"Хорошее случается"

Макс осмотрелся. Интересно, куда можно было бы сбежать из этого зоопарка? Увидел распахнутый проём и стал пробираться сквозь толпу. По телу заскользили чужие руки, его откровенно лапали. Вот же мерзость! Он бил по наглым рукам, шипел и огрызался. Наконец, вырвался из толпы и, застыв в проёме, осмотрелся. Егор с бокалом в руке зажимал какого-то парня у колонны, скользил рукой по щеке и что-то горячо доказывал. Макс горько усмехнулся и вышел в сад. Ну да, всё как всегда – Егору нужно покорять новые вершины, стремиться к новым горизонтам, так сказать. А что он, Макс? Давно известный и всегда на всё готовый. Всегда под рукой. Он знал, когда-то давно предполагал, что так всё и будет, и был готов к этому. Но это лишь на словах. На деле всё вышло иначе. В душе саднило и тянуло, будто Егор своими действиями рвал там что-то, и оно медленно, но верно с треском расползалось в разные стороны. Макс не знал, что будет так больно. Так остро и сильно. Почти невыносимо. Он вздохнул полной грудью и провёл рукой по лицу. Всё хорошо, нужно просто успокоиться. Всё намного лучше, чем было, он рад, доволен, что всё так случилось в его жизни. На эти мысленные увещания душа отозвалась резкой болью. На глаза навернулись слёзы. Макс в сердцах саданул рукой по стволу дерева, задрал голову вверх и уставился в ночное небо. Блядь, ну что ж тебе нужно?! Какого хрена там болит? Почему и зачем рвётся? Вдох… выдох… ещё раз – вдох… выдох. Слушая дыхание, он успокоился, немного расслабился и разжал пальцы, судорожно сжатые в кулаки. Всё хорошо. Лучше и быть не может. Он не любит Егора, а тот не любит его. Всё просто замечательно, пусть резвится. Макс отошёл от дерева и двинулся вглубь сада, подальше от ярко сверкающего, как безвкусный искусственный камень, дома. Настоящая драгоценность никогда не вульгарна. А этот дом был именно вульгарным, где богатство и роскошь были просто выставлены на показ. И зачем вообще любовник притащил его сюда? Ведь прекрасно знал, что Макс не любит эти сборища, терпеть не может. Куда-нибудь подальше от людей – это да. Загородные прогулки на лошадях, катание на яхте, да и просто безделье на даче Макс обожал. А вот многолюдные тусовки просто ненавидел. Он с наслаждение вдохнул осенний воздух. Без людей и дышится лучше, и спокойнее как-то. Вот уже скоро год как он был с Егором. Он вспомнил давнюю встречу с Мурзиком и своё согласие на голубую любовь. Что его толкало тогда? Желание уйти подальше от матери? Скорее всего, это было самым решающим фактором. Вспомнил и свой первый поцелуй с другом, и ощущение радости и счастья, что вот его, Макса, целует и тискает парень. Он улыбнулся, ах, Мурзик, как порой тосковал по нему Макс! Но друг снова испарился из его жизни, и он понятия не имел, где тот обитает сейчас. Вначале Макс надеялся встретить его на многолюдных тусовках, поэтому с радостью шёл туда. Но о Мурзике никто слыхом не слыхивал. А Егор сказал только то, что тот уехал из города. Куда? Зачем? Почему? Меньше будешь знать – крепче будешь спать. Это были все разъяснения любовника. Может Мурзик попал в передрягу? А Макс помог бы. Но Егор ответил, что в помощи его друг не нуждается, что живёт как сыр в масле и иди ты, типа, подальше со своими расспросами. Хорошо хоть, что тот был жив, здоров и ни в чём не нуждался. Всё остальное приложится, когда-нибудь и как-нибудь. Макс снова вздохнул и уселся на скамеечку. Блин, как старик вздыхает. И ведь ничего поделать не может с этими вздохами, словно бьётся в груди раненая птица, рвётся на волю и всё никак не может улететь. Мало ей там места, мало воздуха… Макс прикрыл глаза. Задумался. Как и почему он стал таким? И каким? Не таким как другие? Голубым? Синим? Ненормальным? Или нормальным, но с отклонением? Типа, как левши и правши. Ведь по когда-то бытовавшему мнению, левши – это исчадия ада, и их немедленно нужно было сжечь. Дабы правши не заразились тлетворным влиянием и не превратились в левшей. Смешно. Грустно до невозможности. Горько. Обидно. Но… он такой, каким его сварганила жизнь. Кто-то написал ему именно такую жизненную программу, и теперь Макс шёл по своему особому маршруту. Жалел ли он, что у него ВСЁ не так? Да, было дело. Особенно, когда в школе или на улице видел других родителей с детьми и понимал, насколько он далёк от обычной жизни среднестатистической российской семьи. Ведь даже в неполных семьях, где были матери-одиночки, была любовь. У него тоже, наверное, она была в глубоком-глубоком детстве. Только вот это было так давно, что не оставило в нём ни единого воспоминания о тепле материнских рук. Может быть, именно в этом причина не то что нелюбви, а почти ненависти к женщинам? Макс вспомнил, как впервые увидел пьяную маму, валяющуюся в блевотине у подъезда. Для пятилетнего Макса это было шоком. Вся его любовь к женщинам медленно, но неуклонно таяла, как прошлогодний снег, когда он наблюдал за жизнью матери-алкоголички. И он даже мог сказать с точностью до секунды, когда она исчезла совсем. В сентябре, пятого числа, четырнадцатилетний Макс понял, что ненавидит мать. Он тогда вернулся как всегда поздно. Он не любил бывать дома. Да и можно ли было назвать домом то место, где тебя никто не ждёт? Где ты никому не нужен? Его мать стояла на карачках и её с остервенением драл какой-то красномордый мужик. Отвращение от увиденного затопило Макса с головой. Он знал, видел каждый день, что пьяные люди становятся хуже скотов. Он уже почти ничему не удивлялся. Почти каждую ночь слышал, как сношаются пьяные собутыльники матери, без разбору, молодые со старыми и наоборот. Ему никогда не хотелось подсмотреть, всё, что он испытывал к «любви» пьяных ползающих мужчин и женщин, – это отвращение и мерзость. Бывало, что видел мать со следами былой «страсти», как-то, выходя из своей комнаты в школу, увидел, что мать спит рядом с молодым голым бугаём, вся в засохших потёках спермы. Нет, Макс конечно уже понимал, что физиология требует своего, но не со всеми же без разбору! Не так по-скотски! Поэтому иногда было невыносимо больно видеть свою мать ТАКОЙ. Не стесняющейся даже собственного сына. Но оказалось, что всё виденное ранее - это просто ерунда, по сравнению с тем, что он увидел в тот сентябрь. Макс вошёл в квартиру, не разуваясь, прошёл прихожую и собирался прошмыгнуть в свою комнату, но замер у давно сорванной с петель двери в материну комнату. Пьяная женщина стояла раком, а её пользовал малолетка из соседнего двора. Рядом стояли ещё двое, готовые к бою, со спущенными штанами. На полу валялась пустая бутылка из-под водки, кусок хлеба и сала. Мать подняла на него мутные глаза и улыбнулась ему, зазывно, как распоследняя шлюха. - А вот… и ваш друг. Выпить… принёс?.. Следующим будешь... Макс задержал дыхание, помотал головой. Ослепительная боль поднялась со дна души, опалила всё нутро, мешая дышать, туманя мозг. Давняя старая боль, которую он всеми силами старался загнуть в самую тёмную, самую потаённую часть души. Это удавалось, но часто воспоминания возвращались. А вместе с ними и та, давно знакомая боль. Может, это он был виноват, что мама стала ТАКОЙ? Может, он слишком слабо боролся? Слишком жалел себя? А надо было как-то иначе, совсем по-другому. Он согнулся пополам, уткнулся носом в колени и так замер, боясь пошевелиться. Для него было загадкой, как он тогда не убил этих малолеток и мать в придачу. Да и вообще, вся та ночь полностью вылетела из головы. Воспоминания вернулись утром. Он вспомнил, как лежал на кровати с другом. Со знакомым с детства Мурзиком, жался к нему и скулил. Страшно саднили содранные костяшки пальцев, болело горло, будто он долго кричал, а в душе царил провал в бездну. Говорят, человек привыкает ко всему. Вот и он привык жить в аду. И даже не сошёл с ума. - Тебе плохо, да? - бархатный голос вырвал его из тёмной воронки, что засасывала в мрачное прошлое. Макс потёрся лицом о брюки, вытирая слёзы, и выпрямился. Рядом стоял высокий мужчина. Фонари на солнечных батареях освещали только дорожки, и их бледного света было не достаточно, чтобы рассмотреть заговорившего с ним. - А если и так? Вы всё равно не сможете мне помочь. - Ой ли?! - мужчина шагнул ближе, уверенно, будто имел полное право, схватил за подбородок, большим пальцем прошёлся по щеке, мазнул по нижней губе. Это взбесило, и Макс с силой ударил по руке, высвобождаясь из захвата совершенно постороннего мужчины. - И где Егор нашёл такое чудо? – как ни странно, но незнакомец не рассердился на него. - Где нашёл, там уже нет. - Да, к сожалению, ты прав, - по тону Макс понял, что невидимый собеседник улыбается. Весело ему? - А ты не хотел бы расстаться с Егором? - он вздохнул. Вот просил же, как человека, просил любовника не тащить его сюда. Макс уже устал объяснять приставалам и надоедам, что он вполне доволен и счастлив обществом Егора. И что никто другой его не привлекает. - Нет. - Даже так? - наглая рука вновь в ласке скользнула по щеке, и он отстранился. - Не распускайте руки, противно. - Верный мальчик! А если я тебе покажу, что твой любовник не хранит тебе верность? Макс откинул голову и рассмеялся. - Ты думаешь, я не знаю? - он фыркнул. – Новость устарела. - Макс, послушай, - мужчина сел рядом и, наконец, Макс смог его рассмотреть. Несколько раз они уже встречались, но знакомы не были. Глаза у его собеседника блестели как звёзды, ярко и холодно. - Я хочу тебя! Я влюбился, наверное,.. со мной такое впервые. И ты своей холодностью сводишь меня с ума! - мужчина потянулся к нему. Но он выставил вперёд руку. - Нет! - Почему?! Почему нет, Макс?! Ведь я люблю тебя! - Слушай, вали отсюда. Я знать тебя не знаю и знать не хочу! И вышел я сюда, чтобы побыть одному, а не искать левого траха и уж тем более любви. Понятно? - Он встал со скамейки, собираясь уйти. Зло глянул на мужчину, но тот коварно улыбнулся и спросил: - Ну что, теперь ты доволен, Егор? Твой мальчик верный и преданный. Прям идеальный любовник. Из-за большого разлапистого куста шагнула тёмная фигура. И до Макса дошло, что за спектакль они сейчас играли и для кого. На душе стало ещё хуже и муторнее, он горько усмехнулся. - Ты становишься параноиком, Егор. Ты изменяешь мне со всеми: со своей женой, с разными смазливыми мальчиками, которых цепляешь на каждой вечеринке - и, тем не менее, проверяешь меня? - Макс недоверчиво покачал головой, горечь и обида на Егора смыли все остальные чувства, оставив во рту противный горько-кислый привкус. Он развернулся, желая уйти как можно дальше от ревнивого любовника. Нет, это надо же, в тонусе держит! Шаг влево или вправо – расстрел! Придурок ревнивый! - Макс, стоять!!! - и в сторону незнакомого мужчины: - Пошёл вон, Фил! Макс позволил обнять себя. Егор развернул его к себе, стал целовать, а он стоял и прислушивался к себе. Внутри всё смёрзлось в один ком и стало всё равно, что с ним происходит. Он так устал бороться с судьбой, так устал стремиться вверх, что готов был сдаться. Ну, не суждено ему испытать счастья. Не заслужил, наверное. Максу отчаянно хотелось покоя в душе. Хотелось тихой мирной жизни, не в любви, нет. Просто в ладу с самим собой. Неужели это так много? Он устал падать каждый раз с небес и в грязь, на твёрдую до невозможности землю. Устал почти смертельно, каждый чёртов раз подниматься и лететь туда вновь. Больше у него не было сил. Всё. Макс отвернулся от света фонарей, вгляделся во тьму. Чем тьма хуже света? Почему большинство относится к ней негативно? Она не хуже и не лучше. Это просто тьма. Ещё одна, другая сторона реальности. Она может укрыть, спрятать израненную душу, подлечить раненое, в рваных уродливых шрамах сердце. Она всё поймёт, укроет, примет. И Макс отвернулся от неба. Он открыл внутри себя все запоры, где хранилась непроглядная тьма и захлебнулся ею. Утонул. Захотелось ещё больше боли, чтобы сойти с ума. Не суметь, не выдержать. Чтобы надругались, разорвали, наконец, изболевшуюся душу в клочья. Ничего не оставили, чтобы не осталось даже воспоминания о том, что Макс когда-то жил. Хотелось, чтобы унизили, втоптали в грязь, заставили кричать от боли. Он стал отвечать на поцелуи любовника. Укусил его за губу, погладил промежность, чувствуя, как возбудился Егор. Расстегнул брюки на любовнике и прогнулся под его руками, застонал, когда тот укусил его. Макс тут же с готовностью подставил шею. И Егор снова укусил, Макс задрожал. - Трахни меня! – потребовал, приспустил свои брюки, повернулся и опёрся на скамейку, подставляя зад для любовника. Но Егор медлил, а Максу хотелось боли, чтобы физическая боль стёрла ту, что терзала его изнутри. И он повёл себя как шлюха. Расставил шире ноги, развратно прогнулся и оглянулся через плечо. - Его-о-ор!.. - позвал и призывно вильнул задом. И мужчина сломался, шагнул к нему, укусил за подставленные ягодицы и без подготовки ворвался в жаркое нутро Макса. Боль полоснула так остро, будто его пронзили кинжалом. Ослепительное наслаждение от того, что внутри теперь ничего не болит, заставило вскрикнуть. Тугая пружина внутри распрямилась, и Макс мгновенно кончил. - Тише, потерпи, пантера моя сладкая, дикая... – уговаривал его Егор, с силой вколачивался в жаркое нутро. А ведь их могли увидеть, кто угодно мог выйти в сад и застукать. Это возбуждало, щекотало нервы. Захотелось чего-то дикого, чтобы на грани удовольствия и боли, чтобы забыть обо всём, кроме Егора. Егор, он хороший. Несмотря ни на что, заботится о своей пантере. Новая, жаркая волна возбуждения затопила Макса. Он застонал протяжно, громко, стал подаваться навстречу толчкам любовника. - Его-о-ор... как хорошо!.. - Нравится? - тот почти ложился на него, целовал между лопатками. Захватывал в кулак отросшую чёрную гриву и тянул его на себя. Больно, резко. Егор знал, что ему нравилось. А Макс кайфовал, не стесняясь стонал и с силой сжимал руками дерево скамеечки, за которую держался. - Сильнее! Резче! – подгонял он любовника. А тот не спешил, замедлил поршнеобразные движения и почти вышел из тела Макса. - Нравится? - Да, Егор, да! - Ты мой, понял! – любовник с силой вонзился в Макса, и тот вскрикнул, ещё сильнее прогнулся и шире расставил ноги. - Сильнее!.. ещё!.. - требовал он и получил, что просил. Егор стал сильнее и резче входить в него. А внутри, отзываясь на каждый толчок, росло и ширилось наслаждение. Острое. Ослепительно-яркое. - Моя зеленоглазая пантера, только моя! – Егор снова больно дёрнул его за волосы, отчего Макса выгнуло дугой и больно, до крови укусил в шею. Оргазм затопил его как морская волна. Смыл, потащил вглубь, на тёмное дно. Где-то рядом кто-то кричал и этот жалобный со всхлипом крик, было последнее, что он запомнил. Тьма, наслаждение и опустошение накрыли с головой, и он погрузился в неё с тихим удовлетворённым вздохом. - Макс! Вот блин, - Егор едва успел подхватить обмякшее тело парня. Осторожно уложил вырубившегося любовника на скамейку, привёл себя в порядок, натянул брюки на Макса. Верх костюма, что он подарил тому на новый год, был безнадёжно испорчен. Пятна спермы впитались в ткань, испортив вещь. Он нежно погладил парня по щеке, вгляделся в безмятежное лицо. В последнее время что-то происходило с Максом, что-то мучило, не давало покоя. И тот метался, как пантера в клетке, искал и не находил выход. Эх, Макс, что ж ты так всё усложняешь? Он приподнял парня, присел и, обняв, посадил к себе на колени. Макс хоть и тоненький, и вдвое меньше него, но тяжёлый. Егор улыбнулся, провёл по спине спящего любовника. Эта тяжесть была скорее приятной. Как там говорилось? Своя ноша не тянет? Он сильнее обнял Макса, тот засопел и уткнулся губами ему в шею, тяжело вздохнул. - Егор… - прошептал куда-то под ухо. - Спи, моя глупая и любимая пантера. И когда я только приручу тебя? - целуя парня в висок, шепнул он. - Знаешь, я дико завидую. Боже, какой оргазм, какая страсть! И такое каждый раз? - он скривился, значит, Фил всё слышал и видел? Видел, как сходил с ума под ним его мальчик, как стонал, кричал? Теперь Фил знал, каков Макс. Злость тёмной волной поднялась изнутри, затопила разум. - Если ты будешь приставать к Максу, я убью тебя! – заявил он. Мужчина долго молчал, блестя глазами. И ничего не отвечал на угрозу. - А если всё повернётся по-другому? Если Макс захочет уйти, ты отпустишь? Егор попытался представить такое. Его обдало холодом. И он покачал головой. - Почему ты обманываешь его? Зачем заставляешь верить в ложь? Расскажи Максу правду, - продолжил Фил, словно змей искуситель. Егор устало вздохнул. - Вообще-то, это только наше дело. Не находишь? И наши отношения касаются только нас двоих, - его стало раздражать то, как пускал слюни на его парня другой мужчина. Хотелось кулаками стереть мечтательно-нежное выражение на красивом лице Фила, чтобы тот даже взглянуть не смел в сторону Макса. - Он мой. И я никому и никогда не отдам его. - Ну-ну, блажен, кто верует! - ухмыльнулся мужчина и, смеясь, отступил во тьму. Парень завозился, просыпаясь. Крепче обнял, потёрся носом о его шею, легонько поцеловал, лизнул. - Егор, я думал, что сегодня умру от кайфа, - руки Макса стали гладить его спину, парень ластился как котёнок. Волна нежности затопила с головой, и Егор поцеловал свою пантеру, вложив всю эту нежность в поцелуй. Он думал, что Макс поймёт, что отзовётся на то, чего раньше он никогда ему не дарил. Но тот напрягся в его руках, оттолкнул и вскочил с колен. Глаза горели зелёным злым огнём, растрёпанные во время секса чёрные волосы торчали в разные стороны. Макс был прекрасен, как разъярённая дикая кошка. Точнее, как кот. И он залюбовался им. Господи, неисповедимы пути твои. Как могло случиться, что он влюбился? Интересно, как давно он влюбился в этого раненого, страдающего молодого зверя? И почему именно в него? Ведь до Макса у него уже были любовники. Но они как легко приходили, так же легко и уходили. Никто из них не затронул его сердце. Так почему именно Макс? Несчастный голодный оборванец, который никогда не видел ничего хорошего. Чем же эта пантера смогла его зацепить? И почему от мысли, что Макс может покинуть его, в душе возникала странная сосущая пустота? - Зачем, Егор? Зачем эта нежность? Ведь мы же договаривались! - чуть ли не кричал парень. Да, было дело, договорились, чуть ли не брачный контракт подписали. Только, с тех пор всё изменилось. Он вздохнул и бросился как в омут с головой: - Потому, что не хочу тебя больше обманывать. Ты стал мне очень дорог. И кажется, я влюбился в тебя, Макс. Егор не знал, что делать. Он не ожидал такой реакции на своё признание. Может быть, надо было подождать? Или он выбрал неверный момент? И что теперь ему делать? Как быть? Макс злился. Губы поджаты, из-под косой чёлки сверкали холодным взглядом зелёные глаза. Длинные ресницы закрывали этот злой взгляд, и с явной досадой, которую тот даже не пытался скрыть, Макс отвернулся от него. Глубоко вздохнул, медленно выдохнул и так несколько раз подряд. Егор уже видел такое. Его мальчику плохо настолько, что тот прибегает к психологическому тренингу. Правда, даже не догадывается об этом. Это просто защитная реакции психики, ухватиться хоть за что-то, чтобы оказаться на плаву и не утонуть. Макс всегда справлялся сам. И когда однажды Егор предложил тому сходить к психологу, лишь косо взглянул на него. - Я нормален, – это было всё, чего он тогда добился от Макса. И вот снова этот трюк. Помогло. Теперь парень был спокоен, глаза смотрели на Егора холодно, равнодушно. Это было плохо, очень плохо. Макс отгородился от него равнодушием и холодным спокойствием. Теперь его не тронуть ничем. Даже если вдруг Егор умрёт у его ног, то Макс лишь перешагнёт через него и пойдёт дальше. Он ненавидел это душевное состояние любимого. Создавалось впечатление, что Макс запирал себя где-то внутри собственного «я», оставляя на дежурстве лишённый эмоций разум. Внутри всё перевернулось, защемило сердце. Егору было бесконечно жаль страдающего парня. Что ему теперь сделать, как достучаться до него? Он тяжело вздохнул. Разве он думал, покупая парня, что совсем скоро будет задыхаться от неразделённой любви? Ему признавались и мужчины и женщины, и он думал, что любил некоторых из них. Но никогда и ни к кому он не чувствовал такого всепоглощающего чувства, как к Максу. И вот рядом сидел человек, которого Егор любил до дрожи, почти до сумасшествия и совсем ничего не мог сделать. Нет, конечно, он мог взять тело любимого и не один раз. Мог причинить боль, заставить кричать и плакать. Только вот он не хотел, чтобы любимый страдал. Егору хотелось любить Макса нежно, бережно, показывая ласками всю глубину своих чувств. Хотелось, чтобы тот улыбался как можно чаще. И до безумия желалось, чтобы Макс был счастлив. Но как сделать парня счастливым Егор не представлял. Выяснять отношения в чужом саду было глупо, а уж тем более, верх глупости выяснять их в машине, поэтому он молчал. Только наблюдал за Максом глазами побитой собаки. О Боги, все какие есть на этой земле, как же ему было больно, когда на признание парень ответил: - Я не люблю тебя, Егор. Мне не нужна твоя любовь. Он думал, что сойдёт с ума. Как любовь может быть ненужной? Господи, зачем он так с ним? Как рассказать, объяснить, описать то чувство, что он испытывал к Максу? Ведь никто в мире больше не сможет любить его так, как он. Как, во имя всех богов, приручить эту совершенно дикую пантеру? Когда машина подъезжала к дому, Макс задумчиво провёл рукой по пиджаку, испачканному в собственной сперме, и, поморщившись, стал расстёгивать пуговки. Он снял испорченную тряпку. "Надо будет где-нибудь по дороге к дому выбросить", - спокойно подумал. Машина въехала на территорию дома и остановилась. - Вас ждать, Егор Андреич? – это шофёр, всегда вежливый и показательно-безразличный к личной жизни босса. - Нет. Макс тяжело вздохнул. Значит, предстояла весёлая ночка, и что Егору от него надо? Ответной любви? Так это вряд ли. Любовь его не интересует. В смысле вообще. Они молча поднялись к Максу в квартиру. И как только захлопнулась тяжёлая дверь, Егор открыл рот, собираясь говорить, уговаривать, увещевать, но парень опередил его. - Егор, мне нужно в душ, у меня вся задница в твоей кончине, - грубо, спокойно, отстранённо. Но чувство вины опалило мозг и он согласно кивнул. Макс захватив домашнюю одежду, скрылся в ванной. Жаль, полюбоваться на гибкое, по-звериному грациозное тело Егор не отказался бы. Он осмотрелся. Квартира почти не несла никаких следов пребывания в ней любимого. Почему тот не покупал себе что-нибудь? Что-нибудь для души, книги, например? Хотя, возможно, весь мир Макса скрывался в ноутбуке? Он улыбнулся, вспоминая радость парня, когда Егор подарил ему эту игрушку. Больше никакие подношения не радовали Макса, он рассеянно благодарил и откладывал подарок в сторону. Его не интересовали дорогие безделушки, не интересовали украшения. В одежде среди великого разнообразия тот предпочитал качество и преимущественно тёмные тона. Пока ждал Макса, сварил кофе, сделал бутерброды. Его мальчик может быть голодным. Егору хотелось заботиться о парне, оберегать и защищать. Тот появился как раз тогда, когда он заканчивал пить кофе. - Хочешь кофе? - на парне были джинсы и тёмно-зелёная рубашка, и он поморщился, когда сел в кресло напротив. Раскаяние полоснуло Егора своей остротой, и он сказал: - Прости, сильно больно? - Макс выгнул чёрную, будто нарисованную углем бровь. - Да нет, терпимо. - Макс, почему ты не хочешь понять меня? - А почему ты думаешь, что я не понимаю? - Егор встал, нервно прошёлся перед парнем. - Хорошо, тогда так - почему не хочешь моей любви? Если бы ты знал, как я люблю тебя! Я готов умереть за тебя! - тот поморщился на эти слова. - Егор, я повторю. Я НЕ ЛЮБЛЮ ТЕБЯ и мне НЕ НУЖНА твоя любовь. Понимаешь? Ты купил это тело, так и пользуйся им в своё удовольствие и не лезь ко мне с любовью. Егор подошёл Максу и сел перед ним на колени. Взял за руки, глядя в холодные глаза, поцеловал тонкие пальцы. - Макс, позволь любить тебя, пожалуйста, пожалуйста... – молил. Его била дрожь, он покрывал поцелуями руки любовника, смотрел в зелёные глаза и не находил в них того, о чём отчаянно умолял. - Егор, не унижайся! – хлёстко ударили слова. Сильнее пощёчины. Парень вырвал свои руки из его, и он вцепился в колени Макса. - Макс, я умоляю тебя... ну пожалуйста... Сделаю всё, что захочешь... всё, что пожелаешь... сердце моё!.. счастье моё!.. только будь моим. - Нет, - покачал головой тот. - Я не могу дать тебе то, о чём просишь. - Ну почему, Макс?! Почему?! – не выдержав, закричал Егор. Отказ парня ввергал его в отчаяние. Он провёл руками по бёдрам любовника, по коленям и смотрел в зелёное равнодушие глаз, и тонул там, видя лишь холод и пустоту. Почему вышло всё так? Если бы он знал, что влюбится в Макса, то вёл бы себя по-другому, был бы более нежен и заботлив. А так он только отталкивал того от себя, делал всё, чтобы Макс был послушным и дрессированным. Ему нравилось подчинять любовника, нравилось сгибать к самой земле, и порой забавляли боль и отчаяние в зелёных глазах. А теперь всё изменилось. Он предлагал пантере свободу. Предлагал выбор и свою любовь. Но… может быть уже слишком поздно? И вдруг всё всколыхнулось в зелени глаз, как будто порыв ветра согнал ряску с глади пруда. Там проступила мучительная боль, и парень задохнулся, рванулся прочь из его рук. Но Егор вцепился в него мёртвой хваткой. - Поговори со мной, Макс! Расскажи мне всё! – кричал, требовал, ломал он, вырывая, выцарапывая любимого из мира тьмы. Тот зарычал, глянул с дикой, нечеловеческой ненавистью. «Боже! Как пойманный зверь!» - пронеслось в мозгу, и тут этот зверь ударил. Ногами, больно, безжалостно. Бил на поражение. Егор отлетел прочь, а Макс вырвавшись на волю, смотрел на него с дикой яростью. - Выметайся отсюда! Я не хочу и не буду разговаривать с тобой! - разъярённо орал тот. - Проповедник нашёлся! Да кто ты такой, чёрт тебя возьми? Думаешь, что сказал люблю и всё, дело готово, любовь до гроба, дураки мы оба?! Шампанское, фата и дети в придачу?! – язвил Макс. - А обо мне ты подумал? Хоть на минуту представил, каково мне? - кричал на него любимый. А Егор лежал на спине и просто разрывался от жалости к нему. Максу было плохо, больно, он страдал, метался в поисках выхода и не находил его. А он, Егор, со всеми своими деньгами не в силах был помочь любимому. Кто? Какая тварь так смертельно ранила его мальчика? Какая мразь подняла руку на его дикую пантеру? И тут он понял, что совсем ничего не знал о любовнике. Тот никогда не рассказывал о себе, никогда ни о чём не вспоминал, ничем не делился. А ему это было выгодно и вполне устраивало. Правда, до тех пор, пока не понял, что влюбился. - У тебя есть жена, вот и люби её на здоровье, а я просто твой любовник. Всё, - Макс стал успокаиваться. Устало провёл рукой по лицу, вздохнул тяжело, обречённо. - Хочешь, я разведусь? - он ожидал чего угодно, только не горького смеха. Парень подал ему руку, помог подняться. - Егор, это твоя жизнь. И поверь, мне всё равно, будет у тебя жена или нет. Я ею не стану. - Макс, скажи, кто тебя так сильно обидел? Кто ранил? - тот отвернулся, но он привлёк его к себе, обнял. Мягко шепнул: - расскажи мне, - Макс покачал головой. - Прости, я не могу. Я просто не могу, - но не пытался отстраниться, наоборот, прильнул к Егору, положил голову на плечо, снова тяжко вздохнул. - Ш-ш-ш-ш, моя зеленоглазая пантера, ты так измучилась, так устала. Пойдём спать, - он подхватил любимого на руки и унёс в спальню. Раздевая притихшего парня, легко целовал в щёку, в шею, в голое плечо. Он показывал свою нежность, свою любовь, и Макс не отталкивал, лишь устало вздыхал. Глаза его были закрыты, и Егор не видел их выражения. Он уложил Макса в кровать и, быстро раздевшись, скользнул рядом, обнял, крепко прижав к себе. - Спи, моя пантера, спи, моя любовь, сладких снов тебе, - шептал в тёмную макушку Егор. Он подождёт, он будет терпеливым и любящим. Он завоюет сердце парня, приручит этого до боли любимого и бесконечно желанного зверя. Проснувшись утром в объятиях любовника, Макс сильно удивился. Это была первая ночь, когда Егор остался с ним на ночь. Вспомнилось вчерашнее, то, как стоял на коленях этот гордый мужчина, как унижался, моля его о любви. Спящий Егор выглядел каким-то беззащитным. Макс осторожно высвободился. Мужчина недовольно вздохнул, что-то недовольно пробурчал, но не проснулся. Он сварил кофе и как раз налил себе в кружку ароматный напиток, когда на кухню пришёл любовник. - Доброе утро! - Доброе, - буркнул. Тот отобрал у него кружку, отхлебнул из неё и отставил в сторону. Обнял, поцеловал. Макс ответил на поцелуй и, видимо, это обрадовало мужчину. Егор заулыбался, подмигнул. Он отстранился, отошёл к холодильнику. Нужно было что-то сварганить на завтрак, нежданно свалившемуся ему на голову гостю. - Чем будешь кормить? – благодушно поинтересовался этот гость и провёл ладонью по ноге Макса. От колена и выше. - Егор, ты завтракать будешь? - Всенепременно, - кивнул тот с наглой ухмылкой. Растрёпанный со сна, с тёмной, отросшей за ночь щетиной, в одних трусах – это было непривычное и невиданное ранее зрелище. Такого утреннего Егора Макс не знал. Мужчина стал дурачиться, лез обниматься, тискал его, тёрся щетиной и радостно хохотал, когда он фыркал. - Его-о-ор! – возмущался Макс. Он стал отбиваться, но мужчина зажал его в уголке, стал жадно целовать. Макс поплыл, возбуждение накрыло, понесло, закружило. Любовник знал его тело лучше, чем он сам, и, позабыв обо всём, он сдался во власть победителя. - Люблю тебя! Люблю тебя, моя пантера! - шептал Егор стонущему под его руками парню. - Всё за тебя отдам, от всего откажусь, только позволь любить тебя! - он подхватил Макса под ягодицы, тот сразу же обхватил его ногами, скрестив их у него за спиной. И он только победно улыбался, унося любовника в спальню. "Порву Фила или кого ещё на мелкие кусочки, если тот сунется к Максу! Порву всех, кто попытается отнять у меня моё зеленоглазое чудо, мою радость, мою жизнь!"