***
Ставил ли Тэхён будильник? Разумеется, нет. Его разбудил звонок дядьки-полицейского и лай Холли. В этом они с Юнги похожи. Оба нехотя поднялись, сонные, помятые и не желающие отрываться друг от друга. Когда привыкаешь к тёплому телу, которое обнимает тебя ночью, потом сложно от такого отвыкнуть. Они же не работают с утра, не имеют привычки вставать так рано. Ким Намджун сказал выходить и не завтракать. Анализ крови должны делать на голодный желудок, даже попить нельзя, ей богу. Это ладно, но святую сигарету даже запретил. Оставалось только вдыхать табак под бумагой и ныть. — Если вы не привезёте мою Звёздочку обратно, я взорву тюрьму, а вместе с ней и судью, и всех кого потребуется, — Юнги стоял на крыльце напряжённо, а его голос был весьма серьёзным. Тэхён ему верил, даже сглотнул. Ким Намджун умилительно улыбнулся, показав ямочки на щеках, он-то не в курсе, что Мин Юнги хакер, который может взломать всё на свете. Тэ и сам не знал, способен ли Юнги и правда сделать то, что озвучил, но вдруг такое возможно? Хакнет какое-нибудь оружие, запустит ракету и ба-бах — здание взлетит к небу. — Верну я Тэхёна, не волнуйся, — заверил Намджун. — Ты правда можешь такое сделать? — шепнул Тэ своему парню на ухо. — Не знаю даже. Но если потребуется, научусь. Тебя правда не закроют за решётку? Вдруг они тайно хотят тебя увезти? — Юнги держал за руку так крепко, чувствовалось, как тряслись его вспотевшие от страха пальцы. — Нет, конечно. По закону так даже нельзя. Я буду тебе писать, фотографии буду отправлять, если получится. — Просто знай, Тэхён, если вдруг тебя посадят, я тебя украду и мы сбежим. — Звучит заманчиво. Намджун уже сигналил из машины, так что пришлось оставить Юнги и смотреть в боковое зеркало, как он стоит с Холли на руках, наблюдая за машиной. — Как обещал, — Намджун протянул фотографию. Мама. Красивая она была. На фото она совсем молодая, ей на вид лет семнадцать, она сидела на лужайке возле огромного дерева, улыбалась. На ней была школьная форма образца того времени, волосы у неё были длинные, и удивительно красивые глаза, добрые, мудрые. Глаза о многом говорят. Жаль, что Тэ не помнил её. Зато теперь видит. Улыбка у Тэ и правда мамина, прямоугольная. — Мы с ней учились в разных школах, — Намджун смотрел на дорогу, но по виду казалось, что смотрел в прошлое. — Встретились случайно, я должен был познакомиться с девушкой, с которой меня друг хотел свести, но перепутал дом, постучался в квартиру Соа, а она тоже ждала кого-то. Мы поняли, что не с теми людьми встретились уже тогда, когда пошли на свидание. Было забавно. Это судьба. — Вы знали? Про её болезнь? — Нет. Моя мать доктор, а отец работал в органах, потом ушёл, открыл частное охранное агентство, начал вести бизнес. Мои родители узнали, что Соа болеет ещё в те годы, когда мы были молодыми. Они запретили мне встречаться с Соа под предлогом того, что у неё семья бедная; её родителям я тоже не нравился. Не знаю почему. Наверное, влюбленные люди раздражают тех, кто не познал её. В итоге меня увезли за границу, а мама рассказала мне настоящую причину, почему не хотела, чтобы я был с Соа, только спустя годы. Раз доктор, видимо, понимала, что моя Соа умрёт далеко не в старости. — И вы вернулись в Корею? — Не сразу, но вернулся. Стал полицейским, искал её. Она любила меня так же, как и я её, но всё-таки, попросила оставить её. — И вы до сих пор её любите? Намджун с грустью улыбнулся. По взгляду понятен ответ. — До последнего вздоха лишь она будет в моём сердце, хоть я и женат уже давно. Жена у меня хорошая, я её уважаю, по-своему люблю, но в сердце моём была, есть и будет только Соа. С первого взгляда понял это. Почему же Тэхён не понял с первого взгляда? А может быть, понял, но не осознавал? Вот если бы он знал свою ориентацию с самого начала, то точно влюбился бы в Юнги сразу. А как в него не влюбиться? Он же… Юнги. Пока ехали, дядька-полицейский рассказывал о фотографии и как она была сделана во время пикника. Интересно слушать об этом, хотелось бы знать о маме всё, и о её любви. Истории настоящей великой любви всегда красивы, даже если заканчиваются они грустно. Любовь Тэхёна к Юнги должна быть счастливой, обязательно. Клиника выглядела дорогой. Здание красивое и чистое, а рядом были припаркованы машины скорой помощи и пациентов, или же работников. Как сказал Намджун, его мать была при жизни уважаемым врачом, поэтому у него хорошие связи. Кардиолог тут очень хороший, да и оборудование новое, современное. А благодаря дружеским отношениям, доктор уделит Тэхёну особое внимание; Тэ прям чувствовал себя вип-гостем какого-нибудь отеля, когда работники улыбались, приветливо встречали, даже предложили чай или другой напиток, кроме кофе. Кардиолог была взрослым человеком, на бейджике написано Сон Хегё но все называли её просто доктор Сон, даже сам Намджун. Она смотрела какие-то записи, судя по всему капитан Ким передал ей старые карты с осмотра, который заставили в школе сделать, или это были записи о маме. Всё неважно, Тэхён начал нервничать, когда доктор нахмурила брови. — Тэхён, как ты себя чувствуешь? — спросил она. — Обычно. — Что тебя беспокоит? — доктор указала на кресло, куда Тэ нужно было сесть. Вроде бы всё, как обычно, даже у школьного врача так же происходит осмотр, но от этого не легче. — Какие жалобы? — Ну… у меня иногда бывают приступы, когда в груди болит или где-то в спине, не знаю точно. Сил тогда совсем нет, я сразу ложусь и встать не могу, пока не отпустит. И аритмия. Часто. — Одышка есть? — она всё осматривала. Ладно, она слушала сердце, проверяла зрачки, давление, но зачем ей кожу разглядывать везде? — Одышка? Это как? — Когда тебе воздуха не хватает. Знаешь, так например, бывает, когда ты долго побегал и устал, ритм дыхания сбивается, но он восстанавливается, когда ты отдохнёшь. Так бывает? — Да, когда по лестнице поднимаюсь или тяжёлое ношу, так у всех же. — А не при физической нагрузке? — Бывает. Но я просто курю, так у всех курильщиков, разве нет? Она как-то подозрительно не ответила. Тэ взглянул на Намджуна, который молча сидел на диване и только по-родительски улыбался, мол, «я тут, не переживай». Почему взрослые никогда ничего нормально не говорят? Или это врачи такие? Доктор задавала ещё кучу разных вопросов: как приступ случается, про отёки, про головокружение, даже про стул спрашивала, да про всё, что по мнению Тэ вообще не связано с его сердцем; а потом в кабинет зашла медсестра, чтобы взять кровь на анализы, а после Тэхёна положили на кушетку, сказали снять футболку. Некоторые места помазали гелем, похожим на жидкую смазку, и прицепили какие-то присоски на проводе к груди, а ещё на конечности. Прохладно, но не больно. Вообще не хотелось, чтобы больно было. Как сказала доктор Сон, это электрокардиография, после чего сделали эхокардиографию. Из всего, что пока делали над Тэ, больше всего не нравился аппарат похожий на велосипед. Это называется велоэргометрия, нужно напрягаться, это же как спорт. Сидишь давишь на педали, пока на тебе опять какие-то проволоки висят. Это довольно утомительно. Настолько, что Тэхёну пришлось остановиться. Намджун испугался, что Тэ упадёт, подбежал, помог доктору всё снять, чтобы уложить на кушетку. — Спорт — это не моё, доктор Сон, простите, — извинился Тэ, улыбнувшись. — Ой, солнышко, спорт я тоже не люблю, но это важно, хотя бы растяжка, ходьба или плавание. Так, капитан Ким, — она внимательно проверяла все собранные данные и посмотрела на дядьку-полицейского, а в глазах — беспокойство, — можем сделать ангиографию? Насколько вы его забрали сегодня? — У меня на весь день разрешение, делайте всё, что нужно. — Ещё долго? — повернулся Тэ, оторвавшись от телефона, пока писал Юнги. — Мне домой хочется уже. Доктор села возле Тэ и погладила по волосам. Приятная женщина, заботливая. — Солнышко, нужно ещё сделать обследование, это займёт время. — Много? — Не так уж долго, но тебе потом нужно будет полежать, я настаиваю, чтобы после обследования ты тут в клинике полежал несколько часов. — Почему? — Чтобы плохо не стало. Думаю, что нужен наркоз. Поспишь, пока тебя проверят, совсем не больно. — Я, как мама, умру в тридцать лет, да? Доктор молчала. Она взглянула на Намджуна и быстро перевела тему, что нужно сделать ещё эту коронарографию, и только потом она что-то скажет. Уже ведь понятно, что хорошими новостями она не обрадует. Дурацкое внутри чувство, будто Тэ дурак. Взрослые всегда так делают, пользуясь тем, что подростки ещё не всё знают, или это Тэхён такой глупый, не понимал, что они обсуждали какими-то сложными словами. Юнги не был доволен, что Тэ должен вернуться только вечером, он подозревал всех и вся, но его легко успокоить сообщениями и фотографиями с соком в руках, пока будто бы стоит в очереди на анализ крови. Когда усыпляют, это странно. Вроде ты такой лежишь, смотришь в потолок, держишься за руку болтливого анестезиолога, который тебя просто отвлекает, а потом — сон. Проснулся Тэхён, словно от долгого алкогольного опьянения, но в себя он пришёл через какое-то время. Ему поставили капельницу, дали незнакомые ему таблетки, он лежал несколько часов. Даже вернули телефон. «Эй, Звёздочка, я соскучился», — вместе с сообщением смайлик со слезами. «Я приеду скоро, Безымянный. Приготовишь что-то вкусное? Я очень голодный!». «Конечно! Все желания моей Звёздочки исполню. Ты только приезжай скорее». «Когда кровь берут, больно. У меня тут синяк теперь». «Я поцелую и пройдёт». «Честно-честно?». «Обещаю!». «Блин, может и к урологу сходить заодно? Тогда тоже поцелуешь?». «Не только поцелую», — а следом смайлик с высунутым языком. Только было Тэ хотел продолжить интересную переписку, как пришёл Намджун. Лицо его было бледным. Чего это? Он там трупа увидел по дороге? Он же полицейский, наверное, часто их видит. — Вам уже сказали, что со мной? — Да, спрашивали разрешение, чтобы тебе озвучить. Я его дал. Думаю, ты должен знать. Разрешили тебя посадить в кресло, ты достаточно отдохнул, я тебя отвезу к доктору Сон. Ничто не испортит настроения — Юнги прислал своё селфи. Его милая улыбка способна излечить всё, что угодно, даже больное сердце. К тому же он повязал на руку красную нить, которая оберегает Тэхёна, она обязательно сделает так, что всё будет хорошо. Даже если суждено прожить пятнадцать лет, а лучше — двадцать, это тоже неплохо, да? Можно уместить семьдесят запланированных в плотный график, тогда жизнь будет ещё насыщеннее. Тэ пытался искать плюсы: зато он не станет старым, не обзаведётся морщинами, у него не будут стоять протезы, как у стариков на районе. Правда, как он Юнги оставит стареть одного? Доктор Сон была встревоженной, хоть и пыталась это скрыть. Тэхён сидел в кресле на колёсах, ещё даже не переоделся после последнего обследования. Всё время после наркоза он лежал, играл в игры на телефоне, переписывался с Юнги или спал. — Тэхён, мне жаль, но я тебя не обрадую, — сказала она. — Я понял. А что с сердцем? У мамы был какой-то ИБС. У меня тоже? — К сожалению, да. Ишемическая болезнь сердца, — она вернула взгляд на свои данные, — однако, сердечко у тебя очень ранимое, это генетика. Патология клапанов, сердечная недостаточность. Всё это перешла в стадию, когда… — Доктор Сон, я китайский не понимаю. Я понял, что у меня сердце больное. Это лечится? — Тэхён злился. Зачем ему дурацкие медицинские названия, которые он даже с гуглом не поймёт? Пусть скажет, что нужно пить, и всё. — К сожалению, нет. Я могу назначить операцию, но это не даст результата. Точнее, даст, но он будет кратковременный. К тому же есть риск того, что… — Я умру? В тридцать три года, как мама? Намджун положил руку на плечо Тэ, хотел сказать что-то утешительное, но расплакался. Чего он плачет? Доктор Сон поднялась, обошла стол и села перед Тэ на стул, взяв за руки. — Солнышко, я назначу тебе препараты, чтобы поддерживать твоё сердечко, но оно слабое, очень, слабее, чем у твоей мамы. Честно сказать, я не знаю, как ты смог прожить столько времени без какого-либо медицинского вмешательства. — Значит, я умру раньше, чем мама? — Я свяжусь со своими коллегами, чтобы изучить твою ситуацию более детально, но твоё сердечко может сдаться. Ему очень тяжело. — А когда я могу умереть? Я же ещё не успел ничего исполнить из желаний. У меня парень появился. Мы не успеем всё сделать. — Не могу сказать точно, может быть, есть год, может быть, больше, а возможно, и меньше. Главное, ты должен соблюдать режим и… Тэхён не слушал дальше. Это неправда. Он только свыкся с мыслью, что ему дали пятнадцать лет, а сейчас срок жизни спустили до года? Что за глупости, у него хоть и случаются приступы, он не лежит плашмёй, как настоящие больные. Какое-то дежавю. На районе столько настоящих уголовников, а называют уголовником только Тэхёна — вокруг столько действительно больных людей, которые на вид даже больные, а почему-то жить осталось год не им, а ему. Почему крайний всегда он? Это несправедливо, совсем. Доктор что-то говорила про операцию, чтобы что-то там открыть, что-то почистить, Тэ так и не понял — она спрашивала у Намджуна, а он даже не знал, что ответить. Тэ не согласен на такое, если он может не проснуться. Нет. — Лучше бы я к вам не приходил, — Тэхён отвернулся. — Даже в фильмах люди себя хорошо чувствуют до тех пор, пока к доктору не сходят. Если бы я не знал, то у меня было бы хотя бы пятнадцать лет. Это вы виноваты! — он поднялся с кресла, посмотрел на Намджуна и вышел из кабинета. Капитан Ким, конечно, бросился вслед, но Тэ просто направился в уборную, чтобы умыться. Это всё несправедливо и нечестно. Он же не так давно начал отношения, только вчера узнал, что такое секс, у него ещё столько блокнотов, которые они с Юнги должны заполнить. А семьдесят лет? А Юнги? Почему всё так? Намджун зашёл к Тэ, увидел, что тот сидит на кафеле, уткнувшись в колени. Он сел рядом. — Доктор Сон сказала ведь, это чудо, что ты живой, может быть, она ошиблась с прогнозом? Нужно врачей обойти, она поговорит с другими. Возможно, это чудо будет длиться ещё долгие годы… Соа присматривает за тобой, это точно… ты ведь жив. Чудо? То есть они хотят сказать, что Тэхён уже давно должен умереть, ещё ребёнком? И почему он тогда дышит до сих пор? «Чтобы с Юнги мог встретиться», — прозвучало в голове. Да, жизнь до встречи с ним была бессмысленной, а с ним всё так быстро случилось, будто бы сердце торопилось ощутить любовь, и Юнги торопился, наверное, интуиция подсказывала, что нельзя тратить время на глупости, нужно половинкам воссоединиться скорее. Время. Его слишком мало, слишком. Как можно в год впихать все планы? Это нереально. А Юнги? Как он один останется? Отчаяние заставило плакать. Намджун обнял, но что толку? А ведь жизнь только начала налаживаться, появился опекун, хороший, появилась любовь, появились цели, даже любимое дело обрело новый смысл, потому что Тэ действительно стал фотографом, у которого карьера только на старте. — Я не хочу умирать, — сказал он Намджуну. — Почему я? Что мог ответить дядька-полицейский? Надо ещё врачей, надо не сдаваться, надо то, надо сё, но Тэ вдруг понял для себя, что это бесполезно. Если мама умерла, значит, и его ждёт такая участь, а раз у него всё хуже, то этого не изменить. Тем более от всяких операций многие не просыпаются. Лучше уж не рисковать, раз это только временный результат. Нужно смириться. Тэхён сам виноват, что мечтал стать звездой. Станет, видимо, и эта мечта не так уж и далека от исполнения. Наверное, с самого начала знал, какая ждёт его судьба, а её не изменить. Если небо хочет, чтобы на нём загорелась ещё одна звезда, то это неизбежно. «Звёздочка моя, я банальный, надоел тебе, но я соскучился, соскучился, дико соскучился». «Я уже выезжаю домой», — ответил Тэ. «Ура! Тогда готовься к исполнению желания!». Как сказать ему? Как? Юнги не должен плакать, а если его глазам захочется плакать, то это должны быть слёзы счастья. Видимо, такое абсолютное счастье краткосрочно, такая любовь краткосрочна. Человек не может быть настолько счастливым долго. Тэхён умрёт. Надо успеть сделать так, чтобы у Юнги появилось много собственных желаний. Если оставлять его здесь одного, то с мечтами, которые наполнят его жизнь смыслом.***
Столько нельзя теперь… По сути это всё и два года назад запретили, ну как, советовали не употреблять, но теперь это чёткий запрет. Алкоголь — нельзя. Нельзя жирное, жареное, солёное, сахар — в общем, всё самое вкусное. Курить нельзя, нельзя заниматься тяжёлыми физическими нагрузками. Огромный список запретов. Намджун сразу же купил все препараты, которые прописали. Он предлагал Тэ переехать к нему, поменяв адрес домашнего ареста, но очевидно получил отказ. Дом Ким Тэхёна там, где Мин Юнги. — Не говорите ему, — просил он в машине, когда подъезжали к дому. Юнги крутился возле крыльца вместе с Холли, выглядывал полицейский автомобиль и ждал своего парня. — Тэхён, ты должен ему сказать. — Я знаю, но я сам это сделаю. В другой день. Не сегодня. Не сегодня. Определённо точно, потому что Юнги слишком радостный, чуть ли не прыгал, когда автомобиль парковался. Он бежал открыть дверь, встретить Тэ, убедиться, что с ним ничего плохого не сделали. Будь у него хвостик, как у Холли, он бы точно возбуждённо дёргался. И только они скрылись в подъезде, как бросились в объятия. Иногда хотелось так сильно обнять или быть объятым, что готовы были залезть под кожу друг друга, там и остаться. — Звёздочка, ты дома и снова светишься для меня. — Только для тебя. Пусть простят Чимин и Хоён, но он теперь не будет тратить своё драгоценное время на них. А если и будет, то буквально на несколько минут, потому что с Юнги хочется быть двадцать четыре часа в сутки. Абсолютно. Можно ли с ним вообще не расставаться? Чтобы он не уходил никуда, даже в туалет… Тэ принёс с собой пакет лекарств, но сверху накрыл их всевозможными фруктами для того, чтобы сделать свежевыжатый сок. Юнги не лазил по шкафам, так что легко можно свои препараты припрятать под одеждой в своей квартире. — Два желания сегодня в программе. — Я взял апельсины, — Тэ выставил цитрусы на кухонный стол. — Сок сделаем? — Сделаем. Я подумал, ты вот хотел десять километров пробежать, но я откладывал, потому что это тяжко, я не спортивный. А потом… — он хитро подмигнул, — можем в джакузи лечь. Там же всё готово. А раз ты принёс апельсины, может сделать коктейль «мимоза». Я как-то просекко покупал, в холодильнике стоит. Юнги завёл в комнату желаний и показал две беговые дорожки, предлагал и на улице побегать, по кругу. Десять километров… кажется, если Тэхён хоть один пробежит, упадёт с инфарктом. Зачем он вообще вписал это в свой список? Если вспомнить, то это было из-за Чонгука. В школе друзья часто спорили, устраивали забеги на желания, Тэ понимал, что ему не потянуть такую дистанцию, но Гук тогда сказал: «Если пробежишь десять километров быстрее, чем Хёншик, то я тебе подарю приставку». Тэ как-то даже специально пошёл в школу в выходные, на стадион, чтобы потренироваться, начал бегать, но не смог, так как сил не было. Но в блокнот себе записал. А теперь жалеет. Как он может отказаться? — А давай десять километров на двоих? — решил схитрить Тэ. — Нас же двое. — Логично, и мне меньше бегать, — ответил Юнги. Хорошо. Уменьшили дистанцию до пяти километров, это всё равно много. Юнги так радовался, что Тэ готов был душу дьяволу продать, лишь бы осилить этот забег. В целом, если он будет идти пешком, ну или быстрым шагом, то это возможно, главное, чтобы пульс не поднимался слишком высоко. Пожалуйста. Выбрали беговую дорожку, не зря ведь Юнги её купил. Переоделись в спортивку и поднялись на тренажёр. Холли тоже хотел, но его можно отвлечь игрушкой, которую он любил грызть. — Давай быстрее включим, — увеличивал скорость Юнги. — Быстрее закончим, а потом в джакузи заляжем. Сегодня день утомил, очень сильно, учитывая кучу обследований, так что бежать на дорожке сложно, очень сложно. Тэхён остановился, чтобы успокоить дыхание, хорошо было бы вообще просто лечь. Как бы умерить пыл своего парня? Вряд ли кто-либо когда-либо имитировал паническую атаку, но другого выхода не было. Честно. Тэхёну пришлось влючить свои актёрские навыки. Юнги, конечно, сразу же остановился, сел перед Тэ, медленно дышал вместе с ним, поглаживая по рукам. — Обычно бег, наоборот, помогает, насколько я знаю. — Видимо, у всех по-разному, — улыбнулся Тэ. — Пойдём лучше в джакузи. Я так хочу! Да, да! Это гораздо приятнее, можно просто лечь в тёплую воду, а спину будет массировать поток воды. Вот это нужно сейчас. Просто разлечься и ничего не делать. А потом залезть в кровать и заснуть. Любимый Юнги ничего не подозревал, и это хорошо. Такой весёлый, даже пену сделал в воде, и как всегда устроил романтику. Вот бы все обзавидовались, если бы узнали, что тут целый пляж, усыпанный лепестками роз, свечи, коктейль мимоза из апельсинового сока и просекко. Грустно осознавать, что когда Тэхён умрёт, этого удостоится какой-нибудь дикобраз, вроде Чон Хосока. Но пусть так, чем если Юнги будет страдать, как Ким Намджун по своей первой и единственной любви. Водичка прекрасна! Кто бы мог такое представить? Бедный район, а на крыше тут целый джакузи есть. Интересно, тут вообще такое можно было ставить? Юнги, рассказал, что выкупил квартиру на имя Ха Дживона. Ли Юнна с лёгкостью продала недвижимость, когда ей предложили хорошую сумму, да ещё и наличными, а не через банк и ипотеку. Теперь у Юнги есть в собственности квартира и две машины, он настоящий богатей. Машину привезли сегодня, она припаркована недалеко от дома, обычная, как у всех на районе, чтобы внимания не привлекать, а вот ту, с открытым верхом он куда-то спрятал, сказал, что только весной покажет, чтобы сюрприз был, ведь на ней они поедут к морю! Пусть алкоголь нельзя, ну и ладно. Тэхён всё равно умрёт, какая разница теперь? Мимоза вкусный коктейль, даже очень. Там не так уж и много градусов, кстати говоря. А пить его в джакузи так вообще будто в фильме оказался. Юнги, обнажённый, обнимал, целовал, что ещё нужно для жизни? — Рассказать тебе секрет? — смутился Юнги. — Естественно! Что ты там скрываешь? — теребил его Тэ. — Помнишь ту ночь, когда ты впервые ко мне пришёл спать? — Да. Помню, конечно. — Я тогда проснулся. Полез к тебе, думал, а вдруг ты мне намекаешь так. Всё надеялся, что ты сдашься, — спрятал он лицо в ладонях. — Серьёзно? Почему не сказал? — А что бы я сказал? Ну сказал бы! Тэхёну же тогда стыдно было, а он значит ходил и притворялся, что ничего не было, что он спал. Но он прав, если бы даже и сказал что-то, то что было бы? Понял ли бы Тэ тогда, что Юнги ему нравится? Возможно, да, а возможно, и нет. — Звёздочка… — Юнги был таким эмоциональным, словно ныл. — Хочу, чтобы мы склеились. Можно к тебе приклеиться? Я вроде бы с тобой постоянно, но мне мало. Скучаю по тебе, даже когда ты рядом. — А я в тебя хочу залезть. В тебе поселиться, — полез на него Тэ, одаряя поцелуями каждый кусочек лица и шеи. Он мычал, рычал, не заметил, как слёзы на глазах появились. От счастья. Чувств так много, они такие сильные, что способны закипятить воду, зарядить телефон без провода, отопить весь этот дом, весь город. — Юнги… ты делаешь меня таким счастливым, ты представить не можешь… Спасибо, что ты выбрал эту квартиру, что поселился здесь. — Мы можем вырвать ещё одну звезду из блокнота, — вытер его слёзы Юнги, — даже две. «Сделать человека счастливым». Ты ведь меня осчастливил и сам плачешь от счастья. Тэхён прижался к нему всем телом. Да, это были слёзы счастья, которые он запил мимозой. А потом он достал фотоаппарат, чтобы запечатлеть их в джакузи. Надо все моменты заснять, как можно больше моментов. — Ты знаешь, у меня возникло желание, — вдруг объявил Юнги. — Правда? Какое? — Я сегодня сидел, читал книгу. Подумал, может быть, написать свою. О тебе. О нас. — Это отличная идея! — обрадовался Тэ. — Пиши, пожалуйста! — Ты мне сможешь записать на диктофон всё, с того момента, как мы встретились? О чём ты думал, что чувствовал? Я тоже запишу. — Буду рад это сделать! А у меня тоже возникло желание. — Какое? — Хочу записать на видео, как мы занимаемся любовью. Ты не против? Мне хочется посмотреть со стороны. — М-м-м… это возбуждающая мысль, — тянул он руки к заветному. Тэхён засмеялся и не дал ему залезть туда. Пока что. — Нужно сначала это… подготовиться… — смутился он. — Пойдём вместе это сделаем. Я же с ума сойду, если буду засовывать и заливать в тебя что-то. Он прав. У Тэхёна мурашки пробежали от мысли, что засунет в Юнги ту штуку, которая воду внутрь вводит. Странно, возможно, звучит, но это так. Они быстренько покинули джакузи, забрали Холли и спустились в ванную, чтобы вместе всё это сделать. Бедняга Холли, что он только не видел за свою короткую жизнь здесь. Хотя его ничего не смущало. Он воспринимал всё спокойно, чаще игнорировал, бегая по дому. Ему нравилось грызть игрушки, а иногда и обувь. Тэ был глуп. Анальные пробки не застрянут в заднице, у них снаружи же есть часть, которая внутрь не попадает. После душа он сидел на раковине, а Юнги с превеликим удовольствием, покусывая губы, засовывал пробку внутрь. Ещё и вибрацию включил. Очень крутое ощущение. — Только не кончи, пожалуйста, — просил Юнги. — Я лучше выключу. Я хочу быть единственным, кто доводит тебя до оргазма. — К пробке ревнуешь? — Просто если кончишь, то со мной потом будет меньше ощущений. Логично. Оказывается, эти пробки очень даже интересные игрушки. Вставлять в Юнги дико возбуждающе! Его попа красивая. Украшение между ягодицами хотелось бы вытащить потом языком. Тэхён надеялся, что ему не станет плохо после секса, возможно, для этого нужно просто медленно всё делать, а не разгоняться, как в прошлый раз. Они сразу же переместились в спальню. Юнги ублажал орально, и Тэ с каждым новым разом испытывал всё новые и новые ощущения, с пробкой внутри это интереснее. Юнги вдруг резко остановился и спросил: — Может быть, будем вместе жить? Здесь? — Юнги, ты серьёзно сейчас поднял эту тему? — цокнул Тэ. — Мы и так, можно сказать, живём вместе. — Хочу жить с тобой. Все вещи твои сюда перенесём? Давай? — Я согласен. Он, видимо, очень обрадовался, потому что продолжил ублажать ещё лучше. Настолько, что Тэ уже не сдержался. Потянул к себе и уложил на спину. Надо сорвать с него чёртову пробку и войти в него поскорее. — У-у-у, какой ты у меня темпераментный… — Юнги это нравилось. Удивительно, что ему нравится характер Тэ. Импульсивный, нетерпеливый, теперь, когда познакомился с сексом, немного озабоченный даже. Тэ вытащил пробку, облизывая его. Там тепло, оказывается. В ответ получал стоны. Потрясающие, переключающие что-то внутри. Юнги им управлять мог, легко. Он точно хакнул Тэхёна. — Можно без резинки? — надул губы Тэ, смотрел умоляюще, когда его парень протянул презервативы. — Я же с тобой только был есть и буду. Хочу без попробовать. — Тэхён, это же важно. Не смотри так… — Есть какая-то антибактериальная смазка, вместо презервативов, купим, и всё. Да и вообще… мы же не заразные. — Убедил, — недолго думал Юнги. — Да я с ума сегодня сойду, это точно. Если к нам придут с жалобами, что я кричу на весь дом, это ты виноват. — Надо в комнату звукоизоляцию поставить, — медленно входил Тэ, сжимая бёдра своего парня. Да это в миллионы раз лучше, чем с резинкой, честное слово! — Господи… я же так в бога поверю…***
Встречаться с Юнги — лучше, чем фотографирование. Хотя нет, встречаться не очень правильное слово. Это как-то несерьёзно, звучит, словно это не про любовь. Быть с ним, так правильнее. Время вместе стало чем-то другим, не так как когда оно просто идёт. Вот и начался чемпионат мира по футболу. Юнги придумал крутую идею! Закупился футболками команд, чтобы они могли ходить в парных. Причём вот как: на районе очень много фанатов, многие тоже надевали их, но Юнги же предугадал, они надевали майки противоположных команд, чтобы отличаться от всех, так что когда играла Корея, они нагло ходили не в форме своей страны, за что получали осуждающие взгляды, ну и пусть. Они не знали просто смысл. Юнги и Тэхён болели за Корею. Матч Кореи и Португалии все ждали, хотя никто особо не верил, что можно победить такую сильную сборную. Они бежали из магазина, набрав Marlboro, бутылку колы, две чашки лапши, пачку чипсов и рисовые треугольники. — Быстрее, Тэхён! — Юнги бросил покупки на диван, искал пульт от телевизора. — Юнги, быстрее включай! — Тэ тоже искал пульт, пока открывал пачку чипсов. — Где чёртов пульт? Ты сел на него? — Ой, а я думаю, что это в задницу упирается, — хихикнул Тэхён. Юнги посмеялся, поцеловал его и включил телевизор. Сегодня к ним присоединился Вонхон. Отец мальчика из-за чемпионата пил напропалую, приводил своих друзей, поэтому они решили пригласить ребёнка к себе, пусть лучше с ними смотрит матч, чем со своим отцом, ведь если Корея проиграет, то он будет злой, вдруг свою злость выплеснет на Вонхона. Тэ приглашал Чимина, но тот, как и ожидалось, проводил время с Чонгуком. Хоён тоже не смогла приехать, так как Соджун повёз её смотреть этот матч вживую, на стадионе Катара. Она увидит самого Роналду! Это просто невероятно! — На кого ставите? — Вонхон по-деловому повернулся к влюблённой паре, которая при нём не скрывалась. Он их нормально воспринимал, даже улыбался. — Я за Корею, конечно, но Португалия вероятнее всего, победит, — Тэхён уселся поудобнее, пока Юнги передавал ему пиво. — Давай ставки поставим, — предложил Вонхон. — Если Португалия выиграет, я буду тебе что-то должен, поработаю на тебя целую неделю, а если Корея победит, то ты попросишь кого-нибудь меня усыновить. — Малой, у тебя же родители есть, — влез в разговор Юнги. — Да. Но я им неважен. Вы меня не можете усыновить, вы молодые, вам не разрешат, а я хочу жить с хорошими родителями. — Я вот один жил, нормально, — сказал Тэ. — Без родителей тоже можно жить, потом найди себе друзей хороших или любовь. Тогда и родители не нужны. — Любовь? А как найти? — Любовь тебя сама найдёт. Нас же свела, — Юнги погладил своего парня по спине. — Если Корея выиграет, Вонхон, куплю тебе всё, что захочешь, идёт? — Идёт. Ты можешь тогда мне открыть такой счёт, чтобы мои родители не знали про него и не могли деньги оттуда брать? Я хочу копить на будущее. Там же проценты копятся. Я сегодня узнал. — Да ты реально умный, — похвалил Тэ. — Договорились, — пожал ему руку Юнги и шепнул Тэхёну: — Куплю ему криптовалюту. Если пароль не забудет от своего кошелька, разбогатеет в будущем. — А нам тоже возьмёшь? — У нас уже есть, Звёздочка, — подмигнул он. — Да я реально любовница богатого папика… — определил для себя сей факт Тэхён. На пятой минуте первого тайма Португалия забила первый гол. Крики и оры было слышно по всему району, городу, стране. Стопроцентно, все граждане сидели возле телевизоров сегодня. И всё же, пусть вероятность выйти в финал практически нулевая, Корея хорошо себя показывала в этом году. Вонхон взбодрился, ходил в красной футболке по гостиной и доказывал, мол, «мы ещё отобьём, увидите!». И он был прав, всё стало гораздо интереснее на двадцать седьмой минуте, когда Ким Юньквон забил гол. Оры и крики стали ещё более громкими, люди даже на улицу выбежали, чтобы пивом чокнуться с соседями. Юнги был такой счастливый, запрыгнул на Тэхёна, позабыв, что рядом ребёнок. — Мы не одни, — улыбнулся Тэ, стягивая своего парня с себя. — Ой. Даже Холли радовался, не понимая, что происходит. Ему просто нравилось участвовать в такой игре, когда все так эмоционально радуются, гавкал, чтобы поддержать. — Я же говорил! Я же говорил! — носился счастливый Вонхон. Хоён позвонила во время перерыва после первого тайма. Уже ночь в Корее, но в Катаре вечер. Она включила видеосвязь, чтобы Тэхён с Юнги могли увидеть поле, трибуны, и хоть там было очень шумно, да и связь была нестабильной, было очень круто. Пак Соджун неловко поздоровался, он за всё это время особо не звонил даже, только письменно высылал работу, чувствовал себя виноватым перед своим протеже. У Тэ пока пропали предрассудки по отношению к шефу: если подруга с ним счастлива, то это самое важное. — А тот нападающий, Чо Гюсон, симпатичный, да? — повернулся Тэ к Вонхону. — Да, он красавчик! — согласился тот. — Вот же у него фанатов будет после чемпионата! Юнги цокнул и скрестил руки, толкнул Тэ в колено. — Эй, Звёздочка, хочешь спать сегодня на диване? — А что, ты так не считаешь? — Конечно, он симпатичный… — Теперь я тебя отправлю на диван, Безымянный, — в ответ толкнул его Тэ. — Ну иди, иди к футболисту. — Мне нравятся фотографы. Один определённый, если точнее. Вот он настоящий красавчик. — А фотографам хакеры нравятся… — Вы очень милые, — подметил Вонхон. — Есть такое, — потрепал его по голове Юнги. Второй тайм начался, и игра была увлекательной, а когда Корея забила второй гол, уже во время дополнительного времени, люди ликовали. Нет, пока на улицу не выбегали, потому что время ещё осталось — всякое ведь может случиться, в футболе даже последняя минута способна изменить исход. Однако Португалия всё-таки не смогла выйти вничью — Корея одержала триумфальную победу, и как только свисток известил об окончании игры, страна буквально сотряслась. Соседи повыскакивали на улицы. Неважно же, что уже ночь, нет, все ликовали и праздновали, Вонхон тоже побежал, чтобы присоединиться ко всем, и только Юнги и Тэхён никуда не торопились. Точнее, торопились, но друг к другу. Юнги запрыгнул на своего парня, который держал его за бёдра, и прыгал вместе с ним по квартире. Тэхён всегда успевал — почти всегда — запечатлеть какой-нибудь момент на камеру. Вот, он, пытается смотреть в объектив, пока Юнги соблазняет и целует в губы, в подбородок, в шею. — Снова хочешь на камеру снять? — засмеялся Юнги. — А ты против? — Нет, если бы мы открыли свой канал на порносайте, мы бы разбогатели. Это точно, они бы разбогатели, потому что у них это хорошо получалось. На таких сайтах очень много разных видео, разного жанра, разного качества, и Тэхён успел уже посмотреть гей-порно, но в основном везде одно и то же, несмотря на то, что профессиональные актёры. Да, подобное нравится многим, но не хватало химии, и во всём этом разнообразии нашлось от силы десять видео, где «чувствовались чувства», и на всех них огромное количество просмотров, так что, да, Тэхён и Юнги могли бы стать популярными и даже богатыми, если бы только захотели, но, конечно же, они не станут публиковаться, если даже будут в масках. А зачем? Тэхён снимал их для личного просмотра. Если фото может остановить момент, то видео останавливает целый кусочек времени, ограничивающийся только памятью телефона или картой камеры. Он назвал папку «Безымянная Звёздочка», там он хранил всё, что успевал сфотографировать или снять. С самого начала и до сегодняшнего момента. Иногда Юнги ругался, что Тэхён мог вспомнить о своей камере в самый неподходящий момент, мог остановить слишком интимный момент, чтобы достать её и лишь сделав несколько снимков продолжал. Тэхёну так было спокойнее, потому что… он понимал, что эти моменты не будут длиться вечно, они должны остаться вне времени, они должны остаться не только в памяти, ведь память человека имеет свойство забывать даже самых близких, и он об этом знает не понаслышке, маму он не мог увидеть в голове, несмотря на то, что фотография её теперь есть. Его может не стать. Он исчезнет, а у Юнги останутся лишь воспоминания, о Тэхёне он будет говорить в прошлом времени. Он не знал даже, хочет ли, чтобы Юнги помнил его в будущем или лучше было бы забыть. Вроде бы Тэ собирал эти фотографии и видео для себя, будто он сможет унести с собой на небо эту папку, но и для Юнги. С одной стороны хотелось, чтобы Юнги и дальше любил его, ведь ревность проявляется даже в будущем. Звучит абсурдно, наверное, но как неприятно было представлять его с кем-то в прошлом, с тем же дикобразом, так и в будущем, и не дай бог с тем же дикобразом. А с другой стороны… хочется, чтобы Юнги был счастливым. И неважно ведь с кем он будет таковым, правда? Сказать ему Тэхён так и не смог, а уже наступило тридцатое декабря, тэхёнов день рождения. Каждый день он думал: «Завтра скажу, не сегодня, сегодня Юнги слишком счастливый». И каждый день память забывала обо всём плохом, о болезни, даже таблетки он иногда забывал пить, только капитан Ким напоминал периодами о них. Но ведь всё это время он не так уж и плохо себя чувствовал, если не сильно напрягался, может быть, произойдёт чудо? Они ведь случаются с Юнги.***
День рождения начался утром, с приходом солнца. Тэхён и не думал о том, что это последний его день рождения. Ну вот, Юнги снова открыл шторы: солнечные лучи щекотали глаза в попытке разомкнуть веки. Нос самовольно принюхивался к запахам: свежезаваренный кофе, горький шоколад, горячий какао, клубника, мёд и блинчики. — С днём рождения, Звёздочка! — раздался чрезвычайно бодрый голос. Юнги сидел на кровати с подносом, ещё даже не расчесался, в чёрной шёлковой пижаме. Разве может быть что-то лучше, чем это? — Мне восемнадцать, — поднялся Тэ и потянулся. — Чем-то особенным хочешь сегодня заняться? У меня есть на примете парочка идей. Конечно, у него есть. Всегда есть. Каждый день с ним полон новых открытий. Тэхён за всё время с ним, в заточении домашнего ареста, жил большей жизнью, чем за всё время будучи свободным. Столько желаний уже исполнено, банка со звёздами только пополняется, а блокноты обретают всё больше желаний. Хотелось бы весь день провести в постели, смотреть какой-нибудь сериал в обнимку, чтобы Холли грелся в ногах, но Юнги решил сегодня нарисовать картину, и не одну. И если кто-то думает, что он ограничился простым холстом, то глубоко ошибается. В комнате желаний уже не было места, там стояли и мотоциклы, и гончарный круг, и боксёрская груша, и беговые дорожки, и всё для свечеварения, и набор виртуальной реальности, да чего там только не было, уже места нет, так что мольберты и холсты разных размеров поставили на крышу. — Холли, сидеть, — велел Тэхён, и пудель уселся в указанное место, высунув язык. — Он умный, да? — улыбался Юнги. — Пудели очень умные. — Это точно. Нужно друга для него взять. Может быть, шпица возьмём? — Давай. Тэхён затеял нарисовать Холли, но щенок хоть и послушный, не мог долго позировать, так что срисовывал Тэ уже с фотографии, а вот Юнги рисовал вид с крыши. Не сказать, что вид особенный, но есть небо, а этого уже достаточно. Раздался громкий чих, из-за которого Юнги даже не шелохнулся, лишь засмеялся. Раньше из-за этих тэхёновых чихов он подскакивал, ронял даже тарелки от неожиданности, а теперь — привык. — Извини, — вытер нос Тэ, возвращая руку с кистью на холст. — Картину не испортил из-за меня? — Нет. Я тебя как облупленного знаю, так что уже не удивляюсь. — А вот и не знаешь. Я сам не всегда знаю свой следующий шаг. — Ты, когда просыпаешься, всегда тянешься, и только потом меня обнимаешь, — говорил Юнги, пока рисовал солнце на своей картине. — Разбудить тебя легко, если открыть шторы. Ты никогда не надеваешь тапочки, когда идёшь в ванную, сначала чистишь зубы, потом только умываешь лицо. Когда ходишь в туалет, всегда закрываешь дверь на замок, но когда идёшь в душ, оставляешь дверь приоткрытой, и это намёк, чтобы я зашёл. Раньше ты работал один, меня не звал, но с того дня, когда ты уезжал с Капитаном Кимом на обязательную проверку в ноябре, ты всегда просишь, чтобы я рядом был. Тебе не нравится, когда я уезжаю, а если мне надо выехать, ты всегда со мной на видеосвязи. Ты спишь только с левой стороны кровати, любишь укрываться одним одеялом, а когда ты меня обнимаешь ночью, то всегда делаешь это и руками, и ногами. Потом устаёшь так лежать, переворачиваешься, и тянешь мою руку, а не одеяло, чтобы я тебя обнимал. — Я такой предсказуемый? — хмыкнул Тэхён. — Не то чтобы предсказуемый, просто я выучил твои привычки. Могу даже предсказать, что ты дальше скажешь. — И что я скажу? — А вот не скажу. Хочу это услышать. Тэхён цокнул, демонстрируя обиду, но внутри тепло. Приятно осознавать, что Юнги такой внимательный по отношению к нему. Он размышлял о том, что он такого должен сказать, он-то сам не в курсе, какая мысль посетит его голову в следующую секунду или минуту, а Юнги дальше рисовал солнце на картине. Тэ сам продолжил дорисовывать Холли, и ведь уже столько времени прошло, уже время обеда наступило, желудок дал о себе знать громким урчанием — Юнги тихо захохотал, будто скрывая свой смех, но прыгающие плечи его выдали. — Ну что? — возникал Тэ. — Вот это я имел в виду. У твоего желудка график. Каждый день к часу дня он мурчит, даже если позавтракал поздно. Тэхён бурчал, ведь всё не так, но Юнги его знал лучше, поэтому спустился, чтобы встретить курьера и забрать доставку. На удивление, он сегодня не готовил сам, заказал торт и китайскую кухню. Даже свечку поставил и вернулся на балкон, напевая всем известную песенку «С днём рождения тебя». — Загадай желание, — ждал Юнги. — Вслух скажи… В голове было много желаний: прожить с Юнги до старости, все семьдесят лет, чтобы сердце было здоровым, чтобы Юнги счастливым был, даже если останется один через год или меньше, чтобы… Вслух сегодня произнести он этого не сможет, тогда ведь придётся расстроить своего самого любимого человека во всей вселенной, и не завтра, потому что завтра Новый год. Так он и тянул, то чемпионат мира, то декабрь, то Рождество, то день рождения… Нет, нет смысла загадывать то, что действительно несбыточно, а портить настроение он точно не будет, ни себе, ни Юнги. — Хочу, чтобы снег пошёл сегодня, — произнёс Тэхён и задул свечу. Это либо волшебство, либо насмешка природы, потому что едва он произнёс эти слова, за стеклянной стеной показались снежинки, беззвучно опускающиеся с неба. Если дождь — это песня, то снег — тишина. В груди защемило от мысли, что если бы Тэхён загадал, чтобы сердце исцелилось, то это непременно бы случилось, но шанс упущен. Этого, разумеется, не произошло бы, ведь снег должен был когда-то пойти, а вот из-за одного «хочу» невозможно вылечить болезнь, данную с рождения, если не с зачатия. — Тэхён, снег! Счастливый Юнги оставил торт на столе и потащил Тэ за пределы их прозрачного куба, чтобы кожей ощутить снежные хлопья на коже. — Мама говорила, что если в первый снег будешь с тем, кто тебе нравится, то вы будете вместе всю жизнь, — сказал Тэхён, поймав в ладонях снежинку, которая медленно таяла, превращаясь в воду. — Просто нравится? — обнял сзади Юнги, поднимая взгляд к небу. — Не просто нравится. Ты же знаешь… — Знаю. И ты знаешь. Интересно, с того места на небе, — указал он на место, которое Тэхён выбрал когда-то, — снег тоже видно? — Оттуда всё видно. Хорошо, что Юнги обнимал сзади, не видел, что слёзы стекали по щекам. Тэхён действительно туда отправится, поселится там, где всегда мечтал. Будет ли ему там одиноко, пока будет смотреть, как Юнги живёт без него на земле? Пусть у Юнги будет кто-то, кто согреет его, но пусть в его сердце всё-таки останется место для Тэхёна, хоть это и звучит эгоистично. Тэхён ведь будет ждать его там. Там, на небе, они снова будут вместе. Когда-нибудь через семьдесят лет. — Обещаешь, что мы станем звёздами, Юнги? — Обещаю. — Через семьдесят лет. Ты должен прожить счастливую долгую жизнь. — Звёздочка, мы вместе проживём такую жизнь. Обещаешь? Тэхён не мог этого обещать, вместо слов он просто обернулся, чтобы поцеловать Юнги, запечатать губы поцелуем, лишь бы не просил выполнить такого обещания, ведь оно неисполнимо. Ким Тэхён станет звездой первым. И будет ярко светить на небе, чтобы Мин Юнги смог исполнить все желания в их блокнотах, а их хватит на все семьдесят лет.