Перемирие

Концентрации на невербальные заклинания не хватало, и Лавджой просто медленно вышагивала вдоль стен замка и время от времени шептала: «Инсендио», сжигая колдографии с алой подписью одну за другой. Время уже перевалило за комендантский час, и редкие вспышки огня на стене были единственным источником света, освещавшим путь Мэрилин. Вдруг одна из них просияла далеко от девушки, явно не там, куда она направила волшебную палочку. «Сейчас меня поймает староста, и я точно буду наказана до конца года», — промелькнуло в голове слизеринки. — Мэри? — из коридорного мрака послышался знакомый голос. — Что ты здесь делаешь? — присмотревшись получше, Лавджой узнала в высокой фигуре Фреда Уизли. Она спешно вытерла мокрые от слез глаза и щеки и постаралась вернуть твердость в свой голос. — А ты что здесь делаешь? — она решила уйти от ответа. Не признаваться же, что она поссорилась почти со всеми своими близкими людьми и теперь гуляет ночью по замку, безвольно пуская слезы. — Избавляюсь от этой гадости, — Фред указал на очередной кусок пергамента на стене, после чего метнул в него заклинанием. Вспышка оранжевого света на мгновение озарила пространство между ними. — Ты в порядке? «Боже, нельзя задавать такие вопросы! От этого становится еще хуже!» — четверокурсница злилась сама на себя за свою слабость. В звонкой тишине коридора раздался еле слышный всхлип. Слизеринка шаркнула ногой по полу, чтобы заглушить предательский звук, но он не остался незамеченным. — Мэри, — парень подхватил её ладони в воздухе, обращая на себя внимание. Но девушка так и не подняла глаза, которые вновь наполнились слезами. — Это из-за наказания? Брось, ты была великолепна, эта змеюка теперь точно отстанет от тебя. Лавджой молчала, не сумев выдавить из себя ни слова. Она безмолвно подрагивала, будучи на грани того, чтобы разразиться рыданиями и вылить наружу все накопившиеся эмоции. Но девушка не хотела делиться ими с кем-то. — Идём, зайдём в какой-нибудь кабинет, чтобы не попасться. У меня кое-что есть для тебя, — Уизли положил ладонь на плечо девушки и повёл её чуть дальше по коридору в старый кабинет профессора Диппенса. Мэрилин не оставалось ничего, кроме как последовать за ним в жалких попытках наконец успокоиться и перестать всхлипывать. Зайдя в помещение, освещенное лишь ярким лунным светом сквозь кованые решетки окон, они присели на ближайшую парту. Фред достал из-за пазухи какую-то коробочку, похожую на маггловское электронное устройство с штепселями и круглую блестящую пластинку, которую вложил внутрь неё. — Я берёг это до Рождества, но потом подумал, что сейчас более подходящий момент, чтобы подарить тебе это, — Уизли достал из кармана черную нить, похожую на шнурок и быстро размотал её. — Вот, держи. Это нужно засунуть в ухо, чтобы услышать, — он протянул Лавджой наушник и нажал треугольную кнопку на коробке, оставив себе второй. В ухе в этот момент заиграла приятная ненавязчивая мелодия. Мэрилин взглянула на упаковку от круглой блестящей штуки. Там была надпись «Nautilus Pompilius». Бархатный тембр мужского голоса запел, казалось, грустную, но очень душевную песню. — Что это? — тихо просипела Мэри, поднимая на Фреда заплаканные глаза. — Русский рок, — он повернулся к слизеринке. — Я купил это в маггловском магазине, когда мы с Джорджем выбирались в Косой переулок за ингредиентами для фейерверков. Мне сказали, что это слушают на твоей родине. Мэрилин вымученно улыбнулась. Так приятно, когда кто-то думает о тебе тогда, когда на самом деле должен быть занят совсем другими делами. Она невольно бросила взгляд на браслет, но тут же выкинула эту мысль из головы: Драко никогда бы и ногой не ступил в маггловский магазин и даже не подумал бы о том, что маггловская музыка может звучать ничуть не хуже волшебной. — Спасибо, — Лавджой обвила руками плечо Уизли, прижавшись к нему щекой. Он просиял в улыбке, довольный тем, что смог вывести подругу из всепоглощающей тоски, хотя по пустому кабинету все еще раздавалось её громкое сбившееся Дыхание, которое регулярно прерывали короткие всхлипы. Старшекурсник чуть приобнял Мэрилин, поглаживая рукой её плечо, — это не из-за наказания. — А из-за чего тогда? Паркинсон? — голос Фреда звучал тихо и на удивление ласково в ночном полумраке замка. — Нет, — промямлила Мэри. — Кажется, я теперь изгой на Слизерине. Они считают, что моё поведение недостойно моего статуса, и я веду себя как дикарка. — Бред какой, — почти перебил ее Уизли. — Они просто ограничены своей мнительностью и завидуют твоей свободе мышления. А Паркинсон, видимо, еще и твоей красоте, у неё-то нет столько мужского внимания, — он негромко рассмеялся в надежде, что это поднимет настроение Мэрилин. — Да, но ведь принцессы и правда не дерутся, — усмехнулась Лавджой, подвигаясь чуть ближе к Фреду на парте в попытке спрятаться от осеннего холода, — хотя я должна была дать отпор этой дряни, показать, что со мной нельзя так обращаться… — Знаешь, в Британии есть принцесса — Диана. Она всё время тоже нарушает правила. И все считают, что она самая крутая принцесса в мире, — Мэри беспокойно перебирала пальцы своих рук, и Фред взял ее ладонь в свою, чтобы она не нервничала. — А ты в следующий раз лучше зови меня, мне не стыдно драться, особенно если кто-то тебя обижает. — Зачем тебе подставляться из-за меня? — Лавджой удивилась такому предложению. Кажется, Фред — единственный, кто встал на её сторону во всей этой истории. Ну, разве что, кроме Джинни. Девушка взглянула на огромную ладонь гриффиндорца, в которой лежала ее маленькая рука, и внезапно этот жест показался ей таким теплым и ценным: такой незаметный и невинный, но такой важный и жизнеутверждающий. Она улыбнулась теперь уже ни капли не грустной улыбкой. «Хорошо, что он оказался в этом злосчастном коридоре», — подумала Лавджой, — «Красивая песня. Интересно, он знает, о чем она? Наверное, про их с Джорджем главное оружие, как они говорят, — любовь». — Гораздо легче бороться с несправедливостью, когда есть кто-то, готовый защитить тебя от нее, — Уизли сунул руку в карман мантии и достал оттуда что-то еще. — Хочешь шоколадную лягушку? — Хочу, — Мэрилин шмыгнула носом и поняла, что все слёзы куда-то делись, и ей совсем больше не хотелось расстраиваться из-за пустяков, какими бы крупными они не казались до этого. — Тебе не кажется, что все волшебники слегка сумасшедшие? Они наделили шоколад сознанием живого существа, чтобы потом его съесть, и далеко не всегда лягушке удается спастись из лап коварных детишек, которые пытаются откусить ей голову. Ну, то есть она буквально борется за жизнь, когда её достают из коробки! — Лавджой тихо рассмеялась из-за своих рассуждений. Эта мысль давно преследовала слизеринку, но она никогда её не озвучивала. — Может, начнем выпускать шоколадные поводки для шоколадных лягушек? Тогда они никуда не убегут, — в тишине кабинета Диппенса раздался тихий смех Фреда. Кажется, его не смутило беспокойство Мэрилин судьбой шоколадных лягушек. — Нет, я не шучу, — оживилась Мэри, отпрянув от парня и разведя руками в воздухе, — почему бы тогда не сделать шоколадного щенка? — Хочешь, я сделаю для тебя шоколадного щенка? — гриффиндорец расплылся в умилительной улыбке после слов девушки. Ему захотелось исполнить ее мимолетный каприз, лишь бы больше не видеть её слёзы. — А ты можешь? — в солнечно-медовые глаза Лавджой как будто вернулась жизнь, не оставив в них места былой печали. — Для тебя — что угодно, — усмехнулся Фред, любуясь лунным светом, отраженным в зрачках девушки. — Нельзя быть таким хорошим, — Мэри слегка толкнула кулачком плечо парня. Но тут улыбка сползла с лица, и ей захотелось задать, наверное, неуместный вопрос. — Тебя никогда не удручал тот факт, что всю твою семью считают предателями крови? — Так это наоборот самая выгодная позиция, — невозмутимо ответил Уизли. — Не представляю, как можно делить людей на хороших и плохих, красить поступки в черное и белое и выбирать друзей только по какому-то статусу. К тому же, — он потряс указательным пальцев в воздухе, — это ни к чему не обязывает. Мы не загнаны ни в какие чистокровные рамки, потому что куда хуже, чем быть просто предателем крови? — А если бы вам сказали, что если вы перестанете мешать кровь с грязнокровками и интересоваться магглами, то станете такими же богатыми, как остальные чистокровные? — поинтересовалась Мэри. Её поразило, с какой невозмутимостью он сказал это. «Удивительно, насколько полярно рассуждают Уизли и Малфои. Наверное, не просто так Фред сказал про свободу мышления», — подумалось Лавджой. — Самое важное — какая у меня большая, крепкая и дружная семья. Думаю, у нас всё так ладно как раз потому, что мы не гонимся за статусом и не ссоримся из-за того, кто с кем дружит, или кто чем увлекается, — просто ответил Фред. — Нам не нужны деньги, чтобы быть счастливыми. — Это очень здорово, Фредди, — Мэрилин вновь загрустила, размышляя о том, что у нее такой семьи никогда не было. — Завтра еще идти к Амбридж на эшафот… — Кстати, — оживился Уизли, — почти весь Гриффиндор за тебя. Рон даже сказал, что если ты провернешь такую же штуку с Малфоем, то он пожмет тебе руку и даже грамоту нарисует! Все считают, что это было круто. — Правда? — удивилась Мэри. Одобрение пришло оттуда, откуда она точно не могла его ожидать — из Гриффиндора. — Правда, — улыбнулся Фред, — но я видел, что было на ужине. Поэтому и решил тебя найти, чтобы подарить подарок. Но не дождался и пошел жечь листовки, чтобы ты их больше никогда не видела. «Если бы я не наткнулась на него, то даже не узнала бы, кто это сделал для меня. А Драко наверняка не упустил бы возможности похвастаться своим благородным поступком, если бы вообще додумался до такого. И вообще, пошел бы он к чёрту вместе с Ноттом! Вместо того, чтобы поддержать, они решили закопать меня еще сильнее!» — Мэрилин очень злилась на слизеринцев и не знала, смогут ли они вообще помириться после такого. Фред проводил девушку до подземелий, а сам пошел к гобелену с корабликом, чтобы добраться до башни Гриффиндора коротким путём. После их разговора Мэри стало гораздо легче — кто-то выслушал ее, оказался рядом в такой нужный момент и порадовал мелочью вроде шоколадной лягушки. Много ли нужно на самом деле для того, чтобы чувствовать себя нужным и понятым?

⊹──⊱✠⊰──⊹

Утром следующего дня Мэрилин проснулась удивительно заряженная на успешный и продуктивный день. Разговор с Фредом вдохновил её на то, чтобы не скрывать свою натуру и не стесняться быть собой вне зависимости от условий, продиктованных обществом. В конце концов, если она не вписывалась в чьи-то ожидания, то это не ее проблемы. Девушка проснулась за пару часов до завтрака, чтобы её внешний вид на грядущий день был безупречным: она слегка поработала над школьной формой, чтобы та лучше подчеркивала фигуру, надела на ноги неизменные массивные ботинки на высокой платформе, сделанные из черной драконьей кожи и побрякивавшие цепочками при каждом шаге. На самом деле эта, казалось бы, нелепая обувь играла для Лавджой особую роль: во-первых, она чуть прибавляла в росте в этих ботинках, а во-вторых, это тоже был маленький манифест, который должен был сообщить всем о том, что несмотря на милую внешность в её характере прячется некая дьявольская изюминка. Длинные рыжие волосы слизеринка завила в густые объемные локоны и чуть подкрасила ресницы, чтобы еще сильнее распахнуть хищный кошачий взгляд из-под тёмно-медных бровей. Мэри не просто собиралась на завтрак, она создавала себе настроение. Настроение быть на высоте. Идти с гордо поднятой головой. Не обращать внимания на провокации. Побеждать. Спускаясь по лестнице из спальни, она обратила внимание на свечение лунного камня из-под рукава белоснежной рубашки. Уже почти год каждое утро неизменно начиналось с него. Лавджой не рассчитывала, что Малфой будет думать о ней этим утром, ведь они определенно находились в ссоре, и девушка не была уверена, что готова мириться. Ступив на последнюю ступеньку, Мэрилин увидела, что Драко сидит напротив неразожжённого камина, уже в форме, готовый пойти на завтрак. Цепочка на ботинке слизеринки предательски звякнула, и блондин обернулся на звук, поймав взгляд Лавджой в дверном проеме. «И что делать в таких ситуациях? Я не буду мириться первая», — Мэрилин впала в ступор, не зная, что лучше: просто пройти мимо к выходу из гостиной или ждать, когда он заговорит. Гордость и упрямство не позволяли открыть рот обоим слизеринцам, и Мэрилин вновь кольнуло чувство обиды от того, что он молчит, будучи неправым. «В любом случае, это он старше и умнее меня, значит он и должен находить в себе мудрость мириться», — успокоила себя Мэри и изящно продефилировала к выходу, оторвав взгляд от Малфоя. «Хорошо, дорогой, ты сам выбрал этот путь. Я даже разговаривать с тобой не буду, пока ты не извинишься», — она злилась, но все же хотела, чтобы он поскорее это сделал, чтобы у них снова все было хорошо. Мэрилин не хватает именно его поддержки. Внутри появилась острая нехватка его прикосновений, его доброй улыбки, его тягучего вишневого аромата, его особенного тепла. На завтрак Мэри явилась в числе первых и непринужденно приступила к трапезе, мысленно готовя себя к вечерней встрече с Амбридж. К столам начали подтягиваться ученики, и Лавджой даже нашла забавным, что когда она стреляет глазками в кого-нибудь из сокурсников, они шугаются и опускают взгляд. Во время этой игры в гляделки она зацепилась глазами за Фреда, который наблюдал за ней со стола Гриффиндора, и подмигнула ему с хитрющей ухмылкой на лице. Неожиданно две явно не девичьи руки обвили сзади шею Мэрилин, и кто-то прижался своей щекой к ее, крепко сжимая в объятиях. Бровь Лавджой пощекотала каштановая кудряшка, и она поняла, что это Нотт. — Мэри, извини меня, я был слишком груб и вел себя как свинья, я тебя люблю и не хочу ссориться, ты мой самый лучший друг, — быстро протараторил парень на ушко Мэрилин, и она моментально оттаяла, обезоруженная чередой таких чувственных признаний. — Я тоже тебя люблю, Теодор, и принимаю извинения, — мелодично проговорила Лавджой, улыбаясь другу. — Но не делай так больше никогда, хорошо? Мне было так плохо вчера… — от обиды на Нотта не осталось и следа. — А по тебе не скажешь, — усмехнулся Тео. — Выглядишь прекрасно, сейчас-то всё в порядке? — он подтянул к себе яичницу с сосисками и взял в руки вилку. — Да, кроме одного противного вредного мерзкого блондина, возомнившего из себя черт знает кого и все еще не додумавшегося взять свои отвратительные слова назад, — запричитала Мэрилин, допивая сладкий чай. — Дай ему время, — в голосе Теодора прозвучала нотка снисхождения. Он отрезал кусок сосиски и макнул его в горчицу. — Что-то он быстро придумал, как наговорить мне гадостей, а как извиниться, так нужно время, — недовольно зашипела Лавджой, надув губки. — Думаю, ему просто стыдно, — Нотт изо всех сил защищал товарища, ведь Мэри в гневе — поистине ужасающее явление. — Так уж и быть, — хихикнула слизеринка и вылезла из-за стола. Выходя из зала, она не спускала надменно-игривого взгляда с Малфоя в надежде, что он воспримет это как зеленый свет и не будет тормозить с примирением — она ненавидела долгие ссоры после того, как несколько месяцев не разговаривала с отцом на втором курсе.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Вечером Мэри явилась в кабинет профессора Амбридж. Попав в небольшую комнатку, расположенную в одной из башен Хогвартса, она обомлела: большинство мебели, шторы, ковер, даже сахар в сахарнице — были розового цвета. На стенах висела целая коллекция тарелочек, на каждой из которых мяукали, игрались с бантиками или просто вертели розовыми носиками самые разные котята. «Давай, принцесса, наш план должен сработать!» — Мэрилин подбодрила сама себя и сделала шаг навстречу генеральному инспектору. — Какая прелесть, обожаю котят! — девушка учтиво улыбнулась и остановилась возле стула напротив профессорского стола. — Спасибо, мисс Лавджой. Присаживайтесь, — Амбридж натянула на себя неизменную жабью улыбку и взяла в руку чашку чая с молоком. «Варварство!» — фыркнула про себя Мэри, но виду не показала, — «Она точно заместитель Министра магии Великобритании?» — Я полагаю, — буквально пропела Долорес, — вы найдёте достойное оправдание своему вопиющему поведению, мисс Лавджой. — Не сомневайтесь, госпожа инспектор, — она случайно почти спародировала писклявый голос сотрудницы Министерства и продолжила, откашлявшись, — дело в том, профессор Амбридж, что мисс Паркинсон пыталась опорочить моё честное, — девушка сделала паузу после этого слова, — имя, используя для этого жалкую и, главное, лживую провокацию. — Лживую, говорите? — Амбридж поставила чашку на розовое фарфоровое блюдце и уставилась на слизеринку ярко-голубыми глазами. «Сыр в мышеловке», — подумала про себя Лавджой прежде, чем продолжить. — Именно так. Думаю, Вы, как никто, меня понимаете в этой ситуации, поскольку тоже уже долгие месяцы боретесь с беспринципной ложью, которую Дамблдор пытается внушить неокрепшим юным умам, — Мэрилин положила ладонь на сердце, выражая сочувствие к инспектору в её нелегком труде, склонив голову, — но если Вы считаете, что мисс Паркинсон является жертвой в данной ситуации, несмотря на свой наглый вздор, то я покорно приму любое наказание. Лицо Амбридж скривилось в выражении, которое с натяжкой можно было назвать задумчивым. Наверняка она рассчитывала на то, что Мэри будет полна раскаяния и без упреков напишет несколько строк волшебным пером инспектора, но сейчас ей эта мысль не казалась такой уж справедливой. «А вот мышеловка и захлопнулась», — девушка самодовльно улыбнулась сама себе. — Думаю, на первый раз мы можем обойтись предупреждением, мисс Лавджой, — Амбридж скрестила пальцы рук, поправив неровно лежащее перо на своем лакированном столе. — Но впредь я попрошу Вас не допускать таких вольностей. Это понятно? — Безусловно. Как раз для этого я и решила поговорить с Вами, профессор Амбридж, — слизеринка изящно закинула ногу на ногу, как истинная аристократка. — Я считаю, что десятка старост, которые находятся в подчинении профессора Дамблдора, не хватает для того, чтобы соблюдать полный порядок в школе, Вам так не кажется? — Вы хотите что-то предложить, мисс Лавджой? — маленькие жабьи глазки инспектора блеснули неприкрытым интересом, ведь пока с ней заодно был только бесполезный сквиб со своей кошкой. — Вы всё верно поняли, — мелодично проговорила Мэри нарочито милым голоском, — вот если бы у Вас было, предположим, что-то вроде инспекционного отряда… Тогда, как мне кажется, большинство спорных ситуаций можно было бы решить на корню, не правда ли? — на лице слизеринки просияла очаровательная улыбка, которую она специально отрепетировала для профессора защиты от темных искусств. «Из меня просто сочится фальшь, а она и ухом не ведёт. Вот дура», — сквозь зубы беззвучно процедила Мэрилин. — Я подумаю над Вашим предложением, — заместитель Министра определенно загорелась этой идеей. — Вы можете быть свободны, — на этот раз улыбка инспектора показалась по-настоящему доброжелательной. — Всего доброго, профессор Амбридж! — Мэрилин склонила голову в легком поклоне и скрылась за дверью, придержав её за собой, чтобы не издать слишком много звуков — они тоже являются частью беспорядка в понимании профессора. «Прокатило! И правда выгоднее быть поближе к Амбридж: у нее есть огромное влияние на школу, но нет даже намёка на сообразительность, не говоря уже о дальновидности своих решений! Я гений, не иначе — так ловко спекулировать на ее слабостях и предубеждениях! Отец не поверит, что я на такое способна!» — Лавджой была чертовски довольна собой, она готова была прыгать от радости. Около выхода из кабинета Долорес стоял Фред. Мэрилин огляделась, увидев его и пытаясь понять, что происходит. — Ты чего здесь? — удивленно спросила Мэри, улыбаясь широкой улыбкой и закусывая губу от довольства самой собой. — Тебя жду, — парень был ошарашен видом Мэрилин не меньше, чем она его появлением. — Думал, Амбридж крепко над тобой поиздевается, и тебе понадобится это, — в руках у Уизли была банка с жидкостью, похожей на огуречный рассол. — Что это? — Мэри скептично взглянула на ёмкость в руках парня. — Настойка растопырника, — отмахнулся Фред, — помогает для заживления ран. Так с тобой всё хорошо? — Ну, как видишь, — протянула Лавджой, разведя руками в воздухе. — Выйти сухой из воды после такого?! — Фред удивленно вскинул брови, не поверив своим ушам. — Ты — удивительная девушка, Мэри! — Да брось, просто безбожно хитрая. Не зря же я на Слизерине учусь, — Лавджой кокетливо откинула за спину прядь рыжих волос. — Идём, я хочу обрадовать Джинни и Джорджа. Рассказав всё друзьям, Мэрилин вместе с ними отправилась в Большой зал на ужин. Ей не терпелось наградить победной улыбкой всех, кто пророчил ей вылет из школы или депортацию на родину — пусть знают, что русская принцесса всё еще на коне. Убедившись, что Паркинсон в курсе их разговора с Амбридж (стоило всего лишь рассказать о нём в коридоре чуть громче, чем шёпотом), Мэри наслаждалась своим триумфом так сильно, что даже забыла о ссоре с Малфоем.