Фалды

Примечания автора: Я совсем забыла о существовании Снейка, когда начинала писать. Что ж, в этой вселенной он не был нанят для работы в поместье. Надеюсь, где бы он ни находился, он отлично проводит время. __________________ Будучи сокрытым от взглядов смертных, Себастьян устремился к поместью Мидфорд, проносясь сквозь окрестные леса столь быстро, «словно дьявол следовал за ним по пятам», как могли бы выразиться люди. Использование демонических сил всегда помогало освободить разум от окружавшей его смертности. Впервые за этот день он ощутил, что способен мыслить ясно. Лишь немногим людям удавалось в том или ином смысле произвести на Себастьяна впечатление, и этот контракт познакомил его с небольшой их частью. Фрэнсис Мидфорд была одной из этих людей. Она являла собой силу, с которой другим приходилось считаться; один ее голос повергал в трепет более слабых мужчин (к примеру, Барда). И, вырастив двоих детей, которые были по-своему суровы, но бесспорно счастливы, она, вне сомнений, также хранила в своем сердце и материнский инстинкт… э-эм, где-то там. В любом случае, она была куда лучше Себастьяна подготовлена к подобному детскому поведению. У Сиэля не будет выбора, кроме как подчиниться самому строгому члену своей семьи, разумеется, если он не захочет выставить себя в дурном свете, начав ей перечить. Себастьян выгнул бровь. Эта простая мысль заставила его почувствовать… что-то. Он не мог сказать, что конкретно, но знал, с чем это можно было сравнить; и ему это не нравилось. Это было похоже на беспокойство, но все же им не являлось, на сожаление — но тоже не совсем; и Себастьян, будучи демоном и не имея человеческого опыта, не мог понять, что это было за чувство. Ему никогда и не хотелось постигать этот опыт. Он привык, словно биолог, наблюдать за людьми со стороны, не имея каких-либо гипотез, и всегда предпочитал держаться от их эмоций и страданий на расстоянии вытянутой руки — его это устраивало. И тем не менее, похоже, теперь он непреднамеренно на шаг приблизился к объекту своего изучения, столь завороженный его повадками, как если, позволив себе отвлечься, он испортил бы эксперимент. И все, ради чего он работал. Его блюдо. Себастьян усмехнулся тонко, мчась через лес. Он не был биологом. Он был убийцей и был счастлив им быть. В этот мрачный весенний день в пригороде Англии было тихо. Стоял конец марта, и через несколько недель должен был начаться светский сезон. Сиэль не любил это время года. Ему не нравилось мириться со всеми этими правилами, но он, так или иначе, являлся членом высшего общества, а Лиззи, выросшая из своего желания хвастаться новыми платьями, теперь желала красоваться своим женихом. Да, начало светского сезона было Себастьяну на руку, даже если не принимать во внимание поведение Сиэля. Мальчик будет находиться вне дома, и Себастьяна сместят с должности его главного компаньона. Ближе к стаду, прочь из загона — ведь волк в овечьей шкуре не заменит овцу. Позволив внутреннему компасу вести его, своим зорким взглядом Себастьян уловил за много миль что-то, удаляющееся от поместья Мидфорд. Это снова возвратило его к исполнению роли дворецкого — неужели Лиззи собралась ни с того ни с сего приехать навестить Сиэля? Нет, это был не экипаж, а один мужчина верхом на лошади. Какое облегчение — непредвиденный визит, вероятно, заставил бы Сиэля только больше погрузиться в себя. Себастьян счел причину своего собственного намерения посетить Мидфордов достаточно срочной, чтобы об этом не предупреждать, но, возможно, с их семьей тоже было не все в порядке. Он спустился к основаниям деревьев и в обычном для смертного темпе двинулся вдоль по наполовину ухоженным тропинкам пригорода Лондона. Несколько минут спустя показался всадник, и Себастьян махнул ему, чтобы тот остановился. Он узнал этого человека, хоть и не помнил его имени, и этот парень совершенно точно тоже узнал его в тот момент, когда замедлил лошадь до неспешного аллюра. Он был одет как лакей и не сумел скрыть своего удивления, завидев уважаемого слугу дома Фантомхайв, направляющимся к поместью Мидфорд обычным прогулочным шагом. — Мистер Михаэлис! — воскликнул лакей, соскакивая с лошади и вежливо склонив голову. Себастьян не был уверен, должен ли он быть впечатлен молодым человеком, раз уж тот помнил его имя, или же собой за то, что он так запомнился. — Я как раз ехал в поместье Фантомхайв, чтобы доставить письмо, а тут вы, совсем один, без лошади! Надо же! Что-нибудь произошло? — Ничего срочного, — ответил Себастьян. — Я бы хотел поинтересоваться о том же у вас. — Ничего срочного, — ответил лакей тем же. Он потянулся к своему сюртуку и вынул письмо, скрепленное сургучовой печатью Мидфордов. — Только что пришло письмо для господина Фантомхайва, нам было велено доставить его как можно скорее. Хотя это лишь приглашение. Семейство Мидфорд сейчас навещает господина Эдварда в колледже. По прибытии они узнали, что на следующей неделе состоится матч по крикету, и леди Элизабет пожелала сообщить об этом господину Фантомхайву, чтобы он мог присоединиться к ним. — А, — сказал Себастьян. — Значит, их сейчас нет? — Боюсь, что нет, — подтвердил лакей. — Они не должны задержаться надолго; полагаю, иначе они бы известили ваше имение об этом. — Я вас понял, — Себастьян приложил к подбородку руку. Что ж, это определенно не способствовало решению главной проблемы дня. На то, чтобы вернуть маркизу обратно из ее поездки, ушло бы неоправданно много времени. А значит, Себастьяну предстояло разобраться со всем самому… — Мистер Михаэлис? — лакей протянул ему письмо. — Вы собирались передать какое-то сообщение маркизу и маркизе? Все в порядке? — Вполне. Если их сейчас нет, это не стоит беспокойства. Я позабочусь о том, чтобы мой господин получил письмо, — Себастьян спрятал пергамент под фраком, и лакей вежливо кивнул ему в знак прощания. — Подождите минуту. Мне нужно кое-что спросить у вас, если вы не торопитесь. Лакей любезно приблизился к нему. — Конечно, сэр. — Во-первых, вас воспитывали родители или вы выросли в поместье? Если лакей и был озадачен столь неожиданным вопросом, то виду не подал. — О, и то, и другое, — сказал он, почесав в затылке и взъерошив свои жемчужно-белые волосы. — Мои отец и мать оба работают на Мидфордов. Я с детства помогал с чем мог, пока не стал достаточно взрослым, чтобы получить достойную должность. — Хмм. Тогда, возможно, это не совсем уместно, но… не случалось ли такого, чтобы вы отказывались выйти, когда ваши родители звали вас? Лакей моргнул. — Я… Хмм. Так сразу и не вспомнить. — Может быть, вам когда-то было слишком стыдно признаться им в своем проступке? — попытался подсказать Себастьян. — Возможно, вы разбили что-нибудь или натворили дел? — О, конечно, я разбивал вещи и бывал опрометчив, — сказал лакей с улыбкой, — но, видите ли, я никогда не боялся признаться отцу в том, что сделал. Он всегда был терпеливым человеком. Если я совершал оплошность, он был первым, к кому я обращался, потому что даже если это его расстраивало, он все равно всегда помогал мне все исправить. — …Вот как, — произнес Себастьян тихо. — Если не возражаете, сейчас я должен поторопиться вернуться обратно в поместье, — сказал лакей, снова взбираясь на лошадь. — Вы уверены, что вам ничего не нужно? — Не беспокойтесь, — дворецкий развернулся на каблуках. — Полагаю… теперь мы сможем со всем разобраться. Молодая лошадь нетерпеливо ударила копытом землю и мотнула головой; лакей повернулся, чтобы утихомирить ее. — А с чем именно нужно разобраться? — спросил он. Когда ответа не последовало, лакей оглянулся, чтобы увидеть позади себя лишь пустоту. Себастьян уже исчез. Словно его здесь и не было.

❧┅┅┅┅┅┅♙┅┅┅┅┅┅♖┅┅┅┅┅┅♘┅┅┅┅┅┅♔┅┅┅┅┅┅♛┅┅┅┅┅┅♞┅┅┅┅┅┅♜┅┅┅┅┅┅♟┅┅┅┅┅┅❧

Он не стучал. Не стал сыпать упреками. Он лишь окликнул: — Милорд. — Уходи, — раздался ответ прямо из-за двери. Сиэль, по-прежнему прислоняясь к ней, очевидно, надеялся ее удержать. Голос Себастьяна оставался ровным: — Я не уйду. — Я не хочу с тобой разговаривать. — Хорошо. Вам и не нужно. Говорить буду я, — Себастьян совсем немного опустил подбородок. — Я сожалею. Стало тихо, но лишь на мгновение. — Почему? — Потому что, — сказал Себастьян, — я слушал вас, но я не слышал вас. Сиэль ничего не ответил. — Теперь я знаю кое-что, — продолжил Себастьян. — Я знаю, почему вы в своей комнате. Мальчик запаниковал: — Что?! Нет! Но как ты?.. Я же велел тебе не… — Неважно, что именно вы сделали, — в обычных обстоятельствах Себастьян не стал бы перебивать, но в этот раз это казалось необходимым. — Я знаю, что вы сейчас в своей комнате, потому что боитесь, что мы, мистер Танака и я, о вас подумаем. Вы боитесь нашего осуждения. И снова гробовая тишина. — Я хотел сказать вам, — произнес Себастьян мягко, — что я не стану вас осуждать. Тишина. — Неважно, что вы сделали. Что важно — так это ваше здоровье, а также то, что нет ничего, что вы можете сделать, чтобы потерять наше расположение. — Ты этого не знаешь. — Не забывайте, кто я такой, юный господин, — он снова провел языком по клыку, рефлекторно. Возможно, ему стало слишком привычно выставлять свои клыки на показ за время предыдущих контрактов. — Что бы ни произошло, я определенно знаком с вещами гораздо страшнее. — … — он услышал, как Сиэль поднялся. — Это не значит, что ты не станешь думать обо мне хуже. — Я не стану думать о вас хуже. — Ты не можешь этого знать! — воскликнул Сиэль. — Могу, — сказал Себастьян. — Вы человек. Неважно, что произошло, вы все равно останетесь человеком. Ни больше, ни меньше. И немногие знают лучше нас с вами, на сколь ужасные вещи способны люди. Я не могу вообразить ни одного «преступления», которое вы бы совершили сегодня, что могло бы с этим сравниться. Ответом Себастьяну была лишь тишина. Прошла минута, две. И затем его взгляд метнулся снова к двери, когда за ней легкими, словно у лани, шагами Сиэль прошел к своей кровати, тихо ступая по ковру. Послышалось копошение — он завернулся в одеяло. Себастьян задался вопросом, не собираются ли его снова отослать, когда прозвучали неразборчивые, осторожные слова: — Хорошо. Ты можешь войти. Себастьян ощутил, как что-то расслабилось в его груди, вместе с тем как было снято временное ограничение, наложенное на их контракт. Дверь больше не была преградой между ним и его подопечным. Дверь была всего лишь дверью. И потому Себастьян сжал пальцами круглую ручку и открыл ее. Комната не была в беспорядке. Воздух был несколько затхлым из-за того, что шторы были задернуты весь день, а также было несколько мрачно в отсутствие свечей и солнечного света. Под белым одеялом угадывался свернувшийся комочком неподвижный силуэт Сиэля, видеть который для Себастьяна стало облегчением, к его удивлению. Одежда мальчика лежала на полу возле кровати, что за последние дни уже стало обыденностью. Казалось, в остальном, все было в порядке. Себастьян сузил глаза. По-прежнему ничто не указывало на то, что-то было не так. Но почему тогда Сиэль выглядел так, будто бы от него прятался? Спроси Себастьян напрямую, то, вероятнее всего, не получил бы ответа. Нужно проявить терпение, пришел он к мысли. Искусством наблюдать и ждать я овладел сполна. Себастьян придержал свои вопросы и, каким бы странным это ни казалось, решил действовать как обычно. Он раздвинул шторы, впустив внутрь лучи закатного весеннего солнца, затем зажег в комнате лампы, так как до наступления темноты оставалось всего несколько часов. Все это время Сиэль почти не шевелился. Себастьян обошел кровать и принялся подбирать с пола вчерашнее одеяние. Все это необходимо было подвергнуть тщательной обработке утюгом после стирки, наряды юного господина всегда смотрелись лучше идеально выглаженными… Себастьян воздержался от своего обычного вздоха, поднимая одежду с пола. Ничто из этого, в общем и целом, к делу отношения не имело: ни жилет, ни рубашка, ни, эм… ох… Ох. — Молодой господин, — проговорил Себастьян медленно, — вы… спали вчера в одежде? Одеяло зашевелилось, когда Сиэль плотнее в него завернулся. — Да, — в конце концов почти шепотом, хриплым от волнения голосом сказал он. Что ж. Себастьян шумно выдохнул через нос. Это было… мягко говоря, неожиданностью, но в то же время и совершенно незначительным происшествием. Не более чем пятном. Разумеется, следовало сменить простыни и нужно было немедленно замочить брюки, но… что ж, это могло подождать — уже прождало весь день. Сколь бы несущественным все это ни было, Сиэлю, явно было из-за этого в некотором роде стыдно. Молодой господин никогда не мочился в кровать, и это было иным, это было пятно, оставить которое мог только взрослый; и Себастьян в этот момент осознал, что Сиэль, вероятно, находился в том возрасте, когда подобное случилось с ним впервые. Но, ох, неужели это действительно стоило всего этого шума? — Молодой господин, — сказал Себастьян более теплым тоном, — вот что вы прятали в своей комнате целый день? Пропуская приемы пищи и баррикадируя дверь? Сиэль снова дернулся, но ничего не сказал. — С вами все в порядке, знаете ли. Вполне естественно, что… это происходит, пока вы спите. Особенно, в вашем возрасте. Голос мальчика был слабым, когда он наконец заговорил: — Я не понимаю, почему… Себастьян подождал, пока он закончит мысль, но, по-видимому, это было все, что он хотел сказать. Даже ознакомившись с теми книгами по анатомии, Сиэль, возможно, все еще не знал, что это такое. Себастьян попытался объяснить все настолько деликатно — и вежливо — насколько мог. — Что ж. Думаю, это было реакцией на… сон, который вы видели, — он кашлянул. — Хороший сон. Я полагаю. В любом случае… — Но мне не снился хороший сон! Голос Сиэля вновь зазвучал с той панической интонацией, которая присутствовала в нем большую часть дня. Его голова и плечи показались из-под одеяла, но мгновение спустя снова исчезли из вида. — Я не понимаю… Мне снился кошмар… Поэтому я… Но я не понимаю, почему… — и снова гробовое молчание. И затем слова, казалось, вырвались из него наружу. — Они пытали меня, как и раньше, раскаленными ножами и горячим воском, и я кричал, чтобы кто-нибудь пришел мне на помощь, но никто не приходил, и все было настолько реально, настолько, что я мог чувствовать запах моей горящей кожи, и это длилось так долго, что когда я проснулся, я не сразу понял, где я, хотя я всего лишь был в этой комнате… и тогда… со мной случилось это, я сделал это, и я не понимаю, почему, ведь это был такой ужасный сон, и если… если моя реакция была такой, разве это не значит, что мне было хорошо? Что мне это как-то понравилось? Как?! Я что, какой-то больной сумасшедший?! — Сиэль ударил кулаками по матрасу. — Что, черт возьми, со мной не так, Себастьян?! Силуэт под одеялом дрожал в ужасе от самого себя; реакция его тела на сон ставила под сомнение его собственное психическое здоровье. Какой нормальный человек получит удовольствие от столь скверного опыта? Неужели теперь, спустя все эти годы, выяснится, что какая-то его часть на самом деле наслаждалась бесконечными страданиями? И что это скажет о нем, о его будущем? Что бы о нем подумали другие, узнай они правду? Очевидно, эти вопросы Сиэль прокручивал в своей голове весь этот день — вопросы, подобные просочившемуся яду, не позволявшие ему принять ничью руку помощи, вынудившие его запереться наедине со своими непониманием и страхом. — Молодой господин. Сиэль ничего не сказал. — Молодой господин, с вами все в порядке. — Как ты можешь говорить такое? — задохнулся мальчик. — Ты ведь не думаешь так! Ты не можешь так думать, ты просто говоришь это, чтобы я поднялся с постели и занялся делами, но я не могу сделать вид, что ничего не произошло! Я так противен себе, что едва могу думать! Как я могу вести себя, будто все нормально, когда я знаю о себе такое?! Себастьян подошел на шаг ближе. — Молодой господин, прошу вас. С вами все в порядке. — Замолчи! — Сиэль скрутил в пальцах простынь, сжимая ее. — Замолчи, замолчи, замолчи! Ты ведь знаешь, что не должен лгать! — Вам бы хотелось услышать от меня, что вы виноваты? — спросил Себастьян. — Что эти аспекты вашего поведения, которые находятся вне вашего контроля, это ваша вина? Что вы должны были что-то сделать с тем, с чем вы ничего сделать не можете? — Я не знаю! — голос Сиэля был близок к слезам. — Мое мнение, однако, — сказал Себастьян уже более мягко, — заключается в том, что вы сейчас проходите через странный период своей жизни, из-за чего вы чувствуете замешательство и злость. Думаю, у вас внутри скопилось много напряжения, ведь вы в последнее время не в ладу с собой. Вы пребываете в смятении как внутри, так и снаружи. Я тоже поспособствовал этому, понял Себастьян, намеренно или же нет. Он продолжил: — И затем, в дополнение ко всему этому, вам приснился кошмар о вашем прошлом, весьма реалистичный. Реакцией вашего тела было избавиться от части этого напряжения. И я понимаю, почему это напугало вас. Моя гипотеза, тем не менее, состоит в том, что никакой корреляции нет. Сиэль шмыгнул носом. — А что, если есть? — Я считаю, по вашим чувствам по отношению к произошедшему уже можно о многом сказать, — произнес Себастьян. — Вы так сильно винили себя, что весь день не могли никому показаться на глаза. Думаю, это лучше всего доказывает, что вы не одержимы своей травмой. Щебетание вечерних ласточек заполнило наступившее молчание. Сиэль передвинулся, завернутый в одеяло. — Я… не очень хорошо себя чувствую. Себастьян улыбнулся почти незаметно: — Само собой. Вы не ели практически целый день и, полагаю, спали тоже не слишком крепко. Сиэль вздохнул. — М-м. — Милорд, — сказал Себастьян. — Вы не совсем в себе в последние дни. — Знаю, — в усталом голосе мальчика прозвучала слабая нотка грусти. — Могу я сделать предложение? — Как угодно. — Я бы хотел предложить вам, — начал Себастьян, — взять себе отпуск. Голова мальчика дернулась под покрывалом. — Что? — Я только что получил это письмо, — сказал Себастьян, решив умолчать об обстоятельствах. — Мисс Элизабет и ваши тетя с дядей сейчас в Оксфорде и приглашают вас присоединиться к ним, поскольку навещают в Уэстонском колледже господина Эдварда. Мне сообщили, что изначально они собирались остаться там всего на пару дней, но после узнали, что должен состояться ранний матч по крикету. По моему мнению, сэр, вам следует передохнуть от ваших учебы и работы и провести время с вашей семьей. Я считаю, их компания может поднять вам настроение. — …Может, и так, — Сиэль кашлянул. — Мне правда нехорошо, Себастьян… Себастьян подошел ближе на шаг. — Что вы имеете в виду, господин? — Кажется, я приболел без еды, — Сиэль поколебался: — И я все еще… насчет… я… — мальчик вжался лицом в матрас. — Я не уверен, то ли у меня сейчас сильный жар, то ли… я чувствую себя… очень глупо… — его голова снова резко поднялась: — Что сказали остальные слуги? Они не должны узнать. Черт, Себастьян, если ты скажешь им… — Я бы никогда не сказал ни слова, если бы вы того не пожелали, — сказал Себастьян. — Они лишь только беспокоились за вас, особенно мистер Танака. — Ему тоже не говори, — поспешно бросил Сиэль, его голос был напряженным. — Если бы кто-то из них узнал, я бы этого не вынес… Я уже достаточно себя ненавижу. Себастьян вдруг снова почувствовал, как что-то зашевелилось у него в груди, веля ему позаботиться о мальчике и утешить его в этот момент его самоуничижения. Нет… в дальнейших проявлениях доброты не было необходимости. Он уже сделал больше, чем полагалось дворецкому. Сиэль вскоре увидится со своей семьей: они сумеют обеспечить должный уход его истерзанной душе. — Молодой господин, вам сейчас нужен отдых. Я принесу вам что-нибудь горячее для перекуса и, возможно, если вы сочтете нужным, я мог бы приготовить вам ванну. — Возможно. Себастьян приложил костяшки пальцев к подбородку. — Молодой господин, вам все еще слишком стыдно, чтобы вылезти из-под одеяла? — … — силуэт под покрывалом вздрогнул. Разоблаченный. — Вы ведь осознаете, что вам в конце концов придется вылезти наружу. — Разумеется, — Сиэль старался говорить вызывающе, но его голос звучал не особенно убедительно. Прядь темно-серых волос выглянула из-под одеяла. — Я и без тебя это знаю. Себастьян слегка усмехнулся. — Как странно видеть вас впервые за день в столь поздний час. Голова снова скрылась под покрывалом. — Хмф. Ах, он лишь спугнул лисицу, показавшую кончик носа из своей норы. — Ну же. Я только имел в виду, что это несколько непривычно. Если вы не можете показаться даже мне, то как рассчитываете показаться кому-то еще? — по-прежнему не было ни намека на движение. — Молодой господин, прошу вас, уверен, вы можете это принять. Полагаю, это не последний раз, когда это случается с вами. Хотя у меня не так много знаний в подобных вопросах из предыдущих контрактов, я не думаю, что вы когда-либо до конца поймете, почему это происходит. Не думаю, что предмет сновидения непременно должен быть как-то… связан с подобной реакцией вашего тела. — …А он не должен? — наконец в интонации мальчика прозвучала капля заинтересованности. — Так… ты хочешь сказать, это не обязательно должно что-то значить? — Насколько я знаю, вовсе нет. В любом случае, в том, что это произошло, нет ничего необычного. Вам бы, так или иначе, понадобился этот разговор — если не сейчас, то через год или около того, — откровенно говоря, Себастьян бы предпочел, чтобы вместо него с Сиэлем говорил об этом его дядя. — Так что, прошу вас, утешьте себя этим фактом. Сиэль понемногу выглядывал из-под одеяла, пока слушал его недолгую речь, и затем сел, обдумывая ее, похоже, не осознавая, что оказался вне своего укрытия. Он все еще был в своей длинной пижамной рубашке, которая теперь не свисала у него с плеча, как это было раньше, когда он был младше и стройнее. Его волосы спутались, лицо было бледным. А также, судя по внезапно раздавшемуся урчащему звуку, мальчик был сильно голоден. Сиэль схватился за живот, покраснев. — С возвращением в мир живых, — усмехнулся Себастьян; должно быть, он был самым неподходящим существом, от которого можно было услышать эти слова. Сиэль опустил взгляд вниз, на свои колени. — Спасибо. Ответ был неожиданно вдумчивым и мягким — и благодарным, — отчего Себастьян почувствовал себя неуютно. — Полагаю, теперь вы хотели бы поужинать, не так ли, молодой господин? Вы, вероятнее всего, пожелали бы съесть что-нибудь сладкое, но лучше бережнее обращаться с вашим желудком. Человеческий организм может легко решить, что его морят голодом, если достаточно долгое время проведет без еды. — Угу, — Сиэль согласно кивнул. — Может, немного хлеба и суп были бы как раз кстати. Как думаешь? Себастьян поколебался. — Да… Я как раз собирался предложить что-нибудь похожее. — А потом, если я смогу справиться с этим, могу я съесть что-нибудь еще? — Д-да, сэр, — Себастьян запнулся, сбитый с толку таким послушанием. Сиэль снова кивнул сам себе. — Хорошо. — Замечательно. Тогда я немедленно займусь готовкой, — Себастьян повернулся, чтобы уйти, внезапно почувствовав себя загнанной крысой. — Себастьян? Ему стоило невероятных усилий подчиниться и заставить себя остаться в комнате. — Да, молодой господин? — Я серьезно, никому об этом не говори. Моей семье тоже, — Сиэль вздохнул. — Я думаю, ты прав. Думаю, мне нужно передохнуть от всего. Мне кажется, я совсем запутался. Я в последнее время даже не чувствую себя собой. Я злюсь на многие вещи, с которыми обычно легко мог смириться… Раньше я относился к своему похищению, как просто к тому, что когда-то случилось со мной, простому и понятному, а теперь, когда я об этом думаю, я так сильно злюсь, что мне хочется что-нибудь разбить. Я злюсь на своих родителей, притом, что их даже нет в живых. Разве это не глупо? Я чувствую себя глупо, даже просто потому, что говорю это. Как я могу злиться на тех, кто уже умер? Но, мне кажется, это и делает все хуже. Я хочу накричать на них, но они даже не смогут меня услышать! Я хочу, чтобы они тоже злились, но они не могут, потому что уже мертвы! — голос Сиэля надломился на последнем слове, и он сразу же замолчал. Себастьян не обернулся; если Сиэль плакал, он не хотел об этом знать. — У вас сегодня был долгий день, юный господин. Вам станет лучше, когда вы чем-нибудь перекусите. — Д-да. Наверное, — Сиэлю едва удавалось сдерживать голос. — Я скоро вернусь с едой. Отдыхайте, сэр. Как только Себастьян закрыл за собой дверь, он позволил замешательству отобразиться на своем лице. Это сочувствие вскипало и пузырилось у него в груди, подобно колдовскому зелью. Сочувствие! У него, демона! Даже то, что он сумел распознать его, уже само по себе было совершенным абсурдом… и тем не менее, это было именно оно! Сочувствие, к человеку! К его добыче! Но откуда оно взялось? И почему возникло именно сейчас? Он поступил правильно, поспешив покинуть спальню до того, как оно охватило его полностью. Нельзя было позволить Сиэлю увидеть это в его глазах. Себастьян смог мыслить яснее, теперь, не находясь в присутствии мальчика. Это закончится сейчас. Сиэль должен присоединиться к своей семье в Оксфорде. Себастьян же расскажет маркизе все о его поведении (по крайней мере, то, что мальчик не запретил ему говорить). Мидфорды возьмут на себя заботу об эмоциональных потребностях Сиэля, и Себастьян сможет вернуться к исполнению роли дворецкого, которую всегда играл. Точно, дело было в этом. Изменившееся поведение Сиэля вынудило его взять на себя обязанности няньки. Он лишь отвечал запросам своего подопечного. Ему всего-навсего нужно было переложить эту задачу на чужие плечи, и тогда он сможет снова обрести власть над своим рассудком. Среди людей были те, кто растил ягнят на убой, а также и те, кто растил их для получения шерсти. Себастьян взращивал эту душу отнюдь не для того, чтобы уйти с полными руками пряжи. Пускай ягненка растят пастухи. Мясник не мог позволить дрогнуть своему клинку. — Мистер Михаэлис! Молодой господин только что пустил вас в свою комнату? И вновь Танака прервал вереницу его размышлений. Себастьян расслабил мышцы своего лица в тот же миг, как мужчина, направившись к нему, поспешил преодолеть остальную часть коридора. — Да, меня наконец впустили, — сказал Себастьян. Он двинулся в сторону лестницы, чтобы увести Танаку из зоны слышимости Сиэля, пусть дверь спальни и была закрыта. — Прошу меня извинить, но я не вправе разглашать подробности нашего с господином разговора. Я могу сказать вам лишь то, что он в порядке, хоть и голоден. Единственное, что я могу к этому добавить: сегодня его преследовали воспоминания о прошлом. Но, думаю, вскоре ему станет легче. Танака кивнул со всей серьезностью и затем ухмыльнулся Себастьяну, положив руку ему на плечо. Себастьян подавил желание сбросить ее с себя. — Вот видите, даже после вашей ссоры он все равно выбрал вас человеком, которому может довериться. Вы должны быть польщены. — …Полагаю, так, — сориентировался Себастьян. — Тем не менее, думаю, он уже считал меня в некотором роде доверенным человеком. — О, верно, когда дело касалось работы, — сказал Танака, его глаза улыбались, — но, думаю, сегодняшний случай куда более деликатный, более личный, и он выбрал вас тем, кто помог ему с этим справиться. Знаете ли, это многое говорит о его отношении к вам, — сказал старик с ностальгическим вздохом. — Покойный господин на пороге вступления во взрослую жизнь находился в школе вместе с другими мальчиками своего возраста… Уверен, он научился многому, беря пример со старших учеников, мог расспросить других молодых джентльменов о том, что его беспокоило. У Сиэля такой возможности нет. Вероятно, это далеко не последний раз, когда вам придется взять на себя роль его проводника. Чтобы демон? Провел человеческого ребенка по пути взросления? До чего занимательная идея. Это было бы смешно, не окажись Себастьян сам на месте подразумеваемого «демона-проводника». С тем же успехом слепой мог бы вести слепца. Нет, нет, нет; это никуда не годится. Сиэля нужно было немедленно отговорить от идеи видеть в Себастьяне нечто большее, чем свою правую руку. Подготовку к поездке в Оксфорд следовало начать без промедлений. __________________ Примечания автора: Удачи, Себастьян! Она тебе понадобится…