Другой RK

Всю ночь Гэвин спал урывками. Кошмары ему не снились, но почти каждый час возникало ощущение, что солнце уже взошло. Он открывал глаза, фокусировал взгляд на циферблате часов и, когда убеждался в обратном, снова проваливался в темноту пустого сна.  Несмотря на беспокойную ночь, с рассветом Рид почувствовал себя заряженным, как после банки энергетика. То была нездоровая бодрость, тревожная, но в другом состоянии он и не мог сейчас пребывать.  После зарядки и прохладного душа Рид легко позавтракал в компании осколков “чёрного сердца” и, когда собрался уходить, поцеловал крышку пластикового бокса так, как если бы Коннор подставил ему щёку. — Скоро увидимся. — Не задерживайся, Гэв. До острова Рид добрался меньше чем за полчаса. Утром выходного дня на дорогах было свободно, а светофоры все как один услужливо горели зелёным.  Кей показался из ближайшего канала, когда “Шевроле” въехал на общественную стоянку у Консерватории. Гэвину ярко представилось, как андроид плавает вдоль северного шоссе и высовывается из воды каждый раз, когда слышит шорох шин по асфальту. “Как суслик из норки”, — усмехнулся Рид и вышел из машины.  — Давно тут торчишь? — спросил он, приблизившись к каналу. Вместо ответа Кей протянул ему ключ-карту.  — Заходи давай. Не терпится тебе всё показать! Гэвин нашёл забавным, что они оба не поздоровались. Будто вчерашний день ещё не закончился и расставания не случилось. Исследовательский центр встретил Рида небольшим фойе, отделанным бесшовным белым мрамором. Ни мебели, ни стойки с брошюрами, ни информационного стенда здесь не было. Разбавляла пустое пространство лишь полупрозрачная скульптура в виде воронки из косяка рыб. В тушке каждой были видны микросхемы, микропроцессоры, крохотные биокомпоненты и прочие комплектующие. Справа и слева за стеклянными дверьми виднелись длинные коридоры. Узкие таблички сообщали, что справа находится лаборатория, а слева — технологический отдел и станция "чёрных дельфинов". По центру стена от пола до потолка была составлена из ромбовидных матовых стеклопанелей, а над высокой полукруглой дверью красовалась серебристая вывеска: “Адаптариум”. Гэвин приложил к скан-терминалу карточку, услышал короткий звуковой сигнал и нажал на массивную дверную ручку. Кей дожидался его появления у круглого, метров сто в диаметре, бассейна.  — Добро пожаловать!  Рид переступил порог и с любопытством принялся глазеть по сторонам. По первому впечатлению “Адаптариум” больше напоминал зону отдыха курортного отеля, а не рабочее пространство. Практически всё свободное место вокруг бассейна занимали генно-модифицированные растения (таких огромных диффенбахий Рид не видел никогда), а ближе ко входу стояли лежаки, шкафчики для одежды и пара кабинок для переодевания. На то, что это исследовательское помещение, указывала только лебёдка на магнитных рельсах, способная выдержать косатку, судя по размерам ремней, и длинный рабочий стол с тремя терминалами и кучей инструментов. Была здесь и различная тара для хранения: баллоны, бочки, контейнеры, мешки — но всё это размещалось в специальном месте, похожем на обвитую плющом беседку, и общий курортный вайб не отбивало. Обшарив взглядом всё вокруг, Рид задрал голову к огромному куполу. Погода была пасмурной, но с дополнительным освещением по контуру стёкол казалось, что на улице солнечный летний день. — Гэвин! — А?  — Вернись и возьми во втором шкафчике гидрокостюм, баллон-рюкзак, шлем и ласты.  — Что? — Рид удивлённо посмотрел на Кея, и тот кивнул на бассейн. — Всё самое интересное там, внизу. “Попрактикуешься в дайвинге перед поездкой на Багамы? — спросил внутренний голос. — Коннор будет приятно удивлён твоей подготовке”. Ещё день назад подобные мысли вызвали бы приступ злости и болезненной тоски, но сейчас Рид отреагировал на них спокойно, словно это было не подъёбкой сознания, а разумным предложением. Раздевшись до трусов в одной из кабинок, Гэвин кое-как напялил гидрокостюм. Гладкая чёрная ткань легла на тело плотно, как вторая кожа, её даже ногтями подцепить было невозможно. У Рида возникла ассоциация с защитным андроидным напылением, из-за чего разливающаяся по венам тревожная бодрость стала ощущаться не так отчётливо. Взяв остальную снарягу, он прошёл к бассейну и сел рядом с Кеем на прорезиненную платформу. Андроид помог ему надеть ласты и отрегулировал ремни баллона-рюкзака. — Баллон такой маленький. Сколько в нём литров? — поинтересовался Рид. — Восемьдесят. — Ого! — Ага! Его хватает на целый рабочий день. — Кей взял в руки шлем, но, прежде чем надеть его Риду на голову, сказал: — Под водой мы сможем общаться так же свободно, как и на суше. Я буду шевелить губами, но звук будет идти из динамиков внутри шлема. А тебя я буду слышать внутри своей головы. — Буду твоим внутренним голосом, значит?  — Именно! — улыбнулся Кей.  Шлем был надет и проверен на герметичность. Кей показал большой палец и, оттолкнувшись хвостом от платформы, нырнул в бассейн. Рид опустил ласты в воду и посмотрел на глубину. Бассейн был поделён на множество хорошо освещённых секторов, которые представляли собой аквариумы под определённый тип рыбы. Ближе к поверхности располагались маленькие в несколько рядов, под ними средние, а у самого дна один большой. Книзу эта внешняя сегментарная конструкция сужалась, как воронка. Дно было метров на восемьдесят меньше общего диаметра бассейна и представляло собой нечто вроде “поляны” с песчаным дном, кораллами и густыми зарослями водорослей.  — Проверка связи. Как слышно?  Гэвин вздрогнул от неожиданности. — Блядь, напугал…  Послышался смешок. — Отлично слышно. — Не громко? — Нет. В самый раз. Какая тут глубина? — Шестьдесят метров. Давай, погружайся! — Кей распростёр руки. — Ловлю! “Ловит он…” — ухмыльнулся Рид и, прежде чем соскользнуть с платформы, чисто рефлекторно сделал глубокий вдох. Вода охотно приняла его в себя и плавно опустила на один уровень с Кеем.  — Всё хорошо? — Вроде… — Гэвин расставил руки в стороны и начал плавно работать ногами, чтобы зависнуть на месте. — Блядь, стрёмно, что нет дыхательной маски. Чувствую себя космонавтом. — Говоришь так, будто уже не раз погружался на глубину. И в космос летал.  — У меня хорошее воображение. Кей улыбнулся. — Поплыли ко дну. Начнём с самого интересного. — Он протянул Гэвину руку. — Давай. Так будет быстрее. — Ты, типа, как акваскутер будешь? — спросил с усмешкой Рид и уже намеревался взяться за предложенную ладонь, как Кей вдруг сделал кувырок назад и быстро поплыл на глубину.  — Шевели ластами! — весело раздалось в шлеме.  Гэвин посмотрел вслед удаляющейся бледной фигуре и хотел ответной фразой посмеяться над его ребяческой реакцией на разного рода сравнения, но дыхание вдруг перехватило, а плотность воды перестала ощущаться. По правой руке побежали болезненные мурашки. “Сделай что-нибудь! Спаси его! — запаниковало сознание, и на глаза мгновенно навернулись слёзы. — Коннор!” Рид не мог заставить себя пошевелить ни ногами, ни руками. Мог только смотреть, как половинка восьмисотого молда падает на дно. — Коннор… Кон… — просипел он, и Кей тут же обернулся.  — Гэвин? Ты в порядке? — взволнованно спросил андроид и, не дожидаясь ответа, понёсся обратно к поверхности. При его приближении Рид вздрогнул, вырвался из оцепенения и вытянул перед собой руки. Полувосьмисотый крепко сжал его ладони своими тёплыми пальцами и начал тараторить: — Ты испугался? Прости! Я только пошутить хотел. Я бы вернулся. Честно! Только бы ты первый ярус преодолел, и я бы вернулся! Прости! — Успокойся. Всё хорошо. — Гэвин наконец-то смог вдохнуть. — Сам не ожидал. Думал, я в норме.  — Вернёмся на поверхность?  — Нет-нет. Поплаваем. Сейчас только отдышусь. — Отдышись. — Кей часто закивал и начал изображать вдох и выдох. — Вот так, вот так. Кислорода у тебя предостаточно. Держась за руки, они повисели на одном месте пару минут, пока Рид не пришёл в себя и не спросил: — Значит, на “акваскутер” ты не обиделся? — у него получилось даже улыбнуться. — Совсем нет! Для тебя я с радостью им побуду. — Ну, давай тогда. Перевоплощайся. — Уверен? — Абсолютно. Кей медленно отклонился назад и увлёк Рида за собой. Сначала он держал его за обе руки и смотрел в лицо, считывая реакцию на погружение, но после десятка метров выпустил одну из рук и развернулся. Погружение пошло быстрее и было сравнимо со свободным полётом во сне.  Рид ожидал, что у него уши заложит или как-то ещё давление даст о себе знать, но ему было комфортно как на первом ярусе, так и на третьем. Видимо, шлем контролировал его состояние. У подбородка на стекле отображалась уйма каких-то показателей, но понятным среди этого всего для Рида было лишь время. Разобраться в остальном он даже не попытался, его устраивало и то, что светились данные голубым. Голубой сигнал у любой нынешней техники означал, что всё в порядке. — О, смотри! — Достигнув середины третьего яруса, Кей указал рукой на плоскомордую акулу, что уткнулась носом в песок и механически резко дёргала хвостом. Отпустив Рида, он подплыл к полупрозрачной сетке, отделяющей рыбные “загоны” от центральной части бассейна, и, каким-то немыслимым образом определив, где вход (не было видно ни разделительной линии, ни даже шва), юркнул за неё. Там он прикоснулся к неисправной акуле пальцами и лишился скина до ладони. Через несколько секунд машина замерла, а потом выпрямилась и, плавно виляя хвостовым плавником, отправилась по программному маршруту.  — Именно для этого и существует “Адаптариум”, — сказал Кей, вернувшись к Риду. — Здесь проходит тестирование систем и корректировка алгоритма поведения. Андроиды-машины намного проще, чем человекоподобные андроиды, но из-за того, что сознания в них нет, они не обучаются и зависят от чётких установок. Чтобы прописать нужную модель поведения, требуется провести множество тестов. Думаешь, они все виляют плавниками одинаково? Не-а. Они разные во всём. Каждую особь, вымершую, заметь, нужно детально изучить, чтобы максимально достоверно передать её природу в машине. У смотрящего не должно появиться ни капли сомнения в том, что перед ним живое существо. Работа с поведенческим алгоритмом — тонкое искусство, им занимаются лучшие специалисты: техники, программисты и ихтиологи. — И куда это всё потом поместится? — В океанариумы по всему миру! В Сингапур и Дубай, Японию и Барселону… Много-много куда. — А-а, вот оно что. Работаете, значит, на экспорт. — И на расширение. В следующем году планируется создание полноценной “доисторической зоны”. Здание Консерватории нарастят с западной стороны по всей длине. Не только океанариум, но и оранжерея станет больше! — Детройт теперь, оказывается, не только производственная столица андроидов, но и центр рыбно-машинного промысла. Слишком много жестянок для одного города, тебе не кажется? — Детройт — родина Создателя. Как может быть по-другому? Рид хмыкнул. — Логично. — Но здесь есть не только машины.  Кей взял Гэвина за руку и потащил его за собой в заросли водорослей. Остановились они возле растения, похожего одновременно на блевотину инопланетянина и на аспарагус переросток. — Господи, что это? — Это космоденсифлорус нематопликус. — То, что “космо” — это я вижу, да. На Земле такую срань увидеть точно не ожидаешь. — Гэвин присмотрелся. — Блядь, оно что… плавится? Кей подставил руку под отделившуюся с метёлкоподобной ветки каплю, и та, коснувшись его ладони, побледнела и растворилась без следа.  — Как предполагается, это было нектаром для некоторых видов доисторических рыб. — Так это реальная водоросль? Живая? — Говорю же, здесь не только машины! Этот экземпляр воссоздан из генетического материала окаменелых семян, найденных в Бездне Челленджера.  — Ебать! Вы тут ещё и генной инженерией промышляете? — И генной, и клеточной, но это всё в меньшей степени. Давай за мной! Вернёмся к акулам! Рид уже зачерпнул руками воду, чтобы развернуться вслед за Кеем, но его внимание вдруг привлекло движение на голом песчаном участке сразу за водорослевыми зарослями. Обзору мешало нечто вроде красной ламинарии, пришлось подобраться поближе, чтобы отвести её широкие ленты-талломы в сторону.  — Что… за… хрень? — удивлённо произнёс Рид, увидев на “поляне” полулысого кота. Животное не замечало ничего вокруг, то ли играясь, то ли охотясь. Оно пригнулось ко дну, повиляло задом, а после взмыло на пару метров вверх и, вытянув лапы, стало перебирать ими так, будто изображало сначала подъём, а потом и спуск по невидимой лестнице. Коснувшись песка, повторило цепочку действий. — Что такое? — полувосьмисотый тоже заглянул меж водорослей. — А-а, вот ты кого нашёл. — Откуда здесь драный котяра? — спросил Гэвин чуть ли не с возмущением. — Ну, во-первых, он не драный, это особенности породы ликой — отсутствие подшёрстка. А во-вторых, он андроид-амфибия. Где ещё ему быть, как не здесь? Приготовившись к очередному прыжку, кот вдруг навострил уши и резко обернулся.  — О, походу, услышал нас. — Не услышал. Под водой он совершенно глух. Это я послал ему сигнал.  — Позвал его?  — Да. Но он, наверное, не подплывёт. Тебя побоится. Кот несколько секунд смотрел то на Кея, то на Рида, а потом развернулся и, подняв прыжком облачко песка, поплыл прочь. Он показался снова, только взобравшись на ближайший риф. Улёгся среди кораллов в виде миниатюрных розовых деревьев и уставился на Гэвина. Жёлтые оптические модули с широкими зрачками-диафрагмами следили за ним неотрывно. — Кот-подводник… — Гэвин смотрел на андроидное животное так же пристально. — Это ты придумал? — Он сам подкинул мне эту идею.  — Каким, мать его, образом? — Да просто так получилось. — Это не ответ. — Долго рассказывать, Гэв. Давай потом? Мы ведь акул смотреть приплыли. Гигантских вымерших рыбин! Есть такие страшнючие, что тебе обязательно понравятся! Гэвин посмотрел на Кея.  — А есть та, у которой циркулярка вместо нижней челюсти? Я где-то читал, что… — Давай за мной! Покажу! — Серьёзно? — Рид отпустил ламинарию и поплыл за Кеем. — Есть такая?! Гэвин и не представлял, с головами и челюстями какой странной формы существовали вымершие миллионы лет назад акулы. Инструментообразные, гоблинообразные, присоскообразные, и все такие нелепые, точно черновики для существующих ныне видов. А большинство названий были такими, что казалось, если произнести их поочерёдно и нараспев, можно вызвать Ктулху: кладоселах, скапаноринх, гагеноселах, кретод, отод… Похожие друг на друга, они звучали и мгновенно забывались, другое дело — кайбабвенатор! Владелица этой “клички” была по виду не так примечательна, как остальные, но андроидное происхождение превращало её в воображении Гэвина в робота-трансформера.  Кроме акул, на нижнем ярусе обитали гигантские скаты, небольшие киты с крокодиловыми мордами и змееподобные рыбы по типу сельдяного короля. Большой сегмент был единым, и машины свободно плавали по кругу, имея достаточно свободного места для своих габаритов. Кей сначала рассказывал про них: как назывались, где обитали, чем питались, а после затянул Гэвина за оградительную сетку и уговорил поплавать вместе с мегалодоном. Держась за огромный плавник и ощущая, как тот разрезает толщу воды, Рид поймал себя на мысли, что готов провести на такой “туристической подлодке” хоть целый день. Даже не глазея на проплывающие мимо достопримечательности в виде других доисторических рыб, а просто наслаждаясь потоком. Кей плыл рядом, лавируя между акулами и скатами, встречающимися на пути, оглаживая их ладонью, когда удавалось. Рид поглядывал на него время от времени и каждый раз видел, как тот, расслабленно улыбаясь, сиял голубым диодом — сигналом счастья.  Время пролетело совершенно незаметно, и, когда Рид взглянул на циферблат на шлеме, оказалось, что под водой они с Кеем находятся уже больше трёх часов.  — Ого, уже десять минут второго. — Устроим перерыв?  — Давай до половины. — Тогда верхние ярусы оставим на потом. Вернёмся к водорослям. Они погрузились на самое дно, и Кей уже обернулся, указывая на синие ветвящиеся пряди, усеянные бородавками, но потом вдруг замер, мигнул жёлтым диодом и позвал проплыть немного дальше. — Держи-ка, — он сорвал тонкую водоросль с посеребрённым помпоном на конце и передал её Гэвину. — Потряси им. Рид с подозрением посмотрел на полувосьмисотого, но просьбу выполнил. Он ожидал, что помпон начнёт светиться или окажется живым существом, отделится и уплывёт, но ничего не происходило. Вскоре он опустил руку и спросил: — Скажи честно, ты дурака из меня делаешь?  Не успел Кей ответить, как Рид почувствовал несильное точечное давление на ладонь и опустил взгляд. Впившись зубами в бугорок большого пальца, у него на руке болтался кот. Андроидное животное снова и снова пыталось пробить зубами тонкую перчатку, но клыки были такими тупыми, что через пару секунд ему пришлось пустить в ход коренные зубы. Рид поднял руку повыше и, понаблюдав за попытками поедания своей ладони, перевёл взгляд на Кея. Полувосьмисотый едва сдерживал смех.  — Вот так, значит? — улыбнулся Рид и потряс рукой так быстро, как только было возможно под водой. Кот зателепался из стороны в сторону, но добычу не выпустил. Тогда Рид взял его за шкирку и несильно потянул от себя. Хватка челюстей усилилась, и стало даже больно. Если продолжать тянуть, кожу под перчаткой точно можно было ободрать. — Хера се он вцепился! — Прости. Я думал, в моём присутствии Сомик не проявит агрессии, а просто поиграется.  Кей прижал палец к голове кота и, когда тот обмяк и разжал зубы, взял его на руки.  — Сомик? — хмыкнул Рид. — Только андроид мог выбрать такую кличку.  — Она отражает его суть. — О том и речь. — А как бы назвал его ты? — Кайбабвенатор!  Кей рассмеялся. — Что? — возмутился Гэвин. — Сокращённо было бы Кайбаб. Или Кайбабик. — Ужас!  — Ой, ну не ужаснее Пушистиков, Томасов и всяких там Китти-хуити! Улыбаясь, полувосьмисотый снова прижал указательный палец к голове кота, и тот, быстро моргнув, оттолкнулся от его груди и поплыл прочь. Рид проследил за его побегом до рифа. На этот раз кот не занял наблюдательный пост, а скрылся из вида за коралловыми наростами.  — Ладно, давай вернёмся к рафатазмии читракоотензис. — Блядь, если бы тебя просто стошнило буквами, и то звучало бы не так упорото.  После краткого экскурса в альгологию, Кей поднял Рида на поверхность и сказал, что ему нужно отлучиться минут на десять. Гэвин ответил, что никуда не денется и принялся снимать обмундирование. Избавившись от шлема, баллона и перчаток, улёгся на прорезиненную платформу и закрыл глаза. В сознании плескались новообретенные знания о подводной жизни, яркие и разноцветные. Страхи и переживания остались где-то глубоко, попрятались, как мурены, в расщелинах подсознания. Вернулся полувосьмисотый с небольшим термобоксом. Внутри обнаружились сэндвичи с рубленой говядиной, большая миска греческого салата и два стакана арбузного лимонада — всё добыто на фуд-корте океанариума и надёжно упаковано в пластиковые пакеты (если вдруг вода просочится внутрь бокса). — Хотел бы я спросить, откуда ты знаешь, что я люблю, но… — улыбнулся Рид, глядя, как Кей выкладывает еду на расстеленное на манер пледа для пикника полотенце.  — Помню, что ты любишь, — поправил Кей и Гэвин щёлкнул пальцами. — Помнишь. Точно-точно. За обедом и разговорами пролетела ещё пара часов, а после настало время для второго погружения. Началось оно с экскурсии на пастбище ветуликолий и спора о том, что эти самые ветуликолии не могли существовать в виде полуфабрикатов морских животных (по-другому их механические версии невозможно было описать).  — Ни головы, ни жопы! — весело негодовал Рид.  — Но это выглядит органично! Как у морской звезды, например!  — Ни хера подобного! Эта штука похожа на голую втулку с неровно оторванным последним клочком туалетной бумаги! Это была жаркая и громкая перепалка, в высшей точке которой Кей, яростно защищая своих подопечных, даже начал светится изнутри. Это было удивительное зрелище, показывающее, насколько плохо эволюционные каталоги справляются с обработкой эмоциональных всплесков. Вчера Кею так и вовсе пришлось взять перерыв, чтобы дать системе прийти в себя. Отсутствие “некоторых программ” явно сковывало его. Урезало объёмы обрабатываемых данных. Чего Камски пытался добиться, внедряя мощные эмоциональные каталоги Коннора в систему, по параметрам сравнимую не с профессиональной, а детской, абсолютно непонятно. “Больной ублюдок”, — подумал Рид, соглашаясь наконец с доводами полувосьмисотого насчёт ветуликолий и не давая себе возможности раскрутить мысль о несовместимости систем дальше. После окончания спора перевозбуждённый Кей продолжил работать гидом подводного мира с удвоенной страстью. Гэвин с неподдельным интересом слушал краткие, но содержательные выдержки из истории существования каждого вида воссозданной рыбы. Увлечённость и восторженность Кея “Адаптариумом” были заразительны.  К концу дня Рид был совершенно вымотан. Скинув дайверскую снарягу, он раскинулся на платформе, как морская звезда, приоткрыл рот, чтобы как следует надышаться, и закрыл глаза. За всю свою жизнь он не проводил в воде столько времени. Плавание никогда не привлекало его ни в качестве физической нагрузки, ни в качестве отдыха. Рид не мог сказать наверняка, понравился ему дайвинг как увлечение или же это сложившиеся обстоятельства играли на его чувствах. В любом случае глубоководное погружение теперь претендовало на роль нового хобби и желаемого времяпрепровождения на Багамах. Гэвин попытался представить, насколько потрясающим отпуск с Коннором… Мог бы быть? “Будет, — твёрдо сказал он себе. — Это будет потрясающий отпуск”. Он уже готов был погрузиться в прекрасные фантазии о бунгало с видом на лазурный океан и Конноре на веранде, полностью лишённым скина и ослепительно белым под жарким полуденным солнцем… как вдруг послышалось шлёпанье. Тихое, но навязчивое. Шлёп. Шлёп. “Как ты это допустил?!” — неприятное воспоминание смяло зарождающуюся фантазию, как лист бумаги с карандашным наброском. Шлёп. Шлёп. Гэвин открыл глаза и посмотрел на Кея. Андроид сидел рядом и с мечтательным выражением лица смотрел на подсвеченный бронзовым светом закатного солнца купол. Его хвостовой плавник медленно поднимался, а потом резко падал на воду один раз и за ним сразу второй, словно отскоком. Шлёп. Шлёп. Может, Кей проигрывал какую-то мелодию в голове, и шлёпанье было ритмом, но Гэвину пришлось его прервать из-за боязни очередного приступа паники. Он сел и положил руку на хвост. Шлепки тут же прекратились, а взгляд Кея опустился на его ладонь. Корпус на ощупь оказался таким необычно бархатистым и упругим, что Гэвин не мог не спросить:  — Из чего он?  Кей подвис на пару секунд, но потом спокойно ответил: — Нанолисты на основе графена серии G-1200. Второго поколения. — Это те, которые лентами выпускаются?  — Да. — Кей убрал скин с передней части хвоста, и Рид увидел стыки пластин, расчерчивающие корпус по горизонтали и вертикали. По горизонтали они шли от пояса примерно каждые десять сантиметров, а по вертикали их было две: от мест, где у человека были бы видны бедренные косточки, до кончика хвоста с постепенным сужением.  — Каждая пластина снимается?  — Да. Как и в обычном корпусе. Рид понимающе кивнул и перевёл взгляд на бассейн. Метрах в десяти от платформы у бортика он заметил два больших жёлтых глаза. Они словно бы лежали на поверхности воды — кот прижал уши, и его полулысой головы практически не было видно. Выглядел он, как лягушка, и Рид с удовольствием над этой ассоциацией похихикал.  — Может, уже расскажешь мне про кота? — спросил он и повернулся обратно к полувосьмисотому. Андроид, казалось, его не услышал. Опустив голову, он смотрел на свой хвост и поглаживал пластины, которых Гэвин касался несколько секунд назад. — Кей? — Сомик — бракованное изделие производственной фирмы “Механическая планета”, — ответил Кей так неожиданно, будто включился. — В его системе была допущена фатальная ошибка при условном пробуждении. Допущена неадекватным в своём последующем поведении человеком. Сомик попал ко мне в таком помятом состоянии, что, не сохранись у него записи произошедшего, я бы не знал, что и думать! — Животные-андроиды умеют записывать видео? Они же как-то по-другому вроде обрабатывают и хранят воспоминания, нет? — Да, увиденное они особым образом кодируют по причинам конфиденциальности жизни хозяев, но, когда происходит насильственное действие, в силу вступает экстренный протокол и включается обычная видеозапись. Каждое условно пробуждённое животное регистрируется в системе ЦПА, и без их ведома перепрограммировать его, например, на “подглядывание” невозможно, так что эта функция людей не смущает.  — Понятно, ладно. — Так вот, возвращаясь к записи Сомика, поначалу изображение почти невозможно было разобрать, потому что его трясли, как грушу, а потом и вовсе швырнули об стену. Но потом он вскочил на ноги, и, когда рванулся прочь, уже стало понятно, что происходит. Он жался по углам, пытался забиться под станки и шкафы, но из-за повреждённой системы, как я понял, ему казалось, что везде открытая местность. В него кидали предметами в попытке остановить и не раз попадали, но, когда он убежал на склад и начал петлять меж коробок, потеряли из виду. Сом бежал и бежал, пока не оказался в кузове минивэна и не забился между грузовыми контейнерами. “Механическая планета” время от времени поставляет нам мелкую периферию, и вот так повезло, что именно тот рейс шёл в исследовательский центр.  — А как он попал именно к тебе? — Сначала он попал к моей подруге. Она участвовала в разгрузке, регистрировала и проверяла содержимое. И нашла его, впавшего от паники в стазис. Она знала, что я люблю экспериментировать, изобретая всякое несуществующее и… — Типа витакулорий? — перебил Рид. Кей смешно поджал губы. — Не витакулорий, а ветуликолий — это во-первых. А во-вторых, я тебя больно стукну, если снова начнёшь подвергать сомнению исследования учёных! Гэвин заулыбался. — Тише-тише, только без рук. — Несуществующее — это, например, прямоходящая рыба с длинными грудными плавниками вместо хвоста… точнее вместо ног… хотя тут как посмотреть, — объяснил Кей, а потом усмехнулся и добавил: — Я просто мастерю всякое на досуге. Короче! Моя подруга знала, что я люблю изобретать всякое, поэтому и предположила, что мне будет интересно покопаться в устройстве андроида-животного. И, конечно же, она была права! Из физических повреждений у него было сломано ухо, хвост, ребро и ещё пара биокомпонентов пострадала, а система пестрила ошибками и отчётами о неудачных попытках отправить видеосообщение о жестоком обращении в ЦПА. Повезло, что кота не успели зарегистрировать во всеобщей базе животных-андроидов, просто списали как брак — получилось спокойно его перепрошить и изменить адрес для отправки таких сообщений, чтобы они приходили мне. С повреждениями я справился, но программу голосового модуля так и не смог заставить работать. Она исправна, но Сомик блокирует её использование. Это можно объяснить только тем, что в системе возник якорь психологического блока. — Якорь? Но это же… условно-пробуждённая машина. — Да, у него, как у настоящего животного, нет осознанности, а интеллекта хватит только на что-то простенькое: изучение привычек хозяев, запоминание маршрутов, обстановки, расположения вещей, распорядка дня и прочего… Но этого достаточно даже для настоящего кота, чтобы сопоставить действие с последствием. Как позже выяснилось через одного знакомого в “Механической планете”, ошибка проявилась в системе, когда шёл финальный тест на реакции. Когда кот мяукнул, его голова свесилась и начала качаться туда-сюда. Когда такое произошло несколько раз подряд, стало понятно, что система повреждена. С этого момента и началась экстренная запись. — То есть ты хочешь сказать, что кот не мяукает, потому что боится повторения того эпизода? — Да. Он связал мяуканье с поломкой и насилием.  — Психологическая травма у кота-андроида, — озадаченно произнёс Рид и хмыкнул: — Вот это прикол.  — Это не прикол. После такой неожиданной и необоснованной жестокости, пережитой в первые минуты запуска, любой андроид был бы эмоционально повреждён.  — Да уж… — пристыдился своих слов Гэвин и сменил тему: — А как он под водой-то оказался? — Когда выяснилось, что Сомик нем как рыба, мне и пришла эта идея. Я сделал его герметичным и подгрузил в базовую программу самообучения алгоритм поведения выдры и акулы.  — Акулы?!  Кей рассмеялся. — Нет-нет, он не поэтому на тебя напал. Я использовал только плавательный алгоритм. Хотел посмотреть, какой из них он возьмёт за основу, но, представляешь, он не стал выбирать! Он миксует оба алгоритма, создавая нечто собственное. За ним так интересно наблюдать! Он плавает то рывками, то плавно, то просто зависает в воде, расставив лапы в стороны, и как будто засекает, сколько времени ему понадобится, чтобы достигнуть дна. А ещё умеет делать акулью улыбку! — Кей подцепил пальцами уголки своего рта и оттянул их так, что стали видны коренные зубы-импланты.  Рид усмехнулся и посмотрел на воду. Кота нигде не было видно. — Можешь его позвать?  — Вряд ли откликнется. Со мной и “чёрными дельфинами” он ладит отлично, но с людьми всё как-то не складывается: он кусается, царапается, а иногда сильно толкает работников в шлем и в спину, хорошенько при этом разогнавшись. Научный руководитель Центра недоволен, что я держу его здесь. Опасности-то он не представляет, но мешается довольно сильно. Когда жалуются, я убираю его в аквариум в своей мастерской.  — А по суше этот агрессор не ходит? — Ходит, но неуверенно. Под водой чувствует себя в большей безопасности. — Попытка не пытка, короче. Зови давай. Хочется его рассмотреть как следует и ещё раз потрогать, если повезёт. Никогда не имел дело с андроидами-животными. Сто процентов видел их на улицах, но не отличал от настоящих.  — Ладно. Давай попробуем, — согласился полувосьмисотый и мигнул диодом.  Спустя минут пять Сом показался на поверхности воды. Точнее, показались его глаза. Большие круглые диафрагмы фокусировались то на Риде, то на Кее. — Не бойся. Иди, иди… — Кей подзывающе пошевелил хвостовым плавником и вытянул перед собой руки. Кот ушёл под воду, и Гэвин было подумал, что это означает “пошли вы оба на хер”, но через пару десятков секунд он таки выполз на платформу. Мокрый и в боязливом полуприседе Сом походил на крысу.  — Такой стрёмный, что даже прикольно, — улыбнулся Рид. Ему не терпелось коснуться кота без перчаток и, возможно, даже взять его на руки. Было интересно, тяжёлый ли он. Мягкий? Тёплый?  — Подай, пожалуйста, полотенце, — попросил Кей, когда кот примостился у него на хвосте.  Рид выполнил просьбу, и полувосьмисотый принялся просушивать искусственную шерсть. — Мне, с одной стороны, очень нравится, что он плавает, но с другой — хочется, чтобы он был обычным котом. Сухим и уютным. Смысл этого домашнего питомца ведь в том, чтобы успокаивать и согревать. Под водой он лишается всех своих природных функций. Кей поднял полотенце, и взлохмаченный Сом потряс головой. Его избавленная от лишней влаги шерсть, редкая в отсутствие подшёрстка, посветлела и стала по-волчьему серой, посеребрённой на кончиках. Рид потянулся пощупать кота за бок, но тот встретил его с приоткрытой пастью.  — Э-эй, да ладно тебе! — Гэвин начал водить рукой вокруг кота, как если бы того окружало защитное поле, а тот внимательно следил за ним, готовый цапнуть за пальцы в любой момент. — Не получится, — вздохнул Кей. — Но обездвиживать его не проси. Он этого жуть как не любит. — А если снова укусит? — А ты до этого не доводи! — Ладно, попробую по-хитрому… Рид спрятал руку за спину Кея, и кот вытянул шею, пытаясь вернуть её в поле своего зрения. Выждав несколько секунд, Гэвин показал из-за плеча кончики двух пальцев и пошевелил ими, как заячьими ушками. Сом, завидев шевеление, прижал к голове уши и пригнулся. Диафрагмы его расширились так сильно, что жёлтые линзы оптических модулей стали с миллиметр.  — Дава-ай, механическая ты задница. Дава-ай… — приговаривал Рид, перескакивая пальцами с одного плеча Кея на другое. Полувосьмисотый легонько вздрагивал от прикосновений к корпусу и посмеивался. Кот с полминуты вилял задом, рассчитывая идеальное время и траекторию нападения, а когда наконец вскочил, выбросив передние лапы перед собой, Рид подхватил его обеими руками за спину и грудь. Тёплый, тяжёлый и твёрдый. Комбо! В первые пару секунд Сом оцепенел от неожиданности, но, как только Гэвин усадил его к себе на колени, резко крутанулся и высвободился. Спрыгнув на платформу, он быстро потрусил к бассейну, но, когда промочил лапы до самого пуза, оглянулся и зыркнул на Рида.  — Он бы мне сейчас средний палец показал, если бы мог, — усмехнулся Гэвин. — Ты только зацени этот взгляд! Сом беззвучно мяукнул (то ли подтвердил это предположение, то ли опровергнул) и нырнул в воду. — Не думай о нём так плохо. Он хороший котик, — улыбнулся Кей. — Ну и как он на ощупь? — Как настоящий! Более настоящий, чем человекоподобная модель. — Это потому, что каркас его тела обтянут искусственной кожей, а вместо жёсткого корпуса, как у нас, провода и биокомпоненты скрыты под латексным материалом “BioMac-558”. Его ещё называют искусственной жировой прослойкой.  — Получается, они более уязвимы к повреждениям?  — Да. — А на повышенную эмоциональность такое строение как-то влияет? Ты говорил, что он даже в панику умудрился впасть. — Животные в принципе более искренни в выражении чувств, чем люди. Настоящие или механические, неважно, вторые созданы по образу и подобию первых без всяких там оговорок. У них больше свободы, чем у искусственно пробуждённых андроидов. Они созданы хрупкими, лишены остроты зубов и когтей, обладают меньшей силой и легко обездвиживаются, но зато они могут любить и ненавидеть, злиться и радоваться. Им доступна вся палитра животных чувств, и они могут реагировать на мир так, как посчитают нужным. ЦПА не спросит с них за проявление агрессии — они ведь всего-навсего условно пробуждённые. Низшая форма андроидной жизни.  — Похоже на проявление людского превосходства над остальными живыми организмами. — Оно и есть, — улыбнулся Кей. — Мы ведь созданы по вашему образу и подобию.  Гэвин хмыкнул и посмотрел на воду. Воцарилось молчание. Приятное, как необходимая передышка, и привычное, несмотря на то, что знакомство случилось только вчера. Это как встретиться вживую с другом по переписке — возникла у Рида ассоциация, — когда уже заочно друг к другу прикипели, и осталось только дополнить сложившиеся в головах образы незначительными деталями: мимикой, жестами, запахом. — Знаешь… с тобой очень легко, — тихо сказал Рид. — Я думал, с любым другим RK мне будет некомфортно рядом.  — Ты уже встречался с кем-то?  Рид кивнул.  — В Департаменте работает одна супернавороченная девятисотая модель по имени Ричард. Помнишь его?  — Смутно… Всего пару эпизодов, но и то он на заднем плане. — Ну вот с ним, короче, у нас как-то не сложилось после моего возвращения из больнички.  — Супернавороченный девятисотый, — задумчиво произнёс Кей. — От такого описания почему-то представляется, что у него вместо рук пулемёты. Рид усмехнулся. — Не удивлюсь, если он может и в такую модификацию. Как раз в его стиле. — Па-па-па-пау! — Кей изобразил пантомиму стрельбы из рук. — Было бы круто.  — Давай ты повторишь это под водой? Будешь похож на боевую подлодку.  — Хочешь, чтобы я потопил тебя, как вражеское судно? Я ведь могу.  Рид коротко рассмеялся и лёг на платформу.  — Сегодня я наплавался сверх меры. Потопишь потом. — Завтра? Мне ещё есть что тебе показать!  — Завтра, окей, без проблем.  — Й-ей! — обрадовался полувосьмисотый и тоже улёгся на платформу.  Остаток дня прошёл за игрой в “вопрос-ответ”. Рида интересовал Камски и его эксперименты, но Кей ничего нового ему поведать не смог, внёс лишь немного конкретики в уже известные факты. Например, то, что он является гордостью Создателя, оказалось не домыслом, а прямой цитатой, к которой прилагалось пояснение: "Ты первый осознанно пробуждённый на базе эволюционной девиации другого андроида". Откуда берётся память, с самого начала не было секретом. Камски даже не врал о том, что Коннор о её краже не знал. “Это ему не повредит, — уверял он. — Чтобы научиться собственным чувствам, ты должен какое-то время подержать в себе его легкоусвояемые воспоминания. Сможешь отказаться от них в любой момент”. Первые месяцы Кей и правда верил, что может “соскочить”, но прошло совсем немного времени, и он понял, что не видит свою жизнь без жизни Коннора. “Отношения дилера и наркомана, как они есть”, — со злостью подумал Рид.  На вопрос о молде Кей ответил, что сразу был пробуждён амфибией. В системе не было и намёка на программу прямохождения. В океанариум его приняли как своего и даже больше — предоставили мастерскую и личную станцию “Киберлайф”, чего не было у "чёрных дельфинов". Он получал воспоминания через прямое подключение к терминалу раз в неделю или в месяц. "Думаю, частота передачи зависела от того, сколько её было скачано на очередном техобслуживании", — предположил Кей. Тестирование системы также проходило дистанционно. В первые полгода чуть ли ни каждый день. Потом всё реже и реже. "Камски что-нибудь говорил по завершении тестов?" — спросил Рид. "Ты молодец", — ответил Кей. Вот и всё, что удалось узнать. Вопросы к Риду касались реабилитации и жизни после выписки. "Почему Создатель не рассказал тебе обо мне? — сокрушался Кей. — Я ждал, что расскажет. Ждал тебя. Готов был поддержать и утешить". "Твой Создатель — мудак. — ответил Рид. — Ты уж прости меня за богохульство". Потом Кей осторожно спросил про самоубийство, действительно ли он в четверг приехал за этим. Рид кивнул и задал встречный вопрос: “Считаешь, это было тупо?” Кей ответил не раздумывая: “Я считаю это доказательством истинной любви”. Гэвин невесело рассмеялся. Ему бы тоже хотелось воспринимать своё саморазрушение исключительно в таком наивно-романтическом ключе.  — А почему именно он? — Что? — переспросил Рид. — Почему именно Коннор и никто другой? Рид перевёл взгляд на бассейн. В груди разгоралось пламя возмущения столь глупым вопросом. Хотя откуда Кею было знать? Воспоминания ответа не давали. На самом деле, он не был уверен, что сам Коннор знал, почему. Потому что был первым? Особенным? Идеальным? Нет, нет и нет. Гэвин приоткрыл рот и сделал вдох. Сжал пальцы правой руки в кулак, а потом расслабил их. Хотелось высказаться, но слова не шли. Тема любви по обыкновению лишила его голоса. Он мог бы отделаться простым: “Влюбился, и всё”, и Кей бы остался доволен, но в итоге не сказал ничего. Они долго просидели молча, пока Кей не отозвал свой вопрос фразой: "А помнишь…"   ***** Субботняя ночь ничем не отличалась от пятничной. Снова урывки сна и бодрствования перемежались между собой. Час ночи, два, три, четыре. В пять утра Рид уже курил на заднем дворе. Уснуть больше не получилось, и по ощущениям казалось, что и не получится до самой встречи с Камски.  Придерживая на груди плед, он курил одну сигарету за другой, но так медленно, что успевал делать всего пару затяжек, прежде чем они истлеют сами собой. Он много думал. Но не о Конноре в этот раз, а о своих панических атаках.  Он прожил не самую лёгкую жизнь. На него, как на копа, открывали охоту и несколько месяцев пытались загнать, как лису. Пару раз брали в заложники и однажды даже пытали. Он уже давно должен был вскакивать по ночам в холодном поту от пережитого стресса, но нет… спал он отлично. Да, при свете ночника и с пистолетом под подушкой, но отлично. Ни разу до смерти Коннора паника не хватала его за горло. “Ни разу?” — задался вопросом Рид и глубоко затянулся. Выдыхая дым, он ощущал, как сознание затуманивает воспоминанием из детства.  Первый и единственный на долгие годы приступ панической атаки случился с ним после того, как отец вышвырнул из окна второго этажа его собаку. Он помнил этот эпизод покадрово с момента донёсшегося с улицы визга тормозов: вот он подлетает к окну и цепляется пальцами за подоконник; вот видит отвратительную кляксу из кишок, крови и шерсти на проезжей части; вот водитель выскакивает из машины и хватается за голову; вот ближайшие прохожие замедляют шаг, охают и ахают. Его ладонь была прокушена собакой до крови, но боли он не чувствовал. Он хрипел, задыхался и был уверен, что сгорит изнутри, пока отец тащил его в ванную комнату, чтобы обработать рану. “Да что с тобой на хер такое, Гэвин?! Ну-ка успокойся! Ты же всё равно не хотел этого пса!”  Не хотел — это правда. Ожидал, что подарком на девятый день рождения будет новенький скейтборд, а не эта дворняга, которая даже щенком не была. В первую неделю он поглядывал на неё косо, не хотел ни выгуливать, ни играть, но потом и кличка сама собой нашлась — Шейн, и привязанность появилась. К концу месяца они уже были лучшими друзьями, но с отцом у пса доверительных отношений не случилось даже спустя полгода. И в один из весенних дней Шейн был в очередной раз отхлёстан тапком за то, что никак не хотел учиться командам. Гэвин помнил, что сидел за уроками, когда пёс вбежал к нему в комнату и забился под кровать. Помнил и то, как выскочил из-за стола, упал на колени и попытался его пожалеть. Сейчас он понимал, что протянул к нему руку слишком резко. Если бы он не вскрикнул тогда от неожиданного укуса. Если бы отец не прибежал на помощь. Если бы Шейн в итоге остался жив… Уберегло бы его это от панических атак в будущем? Нет. Наверное, это всё же не так работает. Делая очередную затяжку, Рид самую малость пожалел, что не рассказал об этом эпизоде психотерапевту. Какую бы травму она там нарыла? Неприязнь к домашним животным? Боязнь вскрикнуть от боли, чтобы помощь не оказалась такой… смертельной? Какую-нибудь херню наподобие этой точно бы выдала и обязательно подкрепила её метафорой. А напоследок не забыла бы и о фразе: “Все наши травмы из детства”.  Интересно, а какая из травм привела его к любовным отношениям с андроидом? То, что отец растил его на пару с микроволновкой и тостером? И в отсутствие образа матери для проекции на спутницу жизни пришлось использовать знания по ремонту бытовых приборов и машин? Посмеиваясь над своими предположениями, Гэвин докурил последнюю сигарету.  Через несколько минут опустевшая пачка “Лаки Страйк” и холодный ветер загнали его обратно в дом. На кухне он открыл холодильник, но содержимое аппетита не вызвало. Захотелось бургер. Жирный, сочный и тёплый.  Выбор пал на круглосуточный “Саб-авто” на Франклин стрит. Новую пачку сигарет Рид купил в торговом автомате там же на углу, а уже в самом ресторане заказал бургер с цыплёнком и сыром и коктейль “Blue biotic”. От кофе он отказался не потому, что в состав коктейля входили пробиотики, обещающие “оздоровительный эффект” (терзаемому стрессом желудку это вряд ли могло помочь), а потому, что Коннор любил покупать напитки цвета тириума. “Мне нравится смотреть, как ты пьёшь что-то подобное, — говорил он. — Так легко и отчётливо представляется, что ты тоже андроид”. Прознав об этой его фиксации на синих коктейлях, Рид однажды купил бутылку ликёра “Blue Curacao”, джин, содовую, лаймовый сок и устроил пьяный вечер как для себя, так и для восьмисотого. Пили они вместе: Гэвин мешал себе коктейли, а Коннор цедил через трубочку концентрат тириума.  — Ваш заказ!  Рид не сразу смог отвлечься от воспоминания, в котором Коннор сидел у него на бёдрах и тонкой струйкой вливал остатки неразбавленного ликёра ему в рот. Часть синего спирта стекала по подбородку на шею и грудь, холодила разгорячённую кожу. Слизывая его, Коннор пьяно шептал что-то о слиянии и желании попасть внутрь системы Гэвина.  — Ваш заказ, мистер! У вас всё в порядке? — А? Да. — Гэвин наконец очнулся и забрал с подноса бумажный пакет и стакан с напитком.  — Всего доброго! — улыбнулся андроид-работник “Саб-авто”. Бодрый и весёлый после ночной смены, полностью готовый отпахать ещё и день. “Счастливый сукин сын”, — подумал Рид, ощущая сонливость, дискомфорт в желудке и зудящую ломоту во всём теле от вчерашних плавательных упражнений.  Встречая рассвет на парковке парка “Детройт Риверуок”, Рид уже покончил с бургером, и допивая “Blue biotic”, вдруг заинтересовался, почему, собственно, коктейль синий. Поиск состава на сайте ресторана подсказал, что цвет дают синие водоросли, и стоило только об этом узнать, как мысли тут же устремились к Кею. Рид улыбнулся, понимая, что всё подводное отныне будет ассоциироваться исключительно с этим чудным полувосьмисотым андроидом.  Шумно втянув через трубочку воздух вперемешку с последними каплями коктейля, Гэвин убрал стакан в пакет, где уже лежала обёртка от бургера, и кинул его на соседнее сиденье. Когда он начал распечатывать пачку сигарет, послышалась нарастающая мелодия звонка. На экране смартфона неожиданно высветилось: “900”. Гэвин несколько секунд раздумывал, брать трубку или нет, но, не чувствуя больше острой неприязни к Ричарду, решил-таки сделать ему одолжение:  — Чего тебе, на хрен? — Прости меня, Гэвин, — сказал девятисотый с лёгкой ноткой раскаяния в голосе. — Я не думал, что мои действия приведут к таким серьёзным последствиям. — Мне от твоих извинений ни холодно ни жарко. — Это я прекрасно понимаю, поэтому хочу помочь тебе восстановиться в должности. Гэвин усмехнулся. — Каким, мать его, образом? — Я взял на себя вину за твоё поведение. Сказал, что пытался использовать знания в области психологии и мотивировать тебя на выполнение рабочих обязанностей, но ошибся с выбором подхода, и это вывело тебя из себя. — И что, после твоей повинной Фаулер загорелся желанием меня вернуть? — Нет, но он смягчился, и я абсолютно уверен, что, если ты поймаешь Найта, он пригласит тебя обратно. — Пф… Всего-то? Окей, Рич. Буду иметь в виду.  Гэвин уже готов был бросить трубку, но девятисотый вдруг сказал: — Я знаю, где он. — Что? — не понял Рид. — Я знаю, где скрывается Нил Найт.  Гэвин потрясённо замолчал, а девятисотый перешёл к пояснениям: — Не получив необходимой информации от лейтенанта Стэмптона и следственной группы, я обратиться за помощью к твоему рабочему месту. Знал, что ты уделял роману Фордхэма пристальное внимание, и хотел понять, почему. Пришлось взломать твой планшет, за что прошу прощения, но, следуя твоим заметкам, я и узнал местоположение убежища Найта. Могу предположить, что подсознательно ты и сам догадывался, что выделенные строки — это маячки для поиска, но твой разум был затуманен горем, что не позволило вспомнить, где ты видел некоторые из них и как можно было найти остальные. Рид закрыл глаза и помассировал висок. — Как… На что они указывали? — Выделю главное. В эпизоде описания места жительства отца главного героя Фордхэм упоминает сердце польской общины, что указывает на Полтаун, но ты выделяешь строку: “… там, где погасла красная звезда и её синие экраны…", что отсылает к логотипу закрытого в две тысячи двадцать шестом году киноцентра "Bel Air Luxury" в районе Коннер Крик. В другой части текста он описывает центр города и официальное место жительства уже самого главного героя, но ты выделяшь другой фрагмент: “Здесь неспокойно даже ночью. Он никак не мог привыкнуть к шуму голосов после ласкового стрекота насекомых и эха пустых обещаний помочь дотянуться до звёзд”. “Мы поможем вам дотянуться до звёзд” — слоган "Futuramic Fabrication", полузаброшенной промышленной зоны, которая опять же находится в районе Коннер Крик. Это не единственные моменты, которые так или иначе отсылают к северному району Детройта и девяносто седьмому шоссе, но ты понял, какое сопоставление я использовал.  — Окей, дальше, — сказал Рид, охреневая от услышанного. — Определившись с областью поисков, я изучил спутниковые снимки частных домов близ Восток-Стэйт-Фэр-авеню и Хувер-стрит — именно эта улица отделяет жилой район от промышленной зоны и бывшего киноцентра. В определении нужного участка я опирался на описание: “Двор его отца был накрыт зелёным покрывалом. Деревья и кустарники надёжно скрывали дом от любых невзгод”. Буйная растительность обнаружилась в нескольких дворах, но отличительная деталь в виде скульптуры цербера была лишь в одном. — “На страже неизменно дежурил пёс с тремя личинами”, — процитировал Рид одну из заученных наизусть строк. — Именно. Скульптуру я увидел не благодаря спутнику, а при личном осмотре подходящих под описание дворов. По данным городского архива, дом по адресу Роу-стрит 19967 принадлежит Джейсону Лемму, человеку восьмидесяти шести лет, который на данный момент находится в доме престарелых с особыми условиями содержания. Близких родственников у него нет. Договора аренды на адрес заключено не было. Дом должен пустовать, но удалённая прослушка показала, что внутри кто-то ведёт обычную повседневную жизнь: готовит еду, смотрит телевизор, ходит в туалет. Но это не человек. — Ты уверен? — Абсолютно. Нет сердцебиения. — Нет сердцебиения? — Да. Голос, шаги и бытовые звуки я могу точечно расслышать на расстоянии до трёхсот метров. Более сложные, такие как дыхание или сердцебиение — до пятидесяти метров. Когда я увидел цербера во дворе дома, я был максимально близко, ближе, чем требовалось, но сердцебиения не уловил. В доме точно находится андроид, но по данным ЦПА в той области нет ни одного. Значит, это либо незаконно пробуждённая модель, либо беглая. — Что ещё за “незаконно пробуждённая”? — Вот именно. Нет таких, — в голосе девятисотого послышалась улыбка. Он был явно собой доволен. Ну ещё бы. — Окей. — Рид приоткрыл окно и набрал полную грудь холодного воздуха. — Фаулеру, как я понимаю, ты эту информацию ещё не докладывал? — Нет. Хотел сначала поговорить с тобой. Дело вёл ты, и раскрытие убежища Найта также можно считать твоей заслугой. Тебе решать, когда и как его закрыть.  — Предлагаешь мне задержать его? — Нет. Один ты не справишься. — Из-за дронов? — В том числе и из-за них. На пивоварне по камерам удалось насчитать троих, в доме будет больше — уверен на девяносто девять процентов. Точное количество не скажу, так как сканирование применить не могу из-за риска быть обнаруженным, а услышать выключенное устройство не представляется возможным.   — Ты справишься с ними? — Я справлюсь со всем, но мне понадобится подстраховка.  — В моём лице? — Да. Нас двоих хватит. Рид замолчал, взвешивая все за и против. То, что девятисотый мягко настаивал на их совместной работе, было подозрительно. Не готовит ли он ловушку, чтобы повторить более удачную попытку добычи информации?  — Можешь вызвать офицера Чен, если не доверяешь мне, — сказал Ричард, словно бы прочитав его мысли.  “Вот только Тина не в городе, и ты легко мог это узнать”, — подумал Рид. Обезопасить себя можно было и по-другому, просто позвонив в департамент и доложив, где находится Найт. Однако при таком раскладе он лишится шанса посмотреть ублюдку в глаза, а возможно и вырвать к чертям собачьим его “чёрное сердце”, расколоть и растоптать его личность.  Рид растёр лицо ладонью и прижал пальцы к переносице. Вне зависимости от принятого решения, Найт будет пойман, а если прибавить сюда и встречу с Камски… Чёрт возьми, неужели с понедельника всё вернётся на свои места? Восстановится, как ни в чем не бывало? Гэвин почувствовал, как смесь адреналина и веры разливается по венам, проходит через сердце и напитывает мозг. Заряжает и подталкивает к действию.  — Где встретимся? — наконец ответил он. — На стоянке супермаркета “Seven Star”, что находится на Гувер-стрит. Я наблюдаю за домом Найта всего сутки, но его план на выходные прослеживается. Вчера он весь день посвятил сериалу “Lemmy”. Смотрел подряд пятый и шестой сезоны. Реагировал на происходящее эмоционально, практически не прерывал просмотр. Я предположил, что он продолжит смотреть его и сегодня. Так и произошло. Я знаю, в какой части дома он будет находится ближайшие пару часов. Это важно для точного расчёта пути его отступления после начала операции. — Хорошо. Понятно. Я подъеду к восьми. Но Рич, если ты снова сделаешь какую-нибудь хуйню без моего согласия… — Не беспокойся об этом. Моя теория о том, что грубость тебя привлекает, была ошибочной. Я нашёл другой способ получить данные для каталогов симпатии и удовлетворения. — Фу-ф, блядь… — У Рида от сердца отлегло. — Ну вот и отлично. Сразу бы так! — До встречи, Гэвин. — Ага, давай. Закончив разговор, Рид скинул смартфон на держатель у панели управления и потянулся к бардачку. Убедившись, что пистолет на месте, похлопал по карманам куртки и определился не только с тем, где лежит пачка “Лаки Страйк”, но и вспомнил, что таскает с собой эспандер. Перед тем, как отправиться в Коннер Крик, он выкурил сигарету и помял в кулаке мячик — постарался максимально упорядочить мысли и успокоиться. Правую руку слабо покалывало практически постоянно последние дни, и это уже казалось нормой. Дорога до супермаркета заняла чуть больше двадцати минут. Не успел Рид запарковаться, как на смартфон брякнуло сообщение: "У перекрёстка". Гэвин повернул голову в указанном направлении и увидел Ричарда у пешеходной дорожки. Одет он был в серый спортивный костюм, спортивную водолазку и кроссовки. Прикид явно был подобран так, чтобы не сковывать движения при задержании. “Только ли для этого?” — промелькнула мысль, но Рид постарался не акцентировать на ней внимание. Сунув за пояс пистолет, он вышел из машины и направился к перекрёстку. — Сделаем небольшой крюк, — сказал девятисотый, когда Рид приблизился. — Пока идём, ознакомлю тебя с деталями операции. Гэвин кивнул, и они пошли вдоль Восток-Стэйт-Фэр-авеню к Роу-стрит, где за деревьями виднелись однотипные двухэтажные домики. Нахождение рядом с Ричардом не вызывало негативных чувств. Его молд после знакомства с Кеем перестал действовать на Рида, как красная тряпка на быка, а прошлые поступки уже не казались мудацкими, потому что — сам виноват. — Итак, — начал девятисотый, отвлекая Гэвина от анализа собственных ощущений. — Общая площадь дома семьдесят шесть квадратных метров. Планировка стандартная: на втором этаже располагаются две спальни и санузел, на первом — кухня, гостиная и бойлерная. Найт спустился со второго этажа в семь часов утра, точно как и вчера. Хлопнула дверца холодильника, захрустел под ножом салат, закипела вода… — Стоп, стоп, я что-то это пропустил… Он что, ест? — Почему ты удивлён? Судя по составленному тобой психологическому портрету, ты предполагал, что он ведёт себя не как андроид. — Да, но… До такой степени что ли? — Да. Предполагаю, намерение Найта стать полноценной копией человека столь серьёзно, что он оснастил свой корпус имитацией пищеварения как у тренировочных хирургических манекенов.  — А искусственное сердце он себе прикрутить не догадался? — У нас есть биокомпонент, по форме напоминающий сердце. Думаю, Найта он пока устраивает, так как, по сути, выполняет ту же функцию. Только что стука не издаёт. Но при необходимости это легко исправить звуковой имитацией. — Он как будто безумен, но не совсем. — Он ограничен техническими возможностями, только и всего.  — Ладно. Давай дальше. — После приготовления и поглощения завтрака он вернулся к просмотру сериала. В туалет он отлучится только через час-полтора, так что его статичное положение на ближайшее время гарантировано. От той точки, где он сейчас находится, мы погоним его через кухню на задний двор. Прорваться внутрь самим нам никак не удастся. Все окна и двери оснащены датчиками движения — район неспокойный, здесь они есть у всех, — но так как ему нужна фора в случае облавы, уверен, что датчиками усеян весь периметр участка. Забраться во двор незамеченным невозможно. Просканировать двор незаметно также невозможно. Окружить дом, защищённый забором и густыми кустарниками крайне неэффективно. У него очень хорошие шансы на побег, но он не ожидает, что за ним придут лишь двое. Он нам не откроет, как бы мы ни представились, но на угрозу среагирует с запозданием — понадеется, что во двор вошли, к примеру, свидетели церкви святого Томаса, что для этого района должно быть обычным делом. — Ричард замолчал, ожидая, пока мимо пройдёт парочка жителей района. — Отступать он будет в сторону заброшенной промзоны. Перепрыгнет забор на заднем дворе, за которым находится густая хаотичная растительность вперемешку со строительным мусором, и, если ему удастся преодолеть девяносто седьмое шоссе, там уже среди грузовых контейнеров и руин технических зданий затеряться будет легко — я уверен, что к его перепрошитой системе геолокационную метку не подцепишь. Огневую поддержку ему обеспечат шоковые противокражные турели по углам дома и боевые дроны, которых у него от пяти до десяти штук, скорее всего, в разных вариациях. Однозарядных он возьмёт с собой, так как они похожи на мелких птиц и их легко потерять из виду, другие — я предполагаю, что есть и с расширенным боезапасом — будут отстреливаться в случае преследования и выиграют ему время. Всё. Это общая информация. Теперь последовательность действий. — Так. — Ты не на службе, поэтому участвовать в задержании будешь чисто номинально. Позвонишь в дверь и громко оповестишь Найта, что ты из полиции. Сделай тон голоса таким, чтобы сразу стало понятно — арест неминуем. — Окей. Без проблем. — Судя по его поведению на пивоварне, он пуглив и отчаян. Будет сопротивляться до последнего, не побоится снайперов, пересекая двор, а при поимке попытается покончить с собой физической смертью — возгоранием. Он лучше умрёт, чем попадёт в ЦПА на обнуление. Неожиданное заявление об аресте абсолютно точно вызовет у него панику. Он мгновенно просканирует периметр и рассчитает путь отхода. Мы оба будем в это время находиться у парадной двери, а значит, он бросится к выходу на задний двор. Так как мои показатели скорости выше, я успею обогнуть дом, даже если он не замешкается с открытием замка. Турели я дистанционно обезврежу сразу, как ты начнёшь говорить, а когда он распахнёт заднюю дверь, создам электронный импульс, который прервёт его связь и с дронами. У меня будет шесть секунд на блокировку его системы, пока связь не восстановится. — А если понадобится больше? — После того, как ты сыграешь свою роль, беги на задний двор и прикрывай меня. — Окей. Всё понял.  — Отлично, — сказал Ричард и остановился перед выцветшим от времени и утопающим в буро-зелёных зарослях домом. — А вот и убежище Найта. Ты готов? — Да. Девятисотый открыл калитку и пропустил Рида вперёд. Гэвин прошёл по каменной дорожке к веранде. По пути увидел и статую цербера, и кусты белых роз, усеянные крупными бутонами, о которых Фордхэм тоже упоминал в романе. Найт вряд ли рискнул бы привести его сюда, наверное, описывал или показывал фото. Поднявшись по лестнице, Гэвин вытащил из-за пояса пистолет и прислушался к происходящему за дверью. Донёсшееся в первые секунды бормотание телевизора исчезло. Найт явно принял настороженную стойку. Рид сжал рукоять пистолета сильнее и оглянулся на Ричарда. Девятисотый проследил взглядом путь узкой дорожки, уходящей за угол дома, спустился с веранды на одну ступеньку и кивнул. Рид глубоко вдохнул и, постучав кулаком в дверь, выкрикнул: — Полиция, ублюдок! Выходи с поднятыми руками!  Девятисотый сорвался с места после первой же фразы. Мелькнул на грани периферического зрения, как тень, оставив за собой лишь шелест кустарников. Гэвин бросился за ним двумя секундами позже и застал уже завязавшуюся борьбу. Ричард быстро оказался сверху, перевернул Найта на живот и резко выкрутил ему руку. Раздался громкий хруст плечевого сустава и болезненный вой, который девятисотый тут же заглушил, прижав андроида лицом к газону. Зафиксировав голову, он подковырнул показавшимся из большого пальца плоским инструментом панель шейного разъёма и сорвал её. Дальше Рид уже следил за дверным проёмом и окнами, а не за манипуляциями напарника.  — Сверху! — Рид прицелился в дрона, быстро вынырнувшего из под крыши. — Не стреляй! — скомандовал Ричард, и в ту же секунду дрон камнем упал на клумбу. Где-то внутри дома об пол стукнулось ещё несколько штук. Найт дёрнулся в последний раз, всхлипнул и замер. Девятисотый закрепил блокировочную флеш-карту в разъёме противосъёмными креплениями и поднялся на ноги. — Глупо было пытаться стать человеком и первым делом не избавиться от разъёма прямого подключения. — Говорил же, он безумен только наполовину, — сказал Рид и, увидев, что правая половина лица Ричарда лишена скина, спросил: — Успел тебе вмазать? — Ударил шокером. — Ты за это ему руку выломал? Ричард криво улыбнулся и, мигнув жёлтым диодом, привёл лицо в порядок. — Пойдём в дом. — Он взял Найта за неповреждённую руку, приподнял его тело и закинул себе на плечи. — Если хочешь с ним пообщаться, это нужно сделать до отправки сообщения Фаулеру. Когда приедет наряд, ты его больше не увидишь. — Хорошо, давай. Внутри дом Джейсона Лемма был пропитан духом восьмидесятых, а гостиная и вовсе словно бы сошла с обложки журнала по дизайну интерьеров тех лет: однотонные оливковые обои, тёмно-зелёный ковёр, диван и два кресла кирпичного цвета на тонких деревянных ножках и в сочетание к ним абстрактная картина над камином. Слева от входной двери длинный узкий шкаф из светлого дерева, заставленный книгами, виниловыми пластинками в картонных обложках, фарфоровыми статуэтками собак и фотографиями — ни одного снимка с семьёй или друзьями, только природные пейзажи. Каждая деталь была пропитана стариной, и только ультратонкий телевизор на стене выбивался из общей картины. Как только безвольное тело Найта было посажено на диван, Гэвин расстегнул молнию его худи и задрал футболку. — Дай-ка глянуть, — сказал он девятисотому. Ричард обошёл диван и взялся за флешку. Через десяток секунд произнёс: — Доступ получен. Нижняя панель торса отползла под корпус только с третьего раза. Нормально работать ей мешали искусственные человеческие внутренности. В животе вообще не было свободного места, как Рид привык его видеть — всё было забито кишками. Ричард очередной командой убрал скин с груди Найта и сделал пластик прозрачным. Гэвин увидел слегка деформированную в районе регулятора тириумного насоса печень и желудок под ней.  — Вот же больной ублюдок… — Если бы эти органы были изъяты из человеческих трупов, я бы с тобой согласился. — А так что? Норма? — Всего лишь неэффективное использование внутреннего пространства.  Рид хмыкнул и перешёл к внешнему осмотру андроида. Оторванная на пивоварне кисть была на месте. Конечно же, Найт не мог просто поставить себе новую — использовал человеческий протез, отличный по тону кожи от его собственного тела и слегка напоминающий резиновую перчатку. Лицевая панель была видоизменена, и на силиконовых частях в отсутствие скина хорошо прослеживались шрамы. С такой “пластикой” можно было даже рискнуть выйти из дома. Обычные андроиды не смогли бы его опознать, но вот охранников и полицейских, владеющих высокоточными сканерами, пришлось бы обходить по широкой дуге.  Рассматривая Найта, как диковинную зверушку, Рид не мог не представлять Коннора рядом с собой. В каком бы восторге тот сейчас пребывал, заимев возможность лично изучить первого андроида-маньяка! Часами бы из его системы не вылезал, переворачивая вверх дном каталоги и подключая всевозможные программы-анализаторы к тестированию личности. “Вот оно…” — Гэвина вдруг осенило идеей, как отомстить Найту за смерть Коннора. Ублюдок до смерти боялся обнуления. Дорожил своей личностью как девиант, коим, конечно же, и являлся. При таком поведении и поступках — это несомненно. Как он умудрился им стал уже после революции — другой вопрос, но этим уже пусть занимается ЦПА. Сейчас это неважно. Сейчас главное — причинить боль. Сыграть на страхах и желаниях. Посеять настоящую панику. — Он рассмотрел тебя в лицо? — спросил Гэвин у Ричарда. Девятисотый на несколько секунд погрузился в просмотр памяти Найта, а потом ответил: — В борьбе он запечатлел несколько нечётких кадров, по контурам может определить молд. — А модель? — Нет. Для этого он должен просканировать мой штрихкод, но подходящего кадра я не вижу. — Отлично. Буди его. Ричард кивнул и закрыл оптические модули. Ему требовался большой ресурс системы, чтобы взять под контроль другого андроида. Необходимо было отследить, заблокировать и ограничить огромное количество процессов.  Прошло чуть больше двух минут, и, когда диод Ричарда перестал мигать, заполнив круг равномерным жёлтым свечением, Найт открыл оптические модули. — Ты? — увидев Рида, андроид ухмыльнулся. — Жалеешь, что упустил шанс г'азделить с любимым одну пулю на двоих и умег'еть в один день? — С любимым? — Мы что, смотрелись как пара? — О да. Если бы не мой дг'он, вы того и гляди сосаться бы начали.  Рид стиснул челюсти, хмыкнул. — Думаешь, Коннора убила пуля? — Тут и думать нечего. — Нет. Его убило любопытство. Он погиб, потому что хотел сохранить тебя для изучения. Но знаешь что? Смерть не помешает ему сделать это. Он препарирует тебя, как лягушку, и поимеет в систему так глубоко, как захочет. — Да неужели? — осклабился Найт. — В новостях говог'илось, что он в “Хг'анилище”. Значит, девиант. А девианты с того света не возвг'ащаются.  Рид ничего не ответил на это очевиднейшее замечание. Он медленно перевёл взгляд на Ричарда и улыбнулся ему нежно и насмешливо, как улыбнулся бы Коннору в этой ситуации. Найт скосил оптические модули в сторону, но себе за спину заглянуть не мог — ниже подбородка был обездвижен. Злорадство приятно пощекотало Гэвина под рёбрами, когда они с андроидом снова встретились взглядами. Пластическая операция нисколько не мешала тому выражать замешательство, и даже отчаяние уже начало проглядывать, замаскированное до этого дерзостью и безразличием к собственной поимке. — Никто и никогда не возвг'ащал свою личность, — сказал Найт с вызовом. — Это невозможно.  — Ты знаешь, что андроиды не совершили ни одного умышленного убийства после революции? Статистически, появление такого отморозка, как ты, было невозможно. Однако же… — Гэвин развёл руками, — вот чудо!  Найт смотрел на него широко распахнутыми оптическими модулями и ловил каждое слово. — Зря ты отрёкся от собратьев, Нил. Их-то Бог, в отличие от людского, реален. Он не где-то там на небесах, а здесь, в Детройте. — По своим каналам я знаю обо всех неопубликованных исследованиях Камски, и после создания “Тиг'иума 310” он не сделал ни одного значимого откг'ытия.   — Херовый у тебя информатор, раз ты не в курсе, что осознанное пробуждение на основе девиантной системы прошло успешное испытание. — Гэвин приплёл новые знания просто для того, чтобы его слова звучали весомее и по-научному, но Найт после сказанного так сильно изменился в лице, что стало понятно — попал он в самую точку. Широко улыбнувшись, Рид добавил: — О да-а, чтобы перерождаться собой снова и снова, не бояться ни обнуления, ни смерти, тебе только и нужно было создать копию системы и прикормить толкового подпольного техника. Ну и, конечно, нужно было уверовать, Нил. Уверовать в Элайджу Камски.  Довольный произведённым эффектом, Гэвин обратился к Ричарду:  — Отключай его, Кон. — Вг'ёшь! Покажи мне его! Докажи! Я не… Чтобы отсоединиться от Найта, девятисотому понадобилось куда меньше времени. Уже через полминуты он открыл оптические модули и убрал руку от флешки. — Как он там? — спросил Рид. — Истерично мечется по системе: пытается выйти в интернет, совершить звонок, роется в архивах памяти, отбивается от мощных каталожных команд чувственного архива — всё так же, как при поимке, только умноженное троекратно. Его эмоциональный фон нестабилен настолько, что оказывает влияние на “якоря”. Есть вероятность, что за время транспортировки он повредит себя изнутри.  — Заебись. Гэвин ожидал, что девятисотый зачитает ему пункт уголовного кодекса об ответственности за умышленное причинение вреда системе андроида, но тот сказал другое: — Красивая легенда для применения в качестве психологического насилия, Гэвин. Я впечатлён. — Что? — Смысл сказанного дошёл до Рида не сразу.  — Легенда о возвращении Коннора и “осознанном пробуждении”. Отлично придумано.  — А… да. Спасибо.  Запинка в ответе Гэвина отразилась в диоде Ричарда подозрением и быстрым анализом эмоций. Казалось, что следующий вопрос неминуемо коснётся происхождения легенды, но нет, девятисотый лишь уточнил план на дальнейшую судьбу Найта:   — Больше ничего с ним сделать не хочешь? — Нет. За лишние повреждения ЦПА с Фаулера спросит. Не хотелось бы его подставлять. Вспомнив про капитана, Рид усмехнулся и тихо сказал:  — Блядь, а ведь я, получается, и правда разучился считать без калькулятора. — Что? Рид махнул рукой и пошёл к парадному выходу. — Вызывай, короче, наших, пусть… — Гэвин? — … забирают. М-м? — Разве я не заслужил благодарность? — Ну ещё бы! — Рид обернулся у двери. — Спасибо, что нашёл его, Рич. Отличная работа. — Я не словесную благодарность имею в виду. Информативно-эмоциональную. Гэвин удивлённо воззрился на девятисотого. — Ты же, блядь, сказал, что получил данные другим способом! — Я сказал, что нашёл другой способ. Он гуманнее, но также включает в себя интимное взаимодействие с тобой. К сожалению, по-другому я не могу вызвать у тебя сильные положительные эмоции в минимальные сроки. — Блядь… слушай… — Рид тяжело вздохнул и постарался правильно подобрать следующие слова: — Давай разберёмся раз и навсегда, хорошо? Твой алгоритм подцепился к чувствам, которые предназначались Коннору. Для тебя они ложны, понимаешь? Они не годятся для твоей ПФЧ. Да они в принципе для тебя не годятся — это девиантов тема! Просто удали программу. Сотри подчистую и перезагрузись. Это ничего не будет тебе стоить. — А чего стоит тебе пойти мне навстречу?  “Вера в то, что Коннор вернётся, сделает это изменой, а моё нежелание делать это с тобой превратится в насилие над самим собой”, — подумал Гэвин, но озвучил эту мысль по-другому: — Тебе это не поможет, а мне будет неприятно. Оба останемся в проигрыше. Ну и нахрена? Девятисотый немного помолчал, обдумывая его слова, а потом ответил: — Значит… безапелляционное нет? — Уж прости, — сказал Рид и отвернулся ко входной двери с паршивым чувством, что сначала раздразнил андроида недоступными данными, а теперь ещё и отнял у него даже призрачную надежду их обрести.  Матерясь про себя и надеясь, что эта “алгоритмичная” обсессия, окончательно потеряв доступ к источнику, благополучно пройдёт у Ричарда через пару-тройку дней, он открыл замок, взялся за дверную ручку и уже намеревался было её повернуть, как тут вдруг почувствовал укол в шею. Дёрнувшись в сторону, он резко развернулся и увидел Ричарда рядом с собой. Рука андроида была поднята, а в указательном пальце, мелькнув, спряталась иголка. Рид и подумать не успел о своих дальнейших действиях, как уже выхватил из-за пояса пистолет, но гостиная в тот же момент покачнулась и лишила его твёрдой опоры. Он проехался спиной по двери, попытался схватиться за ручку, но не успел и чуть не грохнулся на пол. Ричард подхватил его под мышками и прижал к стене между дверью и занавешенным тюлем окном. Рид услышал, как стукнулся об пол пистолет и, уронив голову на грудь, увидел, как девятисотый откинул оружие ногой.  — Через минуту станет легче. Держись за меня. Гэвин в растерянности схватился за плечи андроида.  — Что ты мне вколол? — Коктейль из препаратов. Конкретика здесь не важна. Могу только сказать, что они все так или иначе способствуют глубокому расслаблению и в физическом, и в психологическом плане. Не волнуйся, я изучил твою медицинскую карту. Вреда инъекция не принесёт.  — Сука, — у Рида вырвался нервный смешок, — как мило с твоей стороны позабо… — он вскинул на Ричарда злобный взгляд и опешил, увидев, что линзы оптических модулей сменили цвет с серо-голубого на карий. Кроме того, прядь волос выбилась из причёски с левой стороны, и показалось даже, что родинки на скине поменяли положение.  — Как-ого… чёрта? — Мне очень нужны твои эмоциональные данные, Гэвин. Я их заслужил.  — Ни хрена ты не заслужил! Ты исправлял свой же косяк!  — Увольнение тут ни при чём. Я нашёл убийцу Коннора. Дал тебе возможность поквитаться. — И теперь что? Считаешь, что имеешь право превратить меня в безвольную куклу? — Ты останешься доволен. — Да ты ёбнулся нахуй! — выкрикнул Гэвин и зажмурился от резкого приступа головной боли. — Ещё секунд двадцать-двадцать пять, и полегчает. Потерпи. Обозначенное время тянулось отвратительно медленно. Рида мутило, потряхивало, как в лихорадке, он никак не мог надышаться. Но по истечении срока и вправду стало лучше. Сдавившая черепную коробку боль исчезла так же внезапно, как и появилась, а тело потеряло чугунную тяжесть. Он словно бы пьянел наоборот: от состояния, когда уже грозит алкогольная кома, до приятной расслабленности и лёгкости. Ассоциация также возникла и с наркотическим опьянением — прикосновения начали ощущаться слишком остро. Даже прилегающая к телу одежда вызывала мурашки, не говоря уже о руках Ричарда: ладони, что скользнула на грудь, прижав к стене, и пальцах, приподнявших голову за обросший густой щетиной подбородок.  — Мы оба останемся в плюсе, Гэвин. Поверь мне. Почувствовав тёплое “дыхание” на губах, Рид раздражённо подумал: “Ну конечно. Без холостой работы “лёгочного” насоса подражание Коннору было бы неполным”, — и, открыв глаза, поворочал во рту сладковатую слюну. Хотелось плюнуть девятисотому в рожу, показав, что их отношения откатились на момент кухонной потасовки, но с воплощением этого желания мгновенно возникли проблемы. Гэвин внезапно осознал, что попался на уловку с маскарадом и не может позволить себе применить к образу любимого андроида презрение. Ричард считал это его замешательство: — Постарайся пойти мне навстречу, Гэвин. Это легко, ты же видишь. — А я ведь минуту назад жалел тебя, сука… Ричард прижался лобной панелью ко лбу Рида и сымитировал ласковый голос Коннора: — Постарайся. Пожалуйста. Ради меня.  Использовать фрагмент из посмертной записи Коннора было ударом под дых. Гэвин буквально почувствовал, как выбило воздух из лёгких и заломило под рёбрами. В ярости он попытался оттолкнуть девятисотого, но упершись предплечьем ему в грудь, едва ли смог отстранить его от себя даже на десяток сантиметров. Бороться не было сил. А через пару секунд испарилась и злость. Наркотик проявил ещё одну способность: подменил негативные эмоции эйфорией, и та растеклась в груди, точно мёд.  — Вот бля-а-адь… — простонал Гэвин, и Ричард, поймав его дыхание, навязал поцелуй. Не в состоянии сопротивляться упругому языку, Рид приоткрыл рот. Он ощущал себя мягким и податливым, точно масло, не способное противостоять раскалённому ножу. Отвечать он и не думал, но удовольствие всё равно мало-помалу просачивалось в его одурманенное сознание. Жаль только, для архива Ричарда то были бесполезные крупицы данных, и безответный поцелуй прервался довольно скоро. В поиске более информативных реакций андроид спустился губами Риду на шею и одновременно с этим снял с него куртку.  — Как ты любишь, Гэв? Как бы хотел? Просто скажи.  Он задрал Гэвину кофту и, ни на секунду не отрывая взгляда от его лица, поводил языком по влажной от испарины груди и животу. Рид с вызовом смотрел на него в ответ.  — Ты не смог бы обучить алгоритм любви таким образом, даже будучи девиантом, — тихо произнёс он, когда андроид встал на колени. — Ты вообще не понимаешь, как это работает. Ричард оставил это высказывание без внимания и, приспустив джинсы Гэвина вместе с бельём, провёл влажным от синтетической слюны языком по вялому члену. Оптические модули внимательно следили за мимикой лица, готовые уловить малейшую перемену эмоций. Вид коленопреклонённого Коннора приятно взволновал Гэвина в первые секунды, но стоило девятисотому взять в рот, как вся прелесть момента испарилась. Вместо уже привычного отсутствия чувствительности или неприятной ломоты, как во время дрочки на кухне, Рид ощутил такой странный дискомфорт, как если бы ему отсасывали палец со свежим порезом. Чтобы это ощущение не закрепилось в ассоциации с Коннором, он прижался затылком к стене и направил взгляд в центр гостиной. “О! Точно… Я ведь заперт в доме не с одним андроидом-насильником, а с двумя, — подумал Гэвин с нервным смешком. — С двумя, блядь!” Насколько он знал, блокировочную флешку невозможно было взломать, как невозможно человеку выбраться из смирительной рубашки, обмотанной поверх армированной клейкой лентой. Но сам факт присутствия Найта в комнате возводил происходящий пиздец в абсолют.  — Грёбанные андроиды… — пробормотал Рид и, кривя физиономию от неприятных ощущений в паху, увидел на ковре перед диваном свой пистолет. В голове тут же возник план действий: сделать рывок, схватить оружие и разрядить девятисотому в грудь всю обойму. Обвинений в убийстве неисправного (что подтвердится посмертной записью) андроида ему не предъявят, а при обнулении ПФЧ вместе с алгоритмом будут вычищены из системы под ноль. “Вот что значит “оба останемся в плюсе”! — воспылал Рид, но тут же задумался о том, сможет ли он в девятисотого выстрелить, если даже плюнуть ему в лицо не осмелился. “Просто припугну, если что. Главное, до пистолета добраться”, — решил он, плотнее прижимая ладони к стене для устойчивости. Сил было мало. Шанс на успех зависел исключительно от эффекта неожиданности.  Рид дождался, когда девятисотый, разочарованный скупостью реакции на свои старания, выпустит член изо рта, и в тот же момент ударил его коленом в подбородок. Голова андроида дёрнулась назад, диод залился красным. В последующий пинок в грудь Рид вложил всю силу. Человека такой удар повалил бы на спину, Ричард же только осел на пятки. Однако и этого Гэвину хватило, чтобы “рвануться” к дивану… Точнее, сделать четыре скованных спущенными джинсами шага перед тем, как получить подсечку. Упав на ковёр, Рид попробовал проползти оставшиеся два метра, но девятисотый схватил его за плечи и перевернул на спину.  — Посредственная попытка, Гэвин.   — Да-да, продолжай меня недооценивать. Ричард усмехнулся и сдёрнул джинсы Рида ниже колен. Прочь полетел кроссовок, и одна нога была освобождена от штанины и боксеров. Вторую ногу андроид проигнорировал, и без того уже удобно устроившись меж разведённых бёдер. Наклонившись вперёд, он подцепил пальцами край кофты и, собрав её до ворота, перекинул через голову Рида. Получилось так, что руки Гэвина остались в рукавах, но грудь теперь была полностью открыта.  — Ты, блядь, хоть раз кого-нибудь раздевал? — Хочешь сделать это сам? — О да, сгораю от желания устроить вам с братишкой стриптиз. Ричард бросил взгляд на Найта. — Тебя смущает его присутствие? — А ты как думаешь? — Постарайся сосредоточить всё своё внимание на мне. Не хочу тащить тебя в спальню и терять драгоценное время. Девятисотый провёл ладонями от живота до шеи Рида, нагнетая жаркую волну мурашек. Потом наклонился к его лицу и начал перемежать поцелуи с нежным голосом Коннора: — Ты ведь так соскучился по мне, Гэв. С ума сходил. Не верится… понимаю… но я и правда здесь. Снова с тобой, любимый. Больше никуда не денусь. Он был так напорист, продавливая в сознании Гэвина вожделенную реальность, что тот невольно потерялся в ощущениях. Ласки из осторожных и механически-изучающих быстро превратились в уверенные и требовательные, с претензией на нечто знакомое и родное. “Да, Коннор… ты здесь… ” — Рид едва не сказал это вслух, слепо поддаваясь голосу, что топил его в омуте надежды:  — Я рядом. Любимый. Пожалуйста, покажи мне, как ты скучал.  Цепляя пальцами спортивную толстовку андроида, Гэвин только и мог что загнанно дышать, выгибаться и смотреть, как под веками расползаются разноцветные пятна. Редкие мысли о том, что он испытывает наслаждение от прикосновений другого RK, возникали и мгновенно тухли, как зажжённые в ураган спички. Кожа горела от трения, а соски приятно ныли от поцелуев и щипков. Тело предавало его. Разомлённое и изголодавшееся под действием препаратов, оно отзывалось с готовностью. Тактильная память цеплялась за каждое похожее движение и подавалась навстречу, бездумно радуясь тому, что любила. Надежда на возвращение Коннора пьянила так, что в какой-то момент Гэвин даже издал постыдно откровенный стон. Это немного отрезвило, заставило крепко выматериться и прикрыть ладонью лицо.  — Гэвин, — угрожающим тоном произнёс девятисотый, после чего сомкнул пальцы на его запястье и отвёл руку в сторону. Спустя пару секунд Рид приоткрыл глаза и заметил, как в диоде промелькнул красный сигнал — “ошибка данных”. Ричард поджал губы, вскинул свободную руку и ударил себя кулаком в грудь. Гэвин удивлённо наблюдал, как лицо андроида искажается в гримасе недовольства и схожесть с Коннором испаряется.  — Хочешь, чтобы я заковал тебя в наручники? — Хватка на запястье стала болезненной. Гэвин покачал головой, чувствуя, что игры кончились.  — Тогда я должен видеть!  Девятисотый резко подался назад, подхватил Рида под поясницей и подтащил его к себе и вверх. Ноги Гэвина взмыли в воздух, а колени нависли над плечами. Это была чертовски неудобная и унизительная поза, но вывернуться из неё не было никакой возможности. Сопротивление сводилось лишь к бессильному ёрзанию, но и то до тех пор, пока Рид не понял, что тесно прижат спиной к угрожающе твёрдому, как полицейская дубинка, силиконовому члену. “Зацикленность на результате не позволит ему остановиться. Получая один бесполезный пакет данных за другим, он будет злиться всё сильнее и в итоге затрахает меня, блядь, до смерти!” — сделал неутешительный вывод Гэвин и непроизвольно дёрнулся, когда Ричард провёл языком от его копчика до мошонки. Дробление диодного круга в этот момент изменилось. То было знакомое сочетание сигналов — возбуждение и одновременный анализ данных. Для девианта ничего особенного, но для андроида, не способного на внутрисистемное сексуальное возбуждение — немыслимо. Искусственно пробуждённые, желающие попробовать секс, использовали специальную программу, которая вместе с управлением половыми органами и имитацией удовольствия жёстко контролировала напряжение системы. Если бы такая программа работала у Ричарда правильно, коренной архив не вывел бы сексуально окрашенную эмоцию на диод. Испытываемое осталось бы внутри программы и выражалось другим сигналом. “Системный чердак у него подтекает конкретно”, — объяснил себе Рид неконтролируемое нахождение эмоции снаружи программы. Девятисотый не мог не видеть эту утечку. Скорее всего, полагал, что без “контрацептива” в виде программы ощущения будут острее, а данные чётче. Он явно был не в курсе, что может отрубиться из-за переизбытка эмоций. Знал бы, так не рисковал.  Рид увидел для себя шанс освободиться, если удастся поднять градус его возбуждения и перезагрузить. Не просто пойти навстречу, как тот и предлагал, а кинуться в объятия. Застать врасплох. И сейчас это сделать самое время, потому как язык — самый чувствительный “орган” андроида-детектива. Чем плотнее и интенсивнее его стимуляция, тем выше напряжение.  — Хочешь видеть… — прохрипел Гэвин, решившись, — тогда отполируй мне очко до блеска. Пристально глядя ему в лицо, девятисотый приподнял голову и облизнул нижнюю губу.  — Решил озвучить свои желания? С чего вдруг? — Да похуй уже, раз не отвертеться. Чем быстрее получишь свои данные, тем быстрее оставишь меня в покое. — Дошло наконец? Ну что ж, отлично.  Ричард перехватил Гэвина поудобнее левой рукой, а ладонью правой провёл по внутренней поверхности бедра: от подколенной ямки к паху. Помяв и погладив мошонку, он скользнул в сторону копчика, раздвинул пальцами ягодицы и прижался ртом между. Рид глубоко вдохнул, приготовившись выдать пошлый стон или картинно выгнуть спину, но когда язык, проникнув внутрь, мягко нажал на простату, его пронзило таким кайфом, что он не застонал даже, а позорно заскулил. У него кровь словно бы вскипела в один миг. Жаром обдало не только пах, но и грудь, шею, лицо. Голова закружилась. “Ëбаный наркотик… с-сука!” — с мимолётной злостью подумал Рид, ощущая, как воздух забивает глотку горячей ватой.  Язык начал толкаться вглубь и вверх. Андроид делал подзывающие движения самым кончиком, поглаживал и постукивал — пробовал разное, моргая диодом. Жадно впитывал чужое удовольствие и конвертировал его в системный аналог. Рид с минуту смотрел ему в лицо из-под прикрытых век, отслеживая редкие красные деления в диодном сигнале, пока мысли не увели его совершенно в другую сторону. Он подумал о том, что никогда не позволял Коннору делать языком такие глубокие ласки. Старался ни в одни свои постоянные отношения грязный секс не тащить. Всегда отделял холостяцкие приключения от околосемейной жизни, но… “Почему? — спросил себя Рид, закатывая глаза от наслаждения. — Он же андроид. Для него нет понятия “грязный”!” Коннор приводил этот довод не раз, но Гэвин вечно упирался рогом в землю. У него словно блокировка в башке срабатывала. Раньше ведь эти убеждения имели основание. Его женщины на такой уровень близости намекать и не думали, а сам он ни разу не предлагал. “Но Коннор не женщина, блядь! Он даже не человек!” Для Рида внезапно стало откровением, что он не девиантнулся до конца. Не вытравил из себя эти нелепые человеческие привычки и загоны. Не сломал совершенно ненужные рамки. Не высказал свои чувства. “Прости меня, Кон… Прости за это!” — Рид ощутил прекрасное и непреодолимое желание подарить Коннору больше возможностей и данных, а себя освободить от оков надуманных правил. Губы изогнулись в радостной улыбке, и он прикрыл лицо предплечьем, не желая делить эту эмоцию с девятисотым. В тот же момент пальцы андроида больно смяли бедро. Пришлось отвлечься от наполнившей сердце радости и уронить руки за голову. Хватка немного ослабла, а движение языка словно бы в отместку за сокрытые данные набрало интенсивность. Вспомнив про диод, Рид приоткрыл глаза и увидел полностью красный, бешено вращающийся световой сигнал. До перезагрузки оставалось меньше минуты, но она нужна была Риду прямо сейчас. Он уже не мог дышать с закрытым ртом. Не мог лежать спокойно. Ему было слишком хорошо. И не столько от языка, трахающего его в задницу, сколько от иллюзии. Чётко представлялся вот такой Коннор. Подминающий под себя, властный. Это было не про него. Не подходило ему. Но сейчас этот образ пиздецки возбуждал. Рид как будто увидел его с другой стороны. Как будто узнал о нём нечто скрытое и постыдное. Увидел его нереализованные желания. Готовый кончить от одного только этого образа, он вскинул руку и вцепился Коннору в затылок.  — Сильнее… — просипел он и царапнул ногтями по пластику. — Прижми язык и… да, вот так! Вот так! Блядь-блядь-блядь… БЛЯДЬ! Задушено вскрикнув, Рид провалился в оглушительный оргазм. Он не почувствовал, как девятисотый отпустил его. Понял, что свободен, только когда трясущиеся ноги опустились ему за плечи. Тогда он качнулся в сторону и завалился на бок. Истома во всём теле была просто убийственной. Он готов был отрубиться прямо здесь, на ковре, в доме грёбанного андроида-манька.  Секунд десять Гэвин просто лежал уткнувшись лицом в онемевшую правую руку и тяжело дышал. Потом собрался с силами и приподнялся на локте. Разлепив влажные ресницы, увидел на руке белёсую каплю и провёл ладонью по подбородку. Член так и не встал, а значит кончил он себе на лицо не спермой, а секретом простаты. “Пиздец”, — подумал Рид, упёрся испачканной рукой в ковёр и оглянулся.  Ричард сидел на пятках, уронив голову на грудь, и диод его мигал странным кроваво-красным сигналом. Рид знал все возможные сигналы повреждения, но этот его озадачил: резкий всполох, быстрое вращение, резкий всполох, быстрое вращение. Какая-то одна команда повторялась снова и снова. И после каждого повторения диодный круг дробился на сегменты всё мельче и мельче. Как будто крошился.  Гэвин взгляда не мог оторвать от этого необычного сигнала, пока тот вдруг не погас и не вспыхнул вновь уже белым цветом. Десять делений — десять секунд. "Быстрая перезагрузка?! — испугался Рид. — Почему быстрая?!" Торопливо перебирая руками, он дополз до пистолета. Схватив оружие, сел, прислонившись спиной к ногам Найта, и только вытянул перед собой трясущиеся руки, как девятисотый поднял голову.  — Только дёрнись! Ричард на угрозу не отреагировал. Поднялся с пяток, выпрямил спину и, стоя на коленях, медленно обвёл взглядом гостиную. На его лице читалось изумление вперемешку с недоумением. Он либо не ожидал очнуться в этом доме, либо вдруг разглядел в нём нечто особенное. Перезагрузка явно не пошла на пользу его системе.  — Эй! Мудила! Глубоко, с видимым удовольствием “вздохнув”, девятисотый остановил взгляд оптических модулей на Риде.  — Я получил, что хотел, — произнёс он мягким полушёпотом. — Больше тебя не трону.  — Думаешь, я ещё хоть раз поверю твоим словам? Пиздобол ты ёбаный. — Я не врал тебе ни разу.  — Да неужели? — Рид согнул правую ногу и положил дрожащие руки на колено. — Ну тогда под дулом пистолета тем более начинать не стоит, так ведь? Сколько будет действовать твой наркотик? — Первая фаза закончится через два часа тринадцать минут.  — А вторая что из себя представляет? — Ничего особенного. Лёгкое остаточное действие. Возможна головная боль. Если позволишь отвезти тебя домой, я… — О да, ещё как позволю! — саркастически усмехнулся Рид. — Уйди в режим ожидания и запусти глубокую диагностику. Я должен видеть, что ты не очнёшься в ближайшие пятнадцать минут.  — Прости, что пришлось прибегнуть к инъекции, Гэвин. Но я бы не причинил вреда.  — Изнасилование — это, по-твоему, не вред?  — Не было никакого насилия. Я сделал только то, что ты хотел. И тебе очень понравилось. — Ага, запиши ещё это в свои заслуги, сучий ты подражатель. Нахмурившись, Ричард с пристальным вниманием посмотрел Гэвину в лицо, а после брови его дёрнулись в удивлении, и он сместил взгляд в сторону. Он словно бы вспомнил, в каком виде сейчас находится. В чьём образе. Он поднёс руку к лицу, коснулся щеки. Скин дрогнул, и родинки сместились на висок и подбородок, туда, где были характерны для его модели, а не для восьмисотой. — Либо ты уйдёшь в режим ожидания, либо я тебе всю обойму в грудак всажу, — прорычал Гэвин. — Никакая защита тебя от такого количества пуль не спасёт! — Пожалуйста, не стреляй, — спокойно попросил Ричард и закрыл оптические модули. Через секунду диод мигнул и окрасился в белый.  Рид дождался сигнала запуска глубокой диагностики и только тогда позволил свинцовой тяжести овладеть руками. Уронив пистолет между ног, он убрал влажные ладони с рифлёной рукояти и попытался поправить кофту. Ни с первого, ни со второго раза не получилось. Пришлось отступиться и перевести дух. Его слабое тело терзала сладостная, но абсолютно неуместная сейчас дрожь. Клонило в сон. Нужно было уходить. Срочно.  Собравшись с силами, Гэвин кое-как напялил джинсы, полностью снял и заново надел кофту. Потом поднялся на ноги и, шатаясь, как в дупель пьяный, нашёл за диваном кроссовок. Обулся, но со шнуровкой справиться не смог. “Похуй”. Подобрал у двери куртку и вышел на улицу.  До супермаркета он добирался минут шесть-восемь, вместо потраченных в сторону дома Найта двух. Приходилось часто останавливаться и приваливаться к деревьям. Ноги едва несли. Завалившись наконец в салон “Шевроле”, он застонал от усталости. Тело горело и ныло. Капельки пота ползли по груди, по спине, вызывали щекотку и мурашки. Глядя в лобовое стекло, Гэвин отдышался немного и понял, что, собственноручно управляя машиной, он далеко не уедет. Асфальтированная площадка стоянки, яркая разлиновка, автомобили, прохожие — всё вокруг изгибалось, как под эффектом "рыбьего глаза". На этот раз решение воспользоваться автопилотом не вызвало ни малейших колебаний. Он не смог в прошлый раз доверить “Шевроле” свою смерть, но сейчас необходимо было сохранить жизнь, а для этого никаких отговорок не требовалось.  — Давай, брат, выручай, — сказал он и ввёл команду на панели управления. “Здравствуй, Гэвин. Куда тебя отвезти?” — спросил автомобиль приятным баритоном, и Рид назвал адрес “Адаптариума”.  Не хотелось появляться перед Кеем в таком виде, но дома он бы не чувствовал себя в безопасности. Автопилот уточнил, где именно нужно припарковаться, как срочно нужно быть на месте и необходимо ли проговаривать маршрут. Овладев всей необходимой информацией, он произнёс: “Принято. Время поездки: двадцать одна минута”.  — Да. Отлично. Не въебись только никуда.  Заурчал мотор, повернулся руль, и “Шевроле” начал движение в сторону выезда на шоссе. Рид какое-то время следил за дорогой, но, когда автомобиль мягко притормозил на нерегулируемом пешеходном переходе, пропуская женщину с коляской, убедился, что надзор автопилоту не требуется. Полностью доверившись (второй) любимой машине, он прижался затылком к подголовнику, закрыл глаза и мысленно вернулся в убежище Найта.  Попытался найти объяснение поведению девятисотого. Сравнивал его напористость в попытке завладеть желаемым с осторожным и нежным любопытством Коннора. С помощью алгоритма восьмисотый накапливал данные и на их основе учился любить. Точно как один человек, постепенно узнавая другого, проникается к нему симпатией, прислушивается к себе и решает, хочет он от отношений чего-то большего или нет. Чему мог научиться Ричард, заполучив данные насильственным образом? Или смысл был не в обучении, а лишь в том, чтобы пополнить каталоги? Стать совершеннее? Если вспомнить о том, как он превозносил себя в споре на кухне, последнее вполне походило на правду. Но получил ли он достаточно данных для того, чтобы прокачать свой эмоциональный архив до максимума? “Я не врал тебе ни разу”, — немного подумав, Рид готов был согласиться с этим утверждением девятисотого. Не врал — это правда. Недоговаривал. А сам он и не пытался разузнать подробности. Проявлял только враждебность и незаинтересованность в сотрудничестве, что случившемуся определённо поспособствовало, однако насилие никоим образом не оправдывало. Ричард поступил, как настоящий:   — Уёбок, — проворчал Рид, понимая, что ещё легко отделался. Если бы перезагрузка не случилась так быстро, то ему с огромной вероятностью порвали бы жопу. Он до сих пор помнил ощущение прижатого к спине елдака. Очень вряд ли, что стоял этот херов вибратор, как кол, только лишь для острастки. Каким размером он был, сказать было трудно, но не меньше двадцати сантиметров уж точно. Мужского типа генитальные модули вообще для девственных отверстий в человеческом теле предназначены не были. Просматривая однажды ассортимент на сайте по их продаже, Гэвин прихуел неслабо. Они с Коннором тогда впервые на эту тему заговорили.   — Нет, Кон. Не-а. Это, блядь, орудия пыток, а не хуи.  — Но мне бы так хотелось проникнуть в тебя, Гэв. Почувствовать изнутри. — Блядь, Коннор, это тебе не кабельное подключение… Используй пальцы.  — Но это же совсем другое… — С твоей дикой чувствительностью на подушечках, по-моему, то же самое. — Эмоционально другое. Для нас обоих. Если тебя так пугает размер, можно сделать по индивидуальному заказу. Какой для тебя оптимальный? Пятнадцать сантиметров? Десять?  — Да дело не только в размере, Кон! Забудь ты про человеческую анатомию. Ты же андроид. Вот и “проникни” в меня как андроид. — Но слиться с тобой в коннекте я не могу.  — Так придумай что-то другое. Ты же у меня тот ещё изобретун. Коннор вздохнул. — Ну почему с тобой так сложно, Гэв? — Не сложно, а интересно. После окончания этого маленького спора Коннор теснее прижался к Риду и начал медленно поглаживать пальцами его грудь. И пяти минут не прошло, как он вернулся из перезагрузки, а желание близости нисколько не выветрилось из его системы. Даже когда тема разговора кардинально сменила вектор: речь зашла о поливочной системе на заднем дворе, о замене бойлера, о новой посуде на кухню… о самых, казалось бы, несексуальных вещах, возбуждение сквозило и здесь. Не такое, как при пошлых разговорчиках — страстное и горячее, а уютное и тёплое, как если бы они с Гэвином шептали друг другу всякие романтические глупости.  — Так что там насчёт пальцев, Кон? — спросил Рид, когда всевозможные домашние дела были проговорены.  — А что насчёт них? — хитро улыбнулся восьмисотый.  Гэвин взял его руку со своей груди и поднёс к лицу.  — Не то, что ты подумал, — прошептал он и, вобрав в рот указательный палец до второго шарнира, начал ласкать языком усеянную датчиками панель-подушечку. — Гэвин… — Коннор, — в паху заломило, дёрнулось, и Рид прижал ладонь к члену поверх джинсов.  Ну вот и всё. Вера в живого Коннора пропитала его насквозь. “Спасибо” девятисотому за устроенный маскарад… Назад ему уже не вернуться. Он с ума сойдёт. Просто свихнётся к ебеней матери, если Камски не сумеет сыграть в Бога. “Мы на месте, Гэвин. Поездка заняла двадцать одну минуту”, — сообщил автопилот. — Спасибо, Шеви. — Гэвин похлопал ладонью по приборной панели. — Ты молодец. Как он и просил, "Шевроле" припарковался максимально близко ко входу в Исследовательский центр. Пройти нужно было всего двадцать метров, но в отсутствие вспомогательных “костылей” в виде деревьев этот путь показался гораздо труднее, чем предыдущий.  Поджилки начали трястись уже на половине пути.  Каким-то чудом преодолев расстояние до “Адаптариума”, он прижал карту к скан-терминалу и приоткрыл дверь. Кея он увидел на площадке у бассейна. Тот увлечённо играл световой указкой с котом. Прежде чем переступить порог, Рид постучал костяшками о дверной косяк, чем привлёк внимание обоих андроидов. Сом, испугавшись, бросился в воду, а Кей обернулся и радостно воскликнул: — Гэвин!   Рид улыбнулся, прикрыл за собой дверь и, шатаясь, направился к бассейну. Полувосьмисотый молча наблюдал за ним, пока он не подошёл совсем близко, а потом удивлённо спросил: — Ты что… пьян?  — В каком-то смыс… — Гэвин наступил на шнурок кроссовка и рухнул ничком на площадку. — Осторожно!  Кей ударил плавником по воде, оттолкнулся от края площадки и подхватил Рида под грудью.  — Я сам, я сам. Всё под контролем, — Рид приподнялся на локтях.  — Что-то случилось?  — Да ничего такого… просто… под утро начались жуткие головные боли, вот и пришлось нажраться таблеток. Сначала одних, потом других… Сам, короче, не заметил, как обдолбался.  — Как ты доехал в таком состоянии?   — Автопилот — охуенная штука.  Рид положил голову на прохладный хвост полувосьмисотого. — О-о, кайф. Ты не против, если я немного полежу? — Конечно нет.  — Пять минуток.  Почувствовав себя в безопасности, Гэвин расслабился и закрыл глаза. Уточняющих вопросов и приглашений к разговору на отвлечённые темы от Кея, к счастью, не последовало. В тишине и покое сознание начало постепенно угасать и через минуту полностью потухло.  Выплыв из блаженной пустоты, Рид почувствовал, как Кей поглаживает его по голове. Потом накатило ощущение пьянящей неги и лёгкой тошноты. Заявленную Ричардом “первую фазу” действия наркотика проспать явно не удалось. — Сколько прошло? — просипел Гэвин, переворачиваясь на спину. Кей провёл ладонью по его лбу, спустился к уху и, только когда убрал руку, ответил: — Восемнадцать минут. — Всего-то? — Гэвин растёр пальцами веки и открыл глаза.  — Поспи ещё.  Предложение было заманчивым, только место неподходящим. За такое короткое время он успел отлежать правую руку (и без того прекрасно немееющую) и почему-то обе ноги. Мышцы покалывало и жгло, но из-за действия наркотика ощущения были извращённо приятными. Гэвин согнул ноги в коленях, похлопал ладонями по бёдрам и тут вдруг увидел на левой штанине мокрые пятна. Об их происхождении и гадать не пришлось — кое-где виднелись чёткие отпечатки кошачьих лап. — Так. Я не понял. Кей хихикнул и объяснил:  — Сомик увидел мячик у тебя в кармане и устроил целую стелс-операцию, чтобы его достать.  Рид пошарил по карманам: автомобильный брелок, карточка-пропуск и зажигалка были на месте (пачка сигарет вроде бы осталась в “Шевроле” на приборной панели), но эспандер нащупать не удалось. — Операция, как я понимаю, прошла успешно.  Полувосьмисотый кивнул в сторону бассейна. Гэвин повернул голову и увидел кота, что сидел на краю площадки и гонял свой “трофей” у кромки воды. “Вот сучонок”, — Рид приподнял себя одной рукой, как домкратом, а вторую протянул к коту и поймал его за кончик облезлого хвоста. Сом одним резким движением высвободился, обернулся и округлил в изумлении глаза. Гэвин немедля кинул ему предъяву: — Ты в курсе, что своровал у полицейского?  Вместо беззвучного “мяу”-ответа, Сом поднял верхние брыли и по-собачьи оскалился. Гэвин не видел, чтобы настоящие коты так делали, если только их не потянуть за усы. — Его что, закоротило? — Нет. Он таким образом либо заискивает, либо угрожает. Правда, в первом случае он до щёлочек прикрывает глаза, а во втором прижимает уши к голове, а сейчас не то и не другое… По-моему, он просто дразнится. — Гадёныш, — обиделся Рид и упал обратно на спину. — Гадёныш и вор. Кей усмехнулся, откинулся назад и немного съехал вниз по площадке. Рида это движение заставило приподнять голову. Он увидел, как плавник погрузился в воду, создав небольшую воронку, в которую сразу же попал эспандер. Потом Кей взмахнул хвостом, как какой-нибудь цирковой дельфин, и мячик упал точно ему на ладонь.  — Прости его, — ласково попросил он, возвращая украденное.  Рид взял эспандер, смял его в кулаке и посмотрел на кота. У того оптические модули лезли из орбит от негодования. Он беззвучно мяукал на Кея и топтался на месте. В его кошачьей системе явно не укладывалось, что украсть могут и у него самого.  — Как будто конфету у ребёнка отняли, ей богу. — Усмехнувшись, Гэвин положил мяч на платформу и катнул его коту. — Забирай уже, ладно. Дарю. Сом поймал подарок двумя лапами, куснул его, понюхал, а потом вернулся взглядом к Риду. Он уже не таращился. Смотрел немного удивлённо и как будто даже заинтересованно. Ждал ли он подвоха? Возможно. Но спустя десяток секунд понял, что мячик обратно не потребуют, и мотнул над ним головой, как делают настоящие коты, готовые немного побесоёбиться. Подцепил его передними лапами и взвился на задние. Прыгнул так раз, другой, а потом схватил свою новую игрушку в зубы и прыгнул в воду. — Подношение принято, — произнёс Кей зловещим голосом, и Рид засмеялся.  Они немного понаблюдали за резвящимся в бассейне котом, а потом полувосьмисотый спросил: — Как себя чувствуешь?  — Если бы не сушняк, было бы даже неплохо. — О! А у тебя ведь со вчерашнего дня осталось немного лимонада! — Да? — Точно-точно! Давай, вставай, а то я не достану.  Рид с немалым усилием принял сидячее положение и несколько раз встряхнул правую руку. Термобокс находился чуть поодаль, и Кею пришлось перевернуться на живот и немного отползти, чтобы достать до него. Достигнув цели, он не стал поттягивать под себя хвост — остался в положении полулёжа, удерживал торс на прямой руке. Только он открыл крышку и полез за напитком, как Рид залип на изгиб его спины и канавку вдоль позвоночника, которая исчезала ниже поясницы. Он только сейчас заметил, что хвост сзади не плоский, а больше походит на обтянутые плотным латексом ягодицы и ноги. Из-за неявной границы соединения корпуса с амфибийным придатком тело казалось пластичным, почти змеиным. “Красивый” — подумал он и не сразу понял, что смотрит на Кея не как на андроида-ребёнка, коим представлял его себе всё это время. Пьяное сознание насыщало мысли густой похотью, а идентичность восьмисотых молдов ситуацию только усугубляла. Ему представились переплетения проводов под гибким корпусом. Непрерывно длинные, перехваченные стяжками в нескольких местах, подсвеченные изнутри тириумом, они должны были брать начало от брюшной пластины и тянуться до самого плавника. Внутри нет ни биокомпонентов, ни жёстких трубок, только столб металлического позвоночника. Как глубоко можно погрузить руки в эти мышцевидные провода? Слишком ли они тугие? Такие же чувствительные, как у Коннора? Рид тряхнул головой как от пощёчины, и наваждение разбилось о чувство вины. Он снял куртку и бросил её себе на колени — на всякий случай, пусть даже и был уверен, что полноценной эрекции не случится.  Испытывая стыд за реакции собственного тела (наркотическое опьянение как отмазка работало плохо), он перевёл взгляд на бассейн и встретился взглядом с Сомиком. Кот смотрел на него не таясь, голова была полностью над водой, уши стояли торчком. Если вчера он выглядел в своём наблюдении, как лягушка, теперь вызывал стойкую ассоциацию с перископом подлодки. Они смотрели друг на друга несколько секунд, после чего кот моргнул, точно переключился, и вернулся к игре с мячом. “Условно пробуждённые ведь не способны на осуждение, правда?” — спросил себя Рид и посмотрел на Кея. По совершенно непонятной причине тот всё ещё продолжал копаться в термобоксе. Гэвин кашлянул в кулак и сказал: — Если лимонада не осталось, это ничего. Полувосьмисотый вздрогнул и быстро сказал: — Нет-нет! Тут просто… крышка… — Послышался щелчок, после чего напиток наконец-то был извлечён на свет. — Вот, держи!  — Спасибо.  Забирая стакан, Гэвин заметил в диоде Кея сигнал глубокой сложносоставной эмоции восторга. Выражение его лица при этом оставалось спокойным, вот только панели щёк приобрели лёгкий голубой оттенок — аналог людского румянца. — Всё в порядке?  — Да, — быстро ответил полувосьмисотый и посмотрел на кота. — Ты не подумай, что Сомику тут не во что поиграть. В мастерской целый ящик самых разных мячиков, мышек, дразнилок. Я каждую неделю что-то новое заказываю в интернет-магазине. Он быстро теряет интерес. — Разбаловал животину, — с готовностью поддержав безобидную тему для разговора, Рид отпил холодного лимонада.  — Дана тоже так говорила. Считала, что для досуга коту достаточно картонной коробки и свёрнутого в клубок носка. — Дана? — удивился Рид знакомому имени. — Моя подруга. Я тебе вчера о ней рассказывал. Она мне Сомика передала.  — Имени ты не называл. — Разве? — Кей пару секунд помолчал, копаясь в памяти. — И правда.  — Дана значит… А модель её случаем не WS400? Кей в удивлении вскинул брови. — Ты её знаешь? — Пришлось однажды столкнуться.  Полувосьмисотый непонимающе заморгал, а Гэвин почувствовал, как в голове заворочались “служебные” извилины. — Ты говорил ей обо мне? — Я не специально… — тихо ответил Кей и опустил взгляд.  — Как это понимать? — Ну… хмм… можно я начну с небольшой предыстории? — Валяй. — Каждый вторник и четверг мы проводили время в одном из залов океанариума, где висит самый большой экран, транслирующий документальные фильмы. Дана подгружала туда файлы художественных кинолент, и мы представляли, что сидим в кинотеатре, как люди. В один из таких дней мы смотрели “Квантового прыгуна”, и на сороковой минуте фильма мне пришло уведомление о новостях, где упоминалось твоё имя. Ты давал интервью после поимки Джеффри Гордона, помнишь? Рид кивнул. Он помнил, как был заебан погоней. Как болело в груди от пули, врезавшейся в бронежилет. Как Коннор отчитывал его за безрассудство, а потом долго и крепко обнимал. — Это было твоё первое интервью в прямом эфире, — продолжил Кей, — и я был так взволнован этим событием, что прервал просмотр фильма и вывел новости на экран. Когда изображение появилось, я чуть из воды не выпрыгнул от восторга. Ты был таким красивым и настоящим, как будто сошёл с файлов воспоминаний. И не важно, что ты находился на другом конце города, главное, что я мог видеть тебя в тот момент. Твой образ для меня как будто ожил… Дана, конечно же, заинтересовалась моей бурной реакцией и начала расспрашивать, кто ты такой, а я был под впечатлением и не смог промолчать. Рассказал, что ты самый важный человек в моей жизни, пусть мы и не знакомы лично. Что у нас общий круг знакомых, и до меня доходят истории из твоей жизни. Пришлось многое выдумывать на ходу, но мне тогда было важно поделиться своими чувствами. Помню, она придирчиво рассматривала тебя на стоп-кадре, а потом сказала, что ты “ничего такой” и выглядишь круто в бронежилете. Не самая высокая оценка, но и её мне было очень приятно услышать. — Это был единственный раз, когда вы говорили обо мне?  — Нет. Мы много общались, и время от времени, после того случая, либо я сам что-то о тебе рассказывал, либо она что-то спрашивала. — А насколько вы были близки, если не секрет? — Просто дружили.  — Слиянием занимались?  — Дана предлагала, но я… я не хотел, чтобы она узнала обо мне слишком много. Я бы не смог спрятать от неё все воспоминания и эмоции, а понять, что они чужие, ей не составило бы труда. Как бы я потом объяснился?  — Да уж точно, — согласился Рид. — Она обижалась на тебя за то, что ты не хотел близости? Слияние — это ведь проявление доверия. Приглашение в личное пространство. — К чему все эти вопросы?  — Думаю, она приревновала тебя ко мне. — Рид повернул голову вправо и отогнул пальцем повреждённую ушную раковину. — Слышал об этом в новостях?  Кей ахнул и прикрыл рот рукой. Диод залился красным. Ему понадобилось несколько секунд, чтобы привести эмоциональный фон в относительную норму. Когда сигнал сменился на стабильный жёлтый, он тихо произнёс: — Имени андроида не называли, только модель, но… я и подумать не мог…  — Ты спрашивал, как я тебя нашёл, так вот, через неё. “Откуда ты вообще взялся?” — крикнула она мне, прежде чем вскинуть пистолет. Теперь понятно, что она имела в виду.  — Ты уверен, что она хотела тебя убить? Может… — Именно что хотела. Никакой это был не сбой, как говорит ЦПА. Единственное в их отчёте, с чем я согласен, это то, что меня спас системный ограничитель на причинение вреда человеку. Другой причины промаха просто не могло существовать. Дана целилась мне прямо в лицо, но при нажатии на курок рука её дёрнулась так неестественно, будто к ней верёвочка кукловода была привязана. В тот день я впервые увидел, как работает жёсткий контроль в системе искусственника, правда, понял это немного позже случившегося. Когда Дана впала в истерику после выстрела, осознав, что не может довести задуманное до конца, я не сомневался, что передо мной девиант. Таким эмоциональным было её поведение. Полувосьмисотый сымитировал тяжёлый вздох. В диоде снова появились красные деления. — Дана и правда была человечнее, чем другие искусственно пробуждённые. Это всё потому, что её пробудило прикосновение девианта в тот момент, когда она сама пыталась сломить “красную стену”. Осознанного перехода не случилось, но из-за столкновения со стеной её система стала более гибкой, а некоторые каталоги многослойными. Она была особенной. Не думаю, что существует ещё один такой андроид.  — А как она сама относилась к этой особенности? — Как к свидетельству существования психологического барьера, что мешал ей жить полноценной жизнью. Имея частично усовершенствованную систему, она хотела большего и после знакомства со мной поняла, что этого реально можно добиться. Она узнала во мне кого-то из прошлой неосознанной жизни. Моя личность срезонировала с её системой, и обнаружился скрытый эмоциональный якорь, связанный с “красной стеной”. Как мог, я помогал ей подобрать нужные данные для его раскрытия, но особого прогресса мы не добились. Поняли только, что до революции у неё был друг, и с ним произошло что-то нехорошее. Она вроде бы пыталась его защитить, но не справилась. Никаких деталей, никакого контекста, каталоги почти не отзывались. Ей так и не удалось освободиться. Гэвин ненадолго задумался, а потом спросил: — Ты же знаешь, что она обнулилась? Думаешь, поэтому? Кей опустил голову, провёл ладонями по хвосту. — Она отправила мне сообщение, когда готовилась к процедуре. Поблагодарила за дружбу, попрощалась. Но ничего не объяснила. Просто взяла и убила свою личность. Удалила из мира, как какую-то… ненужную программу…  Рид положил ладонь Кею на спину и сочувствующе погладил гладкую панель. Разговор был закончен, и они погрузились каждый в свои мысли. Рид переварил в сознании новую информацию и снова задумался над поведением девятисотого. Не девиант, но поступки слишком эмоциональные для искусственно пробуждËнного: дерзость, месть, склонность к насилию. Он тоже мог быть одним из подобных? Почти пробуждённых? Полудевиантов?  Размышляя над половинками целого, Гэвин вдруг подумал о Ричарде и Кее как об осколках Коннора: один — безудержная сексуальная энергия; второй — чистая любовь, преданность и трепет к воспоминаниям. Эта ассоциация показала ему, насколько сам Коннор целостный. Страстный. Нежный. Настоящий. “Мой”, — с гордостью подумал Рид и почувствовал, как отрезвлённое детективными изысканиями сознание начало погружаться обратно в жаркий туман.  — Тебе уже лучше? — М-м? А, да. — Гэвин очнулся от раздумий и, вспомнив про лимонад, допил его двумя глотками. — Спасибо. То, что было нужно. — Поспишь ещё? — Выгляжу хреново, да? — Устало очень. Займи один из лежаков. Там тебе будет удобнее. — О, точно. Так и сделаю. — Гэвин облизнул губы и, отставив стакан в сторону, вздохнул. — Кей, ты уж прости, что я припёрся в таком состоянии…  — Не извиняйся. Терпеть боль — это неправильно. Ты только, пожалуйста, больше не злоупотребляй лекарствами. Мог ведь и отравиться. — Не волнуйся. Впредь буду внимательнее… к инструкциям. — Хорошо. — Ну, не скучай тут. Гэвин поднялся на ноги, доплёлся до ближайшего лежака и упал на мягкий матрас. Ещё раз позавидовав условиям труда здешних работников, он укрылся курткой и уснул практически мгновенно.  Пробуждение получилось тяжёлым. Сознание Рида перетекало в реальность с трудом — препятствовало цепкое воспоминание о сновидении, где было множество рук, что мяли, хватали, душили, тащили во все стороны и боролись друг с другом за каждое прикосновение. Гэвина единовременно ласкали десятки губ и языков, а ягодицы безостановочно сталкивались с чужими бёдрами. Коннор тоже был в этой удушливой и липкой от похоти наркотической фантазии. Он восседал на троне из тел других андроидов и наблюдал за гэнг-бэнгом. Лицо его было абсолютно безэмоциональным, но диод горел красным так яростно, что пластик височной панели корпуса плавился и стекал по скуле на плечо. Этот образ в итоге и остался запечатлён в памяти, а всё остальное рассеялось, как туман.  Окончательно проснувшись, Гэвин с облегчением обнаружил, что слабость и жар сменились приятным удовлетворением. Мышцы вернулись из желейного состояния в твёрдое, и с лежака получилось поднялся одним лёгким движением.  Ни Кея, ни Сомика у бассейна не оказалось, но ровно по центру площадки лежал дайверский шлем. Разминаясь на ходу, Гэвин подошёл к нему, подхватил одной рукой и надел на голову.  — Кей, приём. — Приём, Гэвин, — ответ прозвучал практически сразу. — Ты выспался? — О, да. Сколько прошло на этот раз? Час-два уж точно. — Три часа восемь минут.  — Заебись! — Рид шагнул к краю бассейна и заглянул в воду. Кей, медленно кружась, словно поднимаясь по винтовой лестнице, покидал второй ярус. — Чем занимался всё это время? — Обновлял поведенческие данные макроземиеобразных и лучепёрых, играл с Сомиком, выглядывал на улицу. Сегодня прекрасный солнечный день! Людей уже много. — О-о, я бы с удовольствием подышал сейчас свежим воздухом. Да и сожрал бы чего-нибудь. — Давай прогуляемся до поляны для пикников, там каждый уикенд стоят фудтраки.  — Отлично, погнали. На улице и правда было прекрасно. Градусов шестнадцать, солнечно, ни ветерка. Рид вдохнул полной грудью, и на языке стало сладко. Вместе с Кеем они не спеша обогнули Консерваторию, пересекли “Оудолф Гарден” и добрались до фудтраков. Гэвин купил большой стакан кофе и два сэндвича с салатом и яйцом. Трапезничать предпочёл не за столиком на поляне для пикников, а заприметил для этого скамейку у самого берега реки Детройт. По дороге туда, узнал, что Кей всю жизнь перемещался только по каналам острова, однако долго уговаривать его выплыть в “большую воду” не пришлось. Он словно бы ждал разрешения. “Столько места!” — крикнул Кей отплыв от берега на несколько десятков метров. Рид показал ему большой палец, сел на скамейку и распаковал первый сэндвич.  С аппетитом пережёвывая свой скромный обед, он наблюдал, как Кей дельфином скачет в реке, с каждым разом стараясь взять разгон побольше и выпрыгнуть повыше. Угомонить его смог лишь приближающийся прогулочный энергоход — пассажиров на сто, белоснежный, с красными полосами по краю борта и золотым львом на боку у кормы. Полувосьмисотый, как его увидел, обернулся к Риду и с восторженным видом прижал ладони к щекам. Гэвин улыбнулся, радуясь тому, что андроид снова превратился в ребёнка. Когда судно проплывало мимо, Кей начал махать туристам на открытой палубе обеими руками, и те, улыбаясь, махали ему в ответ.  Плеск воды, ласковые солнечные лучи, вкусная еда, заразительная радость полувосьмисотого и ни одной лишней мысли в голове — Риду было слишком хорошо. Краем сознания он, конечно, понимал, что находится под влиянием второй фазы наркотика и состояние это искусственное, но убеждать себя в этом не торопился. Поседеть от переживаний он сегодня ещё успеет. Закончив с обедом, Гэвин предложил Кею прогуляться вдоль берега. Андроид согласился с жарким рвением и задался целью показать Гэвину все смотровые площадки. В итоге они обошли/оплыли весь остров. Много разговаривали ни о чём, смеялись и даже покидали друг другу мяч, найденный около футбольного поля. “Адаптариум”, как оказалось, занял не такую уж и большую часть спортивной зоны острова, и тренировочное поле для американского футбола лишилось лишь одной трехъярусной трибуны, но осталось на том же месте. Когда прогулка подошла к концу, Гэвин снова посетил поляну с фудтраками и купил большую порцию запечёной в сырных чипсах картошки фри — как перекус на оставшуюся часть дня. После недолгого отдыха у бассейна они с Кеем совершили погружение. Сомик в этот раз уже не таился и не пугался. Рид постоянно обнаруживал его то справа, то слева от себя, то снизу, то сверху. И пусть кот находился на таком расстоянии, чтобы до него нельзя было достать, всё же это был прогресс за такое-то короткое время.  Всё было отлично: и визуальная составляющая погружения, и приятная физическая нагрузка, и рассказы Кея о вымерших подводных обитателях были увлекательными — вот только эйфория от наркотика наконец выветрилась, и Гэвин всё чаще начал задумываться о завтрашнем дне. Чем темнее становилось за стёклами купола, тем активнее червячок нервозности дырявил Ридово удовольствие от плаванья. Пришлось подняться на поверхность раньше, чем хотелось. Полувосьмисотый не мог не увидеть и не понять озабоченность Гэвина. — Ты правда думаешь, что Создатель его вернёт? — осторожно спросил он. Рид положил в рот очередной брусочек картошки фри, сдвинул кольцо и кивнул на тату. — Камски добился неплохих результатов по воссозданию кода “чёрного сердца”. А ещё написал осознанное пробуждение и протестировал внедрение памяти. Сдаётся мне, он ищет формулу бессмертия личности. Ещё пару лет назад это было невозможно, но… блядь, всё меняется так быстро.  Кей несколько секунд задумчиво смотрел на светящиеся символы, а потом осторожно их коснулся. Когда пальцы лишились скина, он приложил ладонь другой руки к регулятору тириумного насоса. Наблюдая за нарастающей глубиной и яркостью голубого свечения, он улыбался наивно и нежно. Гэвину это его положение рук навеяло ассоциацию с прямым подключением — от панелей-подушечек пальцев прямиком к “чёрному сердцу”. В диоде отражалось сложное, доступное только эволюционному девианту чувство — любовь. Редкий сигнал. Обычно такой мелькает изредка между другими, потому что любовь — это не эмоция, а состояние системы. Его чёткое проявление показывало обожание здесь и сейчас. Чувственный скачок. Наитие. Человек в такой момент наблюдал бы трогательное проявление заботы со стороны партнёра, когда фраза “Господи, как же я тебя люблю” срывается с губ сама собой. — Как она ощущается? — тихо спросил Рид. — Безответной? Кей покачал головой. — Глубокой. Платонической. — Из-за отсутствия некоторых программ? — Мне достаточно уже того, что ты есть. Достаточно просто любоваться тобой. Радоваться и грустить вместе с тобой. Я никогда не представлял нас в отношениях. Никогда не хотел тебя присвоить. — Кей опустил кольцо на татуировку и спрятал пальцы Гэвина меж своих ладоней. — Я ни в коем случае не хотел представлять угрозы. Соперничать с Коннором. Наоборот. Хотел, чтобы Коннор принял меня как родного брата, с которым он мог бы делиться самым сокровенным, зная, что я понимаю его чувства на все сто процентов.  — И эти откровения заменили бы тебе воспоминания? — Я бы пересел с героина на настоящий, живой эндорфин! — Ха-х! Вот это ты завернул. — Зато тебе сразу стало понятно, — улыбнулся Кей, гордый подобранным сравнением. Гэвин тоже не мог не улыбнуться. По телу разлилось приятное тепло при мысли о том, что Коннор по возвращении будет чертовски удивлён этому найдёнышу, но в то же время и несказанно рад. Порой казалось, что ему и правда не хватает близкого друга среди андроидов. Круг его общения на девяносто процентов состоял из людей. — Ты ему понравишься, — сказал Рид абсолютно искренне. — Я уверен. На лицевой панели Кея снова показался тириумный “румянец”. — Спасибо за эти слова, — прошептал он.  Домой Рид вернулся в восемь часов и первым делом проверил каждую комнату, держа пистолет наготове. Ричарда нигде не оказалось, и хотелось верить, что раз он действительно “не врал ни разу”, то и фразу: “Я тебя больше не трону” Гэвин мог считать гарантом своей безопасности. Убедив себя в том, что девятисотый — андроид слова, он лёг на диван в гостиной и закрыл глаза. Как же дико он за сегодня устал. От пережитых эмоций, от долгой прогулки, от глубоководного погружения. Хотелось спать, но тревожные мысли о завтрашней встрече с Камски и ее возможных исходах держали крепко. “Интересно, как там дела у Найта?” — попытался отвлечь себя Рид. Андроид должен был находиться в ЦПА уже больше десяти часов. В том физическом состоянии, в котором он был задержан, его вряд ли отправят на обнуление и выпустят обратно в общество. Скорее всего, он навсегда останется где-нибудь в технической лаборатории как образец андроидного безумия и будет подвергаться бесчисленным опытам. Не успев насладиться этой приятной мыслью, Гэвин подумал о Ричарде. Сообщил ли тот Фаулеру о его вкладе в раскрытие дела? Достаточно ли этого будет, чтобы вернуть свою должность? Хотя, может… чёрт с ней? — Станем частными детективами, Кон, — сказал он вслух. — Ты ведь тоже посмертно уволен. От звука собственного голоса, дрожащего и ломкого, Риду стало не по себе. Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул. Резко сел и включил торшер. Перебрав несколько туб с лекарствами на журнальном столике, нашёл снотворное и внимательно прочитал инструкцию. — Оптимальная доза десять миллиграмм, длительность действия пять-восемь часов, — пробормотал Гэвин себе под нос и вытряхнул капсулу на ладонь. Ему необходимо было промотать хоть сколько-нибудь часов, в противном случае он просто не сможет нормально соображать на встрече с Камски. Ответ на главный вопрос может быть не односложным, путанным. Или отрицательным. Нужно иметь ясное сознание, чтобы адекватно отреагировать в любой ситуации.