Любое препятствие преодолевается настойчивостью. Леонардо да Винчи
Уйти из дома для Касуми не составляло труда. На несколько дней, месяцев, может, даже на год — девушка не раз проворачивала такие схемы. От отца влетало, безусловно, сильно, но Тайра-младшая никогда не жалела ни об одном из своих путешествии. И всё поместье знало — если леди пропала, она вернётся, а значит и волноваться не о чем. Тайра рассчитывала послужить клану Кучики примерно полгода. Когда девушка сказала Исикаве о минимальном сроке её службы под формулировкой «хотя бы», та настояла именно на шести месяцах и ни дня позже. Касуми пришлось согласиться. Уже на следующий день Хотэру занималась подготовкой и инструктажём подруги. — У господина Кучики строгие требования к внешнему виду прислуги. Во-первых, все девушки должны быть не низкими и не высокими, а с твоим креветочным ростом… — рост Тайры составлял всего лишь 149 сантиметров. — Придётся носить более высокие гэта. Во-вторых, тебе нужно будет перекраситься в чёрный цвет. — Перекраситься? — ужаснулась Касуми. — А нельзя парик надеть? Исикава прищурилась. — Если господин Кучики увидит тебя, то сразу распознает бутафорию. За себя я не беспокоюсь — его этот прожигающий холодный взгляд уже на второй год работы перестал меня волновать. Но тебе может влететь и конкретно. Тайра прикоснулась к своим солнечным волосам. Она всегда считала их единственным своим достоинством и благодарила всех ками за то, что дали ей светлую шевелюру — Ясухиро был брюнетом, а на него девушка хотела походить в последнюю очередь. Точнее, не хотела вовсе. Хотэру видела, как сомневается её подруга. Поэтому она подошла к ней, сидящей на татами, ближе, наставнически сжав хрупкое плечо. — Это нужно сделать, если ты хочешь вернуть долг, — безапелляционно произнесла Исикава. Касуми сокрушённо кивнула, выдавливая печальное «да». Хотэру кивнула самой себе. Тайра не отступит — это хорошо. Эта леди приложит все усилия, чтобы не выдать ни себя, ни свою покровительницу. — В-третьих, твои глаза. Они слишком заметные. Я дам тебе линзы — они изменят цвет радужки на тёмно-карий. Это не будет тебя выделять среди остальной прислуги и не даст повода господам лишний раз к тебе присматриваться. И последнее. Твои родинки на лице. Все служанки должны выглядеть идеально, но скромно. Они носят традиционный макияж. Тебе тоже использовать косметику, ещё и чтобы скрыть несовершенства кожи, пусть тебе и не нравится макияж. После перекраски волос Тайра уже готова была на всё. Пусть даже придётся обриться налысо, девушка не отступит — она твёрдо решила вернуть свой долг.***
Касуми покинула поместье до того, как вернулся отец и его супруга. Слугам леди велела сказать, что девушка ушла по заданию наставника в горы Кодоку учиться смирению. Ясухиро, конечно, и сам мог спросить у Кьёраку Сюнсуя, действительны ли слова прислуги, но вряд ли захочет — только будет рад, что не увидится с надоедливой дочерью ещё полгода. Сперва эти линзы в глазах приносили одно лишь раздражение. Тайре приходилось прилагать усилия, чтобы не хныкать и не молить Исикаву позволить снять их. В какой-то момент леди даже подумала, что действительно научиться смирению, терпя это ужасное жжение. Однако Хотэру дала подруге капли, чтобы скрыть покраснения глаз. Идеальный внешний вид прислуги и всё такое… У Касуми была небольшая фора в её новой «профессии». Держать спину прямо двадцать четыре часа семь суток в неделю леди учили с рождения, давая поблажки только в то малое свободное время, когда девушку не видят даже личные служанки. Да и ходить на высоких гэта оказалось не так уж и сложно. Правда, теперь Тайра старалась как можно меньше видеть своё отражение где-либо — чёрные волосы и тёмные радужки глаз вызывали у неё какое-то удручённо-апатичное состояние. В поместье Кучики очевидно ценились оттенки фиолетового в нарядах. Личная охрана носила пурпурные и сливовые одежды и экипировку, в то время как слуг одевали в нежно-лавандовые и светло-лиловые цвета. Простые трудовые ханьфу были лёгкие и свободные — носить одно удовольствие. Касуми была рада надеть свою униформу и даже позволила себе несколько минут покрутиться перед зеркалом, а затем заплести уже осточертевшие за один день чёрные волосы в полураспущенную причёску, нанести традиционный (и, по секрету, просто отвратительный) макияж и закрыть нижнюю часть лица вместе с носом немного прозрачной вуалью под цвет рабочей одежды. Пусть Хотэру и являлась главой слуг поместья, задания девушкам давала не она, а некая Харада Мизуки. Женщина эта была не то в возрасте, не то молодая. Сталь в глазах и скверный характер. Она никого не щадила, поэтому Исикава даже не заикалась в разговоре с ней о том, чтобы коллега относилась к новой служанке Сакураи Сэйери (имя, которым пришлось представляться Касуми) немного мягче. Хотэру сразу же предупредила подругу, что если та не справиться с бременем служанки, то тут же вернётся домой в своё поместье. Всего набрали пятнадцать новых работниц. Это было связано с появлением в клане Кучики нового члена — некой Рукии, — и с тем, что в резиденцию благородной семьи приехал из Юмесимы бывший глава — Гинрей. Более опытные работники были отправлены им в личные помощники, а новые заняли старые места сэмпаев. Сэйери сразу же познакомилась с девушкой по имени Чача, с которой её ставили везде в первый день работы. Она была довольно мила, круглолица и немного необразованна, но в целом добрая и общительная. Чача сразу же заметила, что из всех слуг поместья Кучики Сэйери особенно выделяется своей прелестью внешности, на что Тайра покраснела под толстым слоем косметики. В первый день Мизуки, казалось, проверяла работоспособность новых «рабов». Сэйери и Чача постоянно что-то мели, убирали, вытирали и даже носили не очень тяжёлые, но будто бесконечные предметы интерьера. Нужно было срочно подготовить покои для Рукии и Гинрея. Под конец смены Касуми уже еле ноги переставляла. Благо Чача помогла ей вымыться — руки просто не слушались. Следующее утро девушку встретило ужасной тянущей болью во всём теле. Тайра заставляла себя не морщиться, потому что Харада-сан уже подозрительно поглядывала в её сторону. Единственной хорошей вещью за день был приход Хотэру во время обеденного перерыва. Управляющая тихо поинтересовалась, как идут дела у подруги, и та вымученно улыбнулась, вежливо отвечая, мол, лучше всех. Прошло несколько суток. На руках Касуми появились и затвердели мозоли. Девушке приходилось каждый вечер, когда засыпали остальные работницы в общей комнате, лечить их своей реацу, применяя тайные техники заживления клана Тайра. Каждый раз казалось, что на следующий день станет легче, работа будет лучше спориться, а тело не так сильно уставать, но нет. Было всё так же тяжело. Иногда Касуми хотелось расплакаться от своей слабости и бесхребетности, но она держала всё в себе — кротко улыбалась Исикаве и продолжала делать работу служанки, для которой не была рождена. Настроение омрачал и тот факт, что в поместье клана Кучики за всё это время ни разу не появился его глава. Капитан Готея-13 ночевал в своей квартире в бараках синигами своего дивизиона. Зато Касуми смогла мельком увидеть ту девушку, что приняли в благородную семью. Хрупкая и изящная, хоть и неженственная и, кажется, неотёсанная в плане светских приличий особа, Рукия как-то подозрительно была похожа на приёмного брата. У Тайры даже закралась мысль, что она бастардка клана Кучики или же дочь его главы от умершей много лет назад жены — госпожи Хисаны, — которую зачем-то столько лет прятали от чужих глаз. Однажды вечером, когда все временные коллеги отправились в баню, уже вымывшаяся Касуми пришла к своему любимому месту — реке, что протекала прямо на территории поместья. Главная резиденция дома Кучики была поистине прекрасна и огромна — даже больше родового гнезда Тайры, а Ясухиро славится своей тщеславностью и любовью к масштабу. Всё там было вычурно, кричало о богатстве и влиянии, но в поместье семьи Бьякуи всё дышало простой красотой, свободой, пропитано красивыми изящными линиями. Здесь был простор. Даже лёгкие втягивали воздух легче, радостнее. Касуми улыбнулась своим мыслям, присаживаясь на берег. В реке резиденции Кучики плавали редкие чистокровные карпы Кой. Здесь они разводились на протяжении многих поколений — большие золотистые рыбины в три раза больше своих сородичей. Их поблёскивающая чешуя завораживала Тайру; она могла бы часами смотреть на них, убираясь вблизи реки, если бы не помнила, что отдаёт долг. Долг, который, кажется, даже не будет замечен тем, кому он адресован. Касуми потёрла щёчки. Она всегда так делала, будто бы надеясь, что поможет самой себе не плакать, когда очень хотелось. Впрочем, самовнушение часто работало. Девушка протянула руку к реке, погружая крайние фаланги пальцев в холодную воду. Рыбки вдруг встрепенулись и подплыли к вторженцу в их среду обитания. Их губы стали посасывать пальчики Тайры, будто бы они были леденцом, и светловласка тихо, но заливисто рассмеялась. Вдруг кто-то склонился над плечом Касуми, и низкий женский голос задумчиво с долей восхищения произнёс: — Ого… Никогда не видела ничего подобного. Касуми, взвизгнув и подскочив, отползла от места, где сидела, на несколько метров. Глаза разглядев в сумраке вечера девичью хрупкую фигуру, выпрямляющую спину. — Г… госпожа Кучики? — всё ещё испуганно произнесла Тайра и тут же подскочила на ноги, кланяясь. — Извините, я не узнала Вас. «Как я её не почувствовала?! — било тревогу взбудораженное сознание. — Она так хорошо прячет свою реацу в столь юном возрасте? Или это я такая слабая? Не могла же я настолько погрузиться в свои мысли, что не заметила, как она подкралась…» — Чего же ты так дёргаешься? — пробубнила недовольно Рукия. — Я что, такая страшная? — Ни в коем случае, госпожа Кучики, — чеканила слова в почтительном тоне Касуми, всё ещё не разгибая спину от поклона. Юная синигами осмотрела девушку, замечая словно бы слишком низкий рост, почти такой же, как у самой бывшей руконгайки. Тайра не надела свои высокие гэта, идя к реке, отчего едва ли не пожалела. Харада-сан знала о «неприятности» подчинённой Сэйери, но Исикава буквально приказала устроить её в служанки, привела в аргумент выдуманную историю о том, что девушка лишилась единственного кормильца — отца, — и теперь ей нужны деньги и средства к выживанию, иначе бывшей леди из низшего благородного дома придётся уйти в Руконгай. Мизуки с пониманием отнеслась в псевдосироте, но велела той и день и ночь носить её специальную обувь. Впрочем, Рукия ничего не сказала. Либо не знала, что все слуги должны быть примерно одного роста (не ниже 160 и не выше 165), либо же просто проигнорировала такое отступление от стандарта. — Выпрямись, пожалуйста, — просила Кучики. Касуми поспешила выполнить наказ, подняла тонкий стан, почтительно склонив голову и сложив руки друг на друга на животе. — Не стесняйся, дай мне посмотреть на твоё лицо. Тайра на секунду задумалась, а надо ли это ей, но очередной то ли просьбе, то ли приказу нужно было подчиниться. Слишком чёрные из-за линз глаза Касуми столкнулись с изучающим взглядом лиловых глаз Кучики. — Хм… — произнесла Рукия спустя несколько секунд. — А ты красивая. Даже очень. Тайра покраснела и неловко улыбнулась, пряча взгляд. На её лице сейчас не было макияжа, от чего оценка синигами была достаточно объективной, что не могло не обрадовать. — Спасибо, госпожа. Вы тоже очень красивы. — Оставь пустую лесть, — синигами весьма неизящно помахала рукой. — Из меня такая же красотка, как из Ренджи балерина. — Кто такой Ренджи? — вдруг, не контролируя свой интерес, произнесла Тайра и тут же прикусила язык. Такая вольность непозволительна прислуге. Впрочем, Рукия вдруг улыбнулась, одновременно печально и умиротворяюще счастливо. В её глазах отобразился отблеск тёплых воспоминаний. Девушка не обратила внимания на дерзость Касуми, кажется, из-за собственной неосведомлённости о правильном поведении прислуги. «Хотя… может, ей действительно просто всё равно, — пронеслось в голове у Тайры, и она улыбнулась про себя. — А она хорошая, эта Рукия…» — Ренджи — это мой друг, — наконец, ответила Кучики. — Мы с ним учились в Академии синигами вместе. Он сильный и мужественный. Хороший товарищ в спокойной жизни и партнёр в бою. Тайра подметила, что девушка назвала Академию духовных искусств так, как делают это в Руконгае. — Наверное, он очень хороший друг, раз Вы так тепло о нём отзываетесь, — с улыбкой произнесла Касуми. Рукия подняла взгляд на служанку, и на бледноватом лице молодой госпожи тоже расцвела слабая, но тёплая улыбка. — Да… хороший… Вдруг девушка помрачнела, и она, потупив взгляд и повернувшись боком, произнесла скорее для себя, чем для Тайры: — Но я бросила его. Оставила одного. Хотя мы столько лет были в месте. Но и он не остановил меня. Дурак… Думал, здесь мне будет лучше. — Вам не нравится в семье Кучики? — Нет, что ты, — поспешно опротестовала девушка. — Нии-сама благородный и достойный человек, он сделал всё, чтобы мне было комфортно в поместье в новом статусе. Но иногда… Мне кажется, он смотрит не на меня, а на кого-то другого. Будто я похожа на человека из его прошлого. И становится так холодно под его взглядом, — Рукия сжала чуть подрагивающие плечи. — Будто этот человек не принёс ему ни капли счастья — только одну боль. А я ему напоминаю о нём. — Не стоит печалиться, госпожа, — Касуми улыбнулась девушке в надежде поддержать её. — Вы наверняка очень дороги господину Кучики, хоть и не знаете почему. Обычно так и бывает. В любом случае, просто так в клан Кучики не принимают. Тем более, в качестве сестры главы. — Наверное, ты права. И я действительно просто накручиваю себя… Рукия посмотрела на служанку и смерила её очередным изучающим взглядом. — А ты какая-то странная. Как тебя зовут? — Ка… — девушка чуть не произнесла своё имя, но вовремя прикусила язык. — Какая разница? — не слишком учтиво сказала Касуми, не находя ничего лучше, чтобы поправить саму себя и не вызвать подозрения. Рукия и так назвала её странной, так что уж тут? — Благородной госпоже есть дело до обычной служанки? — Во мне столько же благородства, сколько в тебе, — усмехнулась по-доброму синигами. — Если не меньше. — Но из нас двоих именно Вы носите фамилию Кучики. Тайра поймала себя на мысли, что даже немного завидует этой девушке, но отмела её прочь. — Что ж… верно, — кивнула Рукия и глянула на луну в чёрном-чёрном небе. — Но кто знает, что будет завтра? Касуми и сама перевела взгляд наверх. Из-за тёмных облаков любопытно выглядывало ночное светило. Его лучи мягко скользнули по лицу Тайры, которая блаженно прикрыла глаза. «И я рада тебя видеть, мама…» — Так как тебя зовут? — всё же стояла на своём Кучики. Она не могла уйти, не узнав имени единственного человека, который не разговаривал с ней в противном подобострастном тоне. — Сакураи Сэйери, госпожа, — ответила Касуми и снова чуть присела в поклоне. — Сэйери… — Рукия задумчиво повторила услышанное. — Красивое имя. Но разве это не кличка для детей? — В наше время какие только имена не дают, — улыбка Тайра была будто бы извиняющийся. Сэйери… Маленькая кувшинка. Так действительно прозвала свою дочь Цукими — мама Касуми. Девушка совершенно не помнила её, все портреты бывшей первой леди были куда-то убраны из поместья. О родительнице светловласка узнавала только у старой Чи — бывшей управляющей поместьем Тайра. Чи говорила, что Цукими любила свою дочь, как никого другого. Первая леди вообще, кажется, никого в поместье не любила. Даже своего мужа. Касуми не понимала, почему они тогда поженились. Бывшая управляющая по секрету сказала, что брак был насильственным — Цукими понравилась Ясухиро, и он заставил женщину выйти за себя замуж. Кажется, даже, убил её жениха. Но противостоять такому влиятельному человеку могли только ещё более влиятельные — а тем было всё равно до судьбы простой девушки. От этого Касуми ещё больше питала разного рода отрицательные чувства к отцу. Порой она с содроганием представляла, что стала плодом насилия над бедной беззащитной Цукими. От этого отвращение появлялось даже к самой себе. Особенно к самой себе.