Безымянная Звёздочка

      Секс с любимым человеком — это потрясающе, правда. Тэхён не был ни с кем, кроме Юнги, но он уверен, что секс без любви не приносит оргазма. Да, его друзья со школы всегда говорили о том, что это круто, но если сравнить, то занятие любовью — это полёт на частном самолёте, а секс на одну ночь — эконом-класс. Не ему, конечно, сравнивать, но так он считал.       И несмотря на это, и у Тэхёна возникли проблемы в постели. Общее состояние стало ухудшаться после нового года. Будто до изменения последней цифры в году было затишье перед бурей, а физические нагрузки, которые ранее легко давались, теперь стали требовать больше усилий.       Когда выполняешь роль пассива, как это принято называть в обществе, не затрачиваешь столько энергии, как в роли актива. Узнав Юнги, Тэхён понял, что ему нравится быть снизу, как он сказал, никто не удовлетворял его так, как Тэ, и это приятно слышать, только вот телу тяжело.       Раньше одышка не была такой сильной, пусть и присутствовала, и если спуск по лестнице, чтобы дойти до тётушки Хан, не выматывал, то подъём по ступеням… Тэ останавливался на каждом этаже, чтобы передохнуть, и бурчал сам себе, что нужно построить здесь лифт.       А секс… это не ходьба, не бег и не тренировка — он требует огромных затрат энергии. Серьёзно, если кто-то хочет похудеть, то нет кардио лучше, чем секс.       — Тэхён, у нас всё хорошо? — спросил Юнги, присоединившись к нему в ванной, когда тот принимал душ.       — Да, почему ты спрашиваешь?       — Просто… — он неуверенно взял в руки тэхёнов член и с каким-то отчаянием выдохнул, закрыв глаза, — я так тебя хочу…       — И я готов!       В этот раз Тэхён не был туповатым, как обычно бывало раньше, — он сделал вид, что ничего не понял и указал на анальный душ, лежавший на раковине. Лучше притвориться дураком, чем придумывать какую-нибудь дурацкую отмазку, очередную. В день рождения Тэхён оправдался тем, что это его день, в ночь нового года сказал, что перепил, а последующие дни и ночи притворялся, что у него начинались панические атаки или просто делал вид, что заснул, когда Юнги отходил в уборную или на кухню.       А последнюю неделю Тэхён вообще делал всё, лишь бы не надо было заниматься сексом.       — Ты меня не хочешь больше? Я сделал что-то не так? — взгляд Юнги разбивал сердце, вдребезги. Он так растерянно смотрел, будто чувствовал себя ненужным. А это вовсе не так.       Но ещё тяжелее становилось, когда Тэхён представлял, как скажет ему правду. Он тысячи раз уже проиграл в голове этот сценарий. «Юнги, прости, но я умру в этом году». Пришло время сказать, уже давно нужно это сделать, дядька-полицейский просил признаться ему, но как Тэхён мог это сделать?       — Очень хочу тебя, — лишь в этом Тэ мог признаться — поцеловал его ладони. — Просто… мне… комфортнее, когда ты сверху. Я же твоя любовница, а ты мой папик, — пошутил Тэ, чем вызвал улыбку Юнги.       — Хорошо. Ты поэтому всю неделю меня сторонишься? Не знал, как мне сказать об этом? — предположил он.       — Да, — солгал Тэ и засмеялся. — Я же вылитый пассив. По мне не видно?       — Не видно. Ты больше активом выглядишь, чем я, если честно.       Сегодня состояние не такое уж и плохое, так что Тэ решил не продолжать разговор, а приняться за дело: он опустился на колени, чтобы сделать Юнги приятно. Сложно себя контролировать, когда хорошее самочувствие — Тэхён ощутил прилив сил и энергии. Юнги возбуждённо развернулся и прижался к стене животом и буквально молил:       — Очень хочу, Тэхён. Пожалуйста…       Тэ не сдержался, а кто бы сдержался? Он бы и из комы поднялся, если бы его Юнги стоял так под душем, мокрый и сексуальный. Из этих ягодиц нужно сделать слепок и создать копию из глины, а потом поставить на стол и хранить как прекрасную скульптуру.       Пусть станет плохо, но Тэхён исполнит желание Юнги.       Да, когда длительное время ни в кого не входил, это ощущается ещё слаще. Они оба слетали на Юпитер и обратно, всё-таки Тэхён обожал это чувство — владеть Юнги. Самовнушение, телекинез и телепатия с собственным телом не работала, так что Тэ, после того, как довёл своего парня до кондиции, опустился и сел на кафель, схватившись за грудь.       — Звёздочка, тебе плохо? — поглаживал Юнги по спине. — Что такое?       — Паническая атака просто… — Тэ не открывал глаза. Не мог.       — Давай дышать вместе, хорошо?       — Можешь сходить за МакФлурри?       — Прямо сейчас?       — Да. МакФлурри мне помогает.       И пока он побежал за мороженым в МакДоналдс, Тэхён смог достать припрятанные лекарства. Действительно, как он ещё вообще ходит на ногах и не падает с инфарктом? Как говорила доктор Сон, это чудо, что Тэхён дожил до сегодняшнего дня с его-то сердцем. Чудо и то, что он вот так контролирует свои приступы. Если подумать, дело не в силе воли Тэ или в его магических способностях, которых нет, дело в Юнги. Желание быть с ним и страх, что Юнги увидит Тэ, падающего на пол прямо при нём, способно держать на ногах и в сознании.       Нитроглицерин и обезболивающее до сих пор помогают, и это хорошо. Он дополз до кровати и лёг, даже смог вытереться полотенцем. Сил не было, казалось, что руки больше даже двигаться не смогут, что будет полная атрофия конечностей, но он быстро поднялся, когда Юнги пришёл. Удивительно, у людей психосоматика работает так, что они начинают болеть, у кого-то психика способствует тому, что они обретают различные расстройства, тревожность или ещё что, а у Тэ — наоборот. Когда Юнги рядом, он всегда чувствует себя лучше, или просто верит в это.       — Тебя отпустило? — спросил Юнги после долгого молчания.       — Да, спасибо, — Тэхён доел МакФлурри и потянул своего парня в кровать. — Ты же моё успокоительное.       — Прости, я эгоист. У тебя не в первый раз паническая атака, когда ты сверху. Я больше не буду таким настойчивым. Это тебя триггерит. Может быть, к психотерапевту обратимся?       — Давай попробуем.       А что ещё оставалось? Отказаться? Юнги бы так просто не отстал, потому что переживал. Наверняка, думал, что у Тэхёна есть какие-то травмы детства, о которых он не хочет рассказывать, вполне логичное предположение, но дело ведь не в этом.       Вряд ли психотерапевт помешает. С ним нужно просто сидеть и разговаривать о прошлом, о том, какое тяжёлое было детство, он будет кивать и слушать. Так ведь?       Если Юнги что-то задумал, то он делал он довольно быстро, и уже за всё время знакомства и отношений исполнил более трёхста желаний. Да, некоторые из них вполне себе заурядные, а некоторые — нет. Если посчитать простой математикой, в году триста шестьдесят пять дней, в семидесяти годах их двадцать пять с половиной тысяч, и если поделить сто тысяч желаний на количество этих дней, то в среднем, для того, чтобы реализовать план на жизнь, они должны выполнять целых четыре желания в день. В целом, это реально, так как многие желания — просто еда или что-то банальное, как например, «попробовать вьетнамскую кухню» или «поцеловать Юнги в пупок».       Если же впихнуть весь план в двадцать лет, то это в среднем тринадцать с половиной желаний в день — тоже реально.       А теперь будет другая математика: чтобы выполнить все сто тысяч желаний за один год, нужно исполнять по двести семьдесят три в день. И это — невозможно.       Так вот, именно об этом Тэхён говорил с психотерапевтом. Доктора звали Гон Хёджин. Когда она пришла на встречу с пациентом, то настояла на том, чтобы Юнги не присутствовал, хоть тот и был против. Конечно, он не спорил, ведь для него главное — Тэхён, и неважно, будет Юнги участвовать в сессии или нет.       Женщине было лет сорок, так как она упомянула свой стаж работы, хотя по лицу неплохо выглядела, и она действительно профессионал, потому что она сразу поняла, что у Тэ проблемы со здоровьем. Как? Он похудел, несмотря на то, что ноги опухли, лицо стало бледнее: и если Юнги списывал это на то, что они всегда сидят дома, то доктор так не думала. Она провела небольшой осмотр — сразу же поставила предварительный диагноз, и Тэ осталось только подтвердить и рассказать об обследовании, а также признаться в том, что никаких панических атак у него нет. Доктор даже поняла то, что они с Юнги состоят в отношениях, как и капитан Ким, посоветовала рассказать ему правду, тогда-то Тэхён и озвучил ей свои математические исчисления о плане их жизни.       — Как он успеет всё исполнить, доктор Гон? Для него это очень важно. Как и для меня. Он с ума сойдёт, когда узнает.       — Тэхён, исполнить желания — это очень хорошее дело, но для вашего партнёра важно не это, а вы. Не лишайте его возможности поддержать вас. Вы знаете, у меня был пациент, у которого было психическое расстройство, о котором он тоже скрывал от своей жены, жена его ничего не понимала, ругалась, спорила, в итоге он погиб, так и не сказав ей. Она потом ко мне приходила и плакала, сожалея о том, что не знала. Пусть у вас другая ситуация, но давайте говорить начистоту, — доктор вздохнула, — вы можете умереть в любой момент. Поставьте себя на место вашего парня.       Она права, разумеется, права. Тэхён прекрасно понимал, что должен сказать правду Юнги, но… как?

***

      Так как пришла Хоён, Юнги воспользовался случаем и поехал в город: Тэхён ведь постоянно был с ним, даже во время выездов, по видеосвязи, так что у него иногда не получалось делать сюрпризы, а он любил удивлять Тэ.       Хоён смогла поучаствовать в сеульском показе мод, она ходила по подиуму не одного дизайнера, даже засветилась на ковровой дорожке с известными моделями и знаменитостями, поэтому количество подписчиков на её странице резко увеличилось; а одноклассники стали публиковать посты с её фотографиями и отмечать её, чтобы получить свою минуту славы.       — В школе я вдруг стала популярна, — хмыкнула Хоён, пока Тэхён фотографировал её сидящую на диване и поедающую мандарины. — Так раздражают. Раньше меня называли белой вороной, плоской дылдой, а теперь моё имя все вспомнили.       — Этого стоило ожидать, да и они просто завидуют. Как там мой шеф?       — У нас всё хорошо, — взбодрилась она. — Соджун предложил мне жить с ним.       — А вы-то куда торопитесь?       — Никуда. Так практичнее, знаешь. Отвозить меня домой постоянно, а потом забирать утром — отнимает много времени. Смысл?       — Согласен. Нам с Дживоном не нужно тратить время, чтобы забрать друг друга, но мы тоже живём вместе, а моя квартира стала моим офисом.       — Как… — подозрительно она посмотрела исподлобья, — твой психотерапевт?       — Он с тобой это обсуждал? — понял Тэ и убрал камеру.       Это очевидно, Юнги тоже подружился с Хоён и часто с ней общался, даже просто переписываясь. Конечно, сам он не спрашивал у Тэ о сеансе, да и доктор ему ничего не рассказала, так как не имеет право разглашать подобную информацию, но Юнги не понял, почему повторных сессий больше не было. Наверняка, Юнги попросил Хоён, чтобы она стала разведчиком и узнала, как всё прошло.       Хоть Тэхён и Юнги договорились всё обсуждать, как и любая пара, состоящая в здоровых отношениях, но у каждого человека есть личное пространство, свои мысли — не всегда возможно делиться всем в реальной жизни, и всё же, единственный секрет, который хранил Тэ, о своём здоровье. Просто потому что язык не поворачивался сказать об этом.       — Тэ, если у тебя панические атаки, почему ты не поговоришь об этом с Дживоном? Он же тебя только поддержать хочет, — пыталась донести свою точку зрения Хоён.       Тэ поднялся с дивана и пошёл к холодильнику: сейчас бы пива, чтобы расслабиться — он закурил сигарету, запивая алкоголем, а заодно и мороженое с крошками шоколада достал. Да, это всё категорически нельзя употреблять, но хотелось. Он решил сказать подруге правду. Это как репетиция перед концертом: сначала опробует признание с ней, а потом уже — с Юнги.       — У меня нет панических атак. У меня сердце больное, — сказал он так, будто говорил о погоде.       — В смысле?       — Мне поставили кучу диагнозов, я даже не повторю их, но это не лечится.       — Ты так шутишь, или что? — конечно, Хоён посмеялась, ведь Тэхён говорил без какого-либо намёка на серьёзность. Или же это просто защитная реакция у неё такая.       Он держался за столешницу двумя руками, чувствуя тяжёлую одышку. В голове всё кружилось, отчего началась тошнота, и в груди снова возникла острая жгучая боль.       — Я…не шучу. Только Дживону не говори об этом, я сам это сделаю…       — Тэ, ты в порядке? Что такое?       Хоён подбежала к нему, но Тэ уже не мог стоять на ногах, он упал прямо на неё, пытаясь остаться в сознании. Девушка паниковала, не знала, что делать, бросилась к телефону, чтобы вызвать скорую помощь, но Тэхён шёпотом просил подать таблетки из его кармана. Она быстро засунула нитроглицерин ему в рот, уложила его голову себе на колени, поглаживала по волосам.       — Не вызывай скорую, сейчас отпустит, — сказал он, не открывая глаз и не отрывая руки от груди.       — Но…       — Уже полегче.       Спустя некоторое время он смог подняться при помощи Хоён, и она сразу же отвела его на диван, принесла воды, а потом сидела в ожидании объяснений. В глазах страх, беспокойство, незнание, что делать. Всё-таки она похорошела в отношениях: когда человек влюбляется, то всегда меняется в лучшую сторону. И пусть она сейчас растеряна, но так хотелось заснять её лицо, чтобы поймать в кадре этот мерцающий блеск в глазах.       — Не смотри так, — отвернулся Тэхён, разглядывая пылинки, кружащиеся в лучах солнца, проникающих сквозь шторы.       — Как?       — С жалостью.       — Так ты… болен? Правда? Но проблемы с сердце бывают только у старых людей и…       — Не всегда.       — И что теперь? Когда ты узнал? Надо пойти к врачу и…       — Я умру скоро. Это неизлечимо.       — Что значит «умрёшь»? Ты не можешь умереть, тебе всего восемнадцать лет, Тэхён.       — В восемнадцать и умру.       Тэхён не смотрел на неё, чтобы не видеть этого взгляда, жалостливого, такого, какой был у кардиолога, у дядьки-полицейского, у психотерапевта. Ещё больше не хотелось смотреть, как Хоён плачет, осознавая новости с каждой секундой. Её всхлипы теребили душу, она доказывала, что это неправда, что люди могут вылечиться и жить дальше, что медицина не всё знает, что нужно посетить хороших врачей, лучше, чем тот, который проверял Тэ, что…       Зачем они это делают? Это одна из стадий принятия? Сначала идёт отрицание, потом гнев, торг, депрессия — в конце концов Хоён замолчала. Перестала вести долгий монолог о том, что это неправда, что это несправедливо, что доктор ошибся в расчётах, что, возможно, есть гораздо больше времени, она перестала и плакать.       — Я всё равно умру, Хоён. Бесполезно что-либо делать.       — Ты не сказал ему?       Тэ ничего на это не ответил, а она снова разрыдалась. Это невыносимо. Если она так реагирует, то какого будет Юнги? Неужели Тэхён самолично воткнёт ему нож в спину? Как он сможет причинить Юнги такую боль? Мозг начал придумывать пути отхода. Сначала нужно сказать Чимину, потом Чонгуку, пусть теперь с бывшим лучшим другом они за всё это время ни разу не общались. Даже какое-то злорадство возникло, ведь когда Гук узнает, тоже будет рыдать, ему будет плохо, таким образом Тэхён отомстит ему за предательство. И только после этого можно сказать Юнги.       Нет. Это неправильно. Любимый Безымянный должен первым узнать, так ведь?       Тэхён схватился за голову и заплакал, уткнувшись в колени.       — Как я скажу ему? Как? Я разобью его сердце…       — Тэхён, он же всё равно узнает, рано или поздно.       — Да, но… я никак не решаюсь. Я боюсь.       — А если тебя вдруг не станет? Может быть, вызвать скорую? А вдруг тебе хуже будет? Как часто…       — Не нужно. Я уже привык, таблетки помогают, — Тэхён вытер лицо и поднялся на ноги. — Всё, не будем говорить об этом. Давай лучше чем-то полезным займёмся. Я хочу тебя пофотографировать. И не смотри на меня так, будто видишь меня в последний раз. Я пока умирать не планирую.       — В моём агентстве все в восторге от твоих работ. Все ждут, когда ты сможешь прийти к ним и поработать с моделями.       Хоён — хороший друг. Она не стала больше распускать сопли, переключилась сразу же, хоть глаза до сих пор были опухшими от слёз. Она не стала настаивать на том, что Тэхён должен «рассказать Дживону», обещала хранить секрет, да у неё и нет другого выбора, так как не ей рассказывать правду.

***

      — Звёздочка моя, мы дома, — Юнги вернулся радостный, как всегда, и Тэхён встречал его так же. — Хоён уже ушла?       — Ты почему так долго? — надул губы Тэ, пока Холли с ним здоровался, кружил, гавкал, рассказывая о том, где был сегодня.       — Был занят всякими делами. Надо было съездить снять деньги, отвезти кое-куда, в общем, технические вопросы, которые не должны тебя волновать. Завтра к обеду я вызвал нам спа на дом. Какая-то программа у них крутая. Ты же хотел.       Сердце Тэхёна билось чаще от волнения — и не из-за болезни, а от страха, — пока они разбирали пакеты с продуктами и пока Юнги рассказывал о массажистах, которые прибудут завтра.       — Эй, Звёздочка, — почувствовал Тэ объятие и поцелуй в щёку, — ты меня не слушаешь?       — Я хотел тебе кое-то сказать.       — Что? — улыбнулся он.       Такой красивый, такой нежный, такой заботливый. Он поправил чёлку на тэхёновом лице, прижался к груди и смотрел вверх в ожидании. Интересно, о чём он думал? Что хотел услышать? Наверняка, думал, что ему скажут что-то хорошее.       «Я умру скоро», — прозвучало в тэхёновой голове.       — Я не дождался тебя и сам поужинал, — прозвучало в реальности.       Юнги засмеялся и цокнул, прищурив глаза.       — Как ты мог, Звёздочка? А я? Твой парень остался голодным, ты в курсе?       — Мой парень принёс кучу пакетов. Хочешь, я тебя покормлю? Своими руками…       — Хочу. Я привёз пирог и кучу фруктов, названия которых я не знаю. Всё, я безрукий, будешь меня кормить.       Не сегодня. Завтра. Завтра Тэхён точно ему расскажет, а пока что они устроились в гостиной на диване, включили фильм «Спеши любить». Это старый фильм, где рассказывалась типичная на первый взгляд история о правильной верующей девушке, которая заботилась о других, неудачнице в школе, и о популярном парне, хулигане. Конечно же, как и во всех таких сюжетах, главный герой Лэндон влюбился в эту девушку по имени Джейми. Как выяснилось, девушка была больна, у неё была лейкемия, и она не сразу сказала об этом. Она лишь предупредила его, мол, «не влюбляйся в меня», а после, когда Лэндон признался ей в любви, она рассказала правду. У Джейми был список желаний, как это называют, «bucket list», список дел, который нужно успеть сделать перед смертью, и Лэндон помогал исполнить его.       Тэхён специально поставил этот фильм, чтобы узнать мнение Юнги о таком. Разумеется, героиня умерла, а главный герой остался, стал лучшим человеком, чем которым был до встречи с ней, у него появились цели. Тэ же хотел, чтобы Юнги тоже обзавёлся собственными мечтами. Нужно заполнить все блокноты-звёзды, чтобы он, когда Тэ умрёт, смог жить дальше.       — Почему мы так часто смотрим грустные фильмы? — устроился Юнги поудобнее на груди своего парня и взял в руки пульт. — Что ещё посмотрим?       — Хороший же фильм.       — Да, но Джейми странная. Она же знала с самого начала, что больна, ещё и сказала ему не влюбляться в него, потом видела, что у Лэндона к ней чувства появлялись, зачем она это начала? Если бы она вовремя прекратила их общение, он бы не страдал потом.       — Она просто тоже влюбилась.       — Крутое у неё было желание, быть в двух местах сразу. Давай тоже такое напишем. В Европе есть городок Барле-Хертог, в котором расчерчена граница между Бельгией и Нидерландами. Мы можем тоже быть одной ногой в одной стране, а второй — в другой.       — Запишем, если хочешь. Давай посмотрим ещё какой-нибудь похожий фильм?       — Тебя потянуло на стекло?       — Интересно же!       Следующий фильм порекомендовало приложение, через которое они смотрели, «До встречи с тобой». Опять же, история о бедной девушке Луизе, которая повстречала богатого мужчину, Уилла, правда, теперь этот мужчина был больным. Точнее, он был здоров, но после того, как попал в аварию, стал инвалидом. Луиза устроилась работать его сиделкой, в итоге они влюбились, и всё вроде бы хорошо, но Уилл решил добровольно закончить свою жизнь в Швейцарии, где это разрешено законом.       — Я не хочу это смотреть больше, — Юнги остановил фильм, листая список, чтобы выбрать другой. — Давай что-то хорошее посмотрим. Весёлое.       — Почему? Мне нравится.       — Прости, Звёздочка, я невольно начинаю проецировать на нас с тобой и не хочу даже в голове себе представлять такое.       — А если бы я умер, что бы ты…       — Ты не умрёшь, так что не хочу о таком думать.       — И всё же, — требовал Тэ ответа.       Юнги даже не посмотрел на него, нажимал на кнопку пульта, уткнувшись в телевизор.       — Я бы с тобой умер.       — Юнги! — Тэхён разозлился и вскочил с дивана.       Что за глупость он сейчас сказал? Когда Тэ умрёт, то Юнги должен жить, счастливо жить. Да, поплачет немного, но ведь время лечит, он сможет построить отношения с кем-то другим, проживёт семьдесят лет, исполнит все мечты из блокнотов, а потом Тэхён встретит его на небе, чтобы они смогли стать звёздами вместе.       — Не говори так! — продолжал Тэ злиться. — Когда я умру, ты будешь жить.       — Не буду. Сразу же вены себе вскрою. Ну или найду способ, чтобы…       — Юнги! Что за бред ты несёшь?       — Если не хочешь слышать бред, то не задавай мне таких вопросов, — также эмоционально высказался он.       — А если мы расстанемся, тогда что? Если я тебя брошу?       — А ты хочешь со мной расстаться? — спросил Юнги испугано.       — Конечно, нет. Я спрашиваю. Тогда что? Тоже будешь грозить мне самоубийством?       — Нет. Ты же будешь жить.       — Обещай, что никогда не покончишь жизнь самоубийством, если я умру! — требовал Тэхён.       — Не буду я такого обещать. Почему это ты умрёшь?       — Обещай, говорю.       — Не буду.       Тэхён готов был расплакаться от отчаяния и страха. Не от страха собственной смерти, а от мысли, что Юнги потом убьёт себя. Так нельзя. Если его так сильно задели фильмы, то что будет в реальности? Тэ должен получить от него обещание, что он будет жить.       В итоге они только поругались. Тэхён хлопнул дверью и ушёл в свою квартиру, сказав, что пока Юнги не возьмёт свои слова о самоубийстве обратно, им не о чем говорить.       Юнги не приходил, не стучался, не звонил и не писал, а после их дурацкой ссоры прошло уже три часа.       Время стало для Тэхёна ценнее, чем когда-либо. Лучше бы вместо ссоры они лежали в обнимку, тем не менее получить такое важное обещание стоит того. Юнги позлится, но обязательно придёт, извинится и скажет, что будет жить, обязательно.       А пока что можно написать письмо. Тэхён взял бумагу и ручку, не зная, как засунуть в буквы свои мысли и чувства. На всякий случай ведь нужно это сделать.       «Привет, мой Безымянный», — начал он и остановился, чтобы немного подумать, вспомнив разные такие письма из фильмов. С грустью улыбнулся, вытерев слезу, а затем продолжил:       «Если ты читаешь это, значит, меня уже нет. Прошу тебя, живи. Обещай, что будешь жить. Ты ведь обещал исполнить все мои желания, так что… ты обязан.       Мне тяжело писать об этом, пишу я это сейчас, когда мы с тобой впервые поругались, я даже не знаю, смогу ли я рассказать тебе правду или так умру в твоём неведении. Прости, если к моменту прочтения этого письма, ты узнал правду только из-за моей смерти.       Встретить тебя было лучшим, что случалось в моей жизни. Ты ведь просил записать на диктофон все мои чувства, все истории для твоей книги, и я записал, записываю, всё это хранится в моём компьютере, и ты знаешь мои пароли.       Я не специально тебя влюбил в себя. Ты сказал, что тебе не понравилось, как в фильме «Спеши любить» главная героиня не рассказала своему парню правду, но я не скрывал от тебя, когда мы познакомились с тобой, я сам не знал. Я узнал, что умру, когда ездил с капитаном Кимом в больницу. На самом деле, мне часто становилось плохо, и он предложил сделать обследование, так как у моей матери было слабое сердце, и это она передала мне. Забавно, да? Мне не оставили наследство, дядину квартиру пока не оформили на меня, так как документы такие долго делаются, да и скорее всего мою квартиру заберут за долги, если они у него были. Не знаю, зачем я пишу тебе это.       Так вот, мне часто становится плохо, в последнее время я себя хуже чувствую. Доктор говорила, что мне жить осталось примерно год, и я не знаю точного срока годности моего сердца. Доктор Сон, кардиолог, сказала, что это чудо, что я до сих пор жив, и я знаю почему. Я до сих пор жил, чтобы с тобой встретиться. Ты же моя половинка.       Признаюсь тебе, что лгал: у меня никогда не было панических атак. Я притворялся, чтобы ты не узнал о моей болезни. Прости. Когда мы занимались сексом, мне тяжело было быть сверху, поэтому я убегал в туалет, чтобы лечь на пол и выпить таблетки. Ты даже психотерапевта вызвал, хотел мне помочь, но мне невозможно помочь. Моё сердце может остановиться. Ах, да, я забыл, что пишу в будущее, раз ты читаешь это, то я уже мёртв.       Я постараюсь сделать так, чтобы мы с тобой успели записать все желания, потому что у нас был план. Пожалуйста, исполни все наши мечты. А потом, через семьдесят лет, приходи ко мне на небо, ты же знаешь, где я буду ждать тебя. Моя мама перед смертью говорила, что станет звездой, но никогда не показывала место на небе, поэтому я не смог найти её, но ты сможешь найти меня.       Это не значит, что ты должен быть одиноким. Ты обязательно встретишь какого-нибудь дикобраза, прости, что называю твоих бывших и будущих так, но они дикобразы, честное слово. Я смеюсь, пока пишу это. Надеюсь, что ты, пока читаешь, тоже смеёшься. Ха-ха!       Не рассмешил? Блин, Юнги, только не плачь. Ладно, плачь, только не долго.       Ох, как много хочется ещё сказать тебе, сколько хочется дел с тобой сделать. Подожди… у меня бумага закончилась, пойду возьму ещё лист.       Я вернулся. Да уж, письмо получается так себе. Несерьёзное совсем. Это черновик, я уверен, что успею переписать его, перепечатаю на компьютере, распечатаю на красивой бумаге и вложу в конверт.       Ты там сидишь у себя, обижаешься на меня, я ведь хлопнул дверью и ушёл, потому что не мог слышать, как ты говоришь о самоубийстве. Только попробуй, Безымянный! Я из могилы поднимусь и побью тебя за такое! Только попробуй!       Что ещё написать тебе? О том как сильно я… ну… ты знаешь. Знаешь же?       Юнги, обязательно поезжай в Лондон, а потом в Париж, в Рим, в тот город, который между Бельгией и Нидерландами. Съезди на море, к океану, обязательно напиши книгу. Я был очень рад услышать о том, что у тебя появилось своё важное желание. Кто знает, а вдруг ты станешь известным писателем, и по твоим книгам будут снимать фильмы…       Ах, да, надо рассказать тебе по поводу того, как всё было с сердцем. Два года назад к нам в школу приехали врачи с проверкой. Нам тогда весь организм проверяли. Я даже не знаю, это так везде делают, или это только нашу школу удостоили подобной благотворительностью. Там всякие врачи приходили, даже уролог. Тогда мне сердце послушали, что-то сделали, конечно, не было такого оборудования, как в больнице, но доктор мне тогда сказала, что у меня нехорошие показатели, посоветовала обследование. А ещё она сказала, что мне не стоит курить, пить, заниматься тяжёлыми физическими нагрузками, но я не слушался, не принял это всерьёз, не хотел об этом думать. Капитан Ким сказал, что надо провериться, потому что увидел, как я на диван упал без сил.       Когда он напомнил мне о маме, я думал, что умру лет в тридцать с чем-то, как она, думал, что у нас с тобой будет двадцать лет. Ну или хотя бы пятнадцать. Принял эту судьбу, даже посчитал потом сколько желаний нужно выполнять, чтобы успеть, но всё не так. Нам с тобой не суждено быть вместе семьдесят лет. Прости, не так выразился, мы же вместе, нам не дано остаться вместе. А всё из-за меня.       Интересно, мы с тобой успеем выехать из Тэгу? Интересно, я доживу до осени или хотя бы до лета? Надеюсь. Я не хочу умирать здесь. Хочу, чтобы мы с тобой успели хотя бы до моря добраться. Ты же купил машину с открытым верхом, ещё не показал мне. Мне так интересно, чего ещё я не видел. Ты, стопроцентно, прячешь что-то от меня, чтобы сделать сюрприз.       Не хочу умирать, я ведь столького не сделал ещё в жизни…       Прости, Юнги. У меня такое ощущение, что я не смогу сказать тебе правду. Может быть, так лучше? Лучше ты будешь счастливым до последнего момента. Каждый день с того дня, как мне поставили кучу диагнозов с одним исходом, я смотрел на тебя и думал, что скажу завтра. Я и сейчас так думаю, не хочу тебя расстраивать.       Пожалуйста, ты живи. За нас обоих.       Я ещё перепишу это письмо, а пока что…       Прощай.       Твоя Звёздочка».

***

      Тэхён сделал пометки, где ему нужно откорректировать письмо, а потом схватился за грудь, тяжело дыша. Да что ж такое? Чего так резко-то? Он же не курил, не бегал, не пил, не делал ничего, что могло бы спровоцировать приступ, он просто сидел за столом и чиркал по бумаге.       В этот раз аж дышать невозможно. Жгучая боль отдавалась не только в руку, но и в шею, даже в зубы. Он скатился по стулу, уже привычное состояние — обжиматься с полом. Рука на рефлексе достала нитроглицерин из кармана, но таблетка не помогала, как обычно.       Нет, нет, нет, неужели тот самый день настал? Только не сейчас. Желания и блокноты уже не держали в этом мире, Тэхён думал о том, что не закончил письмо, но и не это главное. Он не может бросить так Юнги, они даже не помирились.       Надо было сказать ему. Надо было. Тогда бы они не поругались так глупо. Тэхён не должен был сидеть столько времени в своей квартире и оставлять его. Если бы знал, что вот так сейчас умрёт от инфаркта, то лучше бы успел сказать Юнги о своей любви, просить его жить.       Так больно… И эта боль не отпускала даже после второй таблетки. Может быть, съесть побольше? Это поможет? Тэ посмотрел на пластинку: там уже ничего нет, а сил добраться до полки не хватит. Он даже не встанет.       Вызвать скорую? Телефон остался на столе, до него тоже не добраться.       «Юнги, прости, я, кажется, умру раньше, чем я думал…», — Тэхён чувствовал, как теряет сознание. Интересно наступает смерть, не так, как когда засыпаешь. Всё вокруг сужается, как в фильме, когда края темнеют к центру. Это происходит медленно или быстро? Время в этот момент очень странное.       Последнее, что Тэхён услышал, это приближающийся голос Юнги, звавший его очень громко, но сил ответить уже не было.

***

      Он открыл глаза. Ощущение, будто ударили дубинкой по голове. Первое, что возникло перед глазами, это потолок. В носу что-то застряло. Когда Тэхён хотел открыть рот, почувствовал на шее что-то инородное, будто приклеили. Вряд ли он попал на небо, если бы Тэхён умер и стал звездой, всё было бы не так. Значит, он в больнице.       Рука ощутила тяжесть, и он попытался ей двинуть. Чья-то голова поднялась с ладони.       — Тэхён, — раздался испуганный, но успокоившийся голос Юнги, — ты жив… ты проснулся…       Что ему ответить? Так стыдно, что слов нет, предложения не смогут составиться, ни в речь, ни в голове. Юнги стоял над койкой, замученный, бледный, мешки под глазами, опухших от слёз, волосы немытые, да и одежда на нём та же, в которой он был дома: джинсы, белая футболка и клетчатая рубашка сверху. Тэ готов был избить себя розгами за то, что заставил его так плакать.       — Звёздочка моя, ты меня слышишь? — держал Юнги за руку, а в глазах всё больший страх.       — Слышу, — губы тряслись, но Тэ ответил, лишь бы не заставлять его страдать ещё больше. — Прости.       В палату вошёл взрослый мужчина в белом халате, не дав Юнги сказать что-то. Доктор проверил капельницу, трубку в носу, через которую в лёгкие поступал кислород, а потом начал говорить про то, что успели вызвать скорую помощь, что всё худшее позади. Бла-бла-бла. Худшее позади? Чего он врёт-то? Худшее только впереди, раз Тэхён не умер. Раньше ему помогали таблетки, а теперь что? Каждый приступ может оказаться последним?       Странно знать, что ты умрёшь, и вроде бы, ты к этому готов отчасти, предупредили ведь, но не знаешь когда.       — Вам нельзя пить, Тэхён, — предупредил доктор, а звучало с осуждением.       — Откуда вы узнали, доктор «не знаю вашей фамилии»? Вы что ясновидящий? — хихикнул Тэ.       — Он больше не будет пить, доктор Ли, — серьёзным голосом ответил Юнги. — Я прослежу.       Доктор кивнул и открыл папку.       — Ваш опекун скоро подойдёт, он подписывает бумаги. Думаю, что завтра можете вернуться домой, но вам нужно соблюдать режим и…       — Мы будем соблюдать режим, — заверил Юнги.       Теперь он точно всё знает, да? Тэхён сжал простынь от страха. Больно ему было? Тяжело? Разбилось ли его сердце, когда он узнал? Кто ему сказал? Доктор? Дядька-полицейский? Или он сам взломал базу и посмотрел медицинскую карточку?       Доктор покинул палату, и настала тишина. Только звуки пульсоксиметра были слышны. Тэхён боялся поднять взгляд с иглы в своей руке, потому что придётся говорить.       — Почему ты не сказал мне? — если бы у отчаяния был голос, то это голос Юнги, именно сейчас, в эту секунду.       — Прости, — ответил Тэ и взглянул на него.       Юнги держал в руках письмо, то самое, которое должно было быть прочитанным только после тэхёновой смерти. Какой же дурак всё-таки Тэхён, не убрал ведь его со стола, не успел.       — Это несправедливо, — хрипнул Юнги.       — Ты прав. Ты не влюбился бы в меня и жил бы спокойно.       Конечно, он прав. Даже после просмотра фильма «Спеши любить» он ведь осуждал героиню, он вправе осуждать Тэхёна. Тэ мог прекратить всё, что начиналось между ними, если бы только думал своей головой, не закрывая глаза на очевидное.       — Нет, — голос Юнги дрогнул. — Потому, что у меня было бы больше времени, чтобы позаботиться о твоём здоровье. Всё, что мы делали, тебе вообще нельзя.       — Это бесполезно.       — Неправда, — мотал он головой, словно убеждал себя. — Неправда. Здоровый образ жизни помогает. Есть много научных…       Глупый Юнги, глупый. Это ведь не изменит строение сердца, какие-то там патологии в клапанах, не излечит. Если смерть назначила свидание, она его получит, не сегодня, так завтра. В глазах Юнги проносилась жизнь, его зрачки носились по Тэ. О чём он думал? О времени вместе? О том, сколько драгоценного времени было упущено, пока они были просто соседями, а после — друзьями? Или о будущем, которого слишком мало? Жалел ли он о встрече с Тэхёном? Винил ли в своих страданиях?       Тэхёново сердце кровью обливалось, ведь видеть его таким растеряным, уязвимым и раненым тяжело. Он ведь улыбался всегда, смеялся, был таким счастливым совсем недавно, а теперь он будто сломлен. Хуже, хуже, чем представлялось в голове. На мгновение пронеслась мысль, что лучше бы Тэхён умер, но не видел его таким. Нет, нет, тогда Юнги было бы ещё хуже, так что хорошо, что Тэ остался жить.       Юнги схватился за поручень для койки.       — Ты сказал, что искренние желания исполняются, тогда я хочу, чтобы ты жил. Чтобы был счастливым, чтобы мы были вместе семьдесят лет.       Тэ молчал, кусал дрожащие губы, чтобы сдерживать слёзы. Неисполнимое желание, совсем неисполнимое. Всё-таки не всё возможно в этом мире. Даже если бог существует, он не сможет этого изменить, да даже если бы существовали волшебники, им бы это было не под силу. Сейчас Тэхён прекрасно понимал разницу своего состояния. Если раньше оно ухудшалось плавно, незаметно, как если бы легкоатлет бежал на маленькой скорости, то последний приступ стал спринтом, сердце пробежало дистанцию на максимальной скорости, кажется, даже дышать стало теперь сложнее, пусть он и лежит.       — Обещай, что не оставишь меня. Никогда, — то ли требовал, то ли просил Юнги.       — Даже когда я стану звездой, я тебя не оставлю. Я буду светиться только для тебя.       — Ненавижу звёзды, если они хотят забрать тебя к себе, — со всей искренностью и презрением к небу произнёс он. — Я не отдам тебя им.       — Юнги… — Тэхён протянул руку к нему, схватился за пальцы. Обычно ведь тёплые, но сейчас они холодные.       — Мы больше не будем пить и курить, будем есть только полезную еду, всё будем делать, чтобы…       — Я умру, что бы мы не сделали. В лучшем случае к концу года.       Юнги закрыл лицо рукой и тяжело выдохнул. Почему?       — Что доктор сказал? Срок годности уменьшился? — спросил Тэ.       По реакции ведь видно, что это так. Юнги, наверняка, уже говорил со всеми врачами в этой больнице, с дядькой-полицейским, а раз не отвечает на вопрос, то прежний прогноз на год значительно уменьшился.       — Я хакну смерть, — заявил он. — Я изменю код твоей жизни. Я что-нибудь придумаю.       — Юнги, пожалуйста… просто прими тот факт, что…       — Нет. Никогда. Я не сдамся. Я могу взломать базу любой системы в этом мире, я смогу…       — Юнги, прошу тебя, перестань.       — Есть доктора в других странах, есть нетрадиционная медицина, есть целители.       Он долго доказывал, что можно что-то сделать. Говорил о том, что в его деревне живёт бабушка, которая лечит травами, что в Китае есть человек, способный инвалидов на ноги поставить, что для него больное сердце?       Сказать честно, слушать об этом не хотелось, потому что это ложные надежды. Зачем тешить себя ими? Ни Тэхён, ни Юнги не верили в такое, да и в бога-то не было особой веры. Любой человек, верующий, что какие-то травки или ритуалы могут вылечить, в критических ситуациях обратится в больницу. Тэ не говорил Юнги, но он сидел в форумах, читал статьи и рассказы людей, и их спасала только медицина и наука, а медицина уже вынесла свой вердикт, это последняя инстанция, как Верховный суд страны.       — Юнги, хватит.       — Нет. И не пиши мне таких писем, — смял он листы бумаги и выбросил в урну. — У нас семьдесят лет впереди.       — Юнги, твоё отрицание затянулось. Мне тяжело видеть тебя таким. Ты должен понять, что…       — Что понять, Тэхён? — злился он.       — Что я умру.       — Но ты не можешь!       Ну как он не может понять, что это не от Тэхёна зависит, не от его желания. Тэ тоже хочет жить, всей своей душой хочет, только не в его силах повлиять на судьбу. И каким бы хорошим хакером ни был Юнги, он ничего не сможет сделать. Даже если верить очень сильно.       — Запиши, — Юнги протянул блокнот с желаниями и карандаш, — запиши, тогда у нас получится. Мы справимся. Я тебя вылечу. Не знаю как, но я это сделаю. Я же… я же твоё успокоительное, твоим лекарством стану тоже, Тэхён.       Тэхён отвернулся, чтобы не смотреть на него. Юнги больно, очень больно, не хотел принимать ужасный, но простой факт, он пытался заставить Тэ вписать ещё одно желание, только оно невыполнимо.       — Юнги, хватит! Всё бесполезно, всё, что бы мы ни сделали! Бесполезно! Я умру. Это невозвратный билет в один конец.       Юнги замолчал, а потом вышел из палаты и захлопнул дверь.

***

      Тэхён не знал даже, ушёл ли Юнги навсегда, а ведь промелькнула мысль, что это так. Медсестра заходила, убрала капельницу. Дядька-полицейский зашёл. Его присутствие в жизни стало привычкой, будто он всегда был. От него веяло добротой, заботой, иногда хотелось верить, что он отец, самый настоящий.       Намджун подошёл и обнял Тэ, по-родительски, можно позволить себе расплакаться.       — Я не хочу умирать… — уткнулся Тэхён в его плечо.       — Всё будет хорошо.       В другой раз Тэ бы доказывал, что ничего не будет хорошо, но сейчас ему нужны были эти слова, слова взрослого. И неважно, что это сказано, чтобы успокоить, и Тэхёна, и себя.       — Мне страшно, — признался Тэ.       Очень страшно, потому что он подросток, он ребёнок, хоть ему уже восемнадцать. Пусть и стало плохо недавно, так плохо, что сознание потерял, и неизвестно, что с ним делали вообще, сколько он пролежал так, но он же живой. А умирать страшно, вдруг это больно, вдруг Тэхён будет мучиться от адской боли, вдруг есть тот загробный мир, о котором все говорят, и он попадёт в ад? Он же крал в детстве, это грех. В бога он не верил, но вдруг?       — Всё хорошо будет, мальчик мой. Ты не один, — успокаивал Намджун.       Если бы мозг Тэхёна был телевизором, то он бы сломался от количества включенных одновременно каналов. Мыслей так много сразу. Где Юнги? Больно ли умирать? Что делать? Как дальше теперь жить? Можно ли трубку из носа вытащить? Можно ли с койки подняться и в туалет сходить? Кушать хотелось, а вдруг нельзя? А вдруг Тэ умрёт, если на ноги поднимется? Даже такой абсурдный в голове вопрос был: пока он был здесь, его переодевали, да? Он голый был? Кто-то узнал, что Тэхён гей и не девственник?       — Завтра утром отвезу тебя домой, — прервал хаос в голове Намджун, улыбнувшись. — Твой Дживон сказал с тобой сегодня тут останется. Пойду куплю вам поесть. Что хочешь?       — Он не ушёл? Я думал…       — Куда он от тебя уйдёт, Тэхён? Так что кушать хочешь? Дживон сказал, будет то, что ты закажешь.       — Без разницы. Я всё съем.       Намджун кивнул и убежал в ближайший ресторан, а Тэхён рискнул подняться, и вроде бы, у него получилось, а раз врачи не останавливали, то, значит, можно. Он шёл по коридору, заглядывая в соседние палаты: в одной дедушка лежал под кислородной маской, в другой — молодая девушка без волос, в ещё одной — мужчина был весь перебинтованный. Все здесь немощные и больные, и Тэ один из них, но он не считал себя таковым. Он не выглядел таким, он нормальный.       — Привет, — поздоровалась девочка с медвежонком в руках.       Ей, наверное, лет семь-восемь, она была в одежде для пациентов, такой же, как у Тэ, только не в бело-голубой, а в бело-розовой. На голове у неё розовая вязаная шапочка. Тэхён почувствовал себя виноватым. Он на свою жизнь жаловался, а тут совсем ребёнок, чистый, невинный.       — Привет, — махнул ей Тэ.       — А почему ты тут? Тебя тоже рак покусал? Как меня?       — Нет, меня монстр в сердце укусил, — опустился Тэ на корточки и посмотрел на плюшевую игрушку. — Это медвежонок?       — Это девочка-медвежонок, — показала она бантик на ушке. — Её зовут Кики.       — А тебя как зовут?       — Меня зовут Нана, — представилась девочка.       — Ты тут с родителями?       — У меня папа здесь доктор, а мама на работе. Медсёстры за мной смотрят, пока папа занят. Ты тоже умрёшь? Как я?       Тэхён готов был снова разрыдаться. Ребёнок знал, что умрёт, но улыбался, да так искренне, будто в этом нет ничего плохого. Хотя откуда маленькой девочке знать, что такое смерть? Возможно, родители ей объяснили это как-то по-другому, она, возможно, не представляла, что значит умереть. Да и что сказать ей?       — А ты знаешь, что это такое — умереть? — спросил он.       — Знаю, я же взрослая. Это уснуть и проснуться с боженькой. А он хороший, и живёт на радуге.       — А я когда умру не буду жить на радуге. Я собираюсь звездой стать.       — Звездой? Настоящей?       — Да. Буду светиться по ночам, желания одного человека исполнять.       — Я тоже так хочу. Мне можно?       — Конечно.       Девочка погладила Тэхёна по щеке и улыбнулась.       — Ты красивый. Как принц из моих сказок.       — Ты тоже красивая, настоящая принцесса, — Тэ щёлкнул ей по носу, а она засмущалась.       Всё забылось на мгновение. Всё на свете. Эта девочка расспрашивала про звёзды, Тэ с радостью ей рассказывал. Он даже зашёл с ней в её палату и показал в окно, где собирается поселиться, и она засмеялась. Ей всё равно больше хотелось на радугу, там же яркие краски, там интереснее. Тэхён не стал с ней спорить — у всех свои мечты.       — Вот бы замуж за тебя выйти! — сказала Нана.       — Я уже кого-то люблю. Прости, малышка, не могу на тебе жениться.       — Эх, вот встречусь с боженькой сегодня, попрошу, чтобы подарил мне красивого принца, как ты.       — Сегодня? — растерялся Тэхён. — Почему ты говоришь так?       — Я это знаю просто. Только мама с папой не верят, а я хочу с ними попрощаться. Я на тебя прилягу, можно? Очень спать захотелось…       Девочка опустила голову к Тэ, и он сразу же поднял её на руки, побежал с ней к врачам. Они положили её на носилки и увезли в другую сторону больницы, Тэхён только и видел, как мужчина в белом халате бежал по лестнице с верхнего этажа. Хотелось верить в то, что это её отец-доктор, что он успеет её спасти. Тэхён забыл совсем про Намджуна, который пришёл и звал покушать, про Юнги, которого нигде не видно, про себя. Он подошёл к дверям реанимации и кусал ногти. Как там Нана?       Намджун написал, что оставил еду в палате и что поехал на ночное дежурство, просил отдохнуть. Тэхён сидел и ждал, держа в руках игрушку по имени Кики. Женщина прибежала к дверям, но её не впустили. По лицу стало ясно, что это мать Наны.       Зачем Тэхён сидит здесь? Знает же, что не спасут её. Она ведь сказала ему, что сегодня уже пойдёт к своему боженьке. Тэ не мог терпеть и смотреть, как мать её молится. Он подошёл к женщине.       — Вы лучше туда зайдите без разрешения и успейте с ней попрощаться, — посоветовал ей Тэ.       — Кто вы?       — Нана хотела успеть попрощаться с вами.       — Лучше бы я не рожала её, — зарыдала женщина, — лучше бы не рожала! Говорила ведь, что ребёнок принесёт мне только страдания! Говорила я!       Тэхёну больно стало это слышать. Он оглянулся на дверь, оттуда доктор вышел в халате, тоже плакал, на колени упал и зарыдал, и так же, как и жена его сожалел о том, что ребёнка вообще завёл. Тэ убежал оттуда, отдав медвежонка Кики родителям Наны, не слушал их дальнейших слов, не знал, что они так сказали только потому, что эмоции били в сердце, это ведь их дитя. Он запомнил лишь то, что они сожалеют.       Медсестра сказала Тэхёну, что его сопровождающий в комнате для молитв. Тут, оказывается, и такое есть. Создана она была для верующих. Тэ подошёл к двери, и она была открыта, а внутри сидел один Юнги.       Тэхён не стал заходить, только слышал, как Юнги сидел на коленях перед алтарём и молился.       — Я к тебе никогда не обращался, но если ты существуешь, то сделай так, чтобы мой Тэхён был жив, — плакал он, — я в любую религию поверю, в какую скажешь, только спаси моего Тэхёна, пожалуйста. Я же не смогу без него жить, ты же знаешь, почему ты такой жестокий? Тэхён хороший, лучше забери убийц и преступников, почему ты его хочешь убить? Ты слышишь? Пожалуйста, не забирай мою Звёздочку, он же на земле светиться должен…       Тэхён сидел возле двери и тихо плакал, чтобы Юнги не слышал.       — Я тебе всё отдам, всё, что хочешь, вылечи Тэхёна, — продолжал Юнги, а спустя длительное молчание яростно бросил что-то в руках прямо в стену. — Ненавижу! Ненавижу! Если ты ничего не сделаешь, я тебя прокляну! Зачем ты нужен, если ты не исполняешь желания и не отвечаешь на молитвы?! Зачем ты любовь создал, если она должна так заканчиваться? Ответь! Ответь мне!       Тэхён поднялся и написал Намджуну, что возвращается домой сейчас же. Нет, Тэхён больше не станет доставлять Юнги столько боли. Он просто расстанется с ним, закроется в своей квартире и не увидится с ним. Пусть лучше между ними ничего не будет. Тогда Юнги перестанет любить и страдать, да? Почему-то в это верилось.       Юнги не должен видеть, как Тэхён умирает.