Перемирие

Родовое поместье Ноттов выглядело как уменьшенная копия Хогвартса: трехэтажный домик из темно-коричневого кирпича имел единственную башенку, крытую черепицей глубокого шоколадного цвета. Садик вокруг дома украшен россыпью цветов, к которой вела ровная каменная тропика, усаженная туями по бокам. Казалось, что тот, кто сажал эти цветы, хотел создать какой-то определенный рисунок: с такой поразительной точностью они были расположены, хотя несмотря на обилие красок сад всё равно казался покинутым, неживым. В нём не хотелось пить утренний кофе или читать легкий незамысловатый роман под ласковым летним солнышком. Наоборот, создавалось ощущение, будто стоит помять одну крохотную травинку, и эти клумбы тут же проглотят тебя за наглое вторжение в их мир, в котором никак не было места людям, какими бы искренними и чистыми не были их намерения. Живописная картинка из каменных клумб, голубоватых васильков и стройных люпинов желала ледяного спокойствия и кладбищенской тишины. Внутри самого дома тоже не было уюта: большие пустые помещения с высокими потолками устроены в больнично-зеленых цветах. «Какая идиотская традиция», — подумала Лавджой, как только увидела интерьер, до ужаса схожий с семейным гнездом Блэков, — «тащить слизеринскую гостиную в свой дом». Большое количество каменных статуй, скучных картин без какого-либо сюжета и даже капли экспрессии, висело в прихожей как образцы цензуры, развешанные в фойе редакции «Ежедневного пророка». Холодные стены, просторные окна и точёные узоры лепнины — как будто архитектор увлёкся и забыл, что строит не церковь, а жилой дом, в котором помпезность и грусть навевают жуткие мысли о фамильных склепах и литургических пениях. — Это какая-то гетто-готика? — спросила Мэрилин у друга с неловкой улыбкой, стараясь скрыть свои истинные впечатления от его дома. — Факин-щитика, — усмехнулся Тео. — Голый мрак. Поминки тепла и здравого смысла, — парень говорил о собственном доме с пренебрежением, будто совсем не рад был сюда возвращаться. — Детки, я должна вам кое-что сказать, — бабушка зашла через арку чугунно-черной массивной двустворчатой двери с латунными ручками в форме огромных улиток, вытянувших шеи навстречу друг к другу. Мэри взглянула еще раз на детали украшения дома. «Змеи, улитки, скаты и морские угри… Спорим на галеон, что я не найду тут ничего пушистого?» — впечатления от своеобразного стиля поместья неумолимо отображались на лице девушки приподнятой верхней губой и едва заметной морщинкой меж медных бровей. — У меня остались некоторые дела в Министерстве магии Испании, поэтому я вынуждена оставить вас до утра. Попросите домовика приготовить вам еду и заправить постели, вы ребятки большие, думаю, справитесь. Понятно? — когда сеньора Корберо разговаривала, большие круглые серьги прыгали над ее плечами, а ярко-голубые бусины глаз пытливо метались между Тео и Мэри. Друзья тут же поймали дьявольские озорные огоньки в глазах, которые непременно обещали весело проведенное время в пустом доме. — И не спалите тут всё в адском пламени! — бабушка Габриелла заметила ехидные ухмылки на лицах тинейджеров и попыталась пресечь их коварные планы. — Хорошо, бабушка, — отозвался Нотт, разглядывая уже давно забытые черты своей родственницы и еле сдерживая теплую улыбку на бледном лице. — Всё понятно, миссис Корберо. Спасибо вам! — подтянулась Мэрилин, зачем-то выпрямив спину. В её голове этот жест придавал ей особо воспитанный и аристократичный вид, как будто бабушка, только взглянув на девушку, тут же решит, что они будут пить зеленый чай и читать романы Ремарка в беседке, а ровно за час до полуночи уже разойдутся по кроватям. Но как бы не так… Спустя мгновение старушка трансгрессировала из дома, оставив детей во власти их собственных планов на грядущую ночь. Она заведовала отделом по контролю популяции домовиков в Испанском Министерстве магии даже будучи на пенсии, потому что так и не смогла найти преемника на свою должность. Наверное, в Испании не нашлось своего Перси Уизли, вот и приходилось срываться на работу по первому зову. — Почему мне потребовалось устроить целое конспирологическое расследование с Дамблдором, чтобы выяснить, что в тебе течет испанская кровь? — Мэри стянула с волос тугую резинку и наконец расплела фирменный пучок гриффиндорского декана, а потом небрежно скинула с себя туфли — отдельный вид темной магии против всех женщин в мире. — Не знаю. Ты же не спрашивала, — парень пожал плечами и громко вздохнул, оглядывая обувную полку в прихожей. Он достал откуда-то снизу чёрные лаковые тапочки, трансфигурировал их в оранжевый пушистый взрыв и протянул подруге. — Хочешь, проведу экскурсию? «Ты что, мысли мои читаешь? Теперь я проспорила воображаемый галеон…» — Мэри шагнула в обувь и в знак благодарности чмокнула воздух губами, глядя на Тео наигранно влюбленным взглядом. — Ти ни спласывала, — передразнила его волшебница, чтобы слегка разрядить обстановку неопределенности. — Ну давай, мистер Инкогнито, — друзья поймали взгляд друг друга и рассмеялись. «Дворец» Ноттов оказался весьма непримечательным особняком, в котором царил скрипучий порядок и нагнетающий нафталиновый шлейф старых поколений: комната с портретами всех Ноттов, гардероб с выдающимися нарядами предшественников, помещение-музей уникальных артефактов предков, мастерская дедушки Умберто по починке часовых механизмов, серо-изумрудная столовая с длиннющим столом посередине — даже конура, похожая на кошачий домик, для домовика казалась чем-то более увлекательным. Ну конечно друзья обсмеивали всё, что видели вокруг себя. Звонкий девчачий смех даже испугал портреты предков, которые сразу же хором зашипели, взмолившись о тишине после замечаний о том, что у прабабушки Агнессы были усы, а прадедушка Майрон имел самую лысую и блестящую голову из всех родственников, которые в большинстве своем тоже носили объемную тёмную шевелюру. Трудно было сказать, что Теодор с особым трепетом относился к запечатленным на полотнах предкам, которых даже никогда не знал, да и они вели себя не очень-то дружелюбно. — Я кое-чему научилась в своем прошлом пристанище, — с этими словами Лавджой взмахнула волшебной палочкой, и все картины по очереди спрятались за разноцветными полотнами. — Теперь это комната для штор. — Блестяще, Мэри, — Тео в голос рассмеялся, глядя на обновленный интерьер помещения и одобрительно похлопав девушку по плечу. — Вот комнаты для штор в этом доме еще не было, — парень снова разразился хохотом. — Идём, это еще не всё. — Обращайся, — волшебница с нарочитым пафосом откинула челку с лица и вальяжно убрала палочку обратно за пазуху. — А теперь самая важная и драгоценная комната во всем особняке — винный погреб, — Нотт торжественно распахнул смазанные рыжеватым лаком деревянные двери, и длинный коридор зажегся тропой факелов, освещая каждый стальной краник, торчащий из бочки, и каждое стеклянное донышко, отливающее изумрудом в ячейках в стене. — Ва-а-у, — Лавджой задрала голову вверх, чтобы оценить масштабы винодельни. — Это ваш семейный бизнес? — Да, — Теодор величаво приподнял подбородок и по-хозяйски опёрся о бочку, скрестив ноги в клетчатых тапочках, всем своим видом говоря «дорогуша, перед тобой стоит молодой миллионер и филантроп, ты бы пригляделась, пока не поздно». Мэри рассмеялась над клоунским видом друга и прошла вглубь помещения. — Самая большая винодельня в Европе. — Смотри, эта бутылка — наш ровесник! — девушка протянула руку к желтоватой этикетке с надписью «Камарадерия». — Можем распить, если хочешь, — всё еще с напускной небрежной важностью в голосе отозвался Тео. Он разглядывал ногти на левой руке, манерно вертя ладонью в воздухе, хотя улыбка, которая должна была казаться горделивой, всё же была шутливой. — А разве нам можно? Мы же… — Мы здесь одни, крошка. Делаем, что хотим, — чувство свободы словно опьянило Нотта. Он беззаботно шутил, был готов нарушать правила и как будто наслаждался новыми обстоятельствами пребывания в доме. Как бабочка, которая наконец вылезла из кокона и расправила крылья, представ миру во всей своей красе и благолепии. — Тогда у меня есть идея! — Мэри почти в припрыжку подбежала к другу с бутылкой красного полусладкого в руках и сияющими озорством глазами. — Нам нужна пицца! — широкая улыбка растянулась на лице волшебницы, и Нотт тут же активно закивал, оценив предложение подруги по достоинству. — Звучит как отличная идея! Микки! — перед ребятами появился тощий ушастый домовик с глазами пыльно-розового цвета, одетый в синюю тунику, вырезанную из отрезка шторы, на что намекали петельки вдоль нижнего края, которые могли вполне сойти за оборочки на платье. — Слушаюсь, хозяин, — эльфийка слегка пригнулась, не поднимая глаз на волшебников. Ссутулившаяся фигурка на полусогнутых коленках казалась еще меньше, чем она есть на самом деле. — Нам нужна пицца. И поторопись, — Теодор не был груб с домовиком, но и нежничать он не намеревался. Всё же позиция эльфов в волшебном мире была крайне удручающая, а такое отношение вписывалось в рамки общепринятых норм. — Извините, сэр… — снизу снова послышался писк. — Да, Микки? — Тео удивленно сдвинул брови, удивившись, что непонятного было в его просьбе. — Салями, курица, грибы, оливки — что бы вы хотели добавить в пиццу? — Микки снова сжалась в синий ушастый клубочек. Мэри почему-то стало жалко, что она не поднимает головы — девушка в первый раз видела домовика с таким красивым цветом глаз. Нотт шумно втянул в легкие воздух, видимо, собираясь наругать домовика за неуместный вопрос, ведь за все то время, что он рос в этом доме, эльфийка давно должна была выучить все его гастрономические предпочтения. — Приготовь тесто и все ингредиенты, а мы сами потом их выберем и разложим, хорошо? — Лавджой как будто прервала предстоящую бурю, но поймала упреждающий взгляд друга. «Вообще-то нагло с моей стороны врываться со своими указаниями в чужой дом», — Мэрилин осознала, как это выглядит со стороны: Нотты плохие, а она такая милая и вежливая. Однако Микки не сдвинулась с места: домовики слушают только своих хозяев. — Сделай как сказала юная госпожа, — металлическим тоном пробубнил Теодор. — Извини за беспардонность, — девушка привстала на носочки и стряхнула невидимую пылинку с пиджака друга, подыгрывая его игре под названием «хозяин мира». Он медленно повернул голову и с надменным выражением лица взглянул на девушку сверху вниз. — Извиню, если пицца будет вкусная, — через секунду он всё же сдался и прыснул смехом. Мэри толкнула парня кулачком в бок за то, что тот заставил ее поверить в то, что Теодор может быть таким противным снобом. — Не против музыки? — Конечно нет, что за глупый вопрос, — Лавджой недоуменно покачала головой. — Если это не пресная нудятина, конечно. Нотт щелкнул длинными худыми пальцами, и на весь дом заиграла музыка юности, свободы и протеста — что-то на лад панк-рока с неприкрытым эпатажем исполнителя, который драл глотку под тяжелый динамичный ритм барабанов, проталкивая в мир прогрессивные нескромные упрёки в адрес правительства, обругивая рабство, классовое неравенство и пропаганду. Мэрилин уже на второй композиции уловила настроение, и они вместе с другом принялись играть на невидимом басу и стучать по воображаемым тарелкам, выкрикивая текст припева. Вызывающе пританцовывая с бутылкой вина, юные аристократы добрались до удивительно светлой кухни, облицованной молочным мрамором и уставленной мебелью из светлого букового дерева. Увидев фото группы, исполняющей претенциозную музыку, друзья сняли с себя изрядно надоевшие за день галстуки и повязали их на лоб как банданы, достали глупые на вид бокалы для вина с кованой ножкой в виде, конечно же, змеи и закидали круглый кусок теста всем, что попалось под руку: сыром чеддер, кусочками жареного фарша, маслинами и маленькими солеными огурчиками. Кажется, Мэри поймала в глазах Микки вселенское разочарование от вида кухни, на которой они устроили жуткий бардак. — Слушай, что за книжки ты с собой всё время таскаешь? Прячешь еще, неужели ты читаешь эротические романы из «Ведьминого досуга»? — девушка облокотилась спиной о мраморную поверхность рядом с раковиной, покручивая в воздухе бокалом с вином, как это делали другие взрослые. Полусладкое уже слегка ударило в голову, но горячая ароматная пицца тормозила стремительное опьянение. — Если бы, — Тео залпом допил остатки вина и плюхнулся на стул напротив подруги, со звоном поставив стакан на каменный стол. — Я провожу исследование… — загадочным тоном произнес Нотт, наливая еще вина в бокал и закинув одну ногу на другую. — Ну? — не выдержала волшебница, злобно скорчив гримасу «не клещами же из тебя всё тянуть?» — Это надо показывать, — Нотт встал со стула и жестом пригласил следовать за ним. — Микки, принеси из погреба что-нибудь еще, — друзья прихватили свои бокалы и прошли в сторону винтовой лестницы, ведущей в жилую часть особняка. На удивление комната младшего Нотта оказалась на порядок светлее остальных интерьеров дома: да, мебель всё так же была выполнена из тёмного лакированного дерева, но светло-сиреневые стены и ярко-синий плюшевый диван, стоящий прямо посередине, выдавали юный возраст и нелюбовь к мраку и загадочночти хозяина комнаты, а плотные атласные шторы того же синего цвета глушили всю темноту своим уютом. — Будьте как дома, сеньорита Хуанита Гастанбиде, — парень в голос рассмеялся. — Надо же было придумать такое нелепое имя! — Это Дамблдор придумал, — пыталась оправдаться Мэри и тоже не удержала глупый смешок. Тео скинул с себя пиджак и бросил на диван. Он поставил чемодан на кровать и вытащил из него что-то типа альбома, на котором золотым по черному было выведено его имя. — Мы проходили кучу войн на истории магии: гоблины, эльфы, кентавры, волшебники. И я решил провести анализ всех этих событий. — Типа причины, поводы, стратегии и всё такое? — Мэрилин села на диван рядом с другом, который развернул альбом на журнальном столике, и провела пальцами вдоль красной стрелки, соединяющей отрывки текста на странице. — Да. Но мы всё это время упускали суть, — Теодор вдохновился рассказом о своей деятельности, принял более удобное положение и склонился над текстом, остановив палец подруги на одном из отрывков. «История войн магглов», — гласил заголовок. — Причем тут магглы? — непонимающе нахмурилась Лавджой. Она повернула голову и увидела действительно горящие глаза Нотта: он потратил на этот альбом немалое время. — А при том, — парень перелистнул страницу, являя картинки с кучей каких-то механических приспособлений. — Пока мы бьемся на палочках пешим ходом, магглы конструируют оружие дальнего действия, строят оборонительный транспорт и разрабатывают средства массового поражения, — он указал сначала на вытянутое ружье, затем на огромный угловатого вида танк. — И что ты предлагаешь? Прийти к магглам, попросить их подарить нам пару таких штук или учебник «Как выиграть войну, если ты умеешь только махать палочкой»? — волшебница уставилась на друга, на лице которого тоже застыли вопросы. — Нет. Но должны же мы что-то придумать, — он сел в пол-оборота, закинув руку на спинку дивана. — Просто понимаешь, воюют старики, а жить в руинах и строить новый мир предстоит нам, — он постучал пальцем по виску подруги, чтобы смысл его слов поскорее впечатался в ее голову. — Ты прав. Думаешь, мы способны что-то изменить? — веселье в голосе притихло так же, как музыка, которая больше не играла на весь дом, возбуждая в груди чувство триумфа, как будто прямо сейчас можно было идти и голыми руками ковать свое будущее. — Да, — уверенно произнес Нотт. Микки принесла еще бутылку красного, теперь уже полусухого, вина. Парень разлил его по бокалам и, наплевав на этикет, наполнил их до краев. — Больше скажу, мы обязаны что-то менять. Я прочитал всю закрытую отцовскую библиотеку и нашел кое-что интересное. — Что же? — Лавджой потянула руку к бокалу, почему-то представив, как Дамблдор делает то же самое у себя в кабинете, опустошая бутылки с медовухой и выдумывая свои грандиозные интриги. — Группа ученых из России еще в сороковых годах разработала методику продвинутой высшей трансфигурации, но это издание запретили под предлогом того, что эту магию могут использовать темные волшебники в личных целях, — широкие черные брови Нотта нахмурились, он устремил взгляд в окно, время от времени потягивая вино из бокала, которое на вкус было не таким приятным, как вино-ровесник, потому что после каждого глотка парень морщил нос и шумно вздыхал. — И я почти уверен, что в твоем доме есть эта вещь, — после своих слов Теодор вытащил из чемодана книгу, в которой была описана вся история рода Левандовских, и протянул ее подруге. — Здесь много интересного. — Вау, откуда она у тебя?! — Мэрилин выхватила издание из рук друга и аккуратно пролистала страницы фолианта. — Неважно, — отмахнулся Нотт. Его статус и богатство отвечали на эти вопросы сами по себе. — Так что, будешь со мной спасать мир или еще попробуем побыть детьми? — у него определенно был какой-то план. Может, долгий и непонятный, с кучей вопросительных знаков и слепых зон, может, он вообще понятия не имел, с того ли вообще начал. Ясно было только то, что шутить про глупое Министерство, злого Волан-де-Морта и бедного Поттера уже вряд ли получится. — Мне почему-то кажется, что нам особо и не за что сражаться… — Лавджой тоже поймала блестящую точку в небе и глубоко задумалась о словах друга. — Семьи у меня нет, статус тоже условный, у меня нет даже дома, который я могла бы защищать. И ты… — А я уже потерял маму в этой безумной мясорубке. Да и отца, считай, тоже, — Теодор подсел ближе к Мэри и обвил предплечьем ее шею. — Но теперь у меня есть бабушка, и ты, и дом. И я хочу это всё защищать. И непременно буду. — Тогда я тоже буду. Если с тобой, конечно, — Мэри грустно усмехнулась, опустила голову на плечо друга, и они вместе допили вино. «Завтра попрошу Кузю притащить все ценные вещи из дома», — подумала Лавджой, глядя на альбом с исследованием, лежащий перед глазами, — «почему Фредди даже сову не прислал? Неужели ему не интересно, где я и всё ли в порядке?» Взор упал на уголок страницы, где на испанском языке размашистым и узким почерком Нотта было выведено:

Нaz el amor, no la guerra.