❧┅┅┅┅┅┅♙┅┅┅┅┅┅♖┅┅┅┅┅┅♘┅┅┅┅┅┅♔┅┅┅┅┅┅♛┅┅┅┅┅┅♞┅┅┅┅┅┅♜┅┅┅┅┅┅♟┅┅┅┅┅┅❧
Молодой господин не ложился спать до полуночи. Себастьян обошел Сиэля стороной, когда тот направлялся к себе в спальню. Какое-либо дальнейшее взаимодействие между ними в ту ночь, вероятнее всего, переросло бы в конфликт. К счастью, мальчик научился раздеваться самостоятельно, чтобы полностью исключить Себастьяна из процесса каждодневной подготовки ко сну, и теперь оставлял одежду лежать бесформенными кучками возле кровати, откуда ее забирали утром. Ему, однако, все еще требовалась помощь с выбором гардероба (как и всем аристократам), и потому Себастьян снова был ему нужен уже при свете дня. У Себастьяна было восемь часов в темноте, чтобы обдумать слова Танаки. Когда первые лучи солнца коснулись линии горизонта, он все еще не приблизился к ответу. «Возможно, вы не принимаете к сердцу то, что говорит он». Себастьян опустил брови. У него не было ни сердца, ни души. Сможет ли он прийти к пониманию этого урока? И если да, будет ли это означать, что у него все же есть сердце? Когда часы пробили восемь раз, Себастьян снова разыскал Танаку. — Возможно, сегодня вам следует разбудить юного господина. Мне не кажется, что он будет рад меня видеть. С вами он, вероятно, будет более сговорчивым. У вас с ним не было таких споров, как у меня. Танака улыбнулся, что было обычной для него реакцией в затруднительной ситуации. — Нет, я думаю, вам лучше вести себя как обычно. Впрочем, возможно, сегодня вам стоит быть с ним помягче. Вчерашние крики никому из вас не сделали лучше. — Сколь бы жаркими ни были споры, я не кричал на него, — счел нужным сказать Себастьян. — Может, и нет, — кивнул Танака. — Но я думаю, вам в любом случае следует обратить внимание на интонацию вашего голоса. Он не может злиться на вас за рассудительность. Себастьян был уверен, что если кто-то и мог найти причину, чтобы злиться на рассудительность, так это Сиэль, но он больше не стал задавать старику вопросов. Вместо этого он последовал его совету, ведь это было всем, что ему оставалось. Подойдя к двери Сиэля в половине девятого, он негромко постучал в нее костяшками пальцев. — Доброе утро, юный господин. Вы позволите мне войти? — НЕТ! Уходи! Себастьян в удивлении одернул руку. Прозвучавший ответ был незамедлительным и резким. Любопытно. Обычно в этот час Сиэль был слишком сонным, чтобы издавать что-то, кроме тихого бормотания. Он все еще злился на Себастьяна из-за прошлой ночи? Нет, если бы причина была в этом, мальчик бы просто держал себя с ним отчужденно. Что-то было не так. — Хмм. Я вас понял. Что ж, в таком случае… Если вы не позволите войти мне, то, может быть, вы впустите мистера Танаку? — Я вообще не хочу, чтобы кто-то входил! Тон Сиэля, внезапно столь пронзительный и высокий, говорил о том, что рана была свежей. Себастьян задавался вопросом, что такого он мог сделать сейчас, не делая ничего вообще. — Молодой господин… вы меня беспокоите. Я спрошу еще раз… — Я сказал не входить, черт возьми! Почему нельзя просто оставить меня в покое? Почему ты все время лезешь ко мне? В последнее время я тебя ненавижу! Убирайся и не входи, пока я не скажу! Убирайся сейчас же! Будь Себастьян обычным человеком, он бы в то же мгновение ворвался внутрь, чтобы посмотреть, из-за чего поднялось столько шума. Но он был демоном, связанным контрактом, и его чутье подсказывало ему, что, открой он дверь сейчас, это отнюдь не поспособствует благополучию Сиэля. И потому у него не было иного выбора, кроме как уйти. У Танаки не было ни единой причины улыбнуться, когда Себастьян поделился с ним подробностями произошедшего. Он выслушал его и затем сам поспешил в направлении комнаты Сиэля. Когда он постучал в дверь, ответ был все тем же. — Ты не слышал меня в первый раз? Я сказал, оставь меня в покое! — Это мистер Танака, молодой господин. Прошу вас, позвольте нам войти. Тон Танаки был куда более серьезным, чем обычно. Сиэля, по всей видимости, это огорчило. — Нет, вы не можете войти! Я не хочу, чтобы кто-то входил! Оставьте меня в покое! Не беспокойте меня больше! Мне ничего не нужно! Я не хочу, чтобы кто-то меня сейчас видел! Танака и Себастьян переглянулись. — Вы, похоже, сильно взволнованы, — сказал Танака осторожно. — Я действительно думаю, что должен… Петли двери громко загрохотали, как если бы Сиэль бросился на нее. — Дверь заперта, и я не хочу, чтобы вы открывали ее; и даже если вы это сделаете, я не стану ничего из этого с вами обсуждать — так что, просто уйдите, я позову вас сам! Уходите! Едва ли это можно было назвать аргументом, но отчаяние в голосе Сиэля заставило обоих дворецких смолкнуть. — Молодой господин, — произнес Танака мягко, — мы не откроем дверь. Но мы будем поблизости. Пожалуйста, позовите нас, когда будете готовы. — Ладно, просто не входите, пока я не скажу! Оставьте меня в покое! Бросив последний обеспокоенный взгляд на дверь, Танака жестом показал Себастьяну проследовать за ним на небольшое расстояние от нее. — Я думаю, что он, должно быть, заново переживает травму, — сказал он грустно, — возможно, из-за кошмара или плохого воспоминания. — Хмм. Это вполне возможно, — однако Себастьяну доводилось видеть Сиэля во время приступов паники, и обычно его травма вынуждала его желать находиться рядом с людьми, лишь избегать при этом их прикосновений. Одним делом было прогнать Себастьяна, так как с прошлой ночи Сиэль все еще мог держать на него обиду, но он также отказался говорить с Танакой. Себастьян не мог отделаться от мысли, что в этой ситуации причина крылась в чем-то другом. — И каков, по-вашему, должен быть дальнейший план действий? Танака выдохнул через нос. — Ну… трудно сказать. Я сильно беспокоюсь, но думаю, границы господина следует уважать. В то же время я переживаю, что все станет только хуже, если совсем его не навещать. Если он не впустит нас к пяти часам, полагаю, нам придется пойти против его воли. К тому времени он уже слишком долго будет находиться без еды. Посмотрим, сможем ли мы убедить его прервать голодовку. — Хмм. Да. Полагаю, вы правы, — Себастьяну хотелось использовать свои демонические силы, чтобы заглянуть за ту дверь, но он должен был воздержаться. Он бы знал, если бы Сиэль испытывал боль или если бы в комнате находился кто-то еще. Себастьян не чувствовал никакой непосредственной опасности. Это только подогрело его любопытство. Хоть его контракт и обязывал не лгать и подчиняться всем приказам, на Сиэля эти условия не распространялись. Могла ли это быть очередная уловка, чтобы заставить Себастьяна перестать читать ему нотации? Что ж, это, определенно, не сработает.❧┅┅┅┅┅┅♙┅┅┅┅┅┅♖┅┅┅┅┅┅♘┅┅┅┅┅┅♔┅┅┅┅┅┅♛┅┅┅┅┅┅♞┅┅┅┅┅┅♜┅┅┅┅┅┅♟┅┅┅┅┅┅❧
Бардрой скрестил руки, наблюдая, как Себастьян помешивает и переворачивает различные продукты, готовя их на внушительных размеров плите поместья. — Эй, что за повод? — наконец спросил он, держа в зубах незажженную сигарету. — Обычно полный завтрак вы приберегаете для праздников и гостей. И, насколько помню, сегодня не какой-то праздник. — Это не в честь праздника, — сказал Себастьян, переворачивая сосиски на четверть оборота, чтобы они идеально поджарились со всех сторон. — Молодой господин отказывается выходить из комнаты сегодня с утра. Я хочу попытаться выманить его более аппетитным завтраком, чем обычно. Бард опустил плечи. — Отказывается выходить? Ой, это ведь не к добру, верно? Танака и шеф-повар, по всей видимости, сочли внезапное затворничество Сиэля скорее поводом для беспокойства, нежели уловкой. Себастьян все еще не был уверен. — Это не к добру, но он выйдет, или ему придется голодать. — Он стал есть немного больше обычного в последнее время, да? — сказал Бард с ухмылкой, почесывая пальцем свой щетинистый подбородок. — Он всегда был мелким, надеюсь, это значит, что его возраст и рост начинают его догонять. Сколько ему сейчас? Четырнадцать? Когда я был в его возрасте, я ел каждый раз как в последний. Я так быстро рос. Я не сомневаюсь, что мог бы слопать все это, и у меня осталось бы место еще для одной порции. — Не сомневаюсь, — пробормотал Себастьян, практически не слушая его, по крайней мере, пока его голову не посетила идея. Бардрой ведь тоже когда-то был молодым. И он был молодым даже в более недавнем прошлом, чем Танака. Возможно, у него тоже был свой взгляд на этот вопрос. — Бардрой, — начал Себастьян, и шеф-повар выпрямился, готовый исполнить приказ, — возможно, у тебя есть предположения, почему молодой господин так сильно не хочет покидать свою спальню? Бард моргнул и потер свою шею. — Э, нет, сэр. Вряд ли он рассказал бы мне что-нибудь, чего не рассказал бы вам. Вы считаете иначе? — Нет. Я спрашивал о твоем личном суждении, — Себастьян принялся выкладывать тушеные помидоры и печеную фасоль на белые тарелки. — Позволь мне перефразировать вопрос: когда ты был в том же возрасте, что и юный господин, могла ли быть какая-то причина, по которой ты бы отказался покидать свою комнату? — Только если бы хотел заработать хорошую порку! — рассмеялся Бард. Поймав невозмутимый взгляд Себастьяна, он осекся и замолчал, чтобы более серьезно обдумать вопрос. — Хмм. Дайте-ка подумать. Может, если бы меня не было дома всю ночь, и я не хотел бы, чтобы об этом узнали. Если бы я порвал хорошую одежду, мать закатила бы скандал. Ей всегда не нравились мальчишки, с которыми я ошивался. Мы делали все, чего нельзя было делать. — Значит, ты прятался, когда хотел избежать неприятностей, — сказал Себастьян. — Ну не каждый раз! Я был не настолько трусливым, — Бард снова рассмеялся. — Но да, иногда я пытался сохранить все в тайне, чтобы не впутываться в проблемы. Хотя в конце концов мне все равно приходилось признаваться. Это никогда не срабатывало. — Полагаю, что нет, — сказал Себастьян излишне резко. — Что ж, я закончил готовить, теперь ты можешь вымыть кастрюли и сковороды. Осторожно. — Можете рассчитывать на меня, сэр! — Бард отдал честь. Себастьян покатил тележку, не особенно веря, что на Барда можно положиться в этом вопросе, но, по крайней мере, шеф-повар дал ему возможную зацепку. Дверь в спальню Сиэля по-прежнему оставалась щитом между ним и остальным миром. Себастьян трижды постучал. За дверью послышались торопливые шаги, как если бы Сиэль снова закрыл вход своим телом. — Не входи! — Я и не собирался, — вздохнул Себастьян. — Я хотел дать вам знать, что принес ваш завтрак. Сиэль не раздумывал над ответом: — Я не голоден! — Почему нет? — Я просто не голоден! — Значит, вы больны? — спросил Себастьян. — Это не в порядке вещей, если вы не голодны в такой час. — Я не болен! — Сиэль поколебался. — Уходи уже! Я позову тебя, когда мне будет нужно! — Даже ввиду отсутствия у вас болезни, я обеспокоен вашим состоянием, — Себастьян снял крышки с некоторых блюд, чтобы запахи ломтиков бекона и кровяной колбасы просочились за дверь. — Как и в случае с вином, вы снова недостаточно хорошо заботитесь о своем теле. Вы ведь знаете, я не могу подвергать опасности ваше здоровье. Более того, вы не даете мне выполнять мою работу этим... — Да я в порядке! — голос Сиэля вновь дрогнул, возвращаясь к той же пронзительной, испуганной и злой, интонации. — Я сказал, что позову тебя, когда мне будет нужно, так что оставь меня в покое! — Молодой господин, я лишь имел в виду… — Просто уйди! Себастьян пришел в замешательство оттого, насколько разгневанно звучал голос мальчика. Он ощутил раздражение, идя вдоль по коридору быстрым шагом, и постарался убедить себя, что он всего лишь измотан этими разногласиями. Но Сиэль столь явно пытался чего-то избежать… Был ли он чем-то напуган? Себастьян сжал челюсти. Если бы Сиэль действительно был напуган, он бы не стал прикладывать столько усилий к тому, чтобы не пускать никого внутрь комнаты. Это было больше похоже на то, что сказал Бард: Сиэль просто хотел избежать неприятностей. Себастьян оставил тележку с едой в конце коридора, чтобы Сиэль мог выйти к ней, если у него возникнет искушение, а после попытался занять себя привычным поддержанием порядка в поместье. Это было куда проще сказать, чем сделать. Может, дел и было предостаточно: постирать одежду, привести в порядок сад, покормить лошадей, а также следить за тремя слугами, которые должны были заниматься всеми этими вещами, однако не делали этого, — но каждый раз в процессе работы Себастьян отвлекался, а его мысли возвращались к главной загадке дня. В одиннадцать тележка с едой так и осталась нетронутой. В полдень Танака снова попытался уговорить Сиэля выйти, но не сумел. В час Себастьян приготовил для раннего полдника чай улун с цветком османтуса и апельсиновые сконы. В два Себастьян забрал еду холодной. К трем Себастьян поймал себя на мысли, что человеческий темп, в котором он должен был выполнять работу, начинает особенно раздражать. — Эм… М-м-мистер Себастьян? — Что? — практически простонал Себастьян, разворачиваясь от раковины к Мей-Рин. Она стояла, держа в руках корзину с чистым бельем. — О, — сказал он, — ты закончила стирку? — Д-да, закончила, сэр, — пролепетала Мей-Рин. — Вам, кажется, сегодня нужно немного помощи, так что я все сложила, когда закончила с перилами, да. — Хмм. Похоже, ты даже сделала все правильно. Весьма неплохо, — Мей-Рин вспыхнула от похвалы, пусть многие и сочли бы ее незначительной. Мысли Себастьяна все еще были где-то в другом месте. Он закончил мыть фарфор — он бы никогда не доверил Барду столь тонкое и хрупкое дело — и вытер руки, а после снова надел перчатки. — Теперь, раз уж ты единственная сегодня способна сделать что-то верно, я хочу поручить тебе чистку серебра. — М-м-м-мне? Чистку серебра? — пропищала Мей-Рин, указывая на себя. — В-вы уверены, что я справлюсь?! — Не уверен, но у меня есть другие дела. В таком случае, я на тебя рассчитываю, — Себастьян остановился в дверном проеме. — Ах, да. Еще кое-что. Мей-Рин замерла в еще большей растерянности. — О, эм, да, сэр? — Когда ты была моложе — примерно возраста юного господина — ты бы стала пытаться уйти от ответственности тем же способом, что и он сейчас? — спросил Себастьян. — Ох, кошмар, — произнесла Мей-Рин. Она сжала край фартука в кулаках. — Я тоже за него беспокоюсь, да. Не знаю, из-за чего он вдруг мог запереться. — Возможно, знаешь, — настаивал он. — Вспомни себя, когда ты была девочкой. Это ведь было не так давно, — Мей-Рин раскраснелась сильнее, и Себастьян снова проигнорировал это. — Было ли что-нибудь, что угодно, что могло бы заставить тебя пойти на все, лишь бы это скрыть? — Пойти на все… Хмм… Ну… Дайте подумать… — Мей-Рин задумалась на полминуты. Затем она вскинула вверх указательный палец, что-то припомнив. — Ах! Да, я вспомнила один случай, когда произошло нечто похожее… Это было, потому что, ну, на самом деле потому что я чуть не разбила кое-что… — Мей-Рин соединила вместе кончики пальцев, когда на нее снова нахлынуло смущение. — Я-я-я знаю, что для меня разбить что-то сейчас не редкость, но, что ж, не хочу звучать грубо, но я уверена, что ничего из того, что я могла бы разбить в этом поместье, не было бы таким же ценным, как нефритовая печать моего босса, которую я уронила, когда охраняла его кабинет… Ох, меня трясет сейчас от одного только воспоминания! Думаю, он убил бы меня, если бы узнал, что я была так неосторожна. Слава богу, она была цела, или, ну, скорее всего, целой не осталась бы я! Я даже ощупала ее руками, чтобы убедиться, что она не треснула, но даже при этом, когда он вернулся, мне понадобилась вся моя смелость, чтобы не убежать! Если бы он заметил, мне… Ну, наверное, мне пришлось бы драться за жизнь до последнего, да! — Какой уникальный случай… — пробормотал Себастьян себе под нос. — Что ж. Эта точка зрения может быть полезной. Ты можешь приступать. — О, да, верно! Это серебро будет сиять, да! Себастьян сильно сомневался, что Мей-Рин может преуспеть в чем-то столько раз за день, но на часах было уже три тридцать, и приближалось время снова проведать Сиэля. К пяти часам Танака отопрет дверь его спальни отмычками поместья, и вся правда всплывет наружу, несмотря ни на что. Себастьян не собирался медлить. Демону, прожившему тысячи лет, казалось, что за этот день успело минуть десятилетие. Очередной стук в дверь. Очередной грохот, когда Сиэль на нее лег. Себастьян негромко хмыкнул — на что рассчитывал Сиэль, противопоставив свое хрупкое тело грубой силе? Что ж… возможно, ни на что. Отчаяние заставляло людей идти на странные поступки. — Милорд, — начал он. — Ох, когда ты уже оставишь меня в покое? Голос Сиэля сделался тоньше от голода и усталости, он больше не звучал раздраженно. Этот голос не вызвал в Себастьяне жалости. Сиэль был сам виноват в том, во что вылился сегодняшний день. — Молодой господин, я не оставлю вас в покое, и глупо считать иначе. Вы не сможете сидеть там вечно — в конце концов вы умрете с голоду, а я не могу этого допустить. Вы либо впустите меня сейчас, либо к пяти часам мистер Танака и я войдем уже по собственному желанию. Немного сил вернулось к мальчику после этой угрозы: — Вы не можете войти! Я вам запрещаю! — Контракт не может помешать мне следить за вашим здоровьем, — невозмутимо напомнил Себастьян. — Если вы сами себе вредите, это основание для действий с моей стороны. Нравится вам или нет, я войду и позабочусь о вашем благополучии. — Я тебе запрещаю! — повторил Сиэль. — Я не знаю, что вы сделали, — мрачным и спокойным тоном продолжил Себастьян, — но я знаю, что вы сделали что-то, чем не гордитесь, и пытаетесь от меня это скрыть. Разбили ли вы что-то, нарушили правило, снова выпили или в истерике разгромили свою спальню — я узнаю об этом. Ничего не изменится, если вы впустите меня сейчас, пока у вас еще есть выбор. Уже через час это решение будет принадлежать мне и Танаке. — Я тебя ненавижу! — воскликнул Сиэль, отчаявшись найти что-то, что заставило бы его передумать. — Как это естественно — ненавидеть демона, — равнодушно сказал Себастьян. — Меньшего мне и не следовало ожидать, верно? У вас есть восемьдесят минут на раздумья. Взовете вы ко мне или нет, я явлюсь в назначенный срок. — Не явишься! Я не стану тебя звать, так что держись от меня подальше! Эта вымученная, слабая попытка возразить не сломила решимости Себастьяна. Настало время сделать то, что ему следовало сделать уже давно. Сколько бы у него ни было разногласий с этой женщиной, он вынужден был обратиться к самой маркизе Мидфорд — тете Сиэля, Фрэнсис. __________________ Все пронумерованные сноски (1, 2 и тд.) — уточнения, которые я сочла нужными и добавила в текст. Сноски, обозначенные символами вроде «♣» или «※», — авторские примечания. В этой главе авторские сноски не присутствуют, но они будут встречаться в дальнейших главах. Примечания автора: Изначально это была одна глава, но так как она вышла слишком большой, я решила разбить ее на две, отсюда и клиффхэнгер.