Перемирие

«В 1221 году Ярослав Левандовский принял на себя тяготы хранителя тайны волшебного мира, которые впоследствии передавал из поколения в поколение. Так, под его сильным началом славный род постепенно начал обретать авторитет и финансовый успех наравне с правящими органами Российского государства тех времен». «Спустя несколько столетий Дмитрий Всеволодович Левандовский основал первый элективный орган власти, аналог современного Министерства магии, — Совет волшбы. Постепенно организация обрастала новыми отраслями власти и контроля, главами которых были князья Миловские, Северянины, Новгородские, Уваровы, Шереметьевы и т.д. Отдельно про их функционал и развитие будет рассказано в последующих главах. Однако Левандовские сохранили за собой право управления наиболее важным аспектом — сохранением статута о секретности и взаимодействие с маггловской властью». «Представители рода Левандовских были награждены орденом «За особые заслуги перед магическим отечеством» за долгие годы борьбы с инквизицией, результатом которой стало успешное свержение церкви. К середине ХХ-го века этот славный род открыл новую страницу в истории магии — сотрудничество с правящими магглами в СССР хоть и было главным делом Лаврентия Левандовского, его основные задачи по данному вопросу оставались в тени для общественности: никто не знал тонкостей его работы, но с этих пор Министерство магии обрело власть и могущество, невиданные доселе. В должность главы Министерства вступил друг Лаврентия Левандовского, Михаил Королёв. Таким образом, статут магической секретности волшебного мира сохраняется по сей день». Мэрилин проснулась в уютной постели, когда за окном уже вовсю сияло яркое летнее солнце. Не имея ни малейшего понятия, вернулась ли бабушка Тео, она решила подождать его пробуждения, читая историю своего рода. Арманд мирно сопел в ногах, свернувшись белым клубком на одеяле цвета ночного неба. Сопение Нотта-младшего доносилось из угла его просторной комнаты: перебрав вина минувшей ночью, друзья улеглись спать как попало в одной комнате. Если бы не старания Микки, Мэрилин задремала бы на голом диване, а хозяин дома так и уснул бы в рубашке. «Настолько вымотался вчера, что спит до полудня», — подумала девушка, глядя на друга. Когда лежать в кровати стало совсем скучно, она решила привести себя в порядок и разобрать вещи. Лавджой посетило как будто уже давно забытое чувство, словно она… дома? Нотт предложил ей довольно удобную ложу, одеяло было пушистым и теплым, а сквозь белоснежную тюль пробивались мягкие лучики солнца — после грозы их появление казалось особенно долгожданным, дарящим надежду и веру в то, что грядущий день будет радовать вновь и вновь. Воспоминания о доме кольнули в грудь с новой силой, когда Мэрилин вспомнила, как давно она в последний раз готовила завтрак своему отцу. «Так приятно радовать человека, которого ты любишь», — с этой мыслью волшебница прокралась на кухню и решила вспомнить, как готовить вкусные ажурные блинчики. Соорудив небрежный пучок на голове, она нашла яйца, масло и молоко и, перебирая в голове самые лучшие воспоминания о Паучьем Тупике, мирных временах и отцовском чае, принялась за работу. Спустя полчаса на сладковатый запах с верхнего этажа спустился Теодор: с торчащими во все стороны кудряшками, еще немного сонный, в клетчатой пижаме с эмблемой той группы, которую они вчера слушали, он тоже был частью «домашней» атмосферы для Лавджой. — Доброе утро, — протянул парень, прикрывая ладонью вырвавшийся зевок. Мэрилин повернулась и натянула на лицо блаженную улыбку. — Доброе, — она повертела в воздухе металлической лопаткой. — С меня завтрак, с тебя кофе. Как спалось? — Да неплохо, — Нотт щелкнул пальцами, и перед ним материализовалась Микки. Парень жестом показал ей на кофейник, и эльфийка принялась хлопотать над бодрящим напитком, пока сам он сел на мягкий стул, закинув обе ноги на соседний. — Правда, я не понимаю, почему. Отца вроде нет в доме, и я должен быть расстроен, но ничего подобного как будто не чувствую, — Теодор пытался руками навести порядок на голове, глядя в стоящий у стены напротив серебряный поднос. — С мамой было не так… — Почему? — Мэри выложила красивым веером блинчики на фарфоровую небесно-голубого цвета тарелку. Микки приготовила немалый выбор соусов к завтраку: творожный сыр, варенье, мёд, сгущенку, сметану, даже икру. Девушка села за овальный стол напротив друга, подогнув одну ногу под себя. — Знаешь… — Тео придвинул к себе чашку с кофе, — как будто с уходом мамы из дома исчезло всё хорошее, а с уходом отца — плохое. Больше не будет разговоров о том, какую чистокровную девушку мне пора присматривать, страха, что в дом заявятся его друзья Пожиратели, попыток не пересекаться с ним, чтобы не обсуждать мою учебу в Хогвартсе и «тупую идею моей мамаши» отказаться от поступления в Дурмстранг. — Ешь, — девушка указала рукой на блинчики. — А ты сам где бы больше хотел учиться? — Некорректный вопрос, — Нотт засунул целый блин в рот, предварительно окунув его в варенье, — я бы не хотел стать похожим на отца. Поэтому хорошо, что они выбрали Хогвартс. Ты сама видела этих индюков в форме: шагай по уставу, говори, когда разрешат, режимы, системы… — Кстати! — Мэрилин решила перевести тему, чтобы не погружаться заново в пространные размышления в сослагательном наклонении. На углу стола лежали газеты, пестрящие заголовками про задержания Пожирателей, суд над Малфоем и Ноттом, битву в Министерстве и возвращение Темного лорда. — Я знаю, чем мы сегодня займемся! — Чем? — сонная маска с лица Тео постепенно спадала, настроение с каждым съеденным блинчиком становилось всё лучше. Об этом говорила довольная улыбка на его лице, блестящая маслом на губах и липкая от малинового варенья — такие улыбки должны быть у всех детей в мире по утрам. — Ты вчера говорил про книги. Будем гонять моего домовика, пока не доберёмся до самых ценных экземпляров в моей библиотеке, — девушка отпила кофе из маленькой чашки. — Наверняка она есть, раз у меня такой крутой род и вообще даже есть ушанка с короной, — просторная кухня разразилась звонким хохотом. — Отлично, — Нотт отпил глоток горького кофе и, слегка поморщившись, окунул еще один блин в варенье. — У меня одной зверски трещит голова?.. Остаток завтрака так и прошел за разговорами о настигнувшем похмелье и о том, зависит ли его интенсивность от выбора вина.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Когда сеньора Корберо вернулась в поместье, друзья перелистали не одну стопу книг, с которыми Кузя трансгрессировал туда и обратно. В отличие от английской литературы, направленность магии которой можно было понять по обложке, русские книги ничем не выдавали уровень темных сил в них. Никаких пафосных названий типа «Тёмная магия нового поколения», «Безукоризненное подчинение воли» или «Непростительные и неисправимые». Книги с серьезными вещами мимикрировали под обычные учебники, написанные таким языком, будто порог вхождения в эти знания не просто высок, а доступен лишь избранной сотне волшебников. Наконец на глаза друзьям попалось издание в довольно милой тканевой лиловой обложке «Высшая трансфигурация», Георгий Баргов, 1917 г. Друзья сидели на пушистом ковре песочного цвета, так и не переодевшись из пижам: уж очень удобно сидеть в большущей футболке и шортах, целый день не носить мантию и даже не расчесывать волосы — на этом друзья сошлись абсолютно обоюдно. — Это она! — Тео прервал монотонное шуршание страницами, наконец узнав в одной из книжек ту, о которой говорил накануне. — Не открывается, — парень приложил усилие, чтобы отлепить страницы друг от друга, но ничего не произошло. — Может, ее решили запечатать заклятием, чтобы никто не смог ее прочесть? — предположила Мэрилин, складывая тонкий разноцветный журнал в стопку, которую она мысленно обозначила за «посмотреть повнимательнее». — Как вариант. Давай поищем контр-заклятие, — Нотт самозабвенно листал желтоватые страницы, еле касаясь их нежными движениями пальцев, потому что привык к предельно бережному обращению с книгами. — Смотри, тут какой-то список, — Мэри вытащила из фолианта клочок линованной бумаги. — «Макроскопические явления в твердых телах. Том 1», «Контроль плазменных процессов с помощью магии», «Тепловое движение в замкнутых пространствах. Как пробраться волшебной палочкой туда, куда не заберется ни один меч», тут всего по несколько томов, выглядит как что-то невероятно скучное и сложное. — Дай посмотреть, — Теодор вытащил листок из рук подруги и внимательно прочел весь список, затем открыл форзац одного из учебников. — Тут посвящение, — бормотал про себя парень, — с днем рождения, Василий! Желаем продолжения нашего продуктивного сотрудничества! От А.В. Кудинова, Т.Р. Сахарова и М.Е. Лоскутова. — А это не та группа ученых, о которых ты говорил? — Лавджой протерла глаза руками, пока буквы окончательно не слились в одну чернильную кашу на бумаге. — Похоже на то… — Нотт всё не мог оторвать глаз от списка, глядя на него как на настоящее сокровище. Казалось, будто даже его кудряшки блестят от любопытства, не говоря уже о глазах. — Учитесь, детки? — в дверном проеме появилась бабушка Габриелла, одетая в яркий фиолетовый деловой костюм и обильно украшенная аксессуарами: небольшая квадратная сумочка из жемчужных бусин, розовый платок на шее, тяжелые кольца золотых серёжек и выразительные банты на туфлях-лодочках. Эта женщина не умела не быть яркой, она просто не могла себе этого позволить, да и вряд ли хотела. Она была из тех людей, кто до старой собаки будет наносить пудру на глубокие морщины и сбрызгивать седые локоны средством «Просто блеск». — Ну да… — протянул Теодор, вставая с пушистого ковра на полу, чтобы приобнять бабушку. — Какие молодцы! — сеньора Корберо звонко хлопнула в ладоши, с умилением глядя на подростков. — Идём скорее на ужин, нечего в каникулы в книжках закапываться! — задорно пропела женщина, буквально выталкивая Мэри и Тео из комнаты.

⊹──⊱✠⊰──⊹

Почти вся ценная литература оказалась набором учебников по трансфигурации. У Мэри с этим предметом и без того было все не очень гладко, а тут еще такие сложные расчеты и заклинания: пришлось восполнять свои знания, причем процесс оказался отнюдь не быстрым ни для неё, ни для Теодора. Спустя какое-то время и около полусотни попыток распечатать издание Баргова друзья вычислили две вещи: первая — приложенный список является допуском, то есть пока они не изучат приложенный материал, этот учебник не откроет перед ними свои тайны. Вторая — про автора книги существует непростительно мало информации, а она могла бы помочь ускорить процесс. За идеями превосходства одних существ над другими, которые не раз порождали крупные межвидовые и межрасовые конфликты, крылось только одно — смерть. И образование в России, судя по всему, не позволяло выучить тройку непростительных, чтобы чувствовать себя несокрушимыми и всесильными. Заставить кровь загустеть прямо в жилах, сделать так, чтобы враг умер в приступе асфиксии, довести до кипения капельки пота на его уставшем лице, принудив пройти невыносимую пытку — этого всего можно было добиться с помощью высшей трансфигурации, которая изучала не изменение самих тел, а изменение их свойств: температура, давление, вязкость. Это гораздо более страшная смерть, чем от проклятой Авады, но незаменимая в бою и потенциально полезная в средствах массового поражения. Несколько последующих недель друзья пытались заставить себя учиться, время от времени задумываясь о том, правда ли им придется когда-нибудь применить это против кого-то. Это сейчас темная магия в качестве обороны кажется крутой игрушкой, которой можно хвастаться перед друзьями, но что будет с теми, кто не умеет защищать себя? С теми, кто не способен причинить вред живому существу? С теми, кому не за что бороться? Время приближалось к полуночи, небо окрасилось синевой, за высокими окнами барабанил летний дождик, который так и норовил проникнуть в комнату вместе с ветром и непослушной шторкой. — Тео, — Мэри не спалось. Она лежала в уютной постели на диване и не могла поверить, что всё, что происходит вокруг — настоящее. Как будто если сейчас она не услышит ответа, то весь этот теплый домашний мир, обволакивающий в объятия семейного гнездышка, бесследно исчезнет. «Может, я просто убедила себя в том, что мне здесь хорошо? Конечно, будь у меня выбор, я бы незамедлительно вернулась в свой родной дом, позвенела бы склянками вместе с Северусом, рассказала бы ему пару глупостей, которые он все равно простит в силу возраста…» — трудно, когда возвращаться особо некуда. Но Мэрилин гнала из головы мысли о доме, будто они делали её уязвимой. — Чего? — низкий шепот Нотта разлетелся по комнате, и вдруг им показалось, что они смотрят на одну и ту же тучку, танцующую за окном и иногда блестящую от порезов молний. — Так что за девчонка из Когтеврана? Она вообще знает о твоих чувствах? — поток свежего влажного воздуха ворвался в комнату, заглушая звонкий голос девушки. — Софи, — коротко ответил Тео. — Софи Альварес?! — Мэри подскочила на кровати и сквозь мутную дымку света от молний уставилась на друга. — Ну да, — мечтательно ответил парень. — Я думала, что она вроде как не свободна. Софи всё время ходит с этой занозой, — Лавджой снова укуталась в одеяло, прячась от навязчивого ветра. — Филипп Реконвальд, — почти перебил Нотт. — Но мне кажется, они просто друзья. — А если кажется? Они, конечно, та еще парочка. Софи — ангелочек, который, между прочим, не только тебе нравится, и Филипп — воплощение недовольства и самовлюбленности. Даже интересно, на чем они сошлись… — Не хочу об этом думать. Мама учила меня не делать поспешных выводов, — Теодор протяжно зевнул, скрипнув пружинкой матраса. — Расскажешь мне про неё? — после этих слов в комнате зависла тишина, и даже гремящий дождь убавил свой пыл, чтобы не беспокоить сердце подростка, с детства перевязанное бинтами. — Она всегда твердила, что молчание — золото, — пространный шепот выскальзывал из уст Тео, и эхо скакало по комнате, словно стайка чертей, бесившихся на празднике юбилея смерти. — С тех пор, как ее сестра вышла замуж за полукровку, папа запретил семье Корберо приближаться ко мне. Он боялся, что кто-то узнает, что его жена из рода предателей крови, и фамилия Ноттов покроется несмываемым позором. Мама пыталась это оспорить, но ей не удавалось. Их отношения рушились на моих глазах, а любовь вытекала из дома, оставляя после себя лишь синие пятна на маминой коже. — Если не хочешь, не продолжай, — Мэрилин вновь села на кровати, пытаясь разглядеть эмоции на лице друга. Ей до колик в груди хотелось сделать для него что-то прямо сейчас, но всё казалось лишним и неуместным. — Нет, всё в порядке, — отрезал Теодор и тоже поднялся, подобрав колени и устремив взгляд в окно, будто где-то там, на звёздочке, мама махала ему рукой и улыбалась, гордая тем, каким сильным и мужественным растет её сын. В переводе с греческого его имя означает «божий дар» — так к мальчику относилась Лукреция, которой долго не удавалось родить мужу наследника. Женщине казалось, что с рождением сына в семью вернется благополучие, но магическая война превратила её мужа в тирана, а сына — в последний лучик надежды, в который она вкладывала всю любовь, что пряталась в её сердце. Не имея поддержки со стороны родных, каждый день с холодным липким страхом ища возможность сбежать с Тео в Испанию, Лукреция даже не задумывалась, что эта тревога взращивает в ее организме болезнь, которая целиком сожрёт изнутри за несколько месяцев. — Каждый раз, когда я вынужден был молчать, я анализировал. Какое-то время я даже записывал слова отца на пергамент и пытался взвесить, сколько в них правды, сколько силы и смысла, а потом делился своими умозаключениями с мамой. Просто больше ни с кем не мог. На светских вечерах, по которым упорно таскаются все благородные семьи, у меня, конечно же, были друзья, но они предпочитали перемывать косточки девчонкам или хвастаться своими дорогими побрякушками, — Тео говорил так свободно и искренне, будто пересказывал мрачную сказку Андерсена, которая ничуть не тронула его душу. — А когда мама умерла, я понял, что позволить себе закрыться насовсем или обозлиться на мир я не могу. Она не одобрила бы этого. Я поставил перед собой задачу сохранить каждую крупицу добра и света, что она вложила в меня. Но знаешь… — Да? — Мэрилин с еле заметной улыбкой на лице слушала Тео, думая о том, как хорошо, что они есть друг у друга. С Джинни было не так. Эта девчонка, может, даже круче всех своих братьев, она никогда не любила душевные разговоры, отдавая предпочтение действу. — Я не ненавижу своего отца. Мне даже есть, чему поучиться у него. Но я рад, что его здесь нет. С бабушкой жить круто. Здорово, когда кому-то интересно, как ты себя чувствуешь, ел ли ты сегодня и какое твое любимое мороженое, да? И ты еще тут, вместе будем спасать мир от старого урода с манией величия… — Нотт скрипнул кроватью и отвернулся к стенке, укутываясь с головой под одеяло. — Да… Будем спасать вместе… — девушка легла на спину и подняла глаза к единственной звездочке, блестевшей в окне сквозь тучи. — Если честно, я думаю, ты всё делаешь правильно. — Я знаю, Мэри. Спокойной ночи. Если честно, я рад, что здесь не только бабушка, но и ты. — Доброй ночи. «Место для доверия там, куда не проникают солнечные лучи», — таким был ответ на вопрос, почему все самые важные и трепетные разговоры происходят ночью, а днём люди предпочитают смеяться, порой пряча свою печаль за улыбкой. Перед тем, как закрыть глаза, Лавджой на секунду почувствовала, будто лунный камешек на браслете на мгновение блеснул ярким холодным лучом. Но, погруженная в полудрёму, она не придала этому значения.