⊹──⊱✠⊰──⊹
Наконец пришла очередь третьего испытания. На трибунах собирались зрители с красочными транспарантами под веселый марш Хогвартса, многие придумали короткие стишки в поддержку своих чемпионов и уже выкрикивали их, собираясь в небольшие группы. Трибуны располагались у входа в лабиринт, который несколько месяцев специально выращивали для Турнира. Несмотря на радостный шум рядом с ним, если взглянуть в глубь лабиринта, можно было уловить легкое чувство тревоги: внутри лабиринта было темно, тихо и безветренно. Ни одна веточка живой изгороди не колыхалась, ни одно препятствие не выдавало себя ни звуком, ни отблеском света. Мэрилин заняла место рядом с Джинни — трибуна Гриффиндорцев была ближе к больничной палатке, так Лавджой могла быстро добраться до Помфри, если ей понадобится помощь. — За кого ты будешь болеть, Мэри? — спросила Джинни, занимая место рядом с подругой. — За Хогвартс, — коротко ответила слизеринка. На самом деле она желала победы Седрику и считала, что он поистине заслуживает её: он умный, смелый, находчивый, у него тоже порядок с моральными качествами, про которые говорили на втором испытании после присуждения Поттеру дополнительных очков. Гарри уже хватит всемирной славы, пора уступить дорогу другим в конце концов! Но чтобы не обидеть подругу, Лавджой утаила свои мысли насчет двух чемпионов их родной школы. — С этой дурацкой трибуны ничего не видно! Почему только первое испытание было зрелищным? — запричитала Уизли, вытягивая шею в надежде увидеть что-то внутри лабиринта. — Ты права. Но неизвестность так сильно будоражит сознание, что волнения от этого точно меньше не становится! — Мэрилин пребывала в приподнятом настроении. Кругом столько ликования. Сегодня вся магическая Британия узнает имя завоевателя Кубка Трёх Волшебников! Трибуны разразились аплодисментами, когда увидели чемпионов. Все они заметно волновались несмотря на колоссальную поддержку со стороны своих наставников и семей. Первыми в лабиринт вошли Поттер и Диггори, за ними Крам и Флёр Делакур. Вход в лабиринт за спинами чемпионов закрылся, полностью отрезав их от внешнего мира. Лавджой нередко размышляла об испытаниях, о том, как бы проходила их сама, и ей определенно казалось, что последнее — самое опасное. Как будто, когда Дамблдор говорил про то, что чемпионы погибают на турнире, что они могут получить тяжелые травмы и сильно покалечиться, он имел в виду именно его. Никто не знает, что находится внутри лабиринта. У чемпионов не было подсказок, никаких зацепок, чтобы подготовиться, они могут рассчитывать только сами на себя. Что будет, если они не справятся? Если не успеют послать в воздух красные искры? — О чем ты так старательно думаешь? — Джинни вывела подругу из транса, щелкнув пальцами у нее перед лицом. — Ты правда хочешь это знать? — Мэри вымученно усмехнулась, дав понять, что ни о чем хорошем она сейчас явно не размышляет. — Конечно. Что тебя тревожит? — Уизли придвинулась ближе к Лавджой и обхватила руками её плечо, чтобы лучше слышать в гулком шепоте трибун. — Сначала Пожиратели смерти устраивают «представление» на Чемпионате мира по квиддичу, — Мэрилин загнула мизинец левой руки. — Потом кубок выбирает четвертого несовершеннолетнего чемпиона, — к нему присоединился безымянный. — И не абы кого, а Поттера! Не думаю, что он смог бы обойти черту, даже если бы сильно захотел, — она загнула и средний палец. — Потом убийство сотрудника Министерства прямо на территории Хогвартса! Кому придет в голову совершить такое под носом у Дамблдора? И чем был так сильно болен Бартемиус Крауч, чтобы оставить дела Министерства? — тревожный тон Лавджой заставил Джинни задуматься над ее словами. — Если бы я хотела убить Поттера, я бы сделала это на Турнире, потому что мертвые чемпионы для него не то чтобы редкость… — Джинни выпучила глаза, услышав эти слова. А Мэрилин загнула последнюю пару пальцев, и её левая ладонь сжалась в кулак. — Но ведь здесь полно охраны, — задумалась Уизли, отказываясь принимать на веру слова подруги, — и мракоборцы из Министерства, и все учителя, и Аластор Грюм — он же лично засадил в Азкабан половину Пожирателей, провернуть что-то такое под его пристальным взглядом… Ну, ты понимаешь, о чем я… И Дамблдор точно принял бы меры в случае опасности, я уверена, — заключила Джинни, убеждая не только подругу, но и саму себя в своих суждениях. — Почему тогда он не принял их в самом начале Турнира и позволил Поттеру участвовать в нем?! — возмутилась Лавджой. — Дамблдор тоже может ошибаться, кто-то сумел за его спиной провернуть штуку с кубком, значит может выкинуть выходку и похуже! — она слегка прикрикнула. — Ты неправа, Дамблдор — великий… — Да кто спорит-то, что он великий?! — перебила Лавджой. — А еще я слышала, как Игорь Каркаров говорит что-то про черную метку. Он чего-то очень сильно боится… — Мэрилин задумалась на мгновение, — Твой отец! Он же работает в Министерстве! Он ничего не говорил вам о Каркарове? — осенило Мэрилин. — От отца я знаю только, что после первой магической войны Игорь Каркаров сдал многих Пожирателей ради сделки с Министерством и сокращения срока заключения в Азкабане. Может, он боится мести? — Джинни регулярно оглядывалась в сторону лабиринта. — Не знаю, — Мэри пожала плечами, и их разговор прервался. В этот момент в воздухе над лабиринтом загорелся сноп красных искр. Мэри и Джинни переглянулись, в сердце больно кольнуло, и тревога новой волной охватила их с головой. Девушки изо всех сил надеялись, что с чемпионами всё будет в порядке, и череда странных событий не приведет никого к печальным последствиям. Через несколько минут на левитирующих носилках показалась фигура Флёр, и Мэри рванула в палатку к Помфри, чтобы помочь ей в оказании помощи француженке. — Мэрилин, ты вовремя! — воскликнула целительница. — Найди экстракт бадьяна, живее! — Сейчас, — Лавджой бросилась к ящичку с микстурами и быстро нашла нужный флакон. — Что с ней? — Её оглушили, я сейчас займусь этим, а ты обработай раны. Флёр угодила в живую изгородь, на её коже множество ссадин, — появление Мэрилин позволило Помфри справиться с двумя задачами сразу. Лавджой принялась капать экстрактом на маленькие порезы на руках, щиколотках, лице и других открытых участках кожи чемпионки из Шармбатона. Мадам Помфри отпаивала её зельем, которое помогает прийти в себя после заклятия оглушения. Они обе с волнением поглядывали на вход в больничную палатку, в надежде, что другим чемпионам не потребуется их вмешательство. — Гдье она?! Чтьо с ней случилось?! — в палатку буквально ворвалась женщина лет сорока с полными слез глазами. Судя по одежде, мать чемпионки. — Миссис Делакур, с ней все будет в порядке, не переживайте, мы уже оказываем ей первую помощь! — Помфри чуть повысила тон, видимо, чтобы быстрее достучаться до материнского сердца. Закончив с зельем для Флёр, она капнула в стакан с водой экстракт валерианы и протянула его француженке. — Выпейте, это успокоительное. Женщина приняла напиток из рук целительницы и присела на койку рядом с Флёр. Страх на её лице смешался с отчаянием, она смотрела на дочь и будто не могла поверить, что с ней что-то случилось. Мэрилин взглянула на женщину, и ей вдруг представилось, как её мама волновалась бы за неё в такой ситуации. Как к ней на чемпионат пришли бы родители и тоже махали транспарантами, переживали в случае опасности и радовались её успехам. Но увы, этому не бывать. Снаружи громко зазвучал Хогвартский марш — радостный крик зрителей с трибун сопровождался визгом, хлопками и свистом особых умельцев. Они явно встречали победителя Турнира Трех Волшебников. — Он вернулся! Вернулся! — за брезентовой стеной палатки раздавался приглушенный голос Поттера. — Это мой мальчик! Мой мальчик! — раздался чей-то незнакомый крик. Мэрилин решила посмотреть, кто же вернулся с кубком и приоткрыла занавес, но вместо этого увидела, как в палатку несут безжизненное тело Седрика Диггори. — Что с ним? — вырвалось изо рта Мэри, опешившей от увиденного. — Мёртв. За пуффендуйцем в палатку вошел отец Седрика, содрогающийся в горьких рыданиях, а за ним и его жена. Лица обоих волшебников блестели дорожками из слез, на них читалось неверие и скорбь. Земля ушла из-под ног Лавджой. Снова смерть — нелепая, беспощадная, отвратительная. Не может этого быть, он слишком юн, чтобы умирать, слишком хорош, слишком добр для этого. Почему именно он? — Мэри! Уходи отсюда, мне больше не нужна твоя помощь, — мадам Помфри вытолкала девушку из палатки и захлопнула брезентовый занавес, игравший роль двери. На негнущихся ногах Мэрилин направилась в сторону трибуны, на которой сидела Джинни. Лавджой никогда так близко не видела труп. Труп человека, которого она знала, с которым разговаривала, которому помогала, которым восхищалась… Да как вообще родители могут хоронить своего ребенка? Что может быть страшнее и печальнее? Это неправильно. Неправильно. Не было никакого предательского кома в горле, просто слезы катились из глаз тонким ручьем. Запястье левой руки обдало легким теплом, и Мэри увидела, что камешек на браслете светится ярче обычного. Девушка подняла глаза, чтобы найти в толпе Малфоя и уйти подальше отсюда вместе с ним. — Вот ты где! — Джинни нашла её первее. — Идём, всем ученикам приказано немедленно вернуться в школу, — подруга потянула её за руку, не обращая внимания на состояние Лавджой. «Волан-де-Морт. Вот, кто вернулся» — наконец поняла Мэрилин. — Джинни, там мама с папой, они ждут нас, идём, — откуда ни возьмись взялись близнецы. Их сестра многозначительно взглянула на подругу, и они поняли, что сейчас лучше не оставлять её одну. Фред положил ладонь на плечо Мэрилин и повел ее рядом с собой в сторону замка. Кажется, они направились в больничное крыло Хогвартса. Когда все четверо повернули в очередной коридор, Мэрилин увидела большую черную собаку, и дикий, животный страх мгновенно овладел ею. Девушка вцепилась в руку Фреда так сильно, что он зашипел от неожиданной боли. — Что с тобой? — тихо спросил Фред, опуская глаза на Лавджой. — Её боггарт — собака, — Джинни ответила за Мэрилин. — Это не то, о чем ты подумала. Не бойся, если что, я рядом, — сказал Фред, расцепляя пальцы Мэри, намертво сомкнувшиеся на его предплечье. — Идём, все в порядке. В больничном крыле уже были Флёр Делакур и Гарри Поттер, вокруг койки которого собралось все семейство Уизли. — Здравствуйте, миссис Уизли, — проговорила слизеринка. — Мистер Уизли, — она коротко поклонилась главе семьи. Они вдруг начали переглядываться между собой, как бы спрашивая друг друга, что она здесь делает? — Мисс Лавджой, пройдемте со мной, — Северус Снейп понял недоумение на лицах рыжеволосой семьи и поспешил увести Мэри из больничного крыла в свой кабинет. — С этого дня ты будешь заниматься окклюменцией каждый день вплоть до поезда домой. — Что случилось? Почему? — Мэрилин, еще не пришедшая в себя, была удивлена внезапной строгостью отца. — Ты сама уже все поняла, — коротко ответил зельевар. — Это ради твоей безопасности, — Снейп посмотрел на дочь взволнованными глазами. Так вот, что значил тот взгляд, когда он как будто прощался с ней! Но… Так что он значил?!⊹──⊱✠⊰──⊹
Утром после последнего завтрака перед отправлением на станцию Хогсмид, на которой уже, наверное, стоял Хогвартс-экспресс, Лавджой шла в сторону спален Слизерина в странном настроении. После смерти Седрика на школу опустился траур, и победа родной школы в соревнованиях вряд ли могла хоть кого-то обрадовать. Кажется, только узкий круг учеников если не знал, то догадывался о том, что произошло в третьем испытании Турнира, и, как ни странно, все эти люди были друзьями Мэрилин. «Друзья. Уизли не приглашали меня погостить у них в Норе, так что ни с Джинни, ни с близнецами мы не увидимся ближайшие два месяца. Как и с Тео. И Драко…» — размышляла Мэри, вышагивая по коридору мимо живых картин. Как только девушка подумала о Малфое, камешек на браслете тут же засветился ярким лунным светом. «Неужели почувствовал?» — Мэри улыбнулась своим мыслям и встала на месте, разглядывая в тысячный раз красоту украшения, которое он ей подарил. — Я уже думал, ты не остановишься, — послышалось за спиной слизеринки. — От самого зала пытаюсь тебя догнать. — Драко поравнялся с девушкой, а затем бросил взгляд на ближайшую дверь. — Идём. У нас мало времени. Подхватив руку Мэрилин, Малфой потащил её за выбранную им дверь, которая, как оказалось, вела в какой-то заброшенный пыльный кабинет, которыми кишел замок. — Решила уехать, не попрощавшись? — четверокурсник просиял той самой улыбкой, которую в нем видела только она — доброй и ласковой, хоть и было в ней что-то до ужаса хитрое. Мэри обвила шею слизеринца руками и принялась разглядывать лицо своего избранника, закусив нижнюю губу и склонив голову набок. Она рада была увидеть Малфоя перед поездкой домой. — Ну, это же не я придумала прятаться ото всех, — прошептала Лавджой, оставив рядом с ухом Драко игривый, даже провокационный поцелуй. Он положил руки на талию девушки и нежно поцеловал в губы, прижимая спиной к парте, стоявшей позади них. Мэрилин всем телом прижалась к парню, наслаждаясь долгожданным поцелуем. — Да ты сейчас набросишься на меня, тигрица, — Малфой выдохнул эти слова, не прерывая их связи. Приподняв Мэри, он усадил её на парту и с силой прижал к себе, запустив пятерню в длинные рыжие волосы. Вновь в воздухе повисло такое напряжение, что девушка забыла, как дышать. — Что-то не так, мистер-неуловимый-слизеринский-принц? — язвительно прошипела Лавджой, отодвинув от себя Драко. — Всё так, не останавливайся, — он попытался вновь притянуть к себе Мэрилин, но та положила ладонь ему на грудь, не дав приблизиться. «Опять этот дурацкий ремень? Или что это?» — что-то упёрлось во внутреннюю часть бедра Лавджой. — А я не знала… — на лице Мэри сияла её фирменная хулиганская улыбочка. — Чего не знала? — удивился Малфой, руки которого всё еще гуляли по её телу, касаясь тонкой кожи на шее, ключицах, чуть выше колена, там, где должна была быть школьная юбка, а не его ладони. — Что ты так теряешь голову из-за меня, — хихикнула девушка, с вызовом глядя в его лазурные глаза. Драко чуть замялся, прибрав к себе руки. — Ты права, не будем торопиться, — чуть виновато выпалил он и протянул ладонь Лавджой, чтобы она слезла с парты. — Надеюсь, хотя бы от сов мы не скрываемся? — спросила Мэрилин, кладя голову на плечо парня и надув губки. — В каком смысле? — не понял он. Блондин заключил слизеринку в объятия. — Ты будешь мне писать? — Мэри подняла глаза, чтобы в них увидеть ответ на свой вопрос. — Конечно буду, — улыбнулся Малфой. — Я буду сильно по тебе скучать, — пара вновь слилась в чувственном, но на этот раз менее страстном поцелуе — иначе им опять захочется большего. — И я буду. А еще мы опаздываем на поезд, — хихикнула Лавджой. Она в последний раз чмокнула парня в щеку и выбежала в коридор. «Это нормально, что мы так себя ведем? Каждый раз, когда он так меня целует, мне не хочется останавливаться, наоборот, хочется отпустить все мысли и поддаться моменту, чувствовать его еще ближе, еще больше, еще дольше, углубляясь в это сумасшедшее влечение. Вряд ли мы должны потакать этому желанию…» — Мэрилин размышляла об их близости с Драко по пути к каретам с фестралами, пытаясь понять свои чувства и осознать, хорошо это или плохо — ощущать то, что было у неё внутри и тянуло внизу живота.