Разрешите влюбиться, Капитан!

"Ненависть проще любви. Ненависть объяснима." Микаса уже слышала где-то эти слова. Не обращая на них внимания, жила дальше в своем мире, окружённая семьей, Эреном и друзьями. А после вовсе забыла, как только их идеальный мир разрушился. Остался только брат, который мог заменить ей целый свет. Она берегла его, помогала и тысячу раз прощала за резкий характер. Он ведь не специально порой говорит неприятные вещи или игнорирует все ее попытки позаботиться о нем. Она любила и любит беспрекословно. Но... Ненависть появилась как только кожаный офицерский ботинок соприкоснулся с лицом ее дорогого человека. Микаса прекрасно помнит то чувство: резкое, жгучее. Оно заставило подорваться, соскочить с места и прожигать глазами безразличие на лице того невысокого мужчины. Затем, каждый день подавлять в себе желание высказать все в лицо теперь уже их Капитана. Он ей не друг. Даже уважать казалось было не за что. Аккерман тоже обладала большой силой. Только ее наличие не делало девушку бесчувственной тварью. Время шло, а мнение лучшей из 104 выпуска не менялось. Только холод и практически осязаемая неприязнь как-будто росла с каждым днем. Но наличие каких-то чувств, даже негативных — это уже не есть безразличие. И, видимо, им свойственно изменяться. Стоит только глубже окунуться в чужую жизнь. Понять. А может испытать ту боль... Увидеть то, что обычно не показывается в обыденное время. То, что прячется и освобождается в момент откровений. Вот тогда и приходит осознание, что той ненависти больше нет. И на ее место приходит новое, не менее сильное чувство. Теперь не хочется дерзить, закрываться или избегать... Наоборот. Ищешь только повод встретиться. Новую возможность поговорить. Хоть пару слов. Лишь бы слушать этот голос, смотреть в эти глаза, ощущать трепет и тепло. Только почему? Почему он? Нет... Словно она тонет в ледяной воде своих запутанных мыслей. Утопает в раскатах молний, бушующих в обеспокоенном взгляде. Сил сопротивляться больше нет. Но и сознаться даже себе невозможно. Это ненормально. Это возмутительно... неправильно. "Ненависть объяснима... а я больше ее не испытываю..." Микаса босиком, по холодному камню, ночью по коридору. В белой сорочке ступает к выходу из замка. На волю хочется. Подальше от всех проблем. Хотя бы подышать свежим воздухом. Ведь если она останется в палате, то сойдет с ума или еще хуже... отправится к виновнику хаоса в ее голове. А так нельзя. А ведь он бы не был против... Это и пугает. Что же происходит? Сумасшествие. Ее ловят в коридоре, требуют вернуться обратно. Микаса вяло сопротивляется, а спустя минуту уже шагает обратно, под чутким надзором Майора. О чем она думала? И ведь речь не про ночную прогулку... *** Завтрак в лазарет приносит Моблит. Как обычно по-доброму улыбается, желая скорейшего выздоровления, а через мгновение исчезает. Микаса ест без аппетита, только потому что надо. Пора вставать. Бинты сняли еще до завтрака. Ханджи сообщила, что травма не серьезная, тем более девушка быстро восстанавливается. Быстрее, чем другие солдаты. И отметила, что с данной особенностью встречалась лишь у Леви. Видимо, фамилия Аккерман делает их не просто однофамильцами. После приема пищи садится на кровать. Чувствует физически себя прекрасно, но внутри... бардак. Потом... разбираться с этим времени нет. Нужно готовиться к операции. Подходит к окну. Тренировка у солдат уже началась. Микаса думает начать общую тренировку завтра, а сегодня разогреться самой, в тренировочном зале. Одежды рядом нет. Значит ее и правда еще не ждут на службе. Только смысл валяться? Оттягивать неизбежное. Это все равно случится. Солдаты выполняют силовые упражнения. Девушка цепляется взглядом за своих друзей, а затем... видит Капитана разведкорпуса. Серьезный, собранный и... вроде выглядит неплохо. Девушка внимательно рассматривает профиль офицера. Идеально выбритая кожа, тонкие изогнутые брови, бледная линия губ. Ничего особенного, но в мыслях ей кажется... он симпатичный. "Совсем обалдела... как так можно рассуждать о нем" Лучше отойти от окна, пока хуже не стало. Только было поздно. Ну вот... насмотрелась. Капитан и правда не сразу заметил. Просто почувствовал на себе чей-то взгляд. Оторвался от солдат. Нашел то самое окно. Конечно. Кто еще так пристально позволяет себе наблюдать за ним. Несносная... Леви демонстрирует мимолетную ухмылку. Все эти странности становятся, на удивление, привычными. К обеду заходит Армин. Один. И это даже к лучшему. Микаса была не готова видеть брата или вообще разговаривать с ним. — Как себя чувствуешь? — парень присаживается напротив кровати. — Лучше. Думаю, завтра буду в строю, — спокойно отвечает девушка, на что друг удивленно реагирует. — Ты что? Микаса, тебе нужно еще время. После такого то! Аккерман, желая успокоить молодого человека, кладет ему руку на плечо и устало улыбается. Ей приятно, что он так часто за нее беспокоится, но она уже все решила. — Все хорошо, Армин. Я в порядке, — звучало вполне убедительно, только разведчик машет головой, растрепывая светлые волосы. — Пожалуйста, останься еще в лазарете. Вдруг станет хуже! — обеспокоенно твердит друг детства. Микаса непреклонна. И через еще несколько минут сопротивления тот наконец-то сдается. Соглашается, при условии, что девушка будет аккуратна и если вдруг почувствует себя неважно, то сразу сообщит командующим. Уже перед уходом парень неуверенно произносит: — Я поговорил с Эреном. Ты знаешь, его тяжело переубедить. Но думаю, он поймет тебя. — Жаль не может сразу... — Согласен. Ты, главное, не расстраивайся. Это же Эрен, — Арлерт улыбнулся, а после грустного взгляда подруги и вовсе поник, понимая, как это выглядит нелепо. — Прости... — Все хорошо. Беги, Армин, тебя ждут. После двух дней бездействия мышцы неприятно ныли, а в теле все еще ощущалась раздражающая тяжесть. Словно волной накатывала усталость, не позволяя работать в полную силу. Но Микасе было все равно. Так проще отвлекаться от разных и довольно странных помутнений рассудка. Миссия, Эрен, Капитан Леви... Последнее вообще выводило из равновесия. Куда она смотрит? В тренировочном зале было удивительно чисто. Видимо, офицер приказал убрать помещение еще в то время, когда заметил, что вечерами Аккерман самостоятельно занимается в свободные часы. Бьет мешок. В глазах немного мутнеет, она списывает данную реакцию на отвыкший организм. "Соберись, Микаса!" Продолжает наносить удары один за другим. Пот стекает по лбу, а из горла рвется сухой кашель. Она кладет руки на свои колени и восстанавливает дыхание. Устала. Но нельзя прекращать. — Ты чего творишь? — слишком резко раздается голос недовольного Капитана. Аккерман вздрагивает. Поднимает уставший взгляд на офицера, продолжая глубоко дышать. Во рту пересыхает. — Разве не видно? — бурчит девушка, промакивая влажный лоб белым полотенцем. — Ты вообще соображаешь, Аккерман? — тон не предвещает ничего хорошего. Она отворачивается, предварительно закатив глаза. Снова со своим воспитанием прицепится. Это, конечно, приятно, что он проявляет внимание. Но не сейчас. — Все нормально. Я в порядке. — Это буду я решать, в порядке ты или нет. Тебя сшибло взрывом и ты чудом осталась без серьезных травм, но это не означает, что всего через два дня ты можешь брать на себя нагрузку, — Леви недобро щурится. Правильно услышал и догадался еще в коридоре. — Я надеялся на твое благоразумие, но, видимо, зря. — Спасибо, Капитан, — какое беспокойство. Она усмехается. — Если вы закончили свои нравоучения, то я продолжу. Дерзит. Вот же... Ну ладно, не понимает по-хорошему, будет по-плохому. — Куда разогналась? Собирайся и дуй в палату. Дважды повторять не буду, — шипит сквозь зубы брюнет. Микаса, усиленно делая вид, что не слышит, только сильнее драконит офицера. Будто специально выводит на негативные эмоции. Зачем ей это? Она и сама не знает, просто нравится действовать на нервы. Идти против его воли, будить внутри новые эмоции. — Не пойду. И что вы мне сделаете? Насильно утащите? — вызов бросает, так смело и одновременно глупо. — Сама напросилась, — Капитан вмиг оказывается близко, разворачивает ее, и, хватая чуть ниже ляжек, закидывает себе на плечо. — Эй! Что вы творите? — мир переворачивается, теперь ее лицо упирается в спину невысокого мужчины. Она дергается, но тщетные попытки выбраться только больше бесят Леви. Придерживая за ноги (при чем открытые) он сильнее сжимает пальцы. Микаса пищит. — Успокойся. — А вы не щипайтесь! И вообще, поставьте меня на ноги! — возмущается юная особа. Капитан только пару раз подкидывает девушку, чтобы удобнее уместить на плече. И спокойно направляется к выходу. — Вы серьезно? Через весь замок понесете? — она приподнимается на руках, но чувствует крепкий хват. Выпутаться не получится. — Я же сказал. Дважды не повторяю. Сиди теперь спокойно. Картина явно занимательная. Мужчина тащит молодую девушку на плече через весь штаб. Так и не ночь была. Солдаты, на удивление, не попадались, но в любом случае могли появиться из любого угла. Никого это не смущало. Тем более Леви. Набрался наглости и позволил себе явно лишнее. Но соврет, если скажет, что происходящее ему не по нраву. Еще как по нраву. В обзор попадали ноги. И так как Микаса была в шортах, это играло на руку офицеру. Стройные и ровные. Кожа гладкая. Так бы и приложился ладонью горячим шлепком, за вредный характер. Интересно, как отреагировала бы Аккерман? Но проверять он не будет. Только если доведет... Дверь одной комнаты раскрывается. Леви даже не оборачиваясь проходит мимо, пока разведчица в неестественном положении глядит на дверной проем. Ханджи таращит глаза, а затем прикрывает рот ладонью, подавляя смешок. Микасе неловко. Ну вот, надо было попасться Майору в таком виде...та в свою очередь решает не комментировать происходящее, а просто прикрывает дверь обратно. — Чего сопишь там? — Аккерман не видит (по понятным причинам) лицо офицера, но по интонации можно понять, что он в приподнятом настроении. — Это возмутительно, — бормочет брюнетка, болтая ногами. — Отпустите! — Угомонись, Аккерман, сама виновата. — Нет. — Я не буду спорить с дурным подростком, — пока она брыкалась, пришлось придержать рукой за ляжку, от чего та резко успокоилась. — Вот и закончили. Микаса чувствует мужскую ладонь на том месте, где никогда еще не лежала чья-то рука! Волнение подкатывает к груди так же быстро, как и румянец к щекам. Она медленно выдыхает, собирая концентрацию воедино. Только это хреново помогает. Микаса из всего происходящего чувствует только теплое прикосновение... Внезапно картинка перед глазами меняется. И вот она уже сидит на кровати. Леви поправляет офицерский пиджак и переводит внимание на затихшую разведчицу. — Тебе идет, — без особого нахальства сообщает Капитан. Микаса поворачивает голову к окну и в отражении стекла видит растрепанные волосы и красное лицо. Ой как стыдно... Отвечать совсем не хочется. Поэтому она просто подтягивает к лицу простынь, сводя брови у переносицы. — Думаю, впредь ты будешь меня слушать, — Леви натягивает легкую ухмылку от такой реакции. — Если, конечно, тебе не доставляют данные действия удовольствие... — Я... все поняла, — сейчас сердце укатится в пятки. Чего он так говорит? — Ну вот и славно, — голос такой ласковый. Или ей уже мерещится? Все-таки играть с ним возможно только по его правилам. В противном случае, можно угодить в лапы грозного командира. Только, собственно, что плохого? *** Утро началось с появления главнокомандующего разведкорпуса. Эрвин Смит прибыл в назначенное время, не опаздывая даже на минуту. Хваленая пунктуальность не пустые слова, в принципе, любое обещанное Командором исполнялось беспрекословно. Был всегда в ответе за сказанное и, наверное, по большей части за это его уважал Леви Аккерман. Ну и не только. Кроме Эрвина прибыл еще отряд разведчиков, вместе с телегами, накрытыми простынями. — Кроме оружия ты решил привезти что-то еще? — вместо приветствия Капитан начал с неким сомнением рассматривать провизию. Эрвин, привыкший к подобным "теплым" приемам своего подчиненного, лишь улыбнулся. — И тебе доброго утра, Леви. Ты прав, здесь не только все необходимое для миссии, но и кое-что для солдат. Так сказать, маленький презент за старания, — голос Командора был статным и спокойным. — Да ладно? Ты их баловать вздумал? Плохо кончится, запомни мои слова,— произносит недовольный офицер. Смит машет головой, продолжая улыбаться: мол Леви не исправить. И все-таки самостоятельно скидывает с одной из тележек простыню. — Выпивка? Твой презент? Ты походу в городе оставил свою расчетливость и осторожность, съезди назад. Забери, а то мало ли, пригодится, — язвит, но не специально. Просто шокирован таким решением. Эрвин же не в обиде. Привык к нему и даже скучал по подобным комментариям. Порой вечерами было грустно, что под ухо не жужжит Майор Ханджи, а рядом, за чашкой чая, не ворчит невысокий Капитан. — Здесь немного. Пусть расслабятся перед вылазкой. Ты ведь понимаешь. Не все вернутся, так почему же не порадовать их перед ответственным шагом. Крупицы истины присутствовали в его словах, только Леви не понимал, как выпивка может помочь солдатам обрести счастье перед неминуемой смертью. Достал одну бутылку, прокручивая в руках. Солнечный свет играл бликами на темном стекле. Его мало интересовал алкоголь. Это осталось в прошлом, в том самом подземном городе, который навевал не самые приятные воспоминания. На языке будто снова возникла горечь отстойного пойла. Леви цокнул и с брезгливым видом поставил бутылку обратно. К тому времени сбежалась большая часть разведчиков. Поприветствовав Командора, любопытные солдаты начали изучать содержимое тележек. — Это правда нам? — Жан с неким восхищением глянул на Эрвина, и после подтверждающего кивка громко крикнул. — Эй! Ребята, вечер обещает быть отличным! Толпа заликовала. Даже Майор Ханджи весело подпрыгнула, на что Капитан закатил глаза. —Ты все еще уверен, что это хорошая идея? — двое направились к замку. — Расслабься, Леви, пусть немного отдохнут. Завтра продолжим сборы и обсуждение плана, а пока, — Смит обернулся, наблюдая, как радостно ребята разбирают телегу. — Позволь им почувствовать простую жизнь. *** Уже через пару часов Эрвин был в курсе всех произошедших событий. Начиная от истерик Эрена, заканчивая травмами лучшего солдата. В принципе, он и знал, отчеты, следовательно, для этого и писались, но теперь картина была яснее, описана более в красках. — Она сможет отправиться на миссию? —уточняет Смит, сдвинув густые брови к переносице. — Она уже собралась, нарушила постельный режим, пришлось силком тащить обратно в лазарет, — Леви, от воспоминания, как именно он "тащил" разведчицу, почувствовал внутри некую приятную вспышку, но, естественно, на лице это никак не отразилось. — Я наблюдаю за ней, — подключилась Ханджи, — удивительно, но ушибы и травмы заживают на ней быстрее, чем на ком-либо. Конечно, кроме носителей титанов. Если ты не забыл, Эрвин, такая способность присуще была только Леви. Аккерманы. Так объяснялись данные сходства этих людей. Ведь логичного трактования этих закономерностей не было. Никто не знал, почему именно у них происходит что-то подобное. Только Зое, видимо, зацепилась за собственные наблюдения. — Так и тянет провести испытание... — Держи свои грязные руки при себе, очкастая, — брюнет морщится, двигаясь в сторону. Эрвин снова задумчиво мычит, не обращая внимание на вечные потасовки коллег. Вопрос выявления генетического сходства... довольно интересно. Может даже обдумать это, когда-нибудь потом. Если выживет, конечно. — Отлично. Значит мы не теряем ведущего бойца. Это радует, — подытожил командор, отвернувшись к окну. *** В замке было тихо, только в пустых помещениях эхом раздавался гул с улицы молодых людей. Сегодняшний вечер обрадовал всех солдат. Разговоры у костра, немного вина и песни до надрыва в горле. Что еще можно желать тем, кто практически все потерял? То немногое, что у них осталось... вера. Эрвин подарил возможность забыться всего на несколько часов, но и этого должно хватить, чтобы уже завтра идти в бой, с мыслями — это будет не последний их вечер в спокойствии. Стоит только вложить свои сердца. Им это под силу. Эрвин верил в них. Микаса пролежала еще целый день в лазарете и после вечернего осмотра Ханжди отпустила ее. Теперь она сидит в своей комнате. Не хочет идти к друзьям, офицерам... к нему. И последнее из-за своей неопределенности. Столько времени ненавидеть, чтобы так неосторожно привязаться. Неожиданно понять, что присутствие Капитана будоражит совсем не от гнева, а от желания вновь прикоснуться к его душе. Что в ней такого? Черствое сердце, забывшее о трепете и нежности, но с ней... он даже дышал по-другому. Девушка осознала, что для Леви она стала чем-то более важным? Звучит дико, но а как описать замерание сердец двух страдающих людей. "Аккерман...не теряй сознание...прошу" Голос офицера до сих пор всплывал в памяти, словно подтверждая мысли о его переживаниях. В ту ночь Микасе даже казалось, что Капитан пришел к ней. В бессознательном состоянии, сквозь пелену беспокойного сна, слышался его голос. А руку обожгло нежное касание. А может она настолько сошла с ума? Или это было не наваждение? А самое главное, испытываемые чувства к Леви совсем не похожи на эмоции по отношению к Эрену. Ей не хочется уберечь Аккермана от всех проблем, а наоборот, девушка желает почувствовать себя в безопасности сильных мужских рук. Пусть он защитит, убережет, оградит от липкого страха в груди. Она поверила — ему это под силу. Звучит эгоистично. Хотя несложно догадаться: Капитан просто не позволит разведчице подставить себя под удар. Микаса закрывает уставшие глаза. Сердце разрывалось на части от нового и неизвестного душевного порыва. Отпусти! Требовало сознание, пока другая часть, та, которая не унималась, кричала ей бежать. Бежать к нему... а что после?  Что она может сделать со своей бедой? Все рассказать, ожидать ужасного приговора, сгорая от стыда? Глупость. Так нельзя. Дверь резко раскрывается. В комнату влетает веселая Саша, в руках у нее несколько вещей. Приходится резко запрятать поглубже все переживания. — Вы чего тут? Все собрались уже во дворе! — она кидает одежду на кровать и тянет руки к поникшей разведчице. — Пойдемте! Микаса скидывает нахлынувшую грусть, чтобы у сослуживца не возникли вопросы, но по лицу видно, какая она разбитая. — Прости, я не особо горю желанием. Иди сама, — она отводит взгляд серых глаз. — Микаса, это из-за меня? — чувство вины, видимо, все еще терзало юную охотницу. Аккерман сначала не понимает смысл сказанных слов, но после прокручивания  последних дней осознает, что данную ситуацию они не обсудили. Могла ли Браус до сих пор себя винить? — Нет, нет, Саша, — брюнетка поднимается на ноги. — Я рада, что с тобой все хорошо. Каждый мог так ошибиться, ведь никто не застрахован. Я просто помогла тебе. По дружбе. — Мы правда друзья? — Браус ярко улыбается, на лице заметны маленькие крошки, поди уже что-то стащила с кухни. — Да, — Аккерман уверенно кивает. Саша хватает первое попавшееся платье в руки и протягивает Микасе. Смотрит умоляющим взглядом, как ребенок, что захотел поиграть в куклы. — Раз так, пожалуйста, наденьте платье и пойдемте вниз. Сегодня можно в свободной одежде, — теперь разведчица обратила внимание в чем стояла перед ней охотница. Это было хлопковое платье с зеленой юбкой, на груди завязки из светлых веревочек и простая обувь. Никаких кирзовых сапог. В руках она держала белое платье, также из легкого материала. — Пожалуйста. Если это поможет ей не чувствовать вину, то пусть будет так. Микаса забирает вещи. Неспешно переодевается, пока Саша наблюдает из окна за веселыми разведчиками. Колыхания тонкой ткани прекращаются, за спиной слышится неуверенный голос Микасы. — Не уверена, что мне нужно выходить в таком виде. К тому моменту Браус в удивлении раскрывает карие глаза и выдает тихий звук восторга. Подходит к девушке и за плечи медленно разворачивает к зеркалу. В отражении потертого стекла, Аккерман видит давно забытый образ городской девчонки. Платье прекрасно село на талии, юбка аккуратными складками доходит чуть ниже колен, а на открытых плечах покоятся смоляные пряди. Женственно. Только это не может быть она... Уже давно не так... — Вам идет, — улыбается Саша. — Удивительно, но это платье на мне никогда не сидело. — В груди маловато, — скованно констатирует разведчица, цепляясь пальцами за подол платья. — Может другое надеть... более закрытое. — Зачем? В этом вполне все прилично. Идемте! После неудачных попыток переубедить подругу, лучшая из сто четвертого корпуса сдается. Ступая по темному коридору замечает, что одна единственная дверь приоткрыта. Его дверь. Зная Капитана, он вряд-ли пошел пить с толпой юных солдат. Наверняка в полумраке сидит за письменным столом, исписывая офицерские бумажки. Внезапно накатилась тоска. Почему он должен быть один? И если у него был к ней разговор, то пусть скажет все сейчас. — Саша, иди пока без меня, я все-таки вернусь и надену куртку, — для убедительности девушка хватается за плечи, мол уже прохладно. *** Шум гуляний мешал четко сконцентрироваться на лежавших на столе бумажках. Хватило терпения всего на час, после уже подступила противная головная боль. Желая прекратить неприятные ощущения, Леви затушил единственный источник света. Свеча погасла. В окно ворвалась синева луны и отблески костра, от которого на стенах красиво играли тени. Уснуть не получится. Значит остается наблюдать за происходящим. Внимательно всматриваясь в лица разведчиков, цепкий взгляд не мог отыскать единственную, что так волновала мужчину в последнее время. Неужели не захотела присутствовать на сея мероприятии? В принципе, ожидаемо. Ведь как бы оба Аккермана не отрицали, схожесть в некоторых деталях прослеживалась ярко. Так и сейчас. Не любители шумных праздников были за чертой событий, лишь лицезрея со стороны за бессмысленным убиением времени. Скрип половиц отвлёк Капитана от погружения в раздумья. Он насупился, ожидая, что Ханджи или Эрвин попросят спуститься поддержать ребят. Готовый ответить резким отказом мужчину застает врасплох ее голос. — Капитан, разрешите войти, — с неким сомнением произносит Микаса, словно еще не понимая, правильно ли поступает, оказавшись тут. Офицер напрягается во всем теле, опираясь двумя руками в подоконник. Стоило представить ее облик перед собой, как она появилась из тьмы. Только зачем? Голова на выдохе опускается, он строго говорит: — Аккерман, ступай вниз. — А вы? — вопрошает разведчица, не желая покидать стены этой комнаты. Томиться в ожидании ускользающего чуда было уже невыносимо. И, возможно, это будет самый глупый поступок солдата, но она попробует узнать, что же скрывается за мрачной маской холодной апатичности. Слышит нервные вдохи, вызывающие по телу неоднозначную реакцию. Дрожь в пальцах и тягость в области груди. Становится неожиданно неловко, от чего Микаса вжимает голову в плечи, пытаясь побороть приступ жгучего волнения. "Соберись..." Требовательное сознание не оставляет даже капли сомнений... Либо сейчас, либо никогда. — Мне безразлично происходящее внизу, а тебя наверняка ждут друзья, — в словах, произнесенных с толикой печали, есть что-то еще. Не менее болезненное и удручающее. Микаса делает неуверенный шаг, аккуратно ступая по скрипучим доскам. Рассматривает затылок и напряженную спину офицера. Хочет заглянуть в ртутные омуты, но он всем видом показывает: "Я не обернусь.." — Мне все равно. Я пришла к вам, — губы сохнут, она языком проводит по розовой коже, оставляет влажный след. — И зачем? — грубо бросает офицер. Пытается спугнуть, только тщетные попытки не остановят уже настроенную разведчицу. Говорить сложно. В висках бьет пульс. Аккерман сильно сжимает подол платья до хруста в ткани. Почему он сейчас так непреклонен? Боится? Или может все происходящее между ними было игрой ее разума? В это мало хотелось верить. — Хочу кое-что...понять. Леви втягивает воздух через сомкнутые зубы, до боли в костяшках сжимает деревянный подоконник, желая в эту секунду разнести все помещение и наконец... ворваться в личное пространство молодой разведчицы, совершая самую большую ошибку любого офицера. Перейти границу и не жалеть о содеянном. — Уходи... — давится собственными словами, чувствуя подступающую панику. Капитану впервые сносит так голову. — Нет, — голос становится острым, не принимающим какого-либо отказа. Этим и добивает сломленного мужчину. — Аккерман, оставь... — он, не выдержав, разворачивается и задыхается на полу слове, при виде пленительной красоты, что источала не сколько внешность, а душа. Он увидел это в серебристых глазах, горящих миллионами звезд в темноте окружающего пространства. Перед ним стоит образ той девушки, что босыми ногами проминала рыхлый песок. Что звала за собой, на ветру придерживая белоснежную ткань легкого сарафана. Как же она обворожительна... Глаза расширяются и он, поддавшись нахлынувшим эмоциям, тихо шепчет ее имя: — Микаса... "Он...назвал...имя... мое...имя?" Обескураженная Микаса прикрывает рот ладонью, подавляя тихое удивление. Все это время суровый Капитан обращался к ней по фамилии. Имя — никогда. Казалось, из вредности или просто из принципа раскидывается только формальностями. А сейчас, произнесенное из его уст, словно разрушило невидимые рамки. Невольно заставило почувствовать, как в душе разливается тягучим медом тепло. — Капитан...Леви, — субординация не позволяет пропустить офицерское звание перед именем. Но так приятно вымолвить, нет...попробовать на вкус терпкое «Леви». Кончик языка соприкасается с основанием верхних зубов, а на выдохе, нижняя губа лишь слегка прикусывается во время последнего составляющего имени Капитана. Офицер в полном ступоре. Бешеные удары словно стремились вырвать пылающее сердце наружу. Взгляд потерянных глаз остановился на лице девушки, попытался отыскать хоть одно "против" из всей ситуации. Ибо если не прекратить — он совершит необратимое. В помещении становится слишком жарко. Оба молчат, пока Капитан не разрывает зрительный контакт, шумно глотая скопившиеся напряжение. — Ты зря пришла... если не хочешь неприятностей, лучше уходи, — взволнован и сбит с толку, от того и звучит сомнительно. — Я не уйду. Не гоните, — Микаса уверенно шагает к мужчине, пока между ними не остаются ничтожные сантиметры. Леви не двигается, продолжая искать логичное объяснение происходящему. Стоит ли предупредить о последствиях? Наверняка. Он вновь подминает проникновенный взгляд на чертовски притягательную Аккерман. Как же он раньше смотрел на нее с полным безразличием? Почему сейчас ему кажется, что нет никого, кто мог бы затмить ее пленительную очаровательность. — Чего добиваешься, Микаса? — снова обращается по имени. — Вы хотели мне что-то сказать еще тогда, в дождь, под деревом, — она, словно одурманенная, тянет руки к его лицу. — Я пришла за ответами... Леви мягко перехватывает девичью ладонь, слегка сжимая тонкие пальцы. Не отводя взгляда тихо шепчет: — Не стоит...это лишнее, — как же хочется сказать совсем другое... — А если нет? — не выдержав, Микаса протестует, больше не желая быть оставленной. Смех солдат доносится до Аккерманов, смешиваясь с учащенным сердцебиением двоих. Кто-то снизу зовет Капитана. Вроде Ханджи... сейчас не до этого. Игнорируя окружение, офицер старается сохранить самообладание со своими чувствами. — Совсем девчонка, куда лезешь? Или не знаешь последствий совершаемых поступков? — говорит уже более строго, но продолжает держать ее ладонь. — Меня не пугают последствия, я знаю, чего хочу...но это...трудно объяснить. — Жалеть потом будешь. Не нужно тебе это, — Леви желает отвернуться, но она не позволяет. Упертая... — Не вам решать! Он тихо усмехается. Подавляя дикое желание, возвращает рациональное мышление. Пора остановиться. На последок Леви подносит ее ладонь к губам и оставляет легкий, практически невесомый поцелуй на белых костяшках. Как истинный джентльмен и мужчина старой закалки. Ничего пошлого. Грубого. Только мимолетный жест нежности, что так сильно выбивался из всего выше сделанного. Микаса мгновенно краснеет. Все лицо и шея горят от непередаваемых ощущений. Она прикусывает губу до резкой боли и привкуса железа на языке. Такого раньше Аккерман точно не испытывала. Он отпускает ее, пока девушка растерянно моргает. Приближается совсем близко и шепчет на ушко: — Я спущусь чуть позже...иди, Микаса, — ухмыляется, довольный полученной реакцией. Разведчица весь вечер только и крутит в голове произошедшее в кабинете Капитана. Не слышит окружающих. Кто-то толкает ее в плечо. Она неразборчиво бормочет и вновь впивается взглядом в языки пламени. Через некоторое время, напротив огня появляется силуэт. "Как и обещал" — произносит он одними губами.