❧┅┅┅┅┅┅♙┅┅┅┅┅┅♖┅┅┅┅┅┅♘┅┅┅┅┅┅♔┅┅┅┅┅┅♛┅┅┅┅┅┅♞┅┅┅┅┅┅♜┅┅┅┅┅┅♟┅┅┅┅┅┅❧
— Мисс Хопкинс, — сухо сказал Себастьян, — что вы здесь делаете? Он обнаружил Нину, расхаживающей со своим саквояжем в руках по первому этажу поместья, словно бы оно принадлежало ей. Вместо того чтобы извиниться, она обернулась, обратив на Себастьяна самый дерзкий свой взгляд: — О, мистер Зануда, — ответила она резко, вздернув подбородок, — может, ты помнишь, что сам пригласил меня приехать сегодня к полудню. Или это вылетело у тебя из головы? — Мисс Хопкинс, — Себастьян не стал в полной мере скрывать своего раздражения. — Разумеется, я не забыл, что вы должны были приехать сегодня. Однако, входить в поместье до того, как вас пригласили пройти… Это просто неприемлемо. — К твоему сведению, я, так и быть, зашла через вход для прислуги — из-за твоего правила для торговцев, хотя я к ним не принадлежу. Но меня там никто не встретил! — Нина ткнула в него указательным пальцем. Себастьян сузил глаза. — Я должна была стоять и ждать распоряжений? Ха! Если что здесь и неприемлемо, так это ты сам и те джентльмены, которых ты зовешь «персоналом»! — Ну разумеется, вы должны были ждать там, — Себастьян вздохнул. — Сейчас только без пятнадцати двенадцать. Если бы вы подождали еще несколько минут, я или кто-то другой подошел бы, чтобы проводить вас. Будь это ваш первый или даже пятый визит к молодому господину, я бы больше не допустил, чтобы вы снова работали под этой крышей. Мне остается лишь надеяться, что однажды ваши манеры дорастут до того же уровня, что и ваше умение обращаться с иглой. — Сейчас не я заставляю графа ждать, — саркастично заметила Нина. — Хочешь продолжить болтать — пожалуйста. Но я уже готова приступить к работе, и беру плату поминутно. И это не твоя рука подписывает мне чеки. И в самом деле: мастерское умение обращаться с иглой — острым, словно игла, был ее язык. — Если вы соизволите поумерить свою спесь, то прошу вас проследовать за мной туда, где вас ожидает молодой господин. Парой мгновений спустя Нина шла за Себастьяном следом, подстроившись под темп его шагов, хоть и была на несколько дюймов ниже него, а ее длинные юбки, развеваясь, колыхались от движения ее ног. Себастьян наблюдал за ней боковым зрением. По крайней мере одно правило этикета не было нарушено, и Нина не расхаживала здесь, сверкая голыми икрами и разглагольствуя о правах женщин. Мужчина, женщина — для Себастьяна это не имело ровным счетом никакого значения, однако, подобно тому, как люди ценили бриллианты, образующиеся под высоким давлением, Себастьян высоко ценил души, которые изводили себя грузом соблюдения приличий. — Вы растете, — было первым, что сказала Нина, завидев Сиэля, сидевшего в кресле у окна. — Мисс Нина Хопкинс здесь, милорд, — устало объявил Себастьян. — Добрый день, Нина, — сердечно сказал Сиэль, вставая с кресла и подходя к ним. Нина одевала Сиэля еще с тех пор, когда он был совсем маленьким, и по какой-то причине в сердце мальчика нашлось место для этой маловоспитанной женщины. Возможно, это было потому, что она всегда была очень откровенной в своих словах: Сиэлю не нужно было подозревать ее во лжи; и, как самый маленький в мире лжец, он высоко ценил честность. Безусловно, ему также нравилось и то, насколько большой занозой Нина была для его дворецкого. — Да, я расту, поэтому нам и понадобилось увидеться с тобой так срочно. Спасибо, что приехала сегодня. Нина драматично вздохнула: — Я, как всегда, к вашим услугам, граф Фантомхайв. Но, боюсь, даже с моим опытом в швейном деле, я не могу гарантировать того, что всё, что я сошью сегодня, будет вам по размеру уже через несколько месяцев! — Несколько месяцев? Т-ты правда так думаешь? — Сиэль не смог сдержать удивления в голосе. Нина снова вздохнула, положив на бедра руки. — Это вполне возможно, особенно, если шириной плеч вы пошли в своего отца. Если же телосложение вам досталось от матери, то, может быть, нет — она всегда была такой изящной… Сиэль выпрямился, становясь выше, и расправил плечи. Себастьян подавил смешок. Нина дважды хлопнула в ладоши. — Что ж, в таком случае сегодня позаботимся о чем-нибудь простом, чтобы вам было что носить. А проработкой дизайнов займемся уже в следующую нашу встречу, когда у нас будет больше времени. Теперь, давайте, залезайте на табурет, ну-ка, ну-ка! Расставьте руки, делайте всё, как я говорю, и мы управимся с мерками в рекордные сроки. С помощью Себастьяна Сиэль забрался на табурет, послушный, словно цирковой лев. Нина открыла свой саквояж, поставив его на столе неподалеку, и принялась выкладывать свои принадлежности, точно хирург, раскладывающий медицинские инструменты. Она обернулась через плечо, продолжая заниматься подготовкой, и заговорила: — И пока я не забыла, раз уж я сегодня здесь, нам следует внести последние исправления в ваш пасхальный наряд — кажется, мы не закончили с этим в прошлую нашу встречу несколько месяцев назад. Вы ведь собираетесь взять его с собой в Оксфорд, верно? Глаза Сиэля расширились от осознания, и он ударил себя по лбу рукой. — Пасха! Она же в эти выходные, да? Черт, ну надо же, я совсем забыл! Себастьян знал, что Сиэль сейчас сокрушался не по какой-то религиозной причине, но потому, сколько терпения ему потребуется в один из любимых праздников Лиззи, который был для нее торжеством пастельных оттенков, новорожденных зверушек и сладких угощений. — Я бы не смогла забыть о Пасхе, даже если бы попыталась, — Нина покачала головой, разматывая измерительную ленту и подходя к табурету, на котором стоял мальчик. — Так много заказов на пасхальные платья и пасхальные шляпки… На них у меня уйдут все фай и тафта, так еще и прямо перед светским сезоном! Ах, но что еще остается девушкам? Если леди не выдали замуж в ее первый сезон, то во второй она, вероятнее всего, впадет в крайности. Бедные недолюбленные воробушки! Если б могла, я бы женилась на них всех! — «Выдала их всех замуж», ты имеешь в виду? — спросил Сиэль. Нина прищелкнула языком, по-доброму забавляясь. — Вы очень милый, граф, — елейно отозвалась она. И, прежде чем Сиэль успел спросить, какого дьявола она имела в виду, продолжила: — Думаю, это облегчение — быть уже помолвленной. Поиск супруга — жестокая игра. Знали бы вы, через что приходится проходить этим молодым женщинам. В каком нелепом обществе мы живем! Люди не могут влюбляться в тех, в кого захотят и когда они захотят! Пытаться контролировать веление сердец — это всё равно что пытаться контролировать саму природу. Совершеннейший вздор. — Даже не знаю, — Сиэль пожал плечами и замер, когда Нина напомнила ему оставаться неподвижным. Себастьян направился к гардеробной молодого господина, чтобы принести его пасхальный наряд — бледно-желтый жилет и брюки; всё в тонкую серую полоску. Желтый отнюдь не был цветом его господина, однако бразды правления здесь находились в руках Лиззи. Когда Себастьян вернулся, со снятием мерок было уже покончено. Сиэль сидел на табурете, зевая в ладонь, пока Нина нависала над столом, делая какие-то пометки листке бумаги, и бормотала что-то себе под нос. — Я знала, что этот день настанет, — наконец провозгласила она почти скорбно. — Ваши идеальные пропорции больше не такие идеальные. — Вряд ли это то, о чем следует печалиться, — вмешался Себастьян, проводив Сиэля за ширму, которую сам установил ранее. — Молодому господину всегда было сложно набрать и сохранить вес. Идеальные пропорции мало что значат, когда речь идет о здоровье, вам так не кажется? Нина окинула Себастьяна недовольным взглядом: — Мистер Зануда в своей естественной среде обитания, — она фыркнула, возвращаясь к своим записям, отмахнувшись от него рукой. — Иди, помоги графу облачиться в его пасхальное одеяние и позволь мне заниматься моей работой. Я предпочитаю не захламлять свое рабочее пространство чужими мнениями, спасибо большое. Жилет подошел идеально, разве что стал сидеть чуть менее свободно, но это было совсем незаметно; а первоначальная длина брюк оказалась слишком короткой, что было ожидаемо. Подмечая взглядом все эти детали, Нина выпускала ткань тут и там, зажимая булавки меж своих губ и вынимая их, чтобы подколоть масляно-желтые складки ткани. Белый пиджак и шляпа с лентой мятного цвета завершали ансамбль. Нина велела Себастьяну покрасить гвоздику в тот же оттенок зеленого, что и лента, чтобы в воскресенье она выступила в качестве бутоньерки. — Полагаю, с этим ты справишься, — сказала она, — раз уж ты не испытываешь страсти ни к чему, кроме попыток услужить. Себастьян сухо улыбнулся. — Вы очень плохо меня знаете, если думаете, что это действительно так. — Я предпочитаю думать, что это так, чем знать что-то о твоих истинных мотивах, — ответила Нина. И в этом, несомненно, эта женщина была мудра. Нина пообещала, что к их отъезду пришлет почтой законченный пасхальный наряд, три рубашки классического кроя с клубным воротником с закругленными краями, который будет замечательно смотреться на шее молодого господина, а также две белые классические рубашки с высоким воротником-стойкой. Требовалась ли молодому господину рубашка с жабо? Возможно, лишь одна и без большого числа кружев и оборок. Классические брюки черного, темно-серого, пепельного и темно-синего цветов были именно тем что нужно. Жилеты графа всё еще подходили ему по размеру, но ему, определенно, понадобится несколько новых уже к сентябрю. Нина не знала, как правильно определить размер обуви, но, помогло это делу или нет, длина ступни от носка до пятки составила 24.6 сантиметров. И в заключение Нина напомнила Сиэлю поразмыслить над тем, для каких мероприятий светского сезона он бы хотел пошить наряды на заказ. — Если повезет, — вздохнул Сиэль, — я буду присутствовать только на скачках в Аскоте и на Параде Выноса знамени, но я уверен, что Лиззи будет настаивать также на Уимблдонском турнире и Хенлейской регате. Остается надеяться, что у Королевы появится ко мне какое-нибудь дело раньше. — Дайте мне знать, когда определитесь с планами, — сказала Нина, подмигнув. — Я навещу вас еще раз в конце месяца. За это время я успею обдумать еще несколько идей. Чао, граф! Себастьян повел Нину вновь ко входу для прислуги, чтобы проводить ее. Они шли в холодном молчании, пока в какой-то момент Нина не произнесла: — Тебе не нужно провожать меня. Теперь я сама знаю дорогу. — Не спорьте. Это просто моя обязанность, — отрезал Себастьян. — И я не забываю о своих обязанностях, даже если они не доставляют мне удовольствия. Нина не отставала от него ни на шаг. — Я не идиотка, как бы сильно тебе, мистер Зануда, ни хотелось так думать. Я женщина, гордящаяся своей работой, и ты последний человек, который мог бы отобрать у меня эту гордость. Может, тебе кажется, что ты знаешь об обязанностях больше моего — возможно, так и есть; — но будь я проклята, если когда-либо проявлю к тебе почтение. Я тебе не дочь, не жена, не сестра и не твоя работница, и я сильно сомневаюсь, что ты относился бы ко мне так же, будь я мужчиной. — Мисс Хопкинс, ваш пол никогда не представлял для меня проблему, — сказал Себастьян просто, когда они оказались на кухне у входа для слуг. — Вы слишком прямолинейны во всём, что говорите — вот в чем беда. Хотя, в вашу защиту могу сказать: я рад видеть, что в этот раз вы одеты подобающим образом. Глаза Нины дерзко сверкнули. — Ты и в самом деле считаешь меня идиоткой, да? Я нахожусь в этом бизнесе дольше, чем граф живет на свете. Не имеет значения, насколько зрело он себя ведет — кое-что я всё же знаю о снятии мерок у мальчиков его возраста, и мне не нужно, чтобы эти мерки по какой-то причине менялись, пока я пытаюсь произвести замеры. Приличия могут быть социальным конструктом, но возбуждение — определенно, нет. Себастьян опустил брови. Ход ее мыслей не был неправильным, но он не упустил возможности укорить ее: — Вы невыносимо бестактны, мисс Хопкинс. — Я невыносимо честна, — возразила Нина, словно прочитав его прошлые мысли. — Ты, по всей видимости, никогда не был ребенком. Ты уже был взрослым в тот день, когда появился на свет. Должно быть, аристократы тебя обожают — ты не держишь на них зла и принимаешь всё как есть. Что ж, можешь наслаждаться жизнью в пресловутой кастовой системе. Я поборюсь за справедливость где-нибудь еще. До свидания, мистер Зануда. Оставшись на кухне один, Себастьян чувствовал одновременно и веселье, и озадаченность. Казалось, она полностью его раскусила, и в то же время совершенно не попала в цель. Нина Хопкинс… каково бы ни было его о ней мнение, одно оставалось фактом: ее нельзя было недооценивать. Спустя полчаса Себастьян возвратился в гостиную с чайником свежезаваренного пряного чая и гренками по-валлийски, обнаружив Сиэля крепко уснувшим в кресле. Звук его голоса заставил мальчика пробудиться: — Молодой господин, вам будет очень нелегко уснуть сегодня ночью, если вы продремлете весь день. Я знаю, это непросто, но, если вы сумеете продержаться и не будете засыпать, это обязательно окупится. Сиэль посмотрел на Себастьяна, злобно сощурив не прикрытый повязкой глаз. — Оставь меня в покое, — пробормотал мальчик, без особенного энтузиазма отмахнувшись от него. — Я сказал тебе, что сегодня почти не спал, так что я буду делать что хочу. Я ужасно устал. Себастьян открыл было рот, чтобы возразить, но оборвал себя. Мальчик становился намного раздражительнее, когда был уставшим; и сейчас это куда вероятнее принесет больше пользы, нежели проблем. Это означало, что Себастьяну не нужно было прилагать много усилий, чтобы вывести Сиэля из себя, — следовательно, Сиэль не захочет проводить с ним много времени. И потому, Себастьян оставил чай неподалеку, и позволил мальчику и дальше отдыхать. Вечер вторника и вечер среды мало чем отличались друг от друга: несмотря на бесполезные попытки уснуть ночью, это получалось сделать лишь в течение дня, что только продолжало усугублять бессонницу. За эти два дня Себастьян успел вступить с Сиэлем в спор из-за сотни мелочей, и ему редко когда удавалось сохранить спокойствие в голосе. Мальчик жаловался на головные боли и усталость и, казалось, постоянно находился в тумане, словно пытался оправиться после болезни. Когда настал четверг, режим сна Сиэля был совершенно сбит. В шесть часов утра, пока Себастьян облачал его в дорожный наряд, он чаще зевал, чем говорил. И сейчас Сиэль отчаянно цеплялся за эти три часа сна в надежде на то, что они хоть как-то помогут ему, когда он окажется лицом к лицу с абсолютно противоположными буйствующими стихиями, коими являлись Элизабет и Фрэнсис Мидфорд.❧┅┅┅┅┅┅♙┅┅┅┅┅┅♖┅┅┅┅┅┅♘┅┅┅┅┅┅♔┅┅┅┅┅┅♛┅┅┅┅┅┅♞┅┅┅┅┅┅♜┅┅┅┅┅┅♟┅┅┅┅┅┅❧
Себастьяну лишь единожды доводилось бывать в оксфордском имении семейства Фантомхайв, в весьма чудно́й манере названном Peverel’s Honor. Это было двухэтажное кирпичное здание в неоготическом стиле, расположенное в пригороде Оксфорда, Иффли. В течение трех поколений, оно принадлежало семье Сиэля, еще с тех пор, когда его дед учился в Уэстоне. Технически, документ всё еще был оформлен на имя Фантомхайв, а значит, оно являлось собственностью Сиэля по праву рождения. Но Мидфорды несколько раз в год останавливались там, чтобы навестить Эдварда, и Сиэль, в основном, говорил об этом имении как об их доме. В последний раз Сиэль приезжал в Оксфорд два с половиной года назад, чтобы отпраздновать первый семестр Эдварда как старшеклассника. — Жаль, что мы никогда не будем учиться в школе вместе, — как-то вечером лукаво сказал Эдвард, когда они с Сиэлем остались в гостиной вдвоем. — В Уэстоне считается вполне обычной практикой помыкать младшими учениками. Даже родственниками. — Неужели? — спросил Сиэль тем же тоном в ответ. — То есть, ты хочешь сказать, что был мальчиком на побегушках минимум у одного старосты? — Что? Я-я говорил не про себя! Так просто принято, вот и всё! Сиэль по-лисьи улыбнулся. — Я бы с радостью разрушил такую иерархию. Я бы заплатил мальчику постарше, чтобы он разобрался с каждым, кто попытался бы сделать из меня своего вассала. Эдвард посмотрел на него пристально, будто впервые увидев в своем кузене сторожевого пса Королевы. — Не то чтобы кто-то кого-то принижал. На самом деле во всём этом есть что-то вроде духа товарищества, — пробормотал он и быстро увел беседу в другое русло, поинтересовавшись о последней Фантомовской коллекции стеклянных марблов, которую, как он знал, Сиэль мог достать ему бесплатно. Наконец, экипаж остановился перед белой парадной дверью с блестящим дверным молотком в виде головы льва. Сиэль чуть приоткрыл шторку. — Я вижу, как Лиззи спускается вниз по лестнице, через большое окно. Себастьян припоминал, что прямо за передней стеной дома располагалась лестница, ведущая к парадному входу, а через величественное двухэтажное окно было видно идущую по ней Лиззи. Девочка появилась на пороге как раз в тот момент, когда Себастьян вышел из экипажа, чтобы открыть Сиэлю дверь. Вместо вороха бантов и кружев, на ней было надето чайное платье цвета шампанского с цветочной вышивкой на лифе. Руки Лиззи обвили шею ее жениха еще до того, как он успел поприветствовать ее как полагается. — Ты здесь! — радостно воскликнула Элизабет. Даже если ее одеяние было непривычно сдержанным, это, определенно, не коснулось ее эмоциональности. Она прижалась лицом к щеке Сиэля, сбив с него цилиндр, который услужливо подхватил Себастьян. — Я была так рада, когда ты сообщил, что сможешь приехать! Я была уверена, что ты скажешь нет… и я боялась давать себе надежду, пока не увижу тебя! Но ты здесь! Ох, будет так весело! У нас столько всего запланировано! Сегодня вечером мы едем на вечеринку, завтра будет матч по крикету, потом будет Пасха, а потом… — В-вечеринка? — запнулся Сиэль. Он осторожно отстранил от себя девочку. — Лиззи, помедленнее, у меня от тебя голова кружится… Что за вечеринка? Лиззи взяла одну его руку в перчатке обеими своими. — Я всё тебе расскажу. Но самое главное — это то, что там будет огромный сад и что-то красивое изо льда. Ты проходи, проходи! Ты провел полдня в дороге — ты, должно быть, устал. Наверное, ты хотел бы отдохнуть перед отъездом, да? Кстати, ты не голоден? Хаммонд сходил в нашу любимую пекарню в Оксфорде и накупил всех видов здешних сладостей к чаю. Я обожаю эклеры Себастьяна, но Pâtisserie Tropez делают такие чудесные украшения из рубленых фисташек! Элизабет увела Сиэля в дом, пока Себастьян остался снаружи, чтобы отдать чаевые кучеру и забрать вещи молодого господина. Оказавшись внутри дома, еще у самого входа, он сразу услышал продолжавшую щебетать наверху лестницы Лиззи. — Мама, мама! Сиэль приехал! Давайте выпьем чаю, я хочу показать ему эклеры! И нужно рассказать ему о сегодняшней вечеринке! Ее устраивают два раза в год для семей, которые жертвуют школе больше всего средств, так что, там должно быть очень мило. Вечеринка проходит в поместье казначея Уэстона, господина Гуда. Ты просто обязан увидеть его садовый лабиринт! В прошлом году я дошла до центра, и там был дивный фонтан с каменными нимфами и дельфинами, но потом я заблудилась и не могла найти выход, и господину Гуду пришлось послать за мной своих слуг… — Элизабет, прошу тебя, я говорила тебе бросить эту твою привычку тараторить, когда ты взволнована, — маркиза прошла в гостиную на втором этаже в тот момент, когда Себастьян, поднимавшийся по лестнице, оказался на последней ступеньке. Ее седеющие волосы были собраны в тугой пучок, а уголки рта чуть приподнялись при виде племянника. — Что ж, рада видеть, что ты добрался в целости и сохранности, Сиэль. Надеюсь, Лиззи еще не слишком заболтала тебя, и ты не успел устать от разговоров, — тетушка Фрэнсис выгнула бровь, и Лиззи застенчиво, но весело рассмеялась. — Давайте присядем. Почему бы тебе не рассказать... — О, а вот и он!.. Возглас, прервавший маркизу, принадлежал дяде Сиэля, Алексису. Следом он сорвался с места, пронесшись мимо своей жены, и, так же как и его дочь, стиснул Сиэля в объятиях. — Здравствуй, мой мальчик, здравствуй! Мы так рады, что ты смог присоединиться к нам в Оксфорде! С тех пор, как ты в последний раз был здесь, прошло немало времени, да? Какая удача, что ты смог приехать на Пасху! — Кхм, я тоже рад вас видеть, дядя, — Сиэль закашлялся, зажатый в крепких руках предводителя рыцарей Британской Империи. Когда же его выпустили, он казался несколько ошеломленным. — Я... Я тоже рад, что смог приехать. Это... здорово, что я здесь. — Вы оба словно ураган, — вздохнула Фрэнсис. — Дайте ему хотя бы присесть, поговорить с нами. А где Хаммонд или Бройль? Алексис, сходи за кем-нибудь из них, пусть приготовят нам чай. — Позвольте мне позаботиться об этом, — вмешался Себастьян. — Разумеется, как только я доставлю багаж молодого господина в его комнату. Дворецких, естественно, не встречали с той же теплотой, что и их господ, но Элизабет всегда была чрезмерно любезна. — Ох, Себастьян, как я могла забыть о тебе? С возвращением в Peverel’s Honor! Ты ведь был здесь всего один раз? Сиэль будет жить в той же комнате, что и в прошлый ваш приезд. Она направо по этому коридору. Ты помнишь, какая дверь? Себастьян склонил голову, поднимая три чемодана. — Благодаря вашим любезным указаниям, мисс Элизабет, теперь я вспомнил точно. Прошу прощения, что прервал вашу беседу. Я скоро вернусь с чаем и эклерами. Кровать размера кинг-сайз была застелена зимними покрывалами, что было очень кстати, поскольку по утрам, когда стоял туман, воздух всё еще оставался прохладным. Себастьян выложил наряд господина на сегодняшний вечер и отыскал в шкафу утюг и гладильную доску. Затем он по памяти направился к кухне и комнате для прислуги, которые находились на первом этаже, по пути снова проходя мимо гостиной. Сиэль сидел на диванчике в стиле рококо вместе с Элизабет, обнимавшей его руку, в то время как его дядя и тетя расположились напротив. Алексис весь светился, Фрэнсис же была сдержана. Затем она потянулась через кофейный столик, который стоял между ней и детьми, чтобы прикоснуться к волосам Сиэля, и слегка пожурила его, сделав ему какое-то замечание по поводу его укладки и длины прядей. Сиэль поначалу подался назад, но после всё же позволил Фрэнсис заправить выбившуюся прядь ему за ухо и мягко укорил ее, когда она попыталась пригладить ему волосы. Прядь тут же выбилась снова, стоило Фрэнсис убрать руку. Алексис и Лиззи рассмеялись, и Фрэнсис отстранилась, покачав головой. Да, подумал Себастьян, несомненно, здесь ему самое место.