, нам стоит обсудить предстоящую поездку. — А это не может подождать, ваше Величество? — К вашему превеликому сожалению, нет, — Мэттью обратил внимание на затихшую девицу, сидящую по ту сторону. Она прикрывала рот рукой, явно наблюдая за Домиником, и, вероятнее всего, Мэттью прервал их. — Простите, — выдал Мэттью после того, как несколько секунд разглядывал ее. — Я его верну.