Сборник непростой любви 1.0

      — Ты уже обыскивал тот магазин?       Парень останавливается и смотрит в сторону, сжимая лямки своего походного рюкзака.       — Нет, но уверен, что там пусто. Мы в центре города, Сокмин, тут давным-давно уже всё обчистили, — вздыхает он.       — Давай просто проверим на всякий случай? — Сокмин беззаботно улыбается и движется к заброшенному продуктовому.       — Но мы только время потрат…       — Нельзя так часто хмуриться, Сынгван-а, в старости ужас какие морщины будут! — шутит Сокмин. — Не волнуйся, я быстро! Просто подожди здесь.       Сынгван закатывает глаза, пока его спутник стремительно исчезает за сломанной дверью.       — Как хорошо, что я вряд ли до неё доживу, — усмехается он, пиная камешек ногой. — Умру молодым и красивым. И ведь даже совсем нецелованным. Ужас какой.       Из магазина раздается какой-то шум, и кровь в венах Сынгвана мгновенно застывает.       — Сокмин! Что там?!       — Прости! Я, эм… запнулся о свою ногу… — изнутри слышится неловкий смех. — Но все хорошо, из пострадавших только пустая полка! Думаю, она не станет просить компенсацию!       Сынгван с трудом переводит дыхание, которое, оказывается, успел невольно задержать, и горестно вздыхает, глядя в небо.       — Если там пусто, то пошли уже быстрее! Скоро стемнеет.       — Да, капитан!       Просто подарите кто-нибудь Сынгвану немного терпения.       Он осматривается и, не заметив ничего необычного, окончательно успокаивается. Когда неделю назад Сынгван соглашался путешествовать с этим человеком, он не думал, что это будет настолько сложно.       Новый знакомый, симпатичный — кто вы такие, чтобы осуждать Сынгвана, выживающего в одиночку со времен краха их мира — и дружелюбный парень, с которым они познакомились в соседней заброшенной деревне, оказался шумным, энергичным и чересчур беззаботным. Сынгван честно не знает, как тот выживал до сих пор. В мыслях невольно проскальзывает фраза о дураках, которым всегда везёт, но он отмахивается от неё, понимая, что не совсем честен — Сокмин достаточно сообразителен, просто его исключительная жизнерадостность перебивает всё. Сынгван с удовольствием бы покрутил настройки у этого персонажа, но, к сожалению, его реальность никогда не была видеоигрой.       От гайда по выживанию в мире, который практически уничтожила какая-то инопланетная херня, он, конечно, не отказался бы.       Впрочем, может быть, люди прошлого, в котором всё только начиналось, просто отказывались верить в естественность происхождения этого и придумали для широких масс вариант с упавшим спутником и не самыми дружелюбными гостями на нём. Вот только телевизоры уже вряд ли когда-нибудь включатся, чтобы развеять или подтвердить это сейчас, когда остатки человечества делают выбор в пользу достоверной информации, которая помогает выжить, а не той, что способна лишь на успокоение. Сынгван, честно, не совсем понимает, чем монстры из космоса лучше, чем те, которые могли бы существовать на их планете с доисторических времен. Да, первые, в теории, меньше приспособлены к выживанию в привычных для людей условиях, но… что те, что другие, кем бы они ни были, в любом случае прекрасно справились с пожиранием большей части человечества.       Сынгван, живший на отдалённом солнечном Чеджу, и так пропустил всю важную информацию об этих существах, которые с удовольствием бы им отобедали. Люди в больших городах довольно быстро делились друг с другом полезными открытиями, пока он сам был вынужден довольствоваться крохами от путников, которых изредка встречал по дороге. Конечно, ему грех было жаловаться, ведь умирали эти люди в этих больших городах не менее быстро.       Но вот те, кто выжил… Сынгван хотел бы попутешествовать с кем-то из них. Ему точно спалось бы спокойнее.       Сокмин в этот список не входил определенно. С ним Сынгван едва ли мог позволить себе закрыть глаза.       Едва он успевает подумать об этом, как в магазине раздается грохот куда более громкий, чем раньше. Грязно выругавшись, Сынгван бросается внутрь, по пути доставая из своей поясной кобуры небольшой пистолет — спасибо отцу за его любовь к спортивной стрельбе. Против монстра вряд ли поможет, но вот людей со злым умыслом должно отпугнуть.       — Сокмин!       Сынгван забегает внутрь и замирает, едва дыша от нарастающей паники. Когда взлетевшая в помещении пыль оседает и позволяет ему рассмотреть всю картину произошедшего целиком, Сынгван едва подавляет в себе желание выстрелить куда-нибудь в потолок, чтобы хоть немного напугать этого человека и поставить его мозги на место.       Сокмин стоит растерянно над словно домино свалившимися друг за другом стеллажами. Если он скажет «упс» или неловко засмеется, Сынгван точно подумает о том, чтобы сместить свой воображаемый прицел с потолка кое-куда пониже.       Тот открывает было рот, но Сынгван не позволяет ему издать и звука, хватая чужую руку и стремительно покидая магазин.       — Я… — вновь пытается Сокмин, когда проклятое место остаётся позади, а Сынгван всё не останавливается, продолжая тащить его за руку вперёд.       — Хоть одно ёбаное слово, и я, блять, пристрелю тебя прямо здесь, — не оборачиваясь, обещает Сынгван.       Похоже, Сокмин понимает, что на этот раз перешёл черту, и послушно замолкает метров на двести, за которые Сынгван успевает немного остыть.       — Почему ты злишься? — или не понимает.       — Ты издеваешься? — шипит Сынгван, останавливаясь.       Сокмин с любопытством рассматривает их переплетённые руки, и, только сейчас заметив, что до сих пор не отпустил его, Сынгван смущённо разжимает ладонь. Не то чтобы это хоть немного уменьшает его ярость.       Теперь Сокмин внимательно смотрит на него самого, словно действительно хочет узнать ответ на свой вопрос. Сынгван вздыхает и горестно стонет, закрыв лицо руками.       — Потому что ты, придурок, заставил меня чертовски сильно поволноваться.       Сокмин склоняет голову набок, словно пёс, не понимающий человеческой речи.       — Почему ты волновался?       Сынгван убирает руки от лица, не веря собственным ушам. Серьёзно? Всё настолько плохо?       — Потому что я не знал, что произошло, — сдаётся он, мечтая о том, чтобы этот день поскорее закончился. — На тебя могли напасть или ты мог банально травмироваться как-то в этом полуразрушенном здании, Сокмин. Разве это не очевидно?       — Так ты волновался за меня?       — Да, я волновался за тебя, дубина. Это нормально, знаешь ли, заботиться о ближнем своём, особенно когда этот ближний — единственный на многие километры. Ты находишь это странным?       Сокмин молчит некоторое время, словно действительно задумавшись над этим риторическим вопросом, а когда Сынгван разворачивается было, чтобы отправиться на поиски места для их ночлега — внезапно улыбается довольно до самых ушей и выдаёт:       — Нет, мне это нравится.       Сынгван думает о том, что было бы неплохо найти где-нибудь солнцезащитные очки. Слепит.       Он молча разворачивается окончательно и успевает сделать лишь несколько шагов вперед, прежде чем его руку внезапно сжимает чужая, переплетая их пальцы.       — Что ты…       Сокмин перебивает его, не переставая улыбаться:       — Чтобы я вновь не убежал куда-то, куда мне не следует.       Растерянный Сынгван пытается освободить свою конечность, но тот не отпускает, и он смиряется, вздохнув. Ладонь у Сокмина немного больше, чем его собственная, и Сынгван соврёт, если скажет, что ему неприятно наконец почувствовать чьё-то тепло на своей коже.       — И зови меня Докём, — говорит Сокмин, когда они возобновляют движение.       — Что? Почему это? — удивляется Сынгван, осматривая здания вокруг.       — Мне так больше нравится, — отвечает тот так, словно это всё объясняет, и внезапно тянет их к небольшой двухэтажной кофейне за разросшимся кустарником.       Сынгван слегка напрягается, вспоминая прошлый опыт решений этого парня куда-то пойти, но куда больше он впечатлен чужой находкой — здание на первый взгляд выглядит достаточно целым, чтобы там можно было переночевать. Даже окна и двери не разбиты. Когда же Сокмин отводит их на второй этаж, где раньше располагалась жилая зона для хозяина этой кофейни, Сынгван и вовсе теряет дар речи.       — Ты знал?       Сокмин вновь «светится», довольный собой.       — Нет, но подобные места редко интересуют искателей наживы или собирателей. Я жил в одном из таких раньше, поэтому предположил, что тут тоже будет жилой этаж, а не просто второй зал для посетителей, как думают другие.       — Ты что… научился думать? — подкалывает его Сынгван, не веря в их удачу.       Солнце уже село, и если бы они не нашли это потрясающее место так быстро — им пришлось бы в ускоренном темпе соглашаться на что-то куда менее безопасное. У двери на втором этаже даже есть работающий замок.       — Не будь ко мне так строг, — смеётся Сокмин.       Сынгван обещает себе, что больше не будет. Стоит ли говорить о том, что в ту ночь он спит куда спокойнее, чем обычно?       С тех пор их дела идут куда лучше. Сокмин, словно действительно взявшись за ум, ведёт себя гораздо разумнее. Точнее, Докём, как он исправляет каждый раз, стоит Сынгвану забыться и назвать его старым именем. Откровенно говоря, Докём Сынгвану нравится больше. Он не бросается сломя голову в каждое место, которое привлекает его внимание, и принимает много разумных решений, которые помогают им вполне комфортно выживать вместе. Да, Докём всё ещё такой же шумный и эмоциональный, но с этим можно работать, учитывая, что он умело использует это, чтобы вызвать на такие же эмоции самого Сынгвана. Тот точно загнулся бы в какой-нибудь депрессии с человеком менее разговорчивым. Не хотелось этого признавать, но, оказывается, Сынгвану действительно повезло встретить Докёма однажды. Конечно, Сынгван всячески пытается отплатить ему за это небольшой заботой в виде отданной еды или дополнительного одеяла в особенно холодные ночи, и каждый раз он натыкается на такое искреннее удивление, словно никто и никогда не заботился о Докёме за всю его жизнь.       А ещё он постоянно держит Сынгвана за руку. Тот не хочет думать об этом слишком много. Докём ведёт себя как ребёнок, дорвавшийся до сладкого, а когда Сынгван спросил его об этом — просто ответил, что это приятно. В мыслях невольно возникли другие варианты приятного, и смущённый Сынгван зарёкся когда-либо возвращаться к этому разговору вновь. Он ведь даже ещё не целовался ни разу, а вокруг — руины прежнего мира, в которых им предстоит и дальше выживать среди монстров и людей, иногда более опасных, чем первые. Не самое подходящее для романтики время и место. Не самая подходящая жизнь.       Может быть, в следующей. Сынгвану нравится думать об этом, когда Докём, очевидно повторяя за ним, начинает неумело заботиться о своем попутчике в ответ, заставляя чужое сердце трепетать, потому что для Сынгвана, конечно же, тоже давно никто этого не делал. Да, пожалуй, в следующей жизни он обязательно влюбится в неловкого, шумного и такого милого Докёма. Может быть, даже получит взаимность в ответ?       Мысли о том, что эта тяжёлая жизнь, зацикленная на постоянном выживании, не последняя, что нужно просто потерпеть, и где-то там, после, ждёт светлое и счастливое, определенно помогают Сынгвану справляться со многими трудностями.       Но не со всеми.       Однажды, спустя пару месяцев их совместного путешествия в никуда, Сынгван, всегда избегающий больших городов и, следовательно, монстров, предпочитающих искать себе пропитание именно там, впервые сталкивается с одним из них практически вплотную.       Они с Докёмом выходят из небольшого дома на ферме, которую им повезло отыскать среди голых полей, радостно обсуждая факт того, что удивительным образом там сохранился огород и даже несколько животных в загонах, когда Сынгван вдруг замолкает, замирая на месте. Докём выходит вслед за ним, поэтому лишь мгновением позже замечает в десятке метров от них странно знакомую девушку. В отличие от растерянного Сынгвана он действует быстро, толкая того себе за спину и слегка оттесняя назад, к двери.       — Это же!.. — восклицает было Сынгван, вспомнив, где же её видел.       — Нет, — обрывает его непривычно серьёзный Докём, который тоже видел в доме фотографии хозяина фермы с его взрослой дочерью. — Посмотри на руки и рот.       Сынгван смотрит, выглядывая из-за чужой спины, и… руки и рот девушки в крови. Не остается никаких сомнений в том, кто перед ними. Бедная дочь фермера уже точно отправилась в мир иной, став новой маской для монстра, сожравшего её. Сынгван судорожно вдыхает, цепляясь одной дрожащей рукой за одежду Докёма, а другую медленно кладёт себе на кобуру. Теперь понятно, куда делся хозяин, ухаживающий за своей фермой до сих пор. Монстр подобрался к нему под личиной самого родного человека. Если бы они пришли немного раньше, возможно, застали бы старика живым. Может быть, даже смогли бы его спасти. Кто бы спас их самих теперь?       Никто. Как думаете, почему Сынгван так долго выживал в одиночку, пока не встретил жизнерадостного Сокмина и не смог сказать тому «нет»? Хочешь сделать хорошо — сделай сам. Даже если очень страшно. Особенно если рядом есть кто-то, смерть кого расстроила бы тебя до глубины души.       Девушка, определённо услышав их, принимается вытирать руки об одежду, смущённо улыбаясь при этом, словно всё ещё надеется убедить их, что просто зарезала свинку на заднем дворе. Не дожидаясь окончания «уборки», Сынгван на негнущихся ногах выходит из-за спины Докёма и становится перед ним, открывая кобуру и нервно хватаясь за пистолет.       — Я выстрелю, а ты пока беги обратно в дом, — шепчет он, не слыша собственного голоса из-за оглушительного стука сердца у себя в голове. — Там есть задний вход и…       — Ты… защищаешь меня? — удивлённо, словно не может поверить в это, спрашивает Докём.       Сынгван закатил бы глаза, если бы не был вынужден следить за каждым движением существа перед ними.       — Да, Докём, я защищаю тебя и себя, конечно, тоже. У кого из нас двоих тут есть хоть какое-то оружие? Вот только всё это будет напрасным, если мы продолжим медлить, понимаешь?       — Но пули бесполезны, — как ни в чём ни бывало выдаёт тот.       Боже, если они выживут, после Сынгван обязательно кого-то убьёт. Задокументируйте.       — Да, но они всё ещё причиняют им боль, правильно? Никто не любит боль, даже монстры. Поэтому не мог бы ты уже заткнуться любезно и позволить мне спасти твою крайне раздражающую меня жизнь?       Сынгван, напряженный до предела, ожидает в ответ чего-то вроде «да» или «хорошо», поэтому он оказывается совершенно не готов к искреннему смеху у себя за спиной.       — Ты такой забавный, серьезно. И милый, — Докём, широко улыбаясь, берёт его за руку и вновь слегка заводит себе за спину. — Не перестаёшь удивлять меня каждый день, представляешь?       Напуганный Сынгван открывает и закрывает рот, словно рыба на суше, абсолютно сбитый с толку и даже примерно не представляющий, что говорить. Что делать.       — Спасибо, мне было очень приятно. — Как вариант — просто ударить Докёма в его раздражающе радостное лицо, совершенно не подходящее к данной ситуации и этим раздражающее Сынгвана ещё больше. — И не бойся, она только поела, поэтому мы ей неинтересны. Просто пойдём на другую ферму, раз эта уже занята.       Докём уводит ничего не понимающего Сынгвана в сторону, пока монстр просто стоит и смотрит им вслед, оставив попытки привести себя в приличный вид.       — Что… Но!.. Как же…       — Ну же, Кван-и, шевели ногами, а то она может и передумать, — весело подгоняет его Докём.       Сынгван оборачивается, но девушка уже движется в сторону соседнего амбара, потеряв к ним какой-либо интерес. Может быть, доедать. А потом до него внезапно доходит.       — Как ты меня назвал?       Докём вновь смеётся.       — А что, нельзя? Мне нравится.       И это настолько обезоруживающий ответ, что Сынгван молчит всю дорогу до соседней небольшой фермы. Молчит, пока Докём исследует её на наличие опасностей, молчит, пока его заводят внутрь дома и усаживают на пыльный диван. Только там на него наконец словно обрушивается осознание того, насколько близко они были к смерти. Всё произошедшее и сбивающее с толка поведение Докёма наваливаются на него, подталкивая к панической атаке, и Сынгван чувствует, как его начинает трясти. По спине стекает холодный пот, а дыхание учащается настолько, что кружится голова. Он сжимается на месте, закрыв глаза и попытавшись восстановить душевное и физическое равновесие, но это мало помогает.       — Кван-и? — Докём, пытающийся организовать им перекус, наконец замечает что-то неладное. — Что с тобой?       Он опускается перед Сынгваном на пол и заглядывает в чужое бледное лицо.       — Что случилось? У тебя что-то болит? — обеспокоенно спрашивает Докём.       А Сынгван, вспоминая все чужие вопросы по типу «Почему ты злишься?» и «Ты защищаешь меня?», уверен, что банально не способен в таком состоянии объяснить ему что-то столь сложное.       — Ну же, посмотри на меня… — просит Докём, а когда не получает никакой реакции — очень осторожно обхватывает лицо Сынгвана руками и поднимает на себя. — Кван-и? Пожалуйста, открой глаза.       Сынгван сдаётся и открывает, чувствуя, как вниз срываются несдержанные слёзы. Он не хочет плакать, но не может ничего с этим поделать, пока его тело переживает нервный срыв.       — Что… Хей-хей, что такое? Почему ты плачешь? Я сделал что-то не так? Я… эм… Прости меня? Я как-то обидел тебя? Я не знаю, я… ты должен мне объяснить, я сам не смогу понять, как бы сильно этого не хотел, Кван-и. Ну же?.. Что мне сделать? Я могу как-то помочь? Пожалуйста, Кван-и, не молчи.       Сынгван чувствует, как сквозь всхлипы у него прорывается слабый смех. Парень перед ним был абсолютно спокоен перед монстром, который мог легко съесть их, но паникует из-за чужих слёз, не представляя, что ему делать.       — Обними м-меня, — едва слышно выдавливает он из себя.       — Что? — искренне не понимает Докём, хмурясь. — Обнять?       Сынгвану становится ещё более смешно.       — О-объятия это… — заикаясь, пытается объяснить он, — когда л-люди… прижима-аются друг к другу… глупый. В-вот так.       Сынгван трясущимися руками тянет Докёма на себя, отчаянно цепляясь за его спину и прижимаясь к груди. Он утыкается лицом в чужую шею, судорожно дыша и всхлипывая, пока сам Докём пребывает в крайней растерянности. Спустя пару мгновений он решается обхватить своими руками чужое дрожащее тело и притягивает его ближе, стаскивая плачущего Сынгвана с дивана себе на колени.       — Это тоже приятно, — задумчиво выдаёт Докём, и на этот раз Сынгван уже в открытую смеётся, шмыгая носом.       Докём тоже улыбается, довольный тем, что ситуация, наконец, сгладилась. Они сидят так некоторое время, пока Сынгван не успокаивается окончательно.       — Теперь ты объяснишь мне, что произошло? Я впервые чувствовал себя таким беспомощным. Мне не понравилось.       Сынгван слабо хихикает.       — Просто я очень испугался тогда, и последствия этого дошли до меня только сейчас. Это как, знаешь… — он задумывается на мгновение. — Страх был настолько сильным, что после моё тело, никогда не сталкивающееся с подобным, испугалось ещё сильнее.       — И это… опасно? — старательно пытается разобраться Докём, невольно увлёкшись игрой с его волосами.       — Ну… по большей части — нет. Мне просто нужно время, чтобы успокоиться и… кто-то рядом, если такая возможность есть, — смущённо объясняет Сынгван.       Докём кивает, словно решив что-то для себя.       — Такая возможность есть, — уверенно отвечает он, и Сынгван буквально видит, как Докём задумчиво ставит галочку в каком-то своём воображаемом списке. — Я правильно понимаю, что… тебе просто нельзя больше так сильно бояться?       Сынгван опять не сдерживает смеха.       — Предположим, что — да. Вероятно, это решило бы данную проблему.       Докём опять кивает с серьёзным лицом.       — Хорошо.       — Боже, ну хватит! — Сынгван вырывается из чужих объятий и весело смотрит на Докёма. — Как ты себе это представляешь, чудак? Страх — это основная эмоция нашего образа жизни. Пока есть кто-то, кто может сожрать нас или навредить нам как-то иначе, я не перестану бояться. Это невозможно.       — Я что-нибудь придумаю.       Сынгван по-доброму вздыхает, чувствуя тепло внутри, а после вновь слегка напрягается.       — Но знаешь, что ещё страшнее? — Докём заинтересованно склоняет голову набок. — Что враг может подобраться настолько близко, просто притворившись важным для тебя человеком. Мы не можем допустить подобного. Давай придумаем кодовое слово только для нас двоих?       — Зачем?       — Чтобы быть уверенными друг в друге в любой ситуации.       Докём задумчиво соглашается, и они долго спорят об этом, потому что «резиновая уточка это несолидно, Докём-а», пока их идиллию не прерывает какой-то шум на улице. Уже темнеет, и Сынгван мгновенно напрягается, вспоминая про монстра с соседней фермы. Докём чувствует это и недовольно хмурится. Он пересаживает Сынгвана со своих колен обратно на диван и встаёт.       — Я пойду посмотрю, — говорит Докём и движется к выходу.       Сынгван тут же хватает его за руку, чувствуя, как страх возвращается.       — Нет, ты что?!       — Не бойся, это просто ветер или дикие животные. Но я проверю и узнаю наверняка, чтобы тебе было спокойнее, — Докём вновь обнимает его, решив, видимо, что это вариант на все случаи жизни.       — Мне спокойнее, когда ты здесь, со мной. Вдруг это тот монстр? — вцепившись в него, не отпускает Сынгван.       — Закрой глаза, — просит Докём, продолжая, когда тот выполняет его просьбу. — А теперь считай вслух до тридцати. Меня не будет всего полминуты.       Сынгван хочет пойти с ним, раз уж Докём не соглашается остаться, но после пережитого сегодня он чувствует, что буквально каждый нерв в его теле окаменел, делая любое движение невозможным. Сынгван отчаянно кивает и начинает считать. Он слышит, как удаляются чужие шаги и как открывается входная дверь. После её закрытия внешние звуки по большей части отрезаются от него, вынуждая просто продолжать считать. И ждать.       Когда счёт доходит до двадцати пяти, Сынгван чувствует приближающуюся истерику. На двадцать девять он уже еле сдерживает всхлип, а на тридцать дверь резко распахивается, пугая Сынгвана до вскрика и широко раскрытых глаз. Запыхавшийся Докём бросается к нему, успокаивающе улыбаясь.       — Прости-прости, это я, всё хорошо, — он подхватывает бросившегося к нему Сынгвана на руки и падает с ним на диван, обнимая. — Всё хорошо, слышишь? Я тут, я ведь успел, правда?       — Ещё секунда, и ты бы опоздал, — обвиняет Сынгван, согревая свои ледяные от страха руки под чужой кофтой.       Докём смеётся.       — Но я не опоздал. Я держу своё слово, Кван-и, поэтому верь мне.       Сынгван переводит дух.       — Ты запер дверь? — нервно уточняет он, чувствуя, как закрываются глаза.       — Конечно, — успокаивает его Докём, гладя по спине.       — Что там было? — Сынгван удобнее устраивается в чужих объятиях.       — Просто дикий пёс. Они иногда по старой привычке стараются держаться рядом с домами. Пришлось прогнать его подальше, чтобы точно не вернулся, — объясняет Докём.       — Почему ты был так уверен, что это не тот монстр? — Сынгван сдаётся и всё же закрывает глаза.       — Я уже говорил тебе. Он поел и не станет охотиться в ближайшее время.       — Ты так много знаешь… Уже встречался с ними раньше? — сонно спрашивает Сынгван.       — Да, много раз, — кивает Докём, улыбаясь.       — Так ты всё-таки из большого города?.. — бормочет Сынгван в ответ.       — Ага… — Докём наблюдает за ним, игриво тыча пальцем в щёку. — Мне кажется или… кто-то засыпает?       Сынгван слабо отмахивается от его руки, улыбаясь.       — Да, и поэтому не мешай мне.       — К сожалению, я пока не могу тебе этого позволить. Ты должен поесть. Ты сам говорил мне о том, как важно есть хотя бы раз в день, помнишь? — Докём тычет пальцем вновь.       Сынгван стонет и неохотно открывает глаза.       Он смотрит на Докёма крайне недовольно всё то время, пока тот кормит его и не даёт уснуть. Когда Сынгван сонно спрашивает, а как же сам Докём, тот лишь запихивает ему еду в рот, крайне довольный, видимо, фактом кормежки, и говорит, что уже поел. Сынгван хмурится, думая о том, что либо у него была действительно всепоглощающая паническая атака, за начало которой Докём успел перекусить, либо тот врёт, чтобы Сынгвану досталось больше. Но он так сильно хочет спать, что обещает себе разобраться с этим на следующий день.       Стоит ли говорить о том, что, проснувшись лицом к лицу со спящим Докёмом наутро, Сынгван уже не мог думать ни о чём другом в течение долгого времени?              Они проводят на той ферме пару дней, а после движутся дальше.       Небольшие города и деревни сменяют друг друга, а они становятся всё ближе. Сынгван уже привык объяснять Докёму любую, казалось бы, очевидную мелочь, думая о том, из каких же джунглей выбрался этот парень, а тот, в свою очередь, так полюбил объятия, что почти не выпускает Сынгвана из рук, если только они не идут куда-то. Тогда Докём, конечно же, держит его за руку. Потому что приятно.       По закону подлости у Сынгвана рвётся ботинок, когда поблизости лишь достаточно крупный город, который они собирались обойти. Игла и нитки решают проблему временно, но обувь точно не продержится долго, определенно нуждаясь в замене. Сынгван вздыхает, когда Докём предлагает поискать магазины на окраине, если он так боится идти в центр, и ему приходится согласиться за неимением лучшего варианта.       Весь путь до города он сильно нервничает, а когда первые здания оказываются позади — и вовсе находится в постоянном напряжении. Сынгван хорошо помнит рассказы редких путников о том, как опасно в подобных местах.       Нехорошие люди, собравшиеся в «группы по интересам», среди которых, в основном, грабёж и убийства других людей, обосновываются в таких крупных городах и нападают на всех, кто решил, что в большом городе и полезного больше. Да и монстров там водится куда более пугающее количество.       Конечно, Докём замечает мрачность чужого настроения и не замолкает ни на секунду, пытаясь развеселить Сынгвана, но это лишь заставляет того напрячься сильнее.       — Давай потом, Докём-а, — тихо просит Сынгван, без остановки сканируя местность глазами. — Нам лучше сейчас быть как можно тише, понимаешь? Нельзя привлекать внимания.       — Внимания кого? — как всегда не понимает Докём.       — Плохих людей и монстров, — терпеливо объясняет Сынгван.       — Ты боишься их? — серьёзно уточняет Докём.       — Да, и тебе советую. А теперь давай мы хотя бы немного помолчим, ладно?       — Но тебе не нужно бояться их, Кван-и. Тебе вообще вредно бояться, помнишь? Я защищу тебя, — уверенно выдаёт Докём, как всегда широко улыбаясь.       Сынгван вздыхает и решает оставить чужие слова без ответа. Докёму легко можно объяснить что-то, но вот переубедить его в чём-то практически нереально.       К облегчению Сынгвана дальше они действительно движутся молча. Скорее всего дело в том, что Докём принял чужое молчание за согласие и остался этим крайне доволен, решив временно оставить Сынгвана в покое, но какая разница? Молчит и ладно.       Им приходится зайти дальше, чем Сынгван планировал, потому что на окраине, как назло, не оказалось ни одного магазина одежды, а все жилые здания были слишком разрушены, чтобы можно было безопасно их обыскать. Наконец удача улыбается им в виде небольшого разбитого магазинчика, на складе которого Сынгван находит неплохую обувь подходящего размера. Докём, поддавшись волне настроения, решает тоже подыскать что-то для себя, и пока он пропадает на складе, Сынгван осматривает главное помещение. Оно по большей части пустое, но тут и там валяются остатки одежды, которая никого не привлекла. Остановившись недалеко от входа, он задумывается о том, не нужна ли им лишняя ткань, и вертит в руках запылившуюся футболку, когда слышит слабый стук в витрину.       Увлёкшись своими мыслями, Сынгван бездумно оборачивается и застывает на месте. Там, за стеклом, всего в паре метров от него, небольшая группа людей, наблюдающая за ним, словно за зверушкой в зоопарке. Разного рода оружие в их руках не оставляет сомнений в том, почему они так рады его видеть.       Сынгван делает было шаг назад и чувствует, как в затылок ему упирается что-то твёрдое. Вряд ли вешалка, да? Люди снаружи улыбаются, а кто-то даже смеётся с его испуганного лица, пока некто сзади ненавязчиво толкает Сынгвана к выходу.       — И что это ты забыл тут совсем один, а, пацан? — весело интересуется высокий мужчина с уродливым шрамом на лице. — Решил пошопиться? — кивает он на футболку в его руках.       А Сынгван может думать только о том, что, похоже, эти люди не знают о Докёме на складе. Ему страшно, руки сжимают несчастную футболку до боли в пальцах, а перед глазами Докём, который, как обычно, даже не поймёт, что перед ними опасность. И на этот раз Сынгван не успеет ему объяснить. Если бы только он мог как-нибудь увести их подальше…       — Это ты хорошо придумал, дело полезное, — продолжает, видимо, главарь. — Вот только ты не знал, наверное, что всё в этом городе принадлежит нам, да? И футболочка эта.       Сынгван нервно рассматривает все варианты в своей голове и откидывает их, остановившись на последнем. Он всё равно умрёт, а сейчас или чуть позже — разница небольшая, зато, если повезёт, спасёт человека, который заставлял его улыбаться всё это время и дарил улыбку в ответ. Да, порой не в самые подходящие моменты, да, иногда его хотелось за это побить, но… Сынгван больше не представляет свою жизнь без этой глупой улыбки. Так почему бы и не рискнуть?       — Как повезло, что мы проходили тут, правда? Теперь ты не вор, а просто покупатель, — мужчина неприятно улыбается. — Как расплачиваться будем?       Сынгван стремительно выхватывает из кобуры, удачно закрытой ото всех футболкой, пистолет и стреляет в ногу человека, контролирующего его сзади. Тот кричит, теряя равновесие от боли, и, пока остальные люди, не ожидавшие от него подобной прыти, осознают произошедшее, Сынгван бросается в сторону, в самом деле уводя всех за собой. Он успевает порадоваться успеху своего плана, когда позади раздаются выстрелы и вынуждают Сынгвана двигаться зигзагами в надежде избежать попадания. Он, конечно, смирился со своей скорой смертью, но не собирался просто сдаваться этим ублюдкам.       Сынгван не знает, куда он бежит — просто движется вперёд, постоянно сворачивая, ведь на прямой дистанции его легче подстрелить, и именно это в конечном итоге играет с ним злую шутку. Сынгван не удивляется, когда оказывается в тупике. Он лишь вздыхает и слабо улыбается мыслям о том, что всё-таки смог защитить Докёма.       — А это было неожиданно, крысёныш, — признаёт запыхавшийся главарь.       Сынгван, также тяжело дыша, лишь пожимает плечами. Конечно, иначе бы это и не сработало, идиот.       — В знак уважения разрешаю тебе выбрать, как именно ты хочешь умереть, — великодушно решает тот, вытирая пот с лица.       Только он произносит это, как откуда-то раздаётся оглушительный рёв. Все сразу же напрягаются, и даже главный начинает опасливо бегать глазами по сторонам.       — Или нет, боюсь, планы немного изменились и нам срочно нужно идти, — он стремительно выхватывает что-то у рядом стоящего. — Ты же не против ножа, да? Не хотелось бы наводить лишнего шума выстрелами.       Сынгван отшатывается к стене сзади, судорожно сжимая в ледяной от страха ладони свой пистолет. Всё ещё не собирается просто сдаваться, помните?       — Тогда я наведу, — угрожает он, внезапно подняв дрожащую руку вверх.       Люди замирают.       — Не глупи, пацан, тебя же сожрут вместе с нами, — нервно уговаривает Сынгвана главарь.       — И пусть, ты же сам сказал мне выбирать, как именно я хочу умереть. Хочу так, — истерично улыбается Сынгван.       — Блять, да он ёбнутый, оставьте его!       — Не выстрелит, кишка тонка.       — А если выстрелит? Мы не знаем, сколько там этих тварей, мы давно не проверяли этот район.       — Всё, прекратите! — прерывает споры человек со шрамом на лице. — Твоя взяла, пацан, мы уходим.       — Я так не думаю, — раздаётся у входа в тупик.       Сынгван слышит знакомый голос и хочет просто разрыдаться на месте. Он так напуган, так устал и… неужели все его усилия были зря? Докём просто сам пришёл на верную смерть.       — Это ещё кто?       — Да какая разница, просто валим отсюда!       — А если они знакомы? Этот уёбок мелкий слишком поверил в себя, решив, что может угрожать нам. Не должны ли мы проучить его?       Пока они не могут решить, что делать, Докём просто проходит мимо и приближается к Сынгвану. Он опускает чужую руку, которая уже начала неметь от напряжения, и нежно обхватывает чужое бледное от страха лицо.       Сынгван успевает заметить группу каких-то людей у входа в тупик и подумать о том, что он ничего не понимает, прежде чем Докём отвлекает его внимание на себя.       — Они напугали тебя, да? Это нехорошо, — Докём хмурится и выглядит расстроенным. — Ты не должен был отходить от меня, Кван-и. Я не могу защитить тебя, если ты не рядом.       — Разве ты можешь сделать это сейчас, Докём-а?.. Тут дюжина злых вооруженных людей, — устало пытается дозваться до чужого инстинкта самосохранения Сынгван. — Тебе следовало просто уйти, пока я отвлекал их. Тем более, что, кажется, я почти смог спастись сам.       На этот раз Докём улыбается.       — Да, ты молодец, — хвалит он, гладя Сынгвана по голове. — Это было умно. И ведь опять ради меня, что же мне с тобой делать?.. Я ведь даже не нуждаюсь в защите, милый.       — Что ты…       Только сейчас Сынгван замечает, что никто из людей, мечтающих расправиться с ним, не обращает на них никакого внимания, отвлечённые, очевидно, чем-то другим. Он пытается заглянуть за Докёма, перекрывающего ему обзор, но тот не даёт ему этого сделать, успокаивающе улыбаясь.       — Не бойся, они больше не причинят тебе вреда. Никто не причинит.       — О чем ты г… — Докём не дает ему договорить, меняя их местами так, чтобы на этот раз Сынгван оказался спиной ко всему происходящему.       Тот вновь пытается посмотреть назад, но Докём держит его лицо в своих руках, не позволяя.       — Обними меня, ладно? Мы постоим так немножечко, а потом пойдём дальше, — тепло просит Докём.       Сзади происходит какое-то движение, и Докём закрывает Сынгвану уши, притягивая его к себе. Сынгван растерянно выполняет просьбу, обвивая чужую талию руками, но, конечно, он не оказывается лишён слуха полностью, а поэтому достаточно хорошо может слышать внезапные выстрелы и крики других людей.       Сынгван испуганно дёргается, и тогда Докём убирает одну руку с его уха, поворачивая голову Сынгвана и прижимая освободившейся стороной лица к своей груди, пока другая рука перемещается таким образом, чтобы закрывать его второе ухо и глаза. Свободной рукой Докём обнимает Сынгвана за плечи, не давая вырваться и узнать, что происходит.       Сынгван, обездвиженный, лишённый полностью зрения и частично — слуха, может лишь цепляться за спину Докёма, дрожа от страха. Тот шепчет ему в макушку какие-то успокаивающие глупости, которые не успокаивают.       В один момент среди мешанины из выстрелов, криков и рычания Сынгван слышит совсем рядом озлобленное:       — Это вы, блять, их привели сюда, сукины дети!..       И всё происходящее дальше развивается слишком стремительно, чтобы он успел хоть что-то осознать. Сынгван чувствует острую боль в плече, по холоду в ране предполагая, что кто-то всё же исполнил своё желание, бросив в него нож, а после руки, обнимающие его и закрывающие его лицо, вдруг исчезают. Сынгван в шоке оборачивается, преодолевая боль в плече сквозь сомкнутые зубы, когда понимает, что тело Докёма буквально распалось на частицы и обошло его, собираясь в одно целое позади.       Сынгван видит что-то чёрное, напоминающее постоянно шевелящиеся языки пламени. Языки пламени с пастью, наполненной кучей острых зубов. Чуть дальше, среди разорванных на части неудавшихся головорезов много таких же существ. Сынгван знает, что это. Настоящий облик монстров, когда они не притворяются кем-то из съеденных ими людей.       Монстр перед ним бросается на ещё живого человека, решившего перед смертью захватить с собой и Сынгвана, но слегка промахнувшегося в процессе, и совсем скоро тот догоняет своих товарищей.       Сынгван едва может дышать от ужаса, сковавшего его. Чёрное пламя, расправившееся с его обидчиком, быстро оборачивается привычным Докёмом.       — Кван-и, как ты? — обеспокоенно спрашивает он, возвращаясь к Сынгвану.       — Не подходи… — едва слышно выдавливает из себя Сынгван, инстинктивно делая шаг назад.       — Что? — неловко улыбаясь, переспрашивает тот.       — Не подходи! — на этот раз изо всех сил кричит Сынгван, чувствуя, как горькие слёзы срываются вниз.       Как давно? В какой момент он потерял своего Докёма и даже не заметил этого?       — Ну же, Кван-и, позволь мне помочь тебе, — уже не улыбаясь, отчаянно просит человек перед ним. Или не человек. — Ты ранен, нужно скорее…       Он делает ещё несколько шагов ближе, и Сынгван отшатывается назад, сталкиваясь со стеной и сильнее вонзая нож в своё плечо сзади. Он вскрикивает от боли, до сих пор сжимая в своей руке несчастный пистолет и задыхаясь от слёз.       — Кван-и, я прошу тебя, успокойся. Тебе же нельзя так сильно бояться, потом будет ещё хуже, слышишь? Я понимаю, что всё произошедшее очень пугает тебя, но я всё объясню и… — монстр с лицом Докёма беспомощно протягивает к нему свои руки, не решаясь вновь приближаться, и Сынгван что-то отвечает ему почти неслышно. — Что?..       — Меня пугаешь ты, — повторяет тот громче, чувствуя, как разбивается вдребезги его сердце.       Сынгван не знает, есть ли что-то подобное у монстров, но всегда весёлый Докём перед ним впервые выглядит так, словно от чужих слов ему действительно больно. Сынгван отказывается верить в это.       — Нет, Кван-и, пожалуйста…       — Не называй меня так! Уходи! Оставь меня в покое!       — Прошу…       — Я тоже прошу! Или уходи, или дай уже кому-нибудь из своих собратьев просто сожрать меня, чтобы я отмучился! — зло выкрикивает Сынгван, давясь всхлипами и пытаясь откашляться.       — Они не посмеют, поверь мне, я просто… — Докём не выдерживает чужой истерики и всё же приближается к нему.       — Нет! — Сынгван пугается так сильно, что зажмуривается и бездумно стреляет куда-то перед собой.       Шокированный этим действием, он тут же распахивает глаза и видит замеревшего на месте Докёма, кофта которого начинает пропитываться чёрной кровью в районе живота. Сынгван невольно задумывается о том, что из-за ножа в плече у него сместился прицел, а после осознание сделанного накатывает на него, заставляя выронить оружие из трясущихся рук.       — Я-я… — не зная, что хотел сказать, Сынгван потерянно замолкает.       — Всё хорошо, мне совсем не больно. Не волнуйся, ладно? Не думай об этом. Я всё понимаю, — вновь пытается мягко успокоить его Докём.       Сынгван не сдерживает истерического смешка сквозь слёзы. Кажется, это первый раз, когда Докём понимает всё, а сам Сынгван — ничерта.       Многие монстры, уже, видимо, наевшись, покидают злополучный тупик, и Сынгван, чувствуя, как сходит с ума, решает последовать их примеру. Он запутался, чертовски устал и уже не может игнорировать терзающую его боль в плече — и сердце. Сынгван начинает медленное движение, осторожно обходя Докёма, и, когда тот делает было шаг к нему, вновь шарахается в сторону, заставляя другого оставить попытки приблизиться.              Сынгван всхлипывает на каждый шаг, невольно причиняющий ему ещё больше боли, но упрямо идёт вперёд. Вскоре место жатвы остается далеко позади, но Сынгван не останавливается, безуспешно пытаясь разорвать дистанцию с плетущимся позади монстром. Тот не подходит ближе, но и не оставляет Сынгвана одного, что постепенно начинает всё сильнее последнего злить.       — Хватит уже идти за мной!       — Я не могу, Кван-и, ты ранен, а вокруг всё ещё много плохих людей и монстров, которые нападут на тебя, если меня не будет рядом… — лишь грустно скулят в ответ.       — Ты тоже ранен, так позаботься лучше о себе! — советует Сынгван, испытывая вину, которую вовсе не должен испытывать.       — Мне приятно, что ты беспокоишься за меня, но…       — Я не беспокоюсь! — агрессивно не соглашается Сынгван. — Мне абсолютно плевать на тебя, ты просто монстр, который сожрал моего…       Сынгван запинается, чувствуя горький ком в горле, и вновь всхлипывает. Вероятно, после такого количества слёз у него будет обезвоживание. Кайф.       — Это не так, Кван-и… Ну, технически — да, но… Пожалуйста, просто позволь мне всё объяснить.       Сынгван идёт какое-то время молча, борясь с собственными чувствами.       — Как давно?.. — наконец сдаётся он.       — С того магазина, где свалились все стеллажи.       Сынгван в шоке останавливается. Настолько давно?.. Этого просто не может быть. Он путешествовал с монстром несколько месяцев? Он выживал с ним, заботился о нём и… медленно влюблялся в него всё это время?.. В существо, поедающее других людей?       — Этого не может быть… — растерянно шепчет Сынгван, пока сзади к нему медленно подходят.       — Может, Кван-и. Жаль, что мы с тобой отвлеклись тогда и в итоге не выбрали кодовое слово. Но я всё ещё настаиваю на резиновой уточке, что думаешь?       — Я… Но как… Почему ты?..       — Я всё-всё объясню и отвечу на каждый твой вопрос, честно, но… могу я сначала сделать что-нибудь с ножом в твоём плече?..       — Нет.       — Но ты истекаешь кровью и, насколько мне известно, это немного опасно для людей, так может…       — Говори!       Сзади слышится вздох.       — Тот парень был достаточно безрассуден, правда? Неудивительно, что в итоге он нарвался на монстра, — чужая рука очень осторожно касается ладони Сынгвана, привычно переплетая их пальцы. — Просто этим монстром оказался я и… Знаешь, ты так удивил меня, когда схватил за руку и потащил за собой, а потом сказал, что волновался обо мне, и я… Да, конечно, я понимаю, что речь шла об этом парне, как его там… Сокмин? Но я подумал о том, что это может быть интересно. Разве не забавно, что человек, который должен волноваться из-за меня, может, в теории, волноваться обо мне? Если не будет знать, что я монстр.       Сынгван пытается освободить свою руку. Конечно, очень забавно.       — Но я не обманывал тебя в плане… — Докём сжимает его ладонь, не сильно, но настойчиво. — Я не притворялся кем-то другим. Всё это был я сам. Я даже имя выбрал себе другое, чтобы ты обращался именно ко мне, а не к какому-то Сокмину.       — Какому-то… — иронично хмыкает Сынгван. — Ты сожрал его и использовал его тело, чтобы втереться ко мне в доверие.       — Я мог выбрать любой другой облик, это не играло большой роли.       — Играло. Я знал этого человека и лишь поэтому так легко пошёл на контакт, — упрямо спорит Сынгван.       Докём осторожно поворачивает его, вынуждая посмотреть на себя.       — Ты не знал этого человека, — подмечает он, приподняв бровь. — Вы были знакомы всего несколько дней. Всё, что ты знаешь о парне, которого видишь сейчас перед собой, это то, что ты знаешь обо мне.       — Нет, тебя я тоже не знаю. Ты монстр, который ест людей.       — Я Докём, который со встречи с тобой не съел ни одного человека, — он неторопливо достаёт из кармана пистолет Сынгвана и возвращает его в чужую кобуру, как бы говоря «стреляй в меня сколько хочешь, я не уйду». — Не теряй. К слову, мы, вообще-то, можем питаться не только людьми. Я вполне довольствовался себе животными и другими монстрами. И едой, которую ты давал мне. Меня никто никогда не кормил и… это было приятно. Спасибо.       Сынгван чувствует, как у него начинает слегка кружиться голова.       — Монстрами?..       Докём кивает, смущённо улыбаясь.       — Та девушка на ферме, помнишь? Она всё-таки пошла за нами и… я не мог позволить ей пугать тебя и дальше. Или разоблачить меня, рискнув напасть на нас после. Пришлось быстро разобраться с ситуацией.       — Тебя не было тридцать секунд, — не верит Сынгван.       — Очень быстро, — ещё более смущённо отвечает тот. — Спасибо.       — Это была не похвала.       Докём смеётся, а Сынгван переступает с ноги на ногу, и его вдруг ощутимо шатает в сторону. Докём за руку тянет его обратно и ловит в свои объятия.       — Кажется, нам всё-таки пора сделать что-нибудь с твоей раной, — обеспокоенно замечает он.       — Я в порядке, просто… — пытается поспорить Сынгван.       — Нет, не в порядке, — отрезает Докём, выравнивая его в положении стоя. — Постой-ка так секундочку.       Он отпускает Сынгвана и быстро перекидывает свой рюкзак себе на грудь, а после поворачивается к нему спиной и опускается на корточки.       — Забирайся.       — Боже, я могу и сам идти, всё н…       — Не можешь, Кван-и, тебя шатает. Ты потерял какое-то количество крови, и хотя нож сдерживает основной поток, это всё равно опасно.       Докём не сдаётся, а Сынгван слишком устал, чтобы спорить дальше. Он осторожно опускается на чужую спину, позволяя Докёму подхватить себя под ногами.       Сынгван не знает, куда они идут, но предполагает, что в какое-то безопасное место. Впрочем, с открывшейся особенностью Докёма многие места становятся безопасными, пока Сынгван рядом с ним. Это не может не успокаивать, хотя должно лишь пугать. Кто знает, как скоро тому надоест возиться с забавным человеком?       — Так всё это… лишь из-за любопытства, да? — Сынгван старательно борется с горечью в своём голосе.       Теперь и вовсе нет смысла пытаться проецировать на Докёма свои чувства. Тот монстр и чувствует совсем иначе, чем люди. Сынгван его теоретическая еда, а не… Впрочем, уже и не важно. Всё-таки в следующей жизни.       — Изначально да, но… ты познакомил меня с многими вещами, которые были…       — Приятными? — догадывается Сынгван, грустно улыбаясь в чужую спину.       — Да. Я не знал о них, потому что у нас так никто не делает. В этом просто нет смысла. Наш вид привык просто… выживать. Съешь другого, если можешь, а если нет — отступай и ищи кого-то, кого сможешь. Так мы однажды и нашли людей.       — А откуда вы пришли?       — Ну… — Докём задумывается. — Из воды. Кажется, вы называете это океаном. Мы обитали там, очень глубоко, всё то время, что я себя помню.       Сынгван подавляет ироничный смех. Из космоса, ага.       — Но это то, что застал я. Если тебя интересует более глубокая история моего вида, то… насколько я знаю, мы были здесь всегда. Просто однажды, когда земля начала рушиться, а всё живое стремительно дохло, мы ушли под воду, как можно дальше, и приспособились жить там. А потом в какой-то момент мы узнали, что наверху, оказывается, вновь есть жизнь, и… вернулись на сушу. Мы можем выжить в любой среде обитания. Мы быстро подстраиваемся под любую форму жизни, вникаем в суть её обитания и, притворившись сородичами, внедряемся внутрь, чтобы добыть себе пропитание.       Да, Сынгван примерно знает, как это происходит. Он следил за этим всё то время, пока интернет и телевидение ещё работали. Неизведанные существа, появившиеся из ниоткуда, проникли во все структуры человеческого общества, лишив людей буквально всего. И власти, и армии, и учёных. Именно поэтому их привычный мир и потерпел поражение так быстро. Монстры были способны создать из них буквально любое новое общество, но они просто искали еду. Это довольно забавно. Теперь Сынгван, возможно, понимает реакцию Докёма на свои действия в их первую встречу. Действительно любопытно.       — Полагаю, мы переняли у вас примерную систему чувств и эмоций, — продолжает Докём, заходя в какое-то здание. — В этом не было большого смысла, потому что успешно охотиться на вас мы можем и без подобных вещей, но скуку немного разбавило. Большинство монстров до сих пор особо не вникают в это, но я… я разобрался, чтобы понять тебя.       — Но зачем тебе понимать меня?.. — растерянно спрашивает Сынгван, пока они поднимаются вверх на несколько этажей и заходят в одну из комнат.       Бывший отель — понимает Сынгван.       Докём осторожно опускает его на большую кровать.       — Не знаю, — он пожимает плечами. — Мне просто хотелось этого. И хочется до сих пор. Мне нравится всё новое, что я узнаю о тебе. Нравится путешествовать с тобой, держаться за руки и обнимать. Без тебя моя жизнь будет совсем пресной и скучной.       — Но ты ведь можешь просто найти себе другого человека, если со мной что-то случится.       Докём хмурится.       — Нет, я не хочу другого человека. Мне нужен ты. И мне не нравится, когда с тобой что-то случается, не говори так, — он дует губы, как ребёнок, и Сынгван слабо улыбается.       Заметив это, Докём тоже начинает улыбаться, довольный собой.       — Но всё же со мной что-то случилось, и ты должен помочь мне.       — Конечно, что мне делать? — воодушевленно уточняет Докём.       — Тебе придется зашить меня, Докём-а, — как ни в чём ни бывало отвечает Сынгван.       — Мне… Что?.. — уверенная улыбка сменяется на растерянную. — Как ты тогда зашивал ботинок?..       — Да, именно так, — Сынгван усмехается панике, промелькнувшей в чужих глазах. Ему тоже страшно, но теперь он понимает, что не хочет ждать до следующей жизни, а потому нужно действовать сейчас. — Ты вытащишь нож, промоешь рану антисептиком и зашьёшь её заранее продезинфицированными иглой и ниткой.       — А если я сделаю что-то не так, ты… тебе будет плохо?..       — Да, я могу умереть от инфекции, — коротко отвечает Сынгван, стараясь вообще не задумываться об этом варианте, и спешит добавить, пока Докём, в свою очередь, не успел задуматься о нём слишком сильно. — Но если этого не сделать, я точно умру от кровопотери. Какой вариант тебе нравится больше?       — Тот, в котором ты жив, пожалуйста, — нервно просит слегка паникующий монстр.       Сынгван тихо смеётся.       Жизнь точно не готовила его к подобному. Он сидит с ножом в плече после того, как сородичи парня, в которого он втюрился, сожрали всю группу его обидчиков, и ждёт, пока сам монстр, похоже, неосознанно втюрившийся в него в ответ, решится наконец что-то с этим ножом сделать, чтобы спасти ему жизнь.       Да, вид Докёма уничтожил весь их привычный мир, они убили множество людей, сам Докём убил множество людей, но Сынгван никогда особо не был настоящим моралистом и не собирался становиться им сейчас, на руинах прежней жизни. Докём заботился о Сынгване и делал его счастливым. Может быть, у них получится как-то наладить мирную жизнь однажды, учтя способность монстров понимать людей и идти на контакт, но пока это слишком далеко идущие планы, чтобы Сынгван всерьёз задумывался о подобном. На данный момент он хочет лишь одного — чтобы кто-то уже сделал что-нибудь с гребаным ножом в его плече.       А для этого паникующего монстра нужно успокоить.       — Тебе же понравилось держаться за руки и обниматься, да, Докём-а? — придумывает способ отвлечь его Сынгван.       — Да, это приятно, — решительно кивает тот.       — Хочешь, я покажу тебе ещё кое-что приятное? — Конечно же, Докём вновь воодушевляется, совсем позабыв о своей панике. — Подойди поближе и наклонись ко мне.       Докём быстро приближается, и Сынгван притягивает его лицо к себе одной рукой — вторая уже слишком болит, чтобы он мог шевелить ей. Докём улыбается, предвкушая неизвестное, и Сынгван мягко сцеловывает эту улыбку с его губ.       Это первый поцелуй Сынгвана, а потому он слишком смущён, чтобы держать глаза открытыми, и действует скорее наощупь, но, кажется, у него выходит вполне неплохо, ведь уже спустя пару мгновений увлёкшийся Докём начинает повторять за ним. Через ещё некоторое время он уже не просто повторяет, а, забрав себе контроль над ситуацией, настойчиво сминает губы Сынгвана так, как ему хочется самому. Сынгван успевает в процессе подумать о том, а нужен ли вообще Докёму воздух, ведь Сынгвану нужен, а тот словно и не намерен в ближайшее время останавливаться. Наконец Сынгван отталкивает его, чтобы вдохнуть, а когда недовольный Докём приближается вновь — накрывает чужой рот рукой, не позволяя повторить произошедшее. Тот смотрит в ответ растерянно, не понимая, почему ему отказывают в удовольствии, и Сынгван тихо смеётся.       — Это называется поцелуй, — объясняет он. — Тебе понравилось?       Докём быстро кивает и, отстранившись, облизывает свои губы.       — Да, это очень приятно.       — Сможешь целовать меня сколько тебе захочется, если хорошо зашьёшь мою рану.       — Я сделаю это идеально, — серьёзно обещает Докём.       Сынгван улыбается.       Следующая жизнь уже точно интересует его куда меньше.